На 98-м году жизни скончался Борис Александрович Покровский. Великий оперный режиссер, определивший лицо отечественного музыкального театра ХХ века, больше всего негодовал, когда его называли "новатором".
- Знаете, когда ночь, тьма, вы заблудились и не знаете, куда двигаться, - бросьте вожжи, лошадка сама привезет к дороге или людям. Именно лошадь, не вы. Будете руководить - не выберетесь; так и в искусстве…
Борис Покровский с самого начала своего пути в оперной режиссуре – "Кармен" в Горьковском театре (1937) – исповедовал принцип "не навреди". В лексике Бориса Александровича – "не нагадь". В более конкретном плане это означало: при постановке оперы нужно следовать музыкальной драматургии - и ничему, кроме нее.
- Я всю жизнь от драматургии автора не ухожу - почему, между прочим, все оперные дирижеры всегда были со мной дружны и хотели работать со мной: и Голованов, и Мелик-Пашаев, и Самосуд знали, что я не нагажу. Как раскрыть то, что есть в партитуре, - это мое дело; но вот это самое "что" - дело композитора, и трогать это не сметь!
Шесть десятилетий своей жизни Покровский отдал Большому театру - и как очередной, и как главный режиссер ГАБТа:
- Мне было пять лет, дома у меня играли пластинки - Шаляпин, Собинов. Я слушал, слушал и пошел в Большой театр сам, - рассказывал Борис Покровский в эфире Радио Свобода. - Пятилетним мальчишкой проткнулся туда: я знал особый ход на пятый ярус. Теперь этого пятого яруса нет. И когда я туда приходил 5-ти, 7-ми, 10-летним мальчишкой, гардеробщики говорили: "Вставай здесь, держись крепко, чтобы не упасть вниз. А что ты вчера не приходил?". То есть я был забавой для них. Но эта забава была для меня университетом. Я влюбился в это искусство.
Слово "новатор" Покровский - в свое время работавший под началом обожаемого им Мейерхольда, ходивший на репетиции к Станиславскому - для оперной режиссуры считал бранным. При этом на его счету - первые постановки опер Прокофьева, Шнитке, Щедрина; возвращение на оперную сцену "Носа" Шостаковича и прокофьевского "Игрока"; классический "Евгений Онегин" – конца 40-х и конца 90-х… В 1972 году он создал свой театр, Камерный музыкальный – известный как просто "театр Покровского".
- Режиссер не может быть диктатором, он - слуга. Он должен посмотреть в глаза актера и угадать, что он сделает сегодня, что - завтра, а что вообще никогда не сделает...
- Если сегодня поставить честно, реалистически, какой-нибудь спектакль, то он будет выглядеть как открытие и всех этим порадует, - уверял Борис Покровский. - Вокруг столько желающих эпатировать и добиваться славы от всякого рода "поисков" чего-то нигде не бывавшего... Не признаю, когда говорят, что режиссеры стремятся осовременить классику - это суждение глупо и невежественно.
- Каждый раз меня поражают его глаза, - говорил о Борисе Покровском на вручении ему премии "Триумф" (2008) Владимир Васильев. - Его удивительные искорки в этих глазах, которые все время что-то... Он все время думает о том, что же еще сделать дальше. Ведь он же только Большому театру отдал более 60 лет. Это человек, который имеет, пожалуй, самое большое количество своих последователей, учеников. Человек, неразрывно связанный с классикой, с традициями русского оперного музыкального искусства. Это не потому, что он просто ставил все время только классику - он же первым поставил "Войну и мир" Сергея Сергеевича Прокофьева. многие другие современные ему оперы. Это человек, которому в равной степени были всегда близки абсолютно все направления в его жизни, которую он отдал служению этому искусству - искусству оперной сцены.
Более плодовитого режиссера в музыкальном театре я в своей жизни не встречал. Борис Александрович неоднократно говорил: "Я всегда пытался звук сделать зримым". И он в этом преуспел. Покровский - совершенно поразительный художник. Он изо дня в день на протяжении многих десятилетий занимался тем видом творчества, без которого он не мог. Который и есть, собственно, его жизнь...
- Я долго пожил, долго поработал, - говорил Борис Покровский более десяти лет назад. - Люди, хорошо ко мне относящиеся, говорят, что я энергичный, работоспособный, волевой. И я с этим согласен - зачем отказываться от таких комплиментов. Но я знаю, что, имея дело с композитором, я должен позвать лошадку или какие-то сверхъестественные силы, которые должны вывезти. И вывозят, всегда - если я не начинаю понукать.
- Знаете, когда ночь, тьма, вы заблудились и не знаете, куда двигаться, - бросьте вожжи, лошадка сама привезет к дороге или людям. Именно лошадь, не вы. Будете руководить - не выберетесь; так и в искусстве…
Борис Покровский с самого начала своего пути в оперной режиссуре – "Кармен" в Горьковском театре (1937) – исповедовал принцип "не навреди". В лексике Бориса Александровича – "не нагадь". В более конкретном плане это означало: при постановке оперы нужно следовать музыкальной драматургии - и ничему, кроме нее.
- Я всю жизнь от драматургии автора не ухожу - почему, между прочим, все оперные дирижеры всегда были со мной дружны и хотели работать со мной: и Голованов, и Мелик-Пашаев, и Самосуд знали, что я не нагажу. Как раскрыть то, что есть в партитуре, - это мое дело; но вот это самое "что" - дело композитора, и трогать это не сметь!
Шесть десятилетий своей жизни Покровский отдал Большому театру - и как очередной, и как главный режиссер ГАБТа:
- Мне было пять лет, дома у меня играли пластинки - Шаляпин, Собинов. Я слушал, слушал и пошел в Большой театр сам, - рассказывал Борис Покровский в эфире Радио Свобода. - Пятилетним мальчишкой проткнулся туда: я знал особый ход на пятый ярус. Теперь этого пятого яруса нет. И когда я туда приходил 5-ти, 7-ми, 10-летним мальчишкой, гардеробщики говорили: "Вставай здесь, держись крепко, чтобы не упасть вниз. А что ты вчера не приходил?". То есть я был забавой для них. Но эта забава была для меня университетом. Я влюбился в это искусство.
Слово "новатор" Покровский - в свое время работавший под началом обожаемого им Мейерхольда, ходивший на репетиции к Станиславскому - для оперной режиссуры считал бранным. При этом на его счету - первые постановки опер Прокофьева, Шнитке, Щедрина; возвращение на оперную сцену "Носа" Шостаковича и прокофьевского "Игрока"; классический "Евгений Онегин" – конца 40-х и конца 90-х… В 1972 году он создал свой театр, Камерный музыкальный – известный как просто "театр Покровского".
Режиссер не может быть диктатором, он - слуга
- Режиссер не может быть диктатором, он - слуга. Он должен посмотреть в глаза актера и угадать, что он сделает сегодня, что - завтра, а что вообще никогда не сделает...
- Если сегодня поставить честно, реалистически, какой-нибудь спектакль, то он будет выглядеть как открытие и всех этим порадует, - уверял Борис Покровский. - Вокруг столько желающих эпатировать и добиваться славы от всякого рода "поисков" чего-то нигде не бывавшего... Не признаю, когда говорят, что режиссеры стремятся осовременить классику - это суждение глупо и невежественно.
- Каждый раз меня поражают его глаза, - говорил о Борисе Покровском на вручении ему премии "Триумф" (2008) Владимир Васильев. - Его удивительные искорки в этих глазах, которые все время что-то... Он все время думает о том, что же еще сделать дальше. Ведь он же только Большому театру отдал более 60 лет. Это человек, который имеет, пожалуй, самое большое количество своих последователей, учеников. Человек, неразрывно связанный с классикой, с традициями русского оперного музыкального искусства. Это не потому, что он просто ставил все время только классику - он же первым поставил "Войну и мир" Сергея Сергеевича Прокофьева. многие другие современные ему оперы. Это человек, которому в равной степени были всегда близки абсолютно все направления в его жизни, которую он отдал служению этому искусству - искусству оперной сцены.
Более плодовитого режиссера в музыкальном театре я в своей жизни не встречал. Борис Александрович неоднократно говорил: "Я всегда пытался звук сделать зримым". И он в этом преуспел. Покровский - совершенно поразительный художник. Он изо дня в день на протяжении многих десятилетий занимался тем видом творчества, без которого он не мог. Который и есть, собственно, его жизнь...
- Я долго пожил, долго поработал, - говорил Борис Покровский более десяти лет назад. - Люди, хорошо ко мне относящиеся, говорят, что я энергичный, работоспособный, волевой. И я с этим согласен - зачем отказываться от таких комплиментов. Но я знаю, что, имея дело с композитором, я должен позвать лошадку или какие-то сверхъестественные силы, которые должны вывезти. И вывозят, всегда - если я не начинаю понукать.
