Утро родины нашей – розово,

Позывные летят, попискивая.

Восвояси уходит бронзовый,

Но лежат, притаившись, гипсовые.

Пусть до времени покалечены,

Но и в прахе хранят обличие.

Им бы, гипсовым, человечины –

Они вновь обретут величие!

И бьют барабаны!..

Бьют барабаны,

Бьют, бьют, бьют!

Александр Галич

Мертвые герои – наше все. Они и есть истинные настоящие патриоты. Потому что умерли за свою родину. Жить за родину – это каждый может, а вот умереть за родину – совсем другое дело. Как весной заявил на одной из встреч Владимир Путин, чувство патриотизма – это у нас в сердце, "то, что в некоторых странах Европы утрачивается". Путин же на днях подтвердил, что государство будет всячески поддерживать патриотов, потому что "у нас нет никакого другого объединяющего начала".

Между этими двумя заклинаниями о патриотизме мы стали свидетелями нескольких оживленных дискуссий о патриотизме, истинных патриотах и патриотических мифах. С последними все ясно. Черту под полемикой о мифах подвел министр культуры Мединский, который заявил: те, кто не верят в сказку про двадцать восемь панфиловцев, "мрази конченые".

Такие же "конченые мрази", похоже, выступали и против установки памятников князю Владимиру, чья репутация, по дошедшим до нас летописям, была далеко не безупречной. Но главное – это то, что князь Владимир был истинным патриотом. Ведь он принес на Русь христианство, а то, что князь по ходу исторической пьесы кого-то насиловал, – об этом только "мрази конченые" могут говорить.

А уж Иван-то Грозный патриотом был еще более настоящим. Он ведь избавил Россию от татарского ига, по утверждению писателя Захара Прилепина. "Для русских людей той поры он был просто полубог, – говорит писатель-патриот в недавнем интервью патриотическому изданию "Комсомольская правда". – Он освободил их от беды, которая четыреста лет уже к его правлению терзала, насиловала, издевалась, уводила в полон Русь. А его опричнина для исторической памяти людей – сиюминутная вещь, она длилась всего 8 лет. И четыреста лет ордынского ига – это просто несравнимые вещи".

Художник-карикатурист Андрей Бильжо недавно посмел поставить диагноз Зое Космодемьянской: шизофрения. Тут вообще началось такое – как пел Владимир Высоцкий, "не опишешь в словах" (Высоцкий тоже был патриотом, только почему то не пел он про панфиловцев, как Мединский, а больше про штрафные батальоны). В социальных сетях патриоты – те самые, что громили выставки непатриотические, – начали обмениваться информацией о том, где находятся квартира и ресторан Бильжо, чтобы пойти предать огню или хотя бы стекла побить. Слава Богу, пока обошлось...

Ведь патриотов хлебом не корми. Дай им что-нибудь мочой облить, дерьмом вымазать, разорвать, разбить. Что-нибудь или кого-нибудь сжечь. А, в общем-то, чего такого "мразеконченого" сказал Бильжо? Он высказал свое мнение, как бывший психиатр. Имеет право. Ваше право – верить или нет. А главное, какая разница, была Зоя шизофреничкой или нет? Шизофреник – такой же человек, и тоже может совершать поступки, в том числе патриотические и героические. Зоя добровольно пошла в партизаны. Фашисты ее поймали, пытали и повесили. Она не выдала своих товарищей и погибла за родину. Она настоящая героиня. И спору тут нет.

Яростная дискуссия ограничилась обсуждением диагноза и правомерности самой постановки вопроса. Если подобные нападки не оставить без ответа, то выходит, что за родину умирали герои, выдуманные ретивым журналистом Александром Кривицким (двадцать восемь панфиловцев), либо герои, страдающие нервными расстройствами. Это, конечно неверно, и все, включая Бильжо, об этом знают.

Сегодняшние патриоты, рвущие рубаху на груди и требующие крови Бильжо и других "мразей конченых", на самом деле просто забалтывают дискуссию, уводят ее от главного вопроса – что такое патриотизм и что такое родина, за которую надо умирать? В их представлении родина – это некая субстанция, олицетворяющая власть, которую люди обязаны любить и за которую должны жертвовать жизнью. На мой же взгляд, все как раз наоборот: родина – это и есть люди, за счастье, благополучие и здоровье которых должна бороться власть и умирать, если понадобится.

Почему девочка Зоя, с диагнозом или без, неподготовленная, плохо экипированная, в лютый мороз должна была пойти в подмосковную деревню и поджигать дома? Почему миллионам таких же Зой с семьями пришлось терять родных, близких, все свое имущество, бросать свои дома, становиться беженцами, умирать от голода, пока питерский партийный босс во время блокады играл в теннис, чтобы сбросить лишний вес? Почему сотни тысяч женщин, рискуя жизнью и здоровьем, должны были копать противотанковые рвы в дождь, град и снег? Почему на этой родине сказочных героев, с присущим только им чувством патриотизма, миллионы взрослых мужчин в солдатской форме оказались в плену в первые месяцы войны? Они тоже сражались до последнего патрона. Но остались живы и попали в плен. По Сталину, они были не героями, а предателями родины. Его родины.

Сталин обещал воевать малой кровью на чужой земле, а воевал гигантской кровью на своей. В чем была его забота о своих гражданах? В том, чтобы приказывать своим маршалам и генералам кидать в топку войны миллионы жизней? И жизнь Зои была одной из жертв, принесенных Сталиным на кремлевский алтарь во имя своего кровавого режима.

Вы не задумывались, почему летчику Дмитрию Кокореву было суждено войти в историю, как герою, совершившему первый воздушный таран Великой Отечественной? Потому что у него просто не было патронов. Все другие самолеты остались гореть на земле, а он свой поднял и протаранил немца. Из любви к родине? Вряд ли он об этом думал. Скорее, от отчаяния. Потому что предали его. Оставили одного против целой немецкой эскадрильи. Как такое могло получиться? У СССР перед началом войны было 25 000 самолетов, а у немцев в четыре (!) раза меньше. Как могло получиться, что немецкие танки дошли до Москвы, хотя перед самой войной у Германии было немногим более 6000 танков, а у СССР опять же в четыре раза больше?

Поищите ссылку в сети хоть на один немецкий воздушный таран. Не найдете. Или хотя бы про одного немецкого солдата, повторившего подвиг Александра Матросова… То же самое – среди американских солдат. Они были меньшими патриотами? А вот японские пилоты-камикадзе врезались на своих самолетах в американские линкоры. Советская пропаганда называла их действия фанатизмом и отчаянием. Термин "патриотизм" не обсуждался.

Катастрофические преступления Сталина довели Матросова, Кокорева, Космодемьянскую и миллионы других людей до отчаяния, оттого что родина их бросила, и им ничего больше не оставалось, кроме как умереть. И, конечно же, они все, как один, умирали с криками: "За Родину! За Сталина!" – по легендам журналистов, вроде Кривицкого.

Помню, в детстве в школе мы разучивали песню про двадцать восемь героев-панфиловцев. Были в ней такие строки: "Мы защитим страну родную", – сказал гвардейцам политрук..." Я был третьеклассником и, к своему стыду, слова "политрук" не знал. Спросить было неудобно, а звучало как "в поле труп". Если так, то как труп может разговаривать с гвардейцами, он ведь не просто стонал, а призывал: "Умрем, но танкам не пройти!" В своих догадках я остановился на не менее нелепом слове "полутруп": "Сказал гвардейцам полутруп". Стоило ли удивляться: в кинофильмах, которые нам тогда показывали, едва ли не все военные герои были практически в таком состоянии, мало кто из них выживал. А живые герои были гораздо менее героическими, чем мертвые. Все стены в классе были завешаны плакатами с картинками, рассказывающими о подвигах пионеров-героев: Марата Казея, Лени Дубинина, Зины Портновой. Я втайне им завидовал – их славе, их возможности умереть за родину. Потом я вырос и узнал, что не было никаких двадцати восьми панфиловцев, а были миллионы отчаявшихся, изможденных, преданных, брошеных на произвол солдат, которых родина за людей не считала и вынуждала умирать.

Сейчас принято, и не без причин, ругать Никиту Михалкова (который сегодня, наверняка, поносит Бильжо последними словами). Но даже в самом плохом его фильме "Противостояние" есть потрясающая сцена, в которой рота не нюхавших пороху юнцов, кремлевских курсантов, с замечательной патриотической песней появляется на передовой под Москвой в декабре 1941 года, чтобы принять первый и последний бой, который длился всего несколько секунд. Как они оказались в такой мясорубке? Почему? И ведь они действительно погибли за родину – в том понимании, о котором толкуют сегодня Путин и Мединский.

Подвиги этих героев – несмываемый позор для родины, которая их предала, не защитила и обрекла на смерть. И нас в детстве тогдашние мединские постоянными маршами, клятвами, песнями и зарницами готовили к такой же героической смерти. Но что-то пошло не так, и уже в старших классах мы почему-то пели (тогда еще не знали, конечно, чья это будет любимая песня) совсем другое:

"С чего начинается родина?

С картинки в твоем букваре?

С хороших и верных товарищей,

зарытых в соседнем дворе?"

Это потом уже, когда все стало "дозволено", Виктор Пелевин придумал летное училище имени Алексея Маресьева, в котором курсантам в обязательном порядке ампутировали ноги... Родина, за которую надо умирать, – это родина князя Владимира, Ивана Грозного, Сталина, Путина. А родина, за которую надо жить, – это мы с вами. О подвигах нужно помнить и скорбеть, а не устраивать нелепые помпезные военные парады, гордиться "взрывом производительности труда в оборонке" и воевать малой кровью на чужой земле. Малой кровью не получится.

В каждом городе и городке России есть улицы, школы имени Зои Космодемьянской, Марата Казея, Сергея Тюленина и тысяч других героев войны.

Именем Лизы Глинки уже называют больницы и школы. Она была замечательным человеком, но именно мученическая смерть делает ее памятником. Ведь она, как и ансамбль имени Александрова, летела на небоевое военное задание. Нужно было выступить перед Новым Годом, перед камерами главных каналов, на переднем крае войны с терроризмом. Родине были нужны хорошие новости, победные реляции, «Смуглянка-Молдованка» на фоне руин Алеппо.

Зачем этот агитпроп сталинских времен? Зачем эта война? Кому она нужна. Лизе? Военным певцам и танцорам? Пассажирам «Боинга», взорванного над Синаем? Послу и его семье? Нет, не нужна. А кому тогда? Она родине нужна. Той самой родине, которая бросила их в топку войны, не спасла, не защитила. Родине по имени Князь Владимир, Иван Грозный, Иосиф Сталин.

Сергей Лойко – журналист и писатель

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции