27 нобелевских лауреатов направили Владимиру Путину открытое письмо с призывом отменить закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних и прекратить гонения на представителей ЛГБТ-сообщества. Его автор, сэр Гарольд Крото, рассказал Радио Свобода, почему он считает опасной государственную гомофобию в России.

Открытое письмо нобелевских лауреатов было инициировано актером сэром Иэном Маккелленом и химиком, лауреатом Нобелевской премии 1996 года сэром Гарольдом Крото. Подписанный президентом Путиным закон о запрете пропаганды гомосексуализма среди несовершеннолетних они считают дискриминационным и нарушающим права человека. Целью письма было продемонстрировать солидарность членов мирового научного сообщества с политиками, артистами и спортсменами, уже осудившими действия российского правительства, направленные против геев. Среди подписавших письмо два лауреата Нобелевской премии по литературе – писатели Джон Максвелл Кутзее и Герта Мюллер; физики Брайан Шмидт, Тони Леггетт, Мартин Пёрл; генетик Пол Нёрс; химики Джон Полани, Питер Агре; биологи Джон Салстон, Эрик Вишаус, Эдмонд Фишер; лауреат Нобелевской премии мира Мейрид Макгуйар. Первая часть письма написала Гарольдом Крото, вторая – Иэном Маккелленом. Крото отмечает, что получил приглашение посетить Россию и намерен воспользоваться им для выражения серьезной озабоченности положением российского гей-сообщества. Маккеллен, открытый гей и ЛГБТ-активист, рассказывает, что отказался от приглашений на российские кинофестивали после того, как в британском министерстве иностранных дел его предупредили, что он не сможет говорить о своей сексуальной ориентации с людьми моложе 18 лет. "Протест никогда не бывает легким, – пишут авторы открытого письма Путину, – но мы надеемся, что наше неприятие нового закона, возможно, сможет побудить российское правительство обратиться к гуманитарным, политическим и демократическим принципам 21-го века". О том, что побудило его и Иэна Маккеллена написать открытое письмо Владимиру Путину и заручиться поддержкой нобелевских лауреатов, профессор Гарольд Крото рассказал Радио Свобода:

– С Иэном Маккелленом мы знакомы еще со школьных времен. Мы периодически встречаемся на протяжении пятидесяти лет. Иэн известен как активный защитник прав геев. За время работы у меня возникли широкие связи в научном сообществе. Со своей стороны, я воспринимаю борьбу Иэна в более широком аспекте – как общегуманитарную проблему. Мне представляется очень важным, чтобы люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией ощутили поддержку со стороны научного сообщества, людей искусства и правозащитников. Мы неоднократно обсуждали с Иэном эту проблему, и я решил написать совместно с ним это письмо. После согласования его содержания с Иэном я отправил его нобелевским лауреатам с просьбой подписать. Многие из них одобрили наш текст и подписали. Еще раз хочу подчеркнуть, что рассматриваю проблему положения гей-сообщества в России прежде всего как гуманитарную и как тест на подлинную демократию. Эта проблема корнями уходит в XIX век, и с ней необходимо покончить.

– Как вы собирали подписи?

– После обсуждения письма с Иэном я направил его по электронной почте тем нобелевским лауреатам, чьи адреса у меня были. Конечно, у меня не было адресов всех живущих лауреатов. Многих из них я знаю лично, со многими регулярно встречался на разного рода конференциях и других мероприятиях. Те из них, кто был согласен с содержанием письма, ответили мне, что подписывают его, после чего я отправил письмо в газету Independent.

– Были ли отказы подписать письмо?

– Да, были. Пять человек отказались его подписать, 27 подписали. Некоторые из отказавшихся мотивировали свой отказ тем, что в наше время престиж Нобелевской премии очень невысок и у ее лауреатов нет никаких прав учить жить других. Я с этим не согласен, Нобелевская премия – залог того, что люди время от времени прислушиваются к нашему мнению. И у нас есть чуть большие возможности, чем у других, разъяснять суть поднятой нами проблемы.

– Обращались ли вы с просьбой подписать письмо к российским нобелевским лауреатам?

– Я написал трем российским нобелевским лауреатам. Один мне так и не ответил, впрочем, не уверен, что он прочел мое письмо, – он человек очень преклонного возраста. Что касается двух откликнувшихся, то один отправил письмо обратно без какого-либо комментария, другой ответил, что ничего не понимает в этой проблеме и что, по его мнению, Нобелевская премия не дает ее лауреатам права влиять на мнения людей.

– Вы не назвали имен своих российских коллег...

– Я понимаю, что мои российские коллеги находятся в нелегких и стесненных обстоятельствах, и отношусь к этому с пониманием. Наше письмо очень мягкое и деликатное. Некоторые из подписавших его лауреатов были очень озабочены поднятой в нем проблемой и выражали более жесткую позицию. Но мне кажется, что главное достоинство письма в том, что оно объединило не только ученых, но и писателей, и артистов, и лауреатов премии мира. Это письмо стало актом солидарности людей науки и гуманитарных профессий.

– Насколько я понимаю, в отличие от своего друга Иэна Маккеллена, вы не гей?

– Да, я не гей. Но эта проблема касается не только геев. Для меня это прежде всего гуманитарная проблема. Наше письмо направлено против государственного вмешательства в частную жизнь, против навязывания людям норм и стандартов поведения.

– Вы направили свое письмо только в газету Independent или также лично президенту России?

– Я отправил письмо российскому послу в Лондоне и просил его передать письмо господину Путину.

– Получил ли Путин ваше письмо?

– Я не получил ответа из российского посольства. Но письмо было отправлено почтой лично послу на адрес посольства с просьбой переправить его в Россию. Кроме того, я упомянул, что письмо, вероятно, появится в газетах.

– Надеетесь ли вы на ответ Владимира Путина?

– Не так уж важно, ответит господин Путин или нет – главы государств приходят и уходят. Даже если российский президент изменит свое мнение в этом вопросе, это еще не решит проблемы. Пришедший ему на смену президент может решить, что этот предрассудок XIX века слишком важен для его страны. Но времена изменились, и в наше время значение человеческой личности оценивается выше, чем религиозные или политические догмы. Иэн мне рассказывал, как в школе соученики дразнили его и нападали на него, зная, что он гей. Его борьба за права геев значительно сократила количество таких случаев в британских школах. И это также цель, которую мы преследуем своим письмом.

– Вы пишете, что приняли приглашение приехать в Россию и намерены высказать там свою озабоченность положением ЛГБТ-сообщества. Когда вы будете в России?

– Я получил приглашение на научную конференцию в Москве, которая состоится в июле, и принял его. Однажды, лет 15 назад, меня тоже пригласили на конференцию в Россию, но я не смог приехать – возникли какие-то проблемы с получением визы. Но с тех пор я уже побывал в России несколько раз.

– Что вы думаете о положении секс-меньшинств в России?

– Мне оно напоминает отношение к матерям-одиночкам в XIX веке. Томас Харди описал его в романе "Тэсс из рода Д'Эбервиллей", в котором критикует мораль того времени. Похожая ситуация сложилась в XXI веке в России в отношении секс-меньшинств. Но времена изменились. Еще совсем недавно, в 1954 году, выдающийся математик Алан Тьюринг, внесший огромный вклад в победу над нацизмом, покончил с собой после ареста и обвинения в гомосексуализме, что считалось тогда уголовным преступлением. В наше время такое понимание гомосексуализма превратилось в мифическую догму. И когда, как это случилось в России, религиозная догматика соединяется с догматикой политической, это становится опасным.

– Насколько важно, на ваш взгляд, изменить нынешнюю политику России в отношении секс-меньшинств?

– Россия – очень важная страна. То, что происходит в России, оказывает огромное влияние на остальные страны и внимательно изучается. Конечно, ситуация с положением геев бывает намного хуже, чем в России. Возьмите Уганду, где геев казнят только за принадлежность к нетрадиционной сексуальной ориентации. В принципе решение этой проблемы связано с просвещением. Просвещенный человек руководствуется собственным пониманием жизни без вмешательства и давления властей. Мы, ученые, создавая новые теории и технологии, внедряем просвещение в современное общество. Но одновременно этим мы решаем и гуманитарные проблемы, доказывая, что человек важнее всех этих догматических мифов тысячелетней давности.