8 апреля – в Международный день цыган – петербургский Антидискриминационный центр "Мемориал"представляет отчет "Рома и война – ромские жители Восточной Украины, пострадавшие от войны: беженцы, переселенцы, жертвы насилия".

Составители отчета много раз ездили на Украину, побывали в Донецкой и Луганской областях, в Мариуполе, в разрушенных селах, откуда еще недавно бежали семьи с детьми и куда некоторые из этих семей уже вернулись. Правозащитники составляли этот отчет не по сообщениям прессы, а по рассказам очевидцев – в этом главная ценность документа. Его цель – рассказать всему миру о том, что во время боевых действий на востоке Украины пострадали не только украинцы, но и цыгане, живущие с ними рядом.

Одна из глав целиком посвящена цыганским погромам, прокатившимся в местах, подконтрольных властям самопровозглашенных республик. Она составлена из рассказов нескольких цыган, переживших погромы, вот один из таких рассказов:

"В начале мая пострадал мой знакомый и вся его семья. Они как раз жили у железной дороги. Дело было так. Ему позвонили и сказали, что в его квартиру ворвались ополченцы и вывели на улицу его детей и жену. Он приехал разобраться, в чем дело. Когда попытался отнять у ополченцев детей, ему прострелили ногу. С этого дня ополченцы начали выгонять цыган из их квартир и домов и занимать их жилье. Все ценное, что было там, вывозили машинами: золото, украшения и другие дорогие вещи. У многих цыган угоняли машины. Несколько человек избили в городе. С них снимали золотые цепочки и кольца. Мне рассказывали, что тех, кого избили, даже не принимали потом в больницах, так как врачи не хотели проблем с сепаратистами. Так продолжалось примерно полтора месяца, пока они не ушли. Мы вообще боялись выходить на улицу все это время, прятались дома. Не дай Бог кому-нибудь из них попасться на глаза".

В отчете "Мемориала" не употребляется слово "цыгане": правозащитники решили принять название, употребляемое на западе – "рома". Представить отчет "Рома и война" в Институте региональной прессы поручено эксперту АДЦ "Мемориал" Стефании Кулаевой:

– Среди украинских беженцев есть небольшая группа украинских цыган, оказавшаяся в очень тяжелом положении. Наш отчет состоит из трех частей: об общем положении и о законах, которые помогают получить какую-то помощь тем, кто вышел из зоны военного конфликта, о жизни в зоне конфликта и о судьбе переселенцев. В Донецке был огромный цыганский табор, в Луганске было огромное количество цыганских семей, они пострадали от обстрелов, от насилия, от властей, спровоцировавших цыганские погромы.

Эксперты АДЦ "Мемориал" побывали не только на Украине, но и в приграничных регионах Российской Федерации – в Ростовской, Белгородской, Воронежской, Липецкой, Брянской областях, а также в Московской области, куда тоже попали цыгане – рома, бежавшие из зоны военного конфликта. Продолжает Стефания Кулаева:

– Родина очень многих цыган, живших в Донецке, – это Ростовская область, понятно, что они туда и побежали, когда началась война. Но они столкнулись с очень сложными условиями жизни. Один уважаемый старик, в прошлом цыганский барон, много испытавший, говорил нам: "Там у нас война, а здесь войны нет, но мы и так пропадаем". Действительно, положение отчаянное: лекарств нет никаких, а он – инсулиновый диабетик. Беженцев-цыган постоянно привлекают к административной ответственности за нарушение миграционного режима, хотя никакой возможности вернуться в Донецк у людей нет. Судьи это понимают, но все равно их штрафуют. То есть законы не адаптированы к этой ситуации, что ведет к огромным нарушениям прав человека. Ни у кого из тех, с кем мы говорили, не получилось остаться в России легально, подать документы на временное убежище. Поэтому у них нет легальной работы, нет медицинской помощи, жилья, нет школы для детей – ничего нет. И если на Украине, при всей бедности государства, беженцам помогает хотя бы гражданское общество, сами люди, то в России и этого нет.

И все-таки им еще повело – они сумели вырваться из мест, где смертельно опасно, другие не сумели сделать и этого, говорит Стефания:

– Когда идет война и люди бегут, они должны иметь возможность выйти из того места, где стреляют. Но это не так. У всех проверяют документы, и если хоть что-то не так, их не выпускают. Например, нам рассказывали такой случай: бежала цыганская семья с очень маленьким ребенком. Он только что родился, и у родителей была только справка из роддома. И им сказали: вы можете пройти, а ребенок – никак. И отец его помчался обратно, сильно рискуя попасть под обстрел, – делать свидетельство о рождении – в полумертвом городе, как он потом об этом рассказывал. В поселке Македоновка шли страшные бои, но цыганская семья не смогла выехать: не было документов на детей. Мы несколько месяцев держали с ними связь, в конце концов их вывезли украинские правозащитники. Казалось бы, чего проще: дайте людям убежать из-под пуль, но их не пускают на разных кордонах, иногда не пускают из-за ксенофобии. Одна женщина рассказывала, что внук у нее рыженький, так его ей удалось запихнуть в автобус, а других, смуглых, не удалось. Сейчас цыганские семьи возвращаются и встречаются с двойной дискриминацией, с предрассудками. Это мне напоминает ситуацию с православными косовскими цыганами: албанские косовары обвинили их в просербских настроениях, и там были погромы. Больше всего в том конфликте пострадало именно цыганское население, и тогда правозащитники призывали никого не выгонять, всем давать статус беженца в тех странах, куда им удалось добежать. А сейчас на Украине убежавших к ним цыган подозревают в сочувствии к России, а к цыганам, убежавшим в Россию, наоборот, здесь относятся с предубеждением, как к украинцам. Меня поразило не предвзятое отношение к цыганам – это было предсказуемо, к сожалению, а резко негативное отношение к беженцам в целом, возмущение тем, что они приехали.

Нет никаких привилегий перед и без того несовершенным законом даже для тех, кто бежал от бомбежек, говорит адвокат Ольга Цейтлина:

– К нам обращаются люди, пережившие ужасы войны. У них не принимают документы, ссылаясь на нулевую квоту. Более того, в центре для выдворения на Украину сейчас находится человек из Горловки, хотя возвращаться туда очень опасно. Россия объявляла, что примет у себя украинских мужчин, которые не хотят воевать, сам президент об этом говорил, но на деле ничего подобного. Да и границу не перейдешь без документов, спасаясь от обстрелов, хотя по международному праву, по Женевской конвенции любого человека, бегущего от войны, должны впустить в страну и оставить на ее территории до рассмотрения вопроса о статусе прибывшего, но на практике этого не происходит.

Почему цыганам в зоне конфликта тяжелее многих? Почему они подвергаются двойной дискриминации: и как беженцы, и как цыгане? На этот вопрос отвечает заведующий лабораторией политической психологии Петербургского университета Владимир Васильев:

– К сожалению, исторически сложилось так, что цыганская национальность – самая сложная в отношении применения к ней принципа терпимости. Понятно, что, как цивилизованные люди, мы должны исходить из равного отношения ко всем национальностям. Понятно, что в каждой национальности есть люди хорошие и плохие, есть хорошие обычаи и, может быть, не очень хорошие традиции. Что касается цыган, то проблема этой национальности многовековая. На территории России еще в царское время неоднократно издавались указы, цыган дискриминирующие. В то же время мы знаем, что своей деятельностью цыгане часто вызывают к себе негативное отношение, я имею в виду, прежде всего, попрошайничество и распространение наркотиков – это ни для кого не секрет. Но эти основания, на мой взгляд, не должны служить оправданием заведомо отрицательного отношения к цыганам. Да, национальная проблема цыган самая сложная, и я думаю, в настоящее время она неразрешима. Здесь должно быть движение с обеих сторон: и со стороны тех стран, которые могут способствовать адаптации и ассимиляции цыган, и со стороны самих цыган, которые должны пересмотреть некоторые свои обычаи и традиционные виды деятельности. И, несмотря ни на что, отношение к цыганам должно быть гуманным. К тому же цыганская национальная проблема недостаточно освещается в СМИ – о национальных проблемах народов Кавказа, например, мы можем прочитать во многих источниках, а о цыганских проблемах – практически нигде. Не говоря уже о том, что дорога к пониманию любой нации пролегает через знание культуры и обычаев этой нации. В последнее время немало сделано, чтобы люди узнали о кавказской культуре, еврейской культуре, а о цыганах мы до сих пор знаем очень мало. А ведь чем больше мы знаем о людях, тем лояльнее к ним относимся.

Война – это та область, где плохо всем, кроме тех, для кого она "мать родна", кто зарабатывает на ней деньги или даже получает удовольствие, считает политолог, президент фонда "Республика" Сергей Цыпляев:

– Я думаю, что все народы и национальности, которые попали в эту переделку, оказались в тяжелейшем положении, и что всевозможным властям надо прикладывать максимальные усилия, чтобы облегчить участь этих людей. И раз российское правительство, российские граждане решили принять большое участие в судьбах тех, кто живет в Донецке, Луганске и в Крыму, значит, мы в значительной степени взяли на себя бремя заботы о тех, кто там оказался или выехал оттуда, будучи не в состоянии перенести гуманитарную катастрофу, которая там развивается. И поэтому, кто бы что на этот счет ни думал, нам придется предпринимать и организационные, и финансовые шаги, чтобы поддержать беженцев, приезжающих к нам с Украины, не разбирая, кто какой национальности. Мы взяли на себя бремя ответственности за этот регион. А почему это делается так плохо? Потому что это наша тяжелая культурная традиция. Мы всегда весьма подозрительно относимся к иноверцам, инородцам, к инакомыслящим, ко всему, что от нас отличается, что не такое, как мы. Это всегда вызывает подозрение и противодействие, это культурная проблема, с которой мы живем. На самом деле, разнообразие – это залог вашей успешности в будущем, это ваши возможности, это ваше достоинство. Вот этого мы пока не понимаем – мы хотим, чтобы все были одинаковые, ходили строем. Конечно, с цыганами есть сложности – уж очень их стиль жизни отличается от нашего, кредитная история этой народности достаточно тяжелая – не только у нас, но и в Европе. И, тем не менее, это наш человеческий долг – помочь людям, которые попали в беду на востоке Украины.