Госдума 6 июля рассмотрит в первом чтении законопроект об НКО. Правозащитное сообщество в США удивляют и настораживают разные аспекты документа, ужесточающего требования к НКО, работающим в России.
От принципиальных до чисто терминологических, например, выбор словосочетания "иностранный агент" для обозначения любой общественной структуры, получающей финансирование из-за границы. Ведущий сотрудник организации Human Rights Watch Джейн Бьюкенен комментирует:
– Термин "иностранный агент" переведен дословно с английского и перенесен в российский законопроект из американского закона, регулирующего деятельность зарегистрированных лоббистов иностранных государств. По-английски это понятие, foreign agent, вполне нейтральное, в то время как по-русски оно звучит зловеще и автоматически вызывает в сознании среднего россиянина ассоциацию со шпионажем, с которым власть будет бороться самым решительным образом. К этому наверняка и стремились авторы закона, пытающиеся посеять рознь между народом и общественными организациями, внушить людям мысль, что эти организации, получая деньги из-за границы, не могут желать ему блага. Если бы у разработчиков законопроекта не было намерения создать у граждан негативное представление о НКО, они бы использовали иную терминологию.
Внешнее финансирование получат те НКО, подчеркивает Джейн Бюкенен, которые так или иначе неугодны российским властям, в первую очередь, правозащитные. Приравнивать их к "иностранным агентам", лоббистам иностранных государств, по мнению эксперта, совершенно необоснованно. В соответствии с американским законом foreign agent – это лицо, действующее строго по наставлению и в интересах иностранного патрона, помощь из-за рубежа сама по себе не делает ее получателя в США "иностранным агентом". Тот же принцип надлежало применить к российским НКО: получение средств из-за границы, причем далеко не только от государств, отнюдь не делает их официальными представителями своих доноров в России. Эти деньги лишь помогают им осуществлять свою собственную миссию.
А что американские правозащитники думают о том, что деятельность НКО в тексте закона названа "политической"?
– Я с этим не согласна, – говорит Джейн Бюкенен. Просветительская работа, общественный контроль за тем, что делают официальные структуры, внесение на их рассмотрение всяческих рекомендаций – все то, чем занимаются российские НКО как важнейшая часть гражданского общества, на мой взгляд, под определение политической деятельности не попадает.
Как заметила Джейн Бьюкенен, поправки к закону о НКО – это, по сути, эхо заявлений Путина о том, что протесты против декабрьских выборов в Госдуму оплачивались Госдепартаментом США. Тогда эта декларация не сбила протестный пыл оппозиции. Более того, казалось, что власть даже пошла ей на некоторые уступки, однако сейчас она снова возвращается к своей излюбленной репрессивной тактике.
Американские правозащитники не берутся предсказывать, как последние меры – ужесточение штрафов за нарушение правил проведения митингов и отождествление активистов с "иностранными агентами", отразятся на протестной активности, подавят ли они ее или, наоборот, радикализируют, превратив мирные акции в насильственные.
Какой, впрочем, может быть реакция со стороны Соединенных Штатов и их западных союзников на откровенную попытку российских властей нейтрализовать и без того немногочисленные независимые общественные организации в России? Сюзан Корки – бывший ответственный сотрудник Государственного департамента, а ныне куратор российских и среднеазиатских исследований в ведущей правозашитной организации Freedom House полагает:
– Я считаю, что Вашингтону следует дать публичную негативную оценку этому закону – в противном случае, это только форсирует новые ограничения гражданских свобод. И напомнить Москве об ее обязательствах по договоренностям в рамках ОБСЕ, Совета Европы и двусторонних американо-российских отношений. Россия – важный стратегический партнер Соединенных Штатов, с одной стороны, с другой – права человека являются частью политики "перезагрузки", которую проводит администрация Обамы. Поэтому, думается, регресс, наблюдаемый в России в области демократического строительства, может стать элементом предвыборной президентской кампании в США и негативно сказаться на сотрудничестве всех ведущих держав.
– Новые меры, предпринимаемые властями, вряд ли улучшают репутацию России на Западе?
– Репутация России от этого только страдает. Кроме того, это демонстрирует, что власть чувствует себя уязвимой, отчего и прибегает к закручиванию гаек и даже поддерживает подобные себе режимы за границей, например, сирийский. Все это убеждает меня, что Вашингтону следует выразить свое негативное отношение к закону о НКО, а также в том, что Конгресс был абсолютно прав, приняв "Закон Магнитского", – считает Сюзан Корки.
Некоторые американские аналитики придерживаются мнения, что закон о НКО как раз и является тем "асимметричным" ответом, которым Москва постоянно угрожала Вашингтону в случае принятия "Закона Магнитского". С точки зрения Сюзан Корки, это верно лишь отчасти. Главное – это то, что Путин, как и предсказывало большинство наблюдателей на Западе и в России, вновь став президентом, собирается свести счеты с оппозицией за декабрьско-мартовские протесты и еще больше урезать гражданские свободы в стране.
От принципиальных до чисто терминологических, например, выбор словосочетания "иностранный агент" для обозначения любой общественной структуры, получающей финансирование из-за границы. Ведущий сотрудник организации Human Rights Watch Джейн Бьюкенен комментирует:
– Термин "иностранный агент" переведен дословно с английского и перенесен в российский законопроект из американского закона, регулирующего деятельность зарегистрированных лоббистов иностранных государств. По-английски это понятие, foreign agent, вполне нейтральное, в то время как по-русски оно звучит зловеще и автоматически вызывает в сознании среднего россиянина ассоциацию со шпионажем, с которым власть будет бороться самым решительным образом. К этому наверняка и стремились авторы закона, пытающиеся посеять рознь между народом и общественными организациями, внушить людям мысль, что эти организации, получая деньги из-за границы, не могут желать ему блага. Если бы у разработчиков законопроекта не было намерения создать у граждан негативное представление о НКО, они бы использовали иную терминологию.
Внешнее финансирование получат те НКО, подчеркивает Джейн Бюкенен, которые так или иначе неугодны российским властям, в первую очередь, правозащитные. Приравнивать их к "иностранным агентам", лоббистам иностранных государств, по мнению эксперта, совершенно необоснованно. В соответствии с американским законом foreign agent – это лицо, действующее строго по наставлению и в интересах иностранного патрона, помощь из-за рубежа сама по себе не делает ее получателя в США "иностранным агентом". Тот же принцип надлежало применить к российским НКО: получение средств из-за границы, причем далеко не только от государств, отнюдь не делает их официальными представителями своих доноров в России. Эти деньги лишь помогают им осуществлять свою собственную миссию.
А что американские правозащитники думают о том, что деятельность НКО в тексте закона названа "политической"?
– Я с этим не согласна, – говорит Джейн Бюкенен. Просветительская работа, общественный контроль за тем, что делают официальные структуры, внесение на их рассмотрение всяческих рекомендаций – все то, чем занимаются российские НКО как важнейшая часть гражданского общества, на мой взгляд, под определение политической деятельности не попадает.
Как заметила Джейн Бьюкенен, поправки к закону о НКО – это, по сути, эхо заявлений Путина о том, что протесты против декабрьских выборов в Госдуму оплачивались Госдепартаментом США. Тогда эта декларация не сбила протестный пыл оппозиции. Более того, казалось, что власть даже пошла ей на некоторые уступки, однако сейчас она снова возвращается к своей излюбленной репрессивной тактике.
Американские правозащитники не берутся предсказывать, как последние меры – ужесточение штрафов за нарушение правил проведения митингов и отождествление активистов с "иностранными агентами", отразятся на протестной активности, подавят ли они ее или, наоборот, радикализируют, превратив мирные акции в насильственные.
Какой, впрочем, может быть реакция со стороны Соединенных Штатов и их западных союзников на откровенную попытку российских властей нейтрализовать и без того немногочисленные независимые общественные организации в России? Сюзан Корки – бывший ответственный сотрудник Государственного департамента, а ныне куратор российских и среднеазиатских исследований в ведущей правозашитной организации Freedom House полагает:
– Я считаю, что Вашингтону следует дать публичную негативную оценку этому закону – в противном случае, это только форсирует новые ограничения гражданских свобод. И напомнить Москве об ее обязательствах по договоренностям в рамках ОБСЕ, Совета Европы и двусторонних американо-российских отношений. Россия – важный стратегический партнер Соединенных Штатов, с одной стороны, с другой – права человека являются частью политики "перезагрузки", которую проводит администрация Обамы. Поэтому, думается, регресс, наблюдаемый в России в области демократического строительства, может стать элементом предвыборной президентской кампании в США и негативно сказаться на сотрудничестве всех ведущих держав.
– Новые меры, предпринимаемые властями, вряд ли улучшают репутацию России на Западе?
– Репутация России от этого только страдает. Кроме того, это демонстрирует, что власть чувствует себя уязвимой, отчего и прибегает к закручиванию гаек и даже поддерживает подобные себе режимы за границей, например, сирийский. Все это убеждает меня, что Вашингтону следует выразить свое негативное отношение к закону о НКО, а также в том, что Конгресс был абсолютно прав, приняв "Закон Магнитского", – считает Сюзан Корки.
Некоторые американские аналитики придерживаются мнения, что закон о НКО как раз и является тем "асимметричным" ответом, которым Москва постоянно угрожала Вашингтону в случае принятия "Закона Магнитского". С точки зрения Сюзан Корки, это верно лишь отчасти. Главное – это то, что Путин, как и предсказывало большинство наблюдателей на Западе и в России, вновь став президентом, собирается свести счеты с оппозицией за декабрьско-мартовские протесты и еще больше урезать гражданские свободы в стране.
