Ссылки для упрощенного доступа

"На место бога становится сила". Философ – о российском "особом пути"


Москва. 9 мая 2022 года. Шествие "Бессмертного полка" по Красной площади в Москве
Москва. 9 мая 2022 года. Шествие "Бессмертного полка" по Красной площади в Москве

Сегодня специальный гость Радио Свобода – Николай Плотников, философ и культуролог, научный сотрудник Института славистики и русской культуры имени Лотмана Русского университета Бохума.

Сергей Медведев: Мне хотелось бы понять корни того удивительного "самовыпиливания" России из мировой цивилизации, которое мы наблюдаем в течение последнего года. Может быть, даже еще не из мировой, но, по крайней мере, из западной, из всего того 30-летнего, а может быть, даже и 300-летнего тренда вестернизации России. Поговорим о русском изоляционизме: как он проявился в этой войне у Владимира Путина и в том, как видит себя Россия. Это продолжение давней культурной традиции – русская самобытность, русская изоляция?

Николай Плотников: Безусловно, русская культурная традиция существует как один из полюсов: это тенденция к изоляции, к дистанцированию, отворачиванию от Запада. Эта традиция действительно присутствует, она составляет весьма существенный элемент российской интеллектуальной культуры и истории. Но она существует наряду с тенденцией открытости Западу и попытками найти собственные основания именно с помощью какого-то диалога с Западом. Этот постоянный конфликт, эта постоянная дилемма, которая присутствует в российской интеллектуальной истории и в современном политическом сознании, эта бесконечная борьба продолжается, и сейчас она приобрела радикальную форму отказа.

Тенденция к изоляции от Запада – существенный элемент российской интеллектуальной культуры и истории

Сергей Медведев: Можно ли сравнивать российскую и немецкую тенденцию к особому пути? Немецкий романтический образ, особый путь немецкой культуры… Россия сейчас тоже пытается: по крайней мере, если говорить о каком-то идеологическом обосновании нынешней войны, нынешней конфронтации с Западом, то это поиск особого пути.

Николай Плотников: Вы очень правильно употребили этот термин – "романтический". Здесь он является ключевым. В отношении Германии, конечно, можно говорить о романтическом и постромантическом противостоянии национального целого, национальной культуры тогдашнему Западу, Франции и Англии, прежде всего – Франции, конечно. Именно это противостояние было воспринято и в России в постромантическую эпоху, и несколько позднее, в культуре конца XIX – начала ХХ века, когда были сформированы основные идеологические, политические идеи или принципы российского особого пути, который после крушения Советского Союза снова стал определяющей идеологией в стране.

В отношении Германии философ и культуролог Хельмут Плеснер сформировал формулу "запоздавшая нация", имея в виду, что в этом постромантическом поиске собственной идентичности Германия именно показала себя, она одной из самых последних пришла к этому пониманию собственного пути, его связи с мировой цивилизацией. В этом смысле Россия, как ни странно, получается, еще более запоздавшая нация. Потому что этот период радикального поиска самобытности, связанного с формирование сознания изоляции, какой-то уникальности, неповторимости, противостояния всем цивилизационным принципам и нормам, этот поиск действительно показывает, что Россия еще не сформировала и не нашла тех оснований самобытности, которые могли бы ее видеть и понимать, как часть мировой цивилизации.

Запад соблюдает юридические нормы, а Россия живет "по правде"

Сергей Медведев: У вас недавно было выступление о российском изоляционизме, о корнях самобытности России. Я пытаюсь нащупать то, что происходит сейчас: эта война, безумие, отрыв от традиции. Но, как говорил Шекспир, в безумии надо попытаться найти метод. Я пытаюсь найти какие-то, может быть, культурные основания. Читая ваш доклад, я увидел, что Россия действительно живет не по праву, она противопоставляет праву какие-то другие свои основы.

Я вспоминаю "Слово о законе и благодати" митрополита Илариона XI века. Он говорит, что латинский Запад – это эпоха раскола церквей, Запад живет по слову Божию, по Ветхому закону, а Россия живет по слову Христову, по Новому закону, по благодати. Может быть, раскол потому и проходит через все века, что Запад соблюдает юридические нормы, а Россия живет "по правде"? Эта война ведь позиционируется как своего рода "русская правда".

Торжественник со "Словом о законе и благодати", первая половина XV века
Торжественник со "Словом о законе и благодати", первая половина XV века

Николай Плотников: Очень много разных эпох прошло со времен Илариона. Безусловно, это одна из центральных христианских идей, что Ветхому завету или религии закона противопоставляется религия благодати, религия избавления индивидуальной души. В этом смысле, конечно, Иларион находится в некотором тренде понимания христианства, хотя он действительно противопоставляет его латинскому варианту христианства, которое в его представлении является не подлинным, коррумпированным ветхозаветной идеологией, иудейской идеологией закона и законности. Безусловно, это один из важных мотивов, который христианское, православное сознание продолжает на протяжении почти тысячи лет поддерживать и оплодотворять.

Эта война позиционируется как своего рода "русская правда"

Но помимо этого действительно существует идея, о которой вы сказали: это дефицит понимания права, то, что уже давно было названо российским правовым нигилизмом. Этот феномен имеет разные формы и образы. Это может быть и какое-то этическое отрицание права и закона, которое мы встречаем, например, в романах Толстого и Достоевского, или этическое морально-религиозное отрицание, или же это, наоборот, какое-то политическое отрицание права, как это было в идеологии и практике большевизма. Существует огромное многообразие форм отрицания и преодоления права во имя некоей высшей справедливости или высшей правды. Это может быть революционная законность или революционное правосознание, которое тоже отрицает право во имя каких-то классовых идей, или отрицание права во имя религиозных идей, как это было у славянофилов, противопоставлявших внешней законности Запада внутреннюю правду православия. В данном случае это тоже очень типичный ход мысли именно такого изоляционистского сознания, которое отвергает закон как некую общую норму.

Николай Плотников
Николай Плотников

Сергей Медведев: Здесь как раз вспоминается Достоевский: "Если окажется, что истина вне Христа, Христос вне истины, то я останусь с Христом, а не с истиной". Идея благодати, которая вне рационального миропонимания.

Николай Плотников: Любой жизненный порядок, который описывается некоей общей нормой, общим законом, является подозрительным именно в силу того, что некая индивидуальность или установка на исключительность и неповторимость действительно проявляется в наибольшей степени. Поэтому литература, религия, психологические тексты в России имеют такое большое значение, а, например, какие-то правовые трактаты практически не имеют.

Сергей Медведев: Если философия в России существует, то это прежде всего религиозная философия.

"Это не юридическое, – говорят россияне, говорит Путин, – но Крым-то наш"

Николай Плотников: Она ориентируется не на науку, не на право, на какие-то модели универсальности.

Сергей Медведев: Может быть, стоит перекинуть мостик от тысячелетней традиции, не правовой, не научной, что Россия в особом отношении с Богородицей, с Христом, с благодатью, с русской правдой, – к пониманию нынешней войны? В отношении Крыма, например: "Это не юридическое, – говорят россияне, говорит Путин, – но Крым-то наш". Ощущение органической правды. Нужно нам выстраивать эту длинную традицию?

Николай Плотников: Здесь нужно подчеркнуть другой момент. Конечно, такое органическое мышление – это тоже не какая-то специфическая российская или русская традиция, это и элемент романтического консерватизма, который присутствовал и в Европе как реакция на просвещение. Универсализм просвещения: возникает именно такая установка на самобытность, неповторимость, индивидуальность, "лица необщее выраженье". Конечно, эти идеологические моменты играют здесь роль.

Севастополь. 9 мая 2016 года. Горожане во время празднования 71-й годовщины победы в Великой Отечественной войне
Севастополь. 9 мая 2016 года. Горожане во время празднования 71-й годовщины победы в Великой Отечественной войне

Здесь нужно говорить не столько об идейных истоках этого нынешнего состояния общества, сколько о самой структуре, о том, почему общество оказывается столь восприимчивым, не имеет сопротивляемости в отношении этих идей, задаваемых сверху, а какие это идеи – в данном случае не слишком важно. Если мы возьмем речи Путина в объеме 20 лет, то там были и либеральные тезисы, и тезисы про правосознание, и тезисы про важность права. Он все время продолжает подчеркивать, что "суд разберется": это какие-то общие формулы, которые вполне осмысленны и понятны.

Сергей Медведев: В своем докладе вы возводите очень многое к замечательному выражению из фильма "Брат-2" "сила в правде". Это то, что Данила Багров берет вроде как у апокрифического Александра Невского. Это понятие "русской правды" достаточно органическое. Это фашистское сознание – то, что мы живем не по закону, а "по правде"?

Понятие "правда" первоначально является синонимом понятия "закон", означает некое писаное право

Николай Плотников: Тут очень интересно, что многие возводят истоки этой формулы к Александру Невскому, хотя у Александра Невского есть треугольник: "Бог не в силе, а в правде". То есть у него формулируется делегитимация насилия, вообще силы, как некоей инстанции социального регулирования. Бог оказывается в правде, а здесь на место Бога становится сила, сила оказывается в правде. Это некий симбиоз силы и какого-то индивидуально понимаемого чувства правоты, которое никак не может быть рассмотрено как некая универсальная норма.

Кстати, для российского понимания правды очень характерно, что сама семантика этого понятия претерпевает значительные изменения в истории. Понятие "правда" первоначально является синонимом понятия "закон", в целом означает некое писаное право. Приблизительно до середины XIX века "правда" и означает некий законодательный кодекс. Даже у Пестеля "Русская правда" – это просто свод законов, отсылающий к новгородской "Русской правде" и так далее, это просто некий законодательный кодекс.

Кадр из фильма "Брат-2"
Кадр из фильма "Брат-2"

Только в период после отмены крепостного права возникает действительно жесткое противостояние самодержавного закона, в том числе и закона об отмене крепостного права, и той народной правды, которая ищется как альтернатива тому, что на самом деле нас обманули, не освободили полностью, не дали нам землю и так далее. Это осознание начинает очень активно формироваться в народничестве, как выражение крестьянского чувства несправедливости, и тогда правда начинает отслаиваться от закона, становится действительно резкой, почти что революционной альтернативой существующему позитивному закону.

В этом контексте как раз и возникает этот миф о русской правде, который сформулировал в конце XIX века народник Михайловский, сказавший, что слово "правда" уникально, его не существует ни в одном европейском языке, где это слово обозначало бы истину и справедливость в одном слове. Но на самом деле это типичная семантика слова right, которое включает в себя эти два момента: можно сказать "он прав" в том смысле, что говорит истину, и "он прав" в том смысле, что он принял справедливое решение или произвел справедливое действие. В этом смысле разговор о какой-то безумной уникальности слова "правда", которое объединяет в себя истину и справедливость, – это совершенно народнический миф, связанный именно с какой-то конкретной исторической констелляцией, когда эта правда становится антонимом, противоположностью права.

Характерно, что основная идеология этого изоляционизма формируется в евразийстве

Сергей Медведев: Но на нем же строится целая новая политическая философия современной России. Крымское право: что наше, то наше. "Крым-то наш", – говорят люди.

Николай Плотников: Очень характерно, что основная идеология этого изоляционизма формируется в евразийстве: как раз эта идея государства правды, которое выступает как альтернатива, как противоположность либеральному правовому государству Запада. Параллели этому существуют также в нацистской Германии. Известный теоретик права Карл Шмитт даже цитировал эту формулу евразийцев, говоря, что да, государство правды – это то, что нужно. Это как раз полная альтернатива правовому государству, и Шмитт называл это тотальным государством.

Участник акции националистов "День русской солидарности" на площади Краснопресненской заставы
Участник акции националистов "День русской солидарности" на площади Краснопресненской заставы

Сергей Медведев: Нет ли в этом каких-то корней биологического, почвенного фашизма?

Николай Плотников: Биологического, может быть, в этом не совсем заметно. Хотя, вспоминая про некий культурный код, цивилизационный код России, его очень часто, в том числе и в речах нынешних российских политиков, путают с генетическим кодом.

Сергей Медведев: Я имел в виду – органическая правда как некое органическое, естественное, природное начало.

Николай Плотников: Отчасти – да, это то, что естественно принадлежит народу, народ рассматривается как некое действительно отчасти биологическое, органическое единство, которое управляется. Это все можно описать в терминах биологической теории систем, это так и описывается, как органическая естественная правда, присущая русской цивилизации или русскому народу.

Сергей Медведев: Совместима ли вообще Россия с глобальным миром правил? Как вернуть ее в пространство права, а не "правды"?

Лишив себя закона, выпав из глобального мира правил, Россия тем самым лишила себя и благодати

Николай Плотников: Я думаю, это возможно какой-то широкой программой идей демократизации в России. Но это должна быть не единая элитарная точка зрения, навязываемая сверху, а действительно попытки говорить со всем обществом и объяснять всему обществу преимущества плюрализма не просто как некоей идеологии, а в том плане, что это действительно затрагивает самые, как мы сейчас видим, непосредственные интересы и заботы общества. Оказывается, что люди не имеют возможности никак артикулировать свой альтернативный взгляд на вещи, какую-то точку зрения, отличную от господствующей властной и идеологической.

Сергей Медведев: Добавлю, возвращаясь "Слову о законе и благодати" киевского, кстати, митрополита Илариона: нынешняя Россия в этой дихотомии выбрала не то и не другое. Лишив себя закона, выпав из глобального мира правил, из нормативного международного порядка, Россия тем самым лишила себя и благодати и уже второй год этой войны находится в безблагодатном существовании.

Партнеры: the True Story

XS
SM
MD
LG