В Парке Горького, на набережной Москвы-реки появилась скульптура водолаза, которая одновременно является маяком. В темное время суток сквозь окошки шлема бронзовой фигуры подаются световые сигналы.
По нереализованному замыслу Веры Мухиной, ее монумент водолаза должен был быть гигантским, выше "Рабочего и колхозницы", ведь предназначался он для Балаклавской бухты. Сохранилось письмо скульптора с такими строчками:
"Я хочу сделать этот маяк в виде водолаза. Неяркий блеск стали будет ассоциироваться с блеском мокрой от воды одежды. Серебряный гигант станет посылать спасательные лучи в море".
Москва-река – не Черное море. Здесь не нужны "спасательные лучи" такой мощности. А вот свои водолазы тут есть. Это сотрудники подразделения МЧС по безопасности людей на водных объектах. Во время открытия памятника, а точнее арт-объекта, они поднялись на берег с речного дна.
Московский скульптор Леонид Тишков сделал своего "Водолаза" трехметровым, то есть соразмерным месту и, что самое главное, человеку. В Москве стало слишком много угрюмых и пафосных скульптур. Работа Леонида Тишкова эмоционально не подавляет. Его бронзовый человек в скафандре образца 30-х годов прошлого века – уютный и веселый памятник. Хотя бы потому, что, будучи сам маяком, установлен на пьедестале в виде маяка.
Леонид Тишков говорит, что у Веры Мухиной не было ни рисунков, ни скульптурных моделей "Водолаза-Маяка". Только идея. Впрочем, это и не важно:
Идут слепые водолазы. Задыхающийся ведет не видящих
– Я даже не думал об эскизах, есть они или нет. Я ведь не реконструктор. Моя задача – создать диалог, беседу с великими художниками авангарда 20-го века. К примеру, у меня есть один проект, который называется "Куб вечности". Там я беседую с Казимиром Малевичем. Есть много работ по мотивам поэзии Велемира Хлебникова.
Еще у меня много работ, посвященных водолазам, три книги вышли про них. Есть небольшие бронзовые скульптуры, и все – со светом в голове. Однажды на моей выставке в Музее современного искусства ко мне подошел искусствовед Валентин Дьяконов, который сказал: "Вот у тебя водолазы. А знаешь, что у Веры Мухиной была идея поставить "Водолаза-Маяка?".
– Так эта тема началась у вас не с нее? Так совпало?
– Да, так совпало. Первые водолазы со светом в голове у меня были еще в начале 1990 года. Они еще не были бронзовыми. Из папье-маше, из дерева, но свет уже в них был. Я придумал свою мифологию водолазов. Эти лучи чрезвычайно важны. С их помощью водолаз пытается преодолевать земное притяжение, тяжесть своих свинцовых башмаков. У меня есть такой текст: "Водолаз не родится, пока не сносишь свинцовые башмаки". Другой сюжет – "Очень тяжелая голова у водолаза". Еще – "Идут слепые водолазы. Задыхающийся ведет не видящих". Впереди идет водолаз. У него шланг, он продернут через шлем к следующим за ним.
Жили такие удивительные художники, которые создавали утопии
Когда мне рассказали о замысле Веры Мухиной, я нарисовал целый альбом об этой истории. Оказывается, у нее было много невероятных нереализованных проектов. Если сейчас их воплотить, мы увидим другую Мухину. Она была под гнетом идеологических догм, в которых приходилось скульптору-монументалисту жить в то достаточно трудное для художника время. И она всячески пыталась выбраться из этого в свой романтический мир. Монумент "Рабочий и колхозница" состоялся лишь потому, что он попал в струю. Надо было показать мощь и величие Советского Союза на Всемирной выставке в Париже.
У замысла "Водолаза-Маяка" есть предыстория. Все началось с того, что Вера Мухина получила заказ на создание четырех фигур для гостиницы "Москва". Она решила, что это должны быть люди героических профессий. "Стратонавт" – это герой, который покоряет высоты, "Шахтер" – глубины земли, "Альпинист" – горы, а "Водолаз" покоряет водные стихии. Она поехала в Балаклаву, потому что там базировалась ЭПРОН (Экспедиция подводных работ особого назначения). В советское время это был центр водолазного движения.
– То есть это была поездка для натурных рисунков только лишь для скульптуры для гостиницы?
– Да. Но потом она снова возвращается к водолазу, хочет построить маяк высотой 40 метров. Она пишет, что статуя должна работать, что она не только будет памятником завоевателю стихий, но еще там будет радиопередатчик. Там будет лампа. А я потом, когда уже стал рисовать этот альбом, решил, что в шлеме, кроме смотровой площадки, будет телескоп стоять. А в постаменте – музей водолазов.
Действительно, я не нашел ни одного эскиза Мухиной "Водолаза-Маяка". Но в 1944 году она сделала эскиз памятника защитникам Севастополя. Памятник был парафраз этой идеи. Она предполагала гигантское сооружение, высотой 100 метров. Для масштаба я скажу, что "Рабочий и колхозница" – это грандиозная скульптура, но она всего 24 метра, с постаментом где-то 40 метров. И это опять же маяк. Сохранился рисуночек: такой круглый маяк, белая колонна, а на ней стоят фигуры защитников Севастополя. В маяке грот, там корабли должны были проплывать.
Мой "Водолаз" на Пушкинской набережной тоже работает. Главное, что он мигает как маяк. Для маломерных судов, которые здесь ходят, величина этой скульптуры вполне достаточна. В постаменте окошечки тоже горят. Если подойти к нему вечером, то может показаться, что там живет смотритель маяка. Вообще-то, я художник, придумывающий сказки.
Мне бы хотелось этой работой напомнить о том, что жили такие удивительные художники, которые создавали утопии. Сейчас мы их заново открываем. История "Водолаза-Маяка" превращает Веру Мухину в очень актуального художника. Это такой паблик-арт-проект. Если бы он был осуществлен сейчас, то она бы заткнула за пояс любого сегодняшнего авангардиста.
– Вера Мухина мечтала установить этот памятник в Балаклаве. В 2010 году вы там своего "Водолаза" тоже помещали. Правда, он еще не был бронзовым. Какова его судьба? Он там остался?
– Судьба его очень хорошо сложилась. На набережной Парка Горького – это он и есть, только уже отлитый. Во время фестиваля современного искусства "Балаклавская Одиссея" он простоял там недолго. Знаете, Балаклава – это такое место, которое полностью уничтожили нувориши. Яхты какие-то пришли. Начали строить пирс. Там уже нет этого купринского духа. Так что "Водолаз-Маяк" показался им "не о том". Он постоял десять дней, потом мы его сняли. Недавно мы его привезли в Москву и здесь уже отлили.
– Сейчас Балаклава стала аннексированной территорией. Могут ли теперь независимые российские художники и скульпторы с прежней эмоциональной готовностью участвовать в Крыму в каких-то культурных проектах? Иными словами – как сейчас творческим людям, которые любят эту землю, быть с этой землей?
– Крым для меня – это земля Волошина и Веры Мухиной. Когда я участвовал в этом фестивале, я не думал о том – украинский он или российский. Мне было все равно, потому что это был международный фестиваль. Искусство преодолевает границы. Старается вырваться из идеологии, политики. Посмотрите на водолаза, вы же не знаете, какой он национальности, кто там внутри, за шлемом. Он просто водолаз. Мало того, внутри у него свет. И вот этот свет я посылаю Вере Мухиной. Я хочу сказать: "Дорогая Вера Игнатьевна, мы сделали это. Помните, вы мечтали о таком маяке?" – говорит Леонид Тишков.
