В Петербурге выпал очень ранний и обильный снег. Горожане выкапывают машины из сугробов, страдают от падающих сосулек и вспоминают знаменитые "сосули" бывшего губернатора Валентины Матвиенко.

Снег в этом году выпал действительно неожиданно и очень рано – 7 ноября город уже утопал в снегу, и через несколько дней снегопадов машины забуксовали на нечищенных улицах, а крыши стремительно заросли гигантскими сосульками. Картина до боли напомнила памятную снежную зиму 2010 года, ставшую последней в губернаторстве Валентины Матвиенко. По счастью, до смертей от ледяных глыб еще не дошло, но только за одни сутки 16 ноября в больницы поступило 8 человек, в том числе двое детей с Васильевского острова – глыбы льда упали малышам в коляски, правда, по счастью, обошлось без тяжелых травм. На сайте "Жилой фонд Петербурга" указано, что в городе насчитывается более 48 тысяч домов. На днях городское правительство отчиталось, что в день очищается от снега 1500 кровель, из чего можно понять, что за неделю удается очистить чуть больше одной пятой всех городских крыш, на остальных нарастают гигантские сосульки. На улицах же почему-то почти не видно снегоуборочной техники. Городской комитет по строительству сообщает о тестировании нового антиобледенительного устройства для водостоков, работающего по принципу микроволновой печи.

Депутат Законодательного собрания Борис Вишневский, с одной стороны, видит, что ответственные за уборку снега чиновники вроде бы работают не покладая рук, с другой стороны, результаты их деятельности блестящими не назовешь.

– Очень сочувствую тем, кто пострадал от падения сосулек, но я действительно не помню таких снегопадов в начале ноября. Я только что был на заседании комиссии по экологии, там один из вопросов был об уборке снега. Впечатление у меня такое: делается немало, но результаты так себе. Я слышал выступление начальника управления по очистке города от снега Вадима Мизюкина из комитета по благоустройству – обвинять чиновников в безделье невозможно, другое дело, что результат достигается не всегда. Я там еще услышал интересную цифру – оказывается, в этом году на уборку снега выделено меньше средств, чем в прошлом, и для нормальной уборки не хватает 2 миллиардов рублей. Спрашивается: где он был раньше, комитет по благоустройству? Мы бы внесли соответствующую поправку в бюджет, а сейчас уже все, вопрос закрыт – получается, что подобные ситуации запрограммированы на будущее. Почему не били в набат, непонятно. То ли они взяли те деньги, что им дали, и успокоились, то ли решили, что снега в этом году не будет. На мой взгляд, еще и дворников остро не хватает. Я помню, в детстве с 5 утра лопата дворника начинала стучать за окном, а сейчас снега везде полно – и тишина. То ли Георгий Сергеевич перестал молиться о том, чтобы не было снега, то ли молитвы перестали действовать, и Господь сказал: ну, давай, уже сам что-то делай, не все же на Божью помощь рассчитывать! Это шутка, имейте в виду!

Спотыкаясь на ледяных ухабах и с опаской поглядывая на крыши в ледяной бахроме, петербуржцы сегодня вспомнили не только суровую зиму времен Матвиенко, но и ее знаменитое слово "сосули". Вот что пишет об этой ситуации и об этом слове Ирина Левонтина в книге "О чем речь":

"Боль­шинс­тво граж­дан впер­вые уз­на­ли его от В. И. Матвиен­ко, предложив­шей бо­роть­ся с со­суля­ми при по­мощи лазера. И опять тут как-то сош­лось все: и суг­ро­бы по ко­лено пря­мо у Двор­цо­вой пло­щади, и убитые глыбами ль­да и взбе­сив­ши­мися сне­го­очис­ти­теля­ми люди, и вечно самодо­воль­ный вид Мат­ви­ен­ко с ее шу­бами и цац­ка­ми, и маниловские рассужде­ния про ла­зер. Со­сули бы­ли встре­чены гомеричес­ким хо­хотом и мно­гочис­ленны­ми па­роди­ями. Са­мая известная – сти­хот­во­рение Пав­ла Шап­чи­ца:

Срезают лазером сосули
В ли­цо впи­ва­ют­ся сне­жины.
До ос­та­новы до­бегу ли,
В сне­гу не уто­пив бо­тины?

А до­ма ждет ме­ня та­рела,
Та­рела гре­чи с бе­лой бу­лой;
В но­гах – ре­зино­вая гре­ла,
И та­пы мяг­кие под сту­лом…"

Там еще много строф в том же духе. Однако ранней зимой этого года на сторону бывшего губернатора неожиданно встали филологи: старший научный сотрудник Института лингвистических исследований РАН Елена Геккина утверждает, что в слове "сосули", во-первых, нет ничего смешного, а во-вторых, и это главное, такое слово действительно существует.

– Судя по материалам, которые есть в нашей лингвистической картотеке Института лингвистических исследований и по словарям, слово "сосули" – это самое обычное слово русского языка. Оно использовалось довольно давно – я нашла его в произведениях императрицы Екатерины Великой, которая сравнивала с сосулями бусы. Русские писатели тоже его употребляли – Максим Горький, Владимир Набоков, Василий Белов. И для употребления этого слова, обозначающего вытянутый ледяной предмет, нет никаких препятствий.

– Но в современном русском языке его все-таки не употребляют – наверное, поэтому оно вызвало такое веселье.

– Да, конечно, его употребляют гораздо реже, тут все дело в частотности. Но вообще, я думаю, что дело даже не в том, из чьих уст оно было услышано и в каком контексте, а в некоторых жаргонных ассоциациях, которые есть у этого слова. Ведь за ним тянется жаргонный шлейф, им обозначается часть человеческого тела, которую принято считать неприличной. По крайней мере, в нашей картотеке такие указания есть. Я думаю, что шутники имели в виду именно эти ассоциации, хотя не всем они были понятны.

Честно говоря, в поэтических упражнениях, которые последовали за пародией Пав­ла Шап­чи­ца, эти ассоциации уловить трудно. Вот фрагмент из опуса известного поэта Алексея Цветкова:

потом бутылу в форту брошу
в кладову вымыв кружу спрячу
и тихо стану гладить кошу
впадая понемногу в спячу

А вот как обыгрывает тему поэт Владимир Строчков:

Что мне японы, италяны
с тех пор, как я лобзал в Опоче
улыбу, родину и ямы
у Руссой Девуши на щёче.

Татьяна Мнева пишет в том же ключе, высмеивая потерявшийся уменьшительный суффикс:

А там, не застегнув ширины
И опираяся на палу,
Под чудную мазуру Глины
Мы все отправимся на свалу...

Член Совета по русскому языку при президенте России Светлана Друговейко-Должанская вполне доверяет мнению своей коллеги, филолога Елены Геккиной:

– Если она пришла к такому выводу, значит, она исследовала большой пласт материала. Что же касается слова "сосули", то еще тогда, когда Валентина Ивановна его произнесла, я говорила, что ничего одиозного в нем нет. Любой носитель русского языка, независимо от образования, понимает, что суффикс "к" имеет разговорный и уменьшительный характер. Смотрите, ребенок может сказать, глядя на большую селедку: "Какая же это селёдка, это селёда!" Так что отбросить этот суффикс, чтобы показать, что предмет большого размера, – это вполне в потенциях языка. Это во-первых, а во-вторых, если бы люди узнали это слово из произведений Набокова или Андрея Белого, они сочли бы его за такой литературный изыск. Скомпрометировало его именно то, что мы услышали его из уст Валентины Ивановны, про которую хорошо известно, что она не петербурженка, что она в розовых костюмах и со свежим маникюром предлагает не дворников мобилизовать, а лазером эти сосули срезать – все в этом уместилось. Точно так же, когда мы услышали из уст Мизулиной слово "оболживливать", его тоже стали высмеивать, хотя оно вполне в канонах языка и встречается у Даля и Солженицына.

– Да, но над солженицынскими предложениями мы тоже посмеиваемся, как раньше смеялись над Шишковым.

– Конечно, но все же мы воспринимаем этот как часть творческого процесса, а там, где никакого творчества не подразумевается, мы воспринимаем это как ошибку. И говоря "сосули", мы в ближайшие десятилетия будем вспоминать связанный с ним контекст. А потом никто не знает, что будет. По крайней мере, Андре Мальро говорил, что и в политике, и в языке ошибка, которая совершается всеми, становится правилом.

Филолог, профессор Петербургского университета Людмила Зубова считает, что употребление слова "сосули" – это вопрос стилистики:

– Слово "сосули" очень давно вышло из употребления в живом языке. И возникло оно задолго до Матвиенко – во всяких объявлениях типа "Осторожно, сосули!" Глядя на них, можно было улыбнуться или огорчиться, казалось, что это выдуманное слово. Но когда оно в устах Матвиенко стало знаменитым, на эту темы появилось множество рефлексий. Кто-то стал вспоминать, что это слово есть у Даля – ну да, есть, но одно дело – у Даля, а другое – в живом языке, это большая разница. В живом языке ХХ века его не было – в диалектах, может, и было, в литературном языке – нет. Естественно, что оно воспринималось как смешной бюрократизм. Талантливые поэты стали упражняться на эту тему, у меня в "Живом журнале" собралась интересная коллекция.

– Скажите, Людмила, вот слово ушло из живого языка, а потом произошли события, которые ввели его в сатирический обиход – может ли произойти обратный процесс, когда "сосули" возьмут и вернутся в язык?

– Да, может. Мы и сейчас можем наблюдать, как это слово употребляется сначала с иронией, а потом ирония выветривается, и слово приживается снова.

– Хорошо ли это? Есть еще один пример такого рода – помните Свету из Иванова, которой "жить стало более лучше"? Ведь это грубейшая ошибка, в первом-втором классе от нее учителя предостерегают, но смотрите что произошло: смеялись-смеялись, а потом взяли и заговорили, как Света из Иванова – теперь "более лучше", "более быстрее", "более тише" можно услышать даже от вполне приличных людей. Как будто эти слова отомстили за то, что над ними смеялись.

– Да-да-да, совершено верно! Сначала это появляется в виде неграмотности, потом в виде дразнилки, а потом все привыкают, интенции пошутить, подразнить больше не замечаются, и слово или выражение приживается.

– Можно ли сделать вывод, что нельзя безнаказанно коверкать слова?

– Нет, такого вывода сделать нельзя. Если так происходит, значит, язык того требует. Замечательный филолог Михаил Викторович Панов говорил, что шутка – это те ворота, через которые в язык попадают новые факты. Ведь очень много таких нелепостей в языке сохранилось, например, "в июне месяце" – это явная избыточность. Или "не трогать руками" – а чем еще можно трогать? В языке очень много нелогичного, очень много бывших ошибок, которые перестали восприниматься как ошибки. И вообще, развитие языка происходит потому, что кто-то когда-то делает ошибки, которые потом приживаются и перестают оцениваться как ошибки.

Ничего не поделаешь, – считает Людмила Зубова, – нам "более лучше" или "сосули" не нравятся, а нашим детям и внукам они могут показаться вполне нормальными. И стало быть, нынешнего веселья вокруг этих слов они просто не поймут.