Система государственного страхования частных вкладов в банках существует в России с декабря 2003 года. За это время она не всегда полностью покрывала сбережения в пределах определенной суммы – в какие-то периоды государственная страховка распространялась лишь на 90% застрахованного вклада. К полному покрытию вернулись осенью 2008 года, после чего его не меняли, хотя два месяца назад схема неполной компенсации вновь стала предметом дискуссии. Теперь обсуждаются и новые варианты - в частности, того, как часто вкладчик может получать такую компенсацию в принципе.
Цель предлагаемых новаций - пресечь попытки некоторых вкладчиков всякий раз направлять свои деньги именно в те банки, которые предлагают самые высокие процентные ставки по вкладам. В случае отзыва лицензии у такого банка, эти вкладчики получают компенсацию в рамках системы страхования, после чего вновь вкладывают деньги в банк, обещающий максимальные проценты, что связано для него и с максимальным риском.
На совещании в правительстве по банковскому сектору в середине мая руководитель “Сбербанка” Герман Греф, судя по сообщениям, предложил сразу три варианта решения, с его точки зрения, этой проблемы. Ограничить общий объем потенциальных страховых выплат одному вкладчику суммой, например, в 3 млн рублей – по текущему курсу это примерно 60 тысяч долларов. Второй вариант – получение такой компенсации каждым вкладчиком не более одного раза в принципе. И третий, менее радикальный, - выплачивать такую страховку одному вкладчику не чаще, чем один раз в пять лет.
Спустя несколько дней, уже на этой неделе, на официальном сайте правительства России появилось сообщение о том, что двум министерствам - экономического развития и финансов, а также Центральному банку и Агентству по страхованию вкладов поручено подготовить и представить свои предложения относительно целесообразности изменения порядка и условий выплаты страхового возмещения по вкладам в банках. И поясняется, что речь идет о “введении механизма франшизы в системе страхования банков с целью повышения финансовой ответственности вкладчиков”. Франшизой в страховании и называется выплата не полной суммы компенсации, а лишь определенной ее части.
Например, в декабре резко повысили “потолок” страховых выплат по частным вкладам - с 700 тысяч рублей до 1 млн 400 тысяч. Сколько его обсуждали... Но когда “припекло”, правильное решение было принято мгновенно.
Судя по сообщениям, указанные в поручении ведомства пока придерживаются разных точек зрения. Но попробуем взглянуть на проблему иначе. Какое из двух направлений регулирования системы страхования вкладов представляется более целесообразным в принципе? Первое - ограничивать те риски, на которые готовы банки (например, регулируя их взносы в систему страхования в зависимости от того, какие проценты по вкладам они предлагают своим клиентам). Второе направление – регулировать те риски, на которые сознательно готов идти сам вкладчик (либо через франшизу, либо, скажем, через страхование только самого вклада, но не процентов по нему).
Наш собеседник в Москве – финансовый омбудсмен Павел Медведев, в недавнем прошлом – председатель подкомитета Государственной Думы по банковскому законодательству и ведущий разработчик действующего российского закона о страховании частных вкладов в банках.
Павел Медведев:
- Начну со второго варианта. Какое-либо ограничение выплат гражданину – неважно, франшиза это или уменьшение количества выплат каждому человеку за всю его жизнь (один раз заплатить, 5 раз или 25), это - подрыв системы страхования. Она имеет две стороны. Первая - гуманитарная, направленная в адрес человека. Человек не теряет свои накопления, и слава Богу. Вторая направлена в сторону банковской системы.
Ведь если человек не беспокоится за сохранность своих денег, доверенных банку, то он и не побежит их изымать. Но если недоплачивать или 10%, или даже 3% от застрахованной суммы, уже одно это побудит граждан изымать деньги, как только у них возникнут сомнения в устойчивости банка.
То есть, если следовать этой логике, система страхования вкладов перестает выполнять ту функцию, ради которой она, собственно, создается, а именно – предотвращать набеги вкладчиков на банки…
Павел Медведев:
- Система страхования перестанет играть чрезвычайно важную роль - быть поддержкой существования банковской системы. Поэтому никакие ограничения выплат гражданам, на мой взгляд, абсолютно недопустимы.
А если вернуться к первому направлению – ограничивать риски самих банков?..
Павел Медведев:
- Вот это стоит обсуждать. Мне не очень нравится предложение просто увеличивать выплаты тогда, когда банк предлагает высокие проценты. Тут же возникают вопросы. Если он под высокие проценты привлек один крошечный вклад, уже нужно повышать его выплаты в систему страхования или еще не нужно? А если он привлек так один большой вклад? Или - 10 средних?
Увеличивать выплаты в систему страхования надо было бы для тех банков, которые не очень устойчивы. Такая система действовала, во всяком случае некоторое время назад, в Канаде. У них было 5 уровней устойчивости банков и, соответственно, 5 уровней выплат в систему страхования. Если банк занимал первую строчку в этой классификации, он не платил ничего, а если последнюю, то платил много.
Так вот, в тот момент, когда мне довелось общаться с представителями канадской системы страхования вкладов, в первой строчке находились все банки, кроме одного. То есть все, кроме одного, не платили ничего, а один занимал пятую строчку. А в промежутке между ними не было ничего! О банке же из пятой строчки говорили, что у него вот-вот отзовут лицензию.
Это я рассказываю для того, чтобы было понятно, насколько трудно устроить справедливую систему взимания денег в систему страхования. Очень трудно распределить банки по уровню их устойчивости, а именно за неустойчивость и надо платить! Именно неустойчивый банк создаст проблемы для системы страхования тогда, когда он, наконец, развалится. А не тот банк, который привлекает дорогие деньги, но при этом умеет их надежно, тоже дорого, размещать.
Вы привели пример Канады, где абсолютное большинство банков уже вообще ничего не платили в систему страхования вкладов. Но ведь это - общепринятая практика. Скажем, и в Соединенных Штатах, и в еврозоне банки платят взносы в систему страхования вкладов лишь до какого-то определенного уровня общих накоплений в ней. Например, для еврозоны таковым является 1% всей суммы частных вкладов в банках той или иной страны. По мере приближения к этому уровню взносы постепенно сокращаются, а по его достижении - прекращаются вовсе. До тех пор, пока в этом не возникнет необходимости по тем или иным причинам. И платят взносы лишь вновь создаваемые банки.
На ваш взгляд, в какой мере такая схема может быть реализована и в России? Ведь она, безусловно, сняла бы большинство вопросов, связанных с системой страхования вкладов... В том числе – и радикальные предложения по ее реформированию, поступающие от крупнейших банков. По сути, их резон в общем понятен: взносов им приходится платить больше всех, но реально эти деньги используются для выплат вкладчикам других, более мелких банков…
Павел Медведев:
- Это и является ключевым вопросом! Действительно, во всех странах, более или менее цивилизованных в финансовом смысле, выплаты в систему страхования либо очень маленькие, либо вовсе прекращаются, когда в ней уже накоплены достаточные резервы.
Почему же в России это никак не происходит? А причина очень проста! После того, как банк банкротится, оказывается, что у него за душой остается в среднем лишь 14% активов! Если бы после банкротства банка терялись только деньги из его капитала, как это положено по банковским учебникам, но не средства клиентов… "Страдать" должны только собственники банка. Так вот, если бы было так, то наша система страхования вкладов теоретически вообще не должна была бы требовать никаких денег. Дело в том, что, по нашему закону, уже после того, как произведены выплаты пострадавшим вкладчикам, система страхования становится в первую очередь за деньгами обанкротившегося банка.
Очень трудно создать адекватную систему дифференциации взносов, но все-таки это дело - не безнадежное.
Но, если, как вы говорите, за душой у банка при отзыве у него лицензии остается в среднем лишь 14% его активов, стало быть, особых поступлений ей и ожидать не приходится?..
Павел Медведев:
- Даже находясь первой в этой очереди, она ничего не может получить именно потому, что после отзыва лицензии оказывается вдруг, что банк – по сути, разграблен. Отчего банк оказывается разграблен? Оттого, что правоохранительная система не умеет, по существу, бороться с экономическими преступлениями.
И Центральный банк, и Агентство по страхованию вкладов располагают штатом квалифицированных юристов, которые, на мой взгляд, в подавляющем большинстве случаев понимают, кто и каким способом украл деньги из обанкротившегося банка, и сообщают об этом в МВД и в прокуратуру. МВД должно вести расследование, а прокуратура - наблюдать за этим расследованием.
Но проблема в том, что МВД в подавляющем большинстве случаев расследование до конца довести не может. Мне пришлось в последнее время познакомиться с руководителями служб таких расследований. Это вполне адекватные люди. И они могли бы наладить необходимые процедуры, если бы не было противоречий с прокуратурой. Чтобы их ликвидировать, нужно, как минимум, прокуроров и полицейских посадить за один стол. Но, оказывается, бюрократическая проблема такова, что это трудно сделать.
Если же такие расследования наладить, то, на мой взгляд, в очень короткие сроки проблема будет снята. Тогда руководителям крупных банков и в голову не придет тратить свое драгоценное время на обсуждение того, кому платить и сколько по системе страхования, ведь она почти мгновенно сделается самодостаточной.
Иначе говоря, лицензию у банка нужно отзывать не тогда, когда на его балансе остается лишь 10-15% прежних средств, а намного раньше, когда денег еще гораздо больше?..
Павел Медведев:
- Некоторое время мне так и казалось. Вопреки общественному мнению, что, мол, банковских лицензий отзывается все больше, я, по крайней мере, мысленно, а иногда и в частных разговорах, упрекал руководителей Центробанка именно в медлительности. Но жизнь поставила такой печальный эксперимент, чисто российский, во многих других странах он невозможен.
Некоторые банки обладали определенным административным ресурсом и могли некоторое время сопротивляться отзыву лицензии. И у них она отзывалась очевидно поздно. Другие же, наоборот, были абсолютно беззащитны перед надзорными органами. И у них отзывалась лицензия более или менее вовремя, то есть когда выяснялось, что начинает “проедаться” капитал банка, а средства клиентов еще не затронуты.
Но в результате после отзыва лицензий баланс банков обоих типов оказывался абсолютно одинаковым: где-то порядка 11-14% “живых” денег, а остальное - разложено по карманам мошенников. То есть, как выясняется, дело не в сроке отзыва лицензии, а в адекватности правоохранительных органов.
А причина очень проста! После того, как банк банкротится, выясняется, что у него за душой остается в среднем лишь 14% активов!
С 1 июля этого года в России вводится дифференциация взносов банков в фонд Агентства по страхованию вкладов - в зависимости именно от предлагаемых ими процентов по вкладам. А с января будущего года к этому добавится еще и такой фактор, как оценка регулятором финансовой устойчивости того или иного банка.
На ваш взгляд, в какой степени такие меры решат в принципе проблему финансовой устойчивости самой системы страхования, фонды которой на сегодня в значительной мере сократились – на фоне нарастающей волны отзывов банковских лицензий? Хотя ясно, что за этими фондами в итоге стоит государство…
Павел Медведев:
- Не существует проблемы достаточности самого Фонда страхования вкладов! В законе с самого начала предусматривались многочисленные меры, призванные спасать фонд, если, не дай Бог, ему бы угрожала потеря ресурсов. Более того, совсем недавно Госдума дополнила их новыми. В частности, такая защитная мера мгновенного действия, которая абсолютно надежна до тех пор, пока вообще существует российское государство, как кредит в Центральном банке.
Он, как известно, не имеет ограничений на выпуск национальной валюты. И в любом случае, как бы плохо ни пошли дела, Агентству по страхованию вкладов нужно не так много денег, чтобы их выпуск подорвал денежную систему страны. Так что, проблемы подрыва платежеспособности системы страхования просто не существует.
Другое дело, существуют, конечно, проблемы экономии ее средств. В том числе – за счет обуздания аппетита банков к рисковым операциям, с чем можно бороться как административными мерами, так и экономическими, включая привязку взносов в систему страхования к предлагаемым банками процентам по вкладам.
Очень трудно создать адекватную систему дифференциации взносов, но все-таки это дело - не безнадежное. Я надеюсь, что в каком-то смысле Центробанку это удастся. Но в любом случае, конечно же, воздействие должно оказываться на банк, а не на гражданина.
Но ведь определить степень устойчивости того или иного банка – еще сложнее…
Павел Медведев:
- Это действительно так… Есть и еще одна чрезвычайно деликатная проблема. Если система страхования, имея в виду большую или меньшую устойчивость банков, взимает с них меньший или больший процент от накопленной суммы частных вкладов, то тем самым гражданам фактически сообщается, что какие-то банки менее устойчивы, чем другие. Вот это - очень нежелательно...
Скорее всего, такую информацию регуляторы попытаются сохранить закрытой, хотя это и совсем непросто…
Павел Медведев:
- Чем больше закрытой информации курсирует в банковской системе, тем большая ее часть утекает вовне. Поэтому ситуация все-таки остается деликатной. Хотя, конечно же, среди прочего, для решения проблемы надо заботиться и о том, чтобы закрытая информация оставалась бы закрытой.
Но жизнь поставила такой печальный эксперимент, чисто российский, во многих других странах он невозможен.
Банки, заманивающие клиентов высокими процентами, есть в любой стране мира. В том числе в странах с давно устоявшимися банковскими системами. Тем не менее, скажем, и в США, и в Европе предпочли в итоге самую простую схему: частные накопления в банках страхуются полностью (и сам вклад, и проценты по нему) – до определенного уровня: в США на сегодня – 250 тысяч долларов, в еврозоне – 100 тысяч евро. Собственно, такая же схема действует и в России, разве что сам лимит – 1 млн 400 тысяч рублей на сегодня - по текущему курсу, в 4 раза меньше, чем в Европе, и в 9 раз меньше, чем в США.
На ваш взгляд, какие есть доводы в пользу того, что после всех дискуссий эта же схема в России и сохранится в целом? А регулировать, если и будут, то, скорее, риски банков, а не клиентов...
Павел Медведев:
- Практически уверен, что грубых ошибок мы не совершим. Я хорошо знаю наших финансовых руководителей. В частности, достаточно хорошо знаком и с Германом Грефом. И уверен, что в тот момент, когда надо будет принимать значимое решение, все люди, от которых это решение будет зависеть, задумаются и смогут оценить риски. Так вот риски, связанные с ограничением выплат гражданам по вкладам, на мой взгляд, грандиозны и потому - недопустимы.
Причем всякий раз, когда напряжение вокруг банковской системы возрастало, правильные решения принимались очень быстро. Например, в декабре прошлого года был резко повышен “потолок” страховых выплат по частным вкладам - с 700 тысяч рублей до 1 млн 400 тысяч. А ведь несколько лет это повышение все обсуждали и обсуждали… Но когда действительно “припекло”, правильное решение было принято мгновенно.
