"В детстве мы не понимали, что оказались первым поколением, растущим в то время, когда целые города возводятся заново. Теперь у меня мурашки бегут по коже, когда я думаю, что мы считали абсолютно нормальным то, что живем среди руин", – пишет режиссер Хайнц Эмигольц в февральском номере "Арсенала", бюллетеня кинотеатра, где идут фильмы 66-го Берлинского кинофестиваля.
Красоте руин посвящен фильм Николауса Гейрхалтера, шутки ради названный Homo Sapiens. Ни одного гомосапиенса не видно: кажется, людей смела неведомая чума. Что осталось? Заброшенные дома и магазины, военные базы и офисы, храмы и тюрьмы, аттракционы и кунсткамеры, кладбища и корабли. Гейрхалтер снимал в Японии, в опустошенном районе Фукусимы, но начинается и завершается картина видами знаменитого заброшенного монумента Болгарской компартии, похожего на летающую тарелку: в финале его полностью скрывает снежная буря, так что остается лишь белая пелена. Люди покинули планету Земля, но все же она обитаема: руины населяют птицы, летучие мыши и жабы. Есть сцены невероятной красоты: заброшенный цех с висящими металлическими клетками, словно для крупных попугаев, прекрасно смотрелся бы в павильоне Венецианской биеннале.
В фильме канадского художника Марка Льюиса "Изобретение" люди есть, но это безымянные статисты. Льюис снимал в Лувре, Сан-Пауло и Торонто, и интересовали его сочетания углов и изгибов, стекол и бетона. Все это запечатлено сверхчеловеческим оком, словно камеру держало божество, способное проникать сквозь стены, стоять на голове, взмывать в небеса и ползать по потолку. На самом деле, это не Бог, но дрон: особенно хороши фрагменты, снятые в Лувре, где крылатая камера порхает вокруг Ники Самофракийской, вглядывается в полотна старых мастеров и с любопытством изучает щербинки на мраморной заднице спящего гермафродита.
В гигантском фильме Ульрике Оттингер "Тень Шамиссо" людей совсем немного, гораздо меньше, чем оленей, морских котиков, моржей, нерп и рыб. 200 лет назад писатель и натуралист Адельберт фон Шамиссо совершил путешествие на корабле "Рюрик" по неизведанным уголкам Российской империи, посетил Аляску, Камчатку, Чукотку и оставил записки о своих странствиях. Ульрике Оттингер повторила маршрут Шамиссо, а также посетила места, описанные другими европейскими путешественниками, в частности, Георгом Вильгельмом Штеллером, рассказавшим о том, как безжалостно обходились русские завоеватели с коренными обитателями Камчатки. Первая часть трилогии посвящена алеутам и их обрядам, в которых переплелись православие и язычество. Но если на Аляске худо-бедно наступил XXI век, то на Камчатке и Чукотке со времен путешествий Шамиссо изменилось немногое – разве что во время губернаторства Романа Абрамовича кое-где появился асфальт и были отремонтированы дома в центре Анадыря. В советские времена из-за шпиономании многие прибрежные поселения чукчей были разрушены, жителей самым беспощадным образом заставляли переезжать и работать в совхозах. Нынешней власти на этих людей наплевать, и они выживают, как в XVIII и XIX веках, когда их обычаи описали Шамиссо и Штеллер: ловят рыбу, охотятся и пасут оленей. Любителя животных этот фильм огорчит: Оттингер снимала охоту на нерпу и разделывание ее туши, потом убийство трех оленей, зрелище кровавое и отвратительное. Велик контраст между грандиозностью пейзажей и скромнейшим бытом людей, населяющих эти места: повсюду советские руины, ржавые бочки, нет ни гостиниц, ни ресторанов, да и туристов почти не бывает, так что не только для немецких, но и для многих российских зрителей многое из того, что увидела Ульрике Оттингер, станет открытием: только вот сомневаюсь, что какой-нибудь российский кинотеатр осмелится устроить такой 12-часовой сеанс.
До Камчатки я не добрался, а вот в городе Пуно на берегу озера Титикака был. Португалка Саломе Ламас снимала здесь золотоискателей, людей весьма суеверных. Они поклоняются Пачамаме, божеству Земли, хранительнице сокровищ. Недалеко от Пуно, в Боливии, я спускался в серебряный рудник, и горняки велели мне запастись подношениями. На одном из подземных ярусов стояло изваяние самого настоящего черта, которому я и преподнес купленное в шахтерской лавке: пачку сигарет без фильтра и пакет листьев коки. Коку тут жуют абсолютное все, и она служит второй валютой. В фильме Саломе Ламас "Эльдорадо XXI" шахтеры и шахтерки (под землей работают и женщины) рассказывают, что есть и более действенные жертвоприношения: зародыши ламы, альпаки или викуньи. "Некоторые приносят зародыши свиньи, но от них толку нет, потому что нужно использовать животное, обитающее в наших местах". Самые страстные золотоискатели на этом не останавливаются: они приносят божеству человеческие эмбрионы из абортариев и даже сердца покойников. "Находишь на улице труп, глядишь – а у него нет сердца". Трупов без сердец я в окрестностях Титикаки не видел, зато с некоторым ужасом обнаружил, что сразу после работы шахтеры напиваются вдрызг и ведут себя самым разнузданным образом. Саломе Ламас в своем фильме этот хмельной разгул запечатлела, удалось ей и снять шаманский ритуал в глубокой ночи: правда, Пачамаме посвящали всего лишь невинный пакет с листьями коки, а не сердца и зародыши. Очень красивый фильм. Битый час шахтеры спускаются в свой рудник и выходят из него в таком балетном темпе, что у меня всерьез закружилась голова.
Мизантропические фильмы наполняют "Панораму" и "Форум" Берлинале, а самая интересная картина конкурсной программы – "Огонь на море" Джанфранко Рози, автора превосходных документальных лент о мексиканском киллере и Римской автостраде. "Священная кольцевая" получила "Золотого льва" в Венеции, думаю, что и "Огонь на море" не останется без награды в Берлине. Джанфранко Рози снимал на острове Лампедуза, где надеются найти пристанище десятки тысяч беженцев из охваченных войнами стран Африки и Ближнего Востока. Политический фильм без политики, потому что главный герой, десятилетний Самуэле, думает о своей рогатке и уроках английского языка, а не о беженцах, но его болезнь стала метафорой для режиссера: у Самуэле "ленивый глаз", который офтальмологи пытаются вылечить. Это и ленивый глаз Европы, политиков, которые не принимают мер для спасения беженцев. "Мы все ответственны за эту трагедию, – сказал на пресс-конференции в Берлине Джанфранко Рози. – Не замечать проблему беженцев невозможно, как невозможно и их остановить, и единственное решение – нормализовать ситуацию в странах, которые эти несчастные стремятся покинуть".
Отличное предложение, но как это сделать? Самый странный отклик на новые войны, в которые втягивается Европа, предложил немецкий режиссер Омер Фаст. В фильме "Последовательность" добропорядочные бюргеры, потерявшие сына-солдата в Афганистане, нанимают мальчиков-проституток, чтобы те инсценировали его счастливое возвращение с фронта. Мало-помалу афганские ужасы начинают проникать в немецкий городок, где в булочной вовсю идет торговля гашишем: на автостраде появляется верблюд, а моджахед забирает оружие у мертвых солдат прямо в немецком лесу. Диковинный фильм, которому, будь моя воля, достались бы все призы (актерской награды безусловно заслуживает Константин фон Ящерофф, играющий одного из сыновей), но, увы, в конкурсе "Последовательность" не участвует.
