Владимир Путин пропиарился на мобилизованных. Он никогда не был на войне, которую Россия давно ведет с Украиной. С 2014 года ни разу не появлялся на боевых позициях, чтобы поддержать сначала, допустим, "ополченцев из ДНР и ЛНР", а сейчас уж и вовсе своих, русских солдат. Ни разу. И это стало до того неприличным, особенно на фоне Зеленского, который не боится приехать к своей армии на место боев, что Путину решили устроить экскурсию "в войска". А именно показать, как к войне готовят мобилизованных. Не сильно далеко отвезя президента от Москвы, разумеется. Всего лишь на полигон в Рязанскую область. И все для картинки: Путин и солдаты.
О событиях дня – Александр Демченко ("Донбасс.Реалии"), Ян Матвеев (военный эксперт), Андрей Колесников (политический аналитик). Ведет программу Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Наконец-то это свершилось! Сколько раз тыкали Владимира Путина Владимиром Зеленским, что "он ездит в войска, он ездит на войну, он ездит на фронт, а ты сидишь в бункере и общаешься со своими генералами, в лучшем случае с Совбезом". Вот наконец-то не на фронт – в Рязанскую область, но повезли его к солдатикам. Мы сейчас покажем вам эти кадры. На дороге его встречает Сергей Шойгу, как будто бы попутку ловит, буквально стоит на трассе, возле него останавливается машина с Путиным, он выходит, Шойгу его принимает и потом ведет уже к тем самым мобилизованным. Причем поначалу Владимир Путин осматривает амуницию, сапоги, нахваливает то, как они одеты и обуты, а потом он начинает стрелять, пробовать их оружие.
С нами Александр Демченко, журналист "Донбасс.Реалии". Я считаю, что ему лавры Владимира Зеленского покоя не давали. А вы что думаете, зачем его вывезли к мобилизованным?
Вот наконец-то не на фронт – в Рязанскую область, но Путина повезли к солдатикам
Александр Демченко: Вы правильно отметили, что это глубокий тыл. Если сравнивать с Зеленским, то Зеленский в приехал Лиман на следующий день после освобождения города, когда еще шли бои буквально в десяти километрах от него, продолжалась опасность военных, авиационных ударов. Понятно, что здесь это пиар-ход. Картинки с ударами по Киеву, которые должны были показать, что Кремль серьезно настроен, не будет прощать ударов по Крымскому мосту и украинских наступлений, недостаточно, нужно показать, что президент действительно сопереживает солдатам, которых мобилизовали, понимает их проблемы, присутствует рядом с ними, даже пострелял из оружия. Участвует в войне!
Елена Рыковцева: Участвует в войне как мобилизованный, он тоже учится.
Александр Демченко: В Москве уже закончилась мобилизация.
Елена Рыковцева: Он последний мобилизованный москвич.
С нами Андрей Колесников. Андрей, ваша социолого-политическая оценка. Его же вывезли показать, что он с солдатами, но как бы очень недалеко. С точки зрения пиара это сработает или нет? Ведущие федерального шоу "60 минут", где все это прошло буквально полчаса назад, говорят: он приехал поддержать солдат, поддержать их боевой дух, все увидят, что Путин с нами. Увидят ли они, что "он с нами", если он всего лишь в Рязанской области?
Замысел Кремля – успокоить население, что мобилизация вроде как заканчивается, что за контроль взялся сам президент
Андрей Колесников: Прежде всего, эти кадры показывают, что он, даже посещая какие-то места, сильно самоустранен, дистанцирован от них. Такое впечатление, что он, как улитка, таскает за собой свой бункер, как будто бы он закрыт. Я уж не знаю, этих мобилизованных две недели держали на карантине или нет, прежде чем он туда приехал. Конечно, это показуха. Конечно, любой человек, который жил в свое время в Советском Союзе, да и в России тоже, понимает, до какой степени может доходить показуха в воинских частях и в пунктах подготовки мобилизованных. Замысел Кремля – успокоить население, что мобилизация вроде как заканчивается, что за контроль взялся сам президент, и теперь она не будет хаотической, будут соблюдаться права человека, какие-то нормы, не будут призывать кого не надо, что есть обеспечение, есть одежда, показали сапоги: главное, как он сказал, чтобы они были. То есть он сам понимает, что здесь показуха, сам участвует в ней, понимает, что это большое глянцевое полированное действо.
Думаю, это не окажет особого эффекта на представление россиян о происходящем. Те, кто бегали от мобилизации, так и будут бегать, те, кто реалистично оценивает ситуацию, понимают, что она прекратилась в Москве и Московской области, а на самом деле нужно быть настороже, так как возможна латентная мобилизация, неожиданное наступление второй, третьей волны этого дела. Расслабляться никто не собирается. Так что все это пустое, то, что затеял Кремль. Но с другой стороны, им нужно что-то придумывать, чтобы снять тревожность, а тревожность среди населения колоссальная. И вот они берут Владимира Владимировича и везут его куда-то, надевают на него очки, наушники. Стерхов рядом не было, батискафов тоже, но как-то обошлось без этого, пострелял и на сапоги посмотрел. Вероятно, решили, что этого вполне достаточно, дальше, что называется, двигаемся по плану. Товарищ Сталин тоже редко посещал войска, были отмечены факты его появления недалеко от Москвы, он вообще не любил никуда ездить. Мы ведем себя абсолютно как товарищ Сталин.
Путин ведет себя абсолютно как товарищ Сталин
Елена Рыковцева: С нами военный эксперт Ян Матвеев. Шойгу не случайно же нам показали, а то все Суровикин, Суровикин, есть же у нас все-таки Шойгу, не уволен, не умер, не болеет. Вы считаете, его специально, не просто так вытащили на этот полигон?
Ян Матвеев: Вообще, обычно у Путина такая схема: когда он выезжает в народ (а здесь, по сути, такой же выезд в народ, как и в какой-нибудь регион), он всегда обязательно либо со своим полпредом, либо с главой региона. Все это делается, чтобы показать: есть царь, а есть местный верховный боярин, который должен заботиться о людях, а царь ему рассказывает – вот тут ты недоработал, а вот здесь на тебя жалуются, ты такой нехороший. Я думаю, это часть одной картины: Путин привез Шойгу на полигон, он сейчас честно все посмотрит, оценит, если что, даст нагоняй Шойгу, и все будет хорошо. Путин – такой большой контролер. Довольно давно идут разговоры, что Шойгу либо поменяют, либо как-то накажут. Конечно, все эти разговоры беспочвенны, потому что Шойгу – довольно близкий друг Путина, и никуда он не денется. Но Шойгу действительно время от времени вытаскивают показать, что вот он, все еще на месте, все еще министр обороны.
Елена Рыковцева: Александр, считаете ли вы, что Сергей Шойгу заставил Владимира Путина продемонстрировать, что он все еще в почете, что его не подменили, не изменили с этим Суровикиным?
Александр Демченко: Сложно сказать, я не знаю, какая там сейчас внутренняя кухня, кто главнее, а кто нет. Получается, что Шойгу продемонстрировал свое присутствие, что он есть. В Украине, когда обсуждают ход боевых действий, говорят уже не о нем, как о человеке, который принимает решения, говорят о каких-то уволенных генералах, назначенных генералах, фамилия Шойгу практически не фигурирует. Естественно, для него лично очень важно было это устроить, показать, что он в теме так называемой военной операции, президент в этом плане его слушает.
В Украине говорят уже не о Шойгу, как о человеке, который принимает решения
Елена Рыковцева: Мы сейчас все-таки обсудим ситуацию на фронте, откуда вывозят людей, – это Херсон. Сначала посмотрим сюжет о людях, которые там жили до сегодняшнего момента и надеялись, что будут жить долго, но им сказали оттуда уезжать.
Елена Рыковцева: Мы сегодня услышали оптимистичные заявления Министерства обороны РФ, что "отбиты все атаки, мы держим оборону". С другой стороны, вышло расследование "Схем" и Радио Свобода, где они говорят: мы видим, как российских военных переправляют на другой берег на пароме, то есть все-таки город пустеет, как будто бы готовится к сдаче. Они не называют все это эвакуацией или депортацией, но говорят: переселяйтесь в Россию. Как вы видите картину с Херсоном на данную минуту?
Может получиться катастрофа, когда нет возможности российским войскам переправиться на ту сторону Днепра и нет возможности их снабжать
Александр Демченко: С точки зрения боевых действий после того, как украинские войска почти вплотную подошли к Новой Каховке, на правобережном плацдарме сложилась такая ситуация, что украинские войска подошли к Херсону сразу с двух сторон. Получается, что переправы, постоянного моста нет, а российскую группировку, которая на этой стороне, нужно как-то обеспечивать. Это становится все сложнее делать из-за того, что это происходит вплавь, используются баржи, понтоны, которые не устанавливаются как понтонный мост, а их просто спускают на воду, на них загоняют технику, и она переплывает в ту или другую сторону. Кроме того, эти же самые маршруты – еще и гражданские, чтобы переправиться на тот или другой берег. Получилось, что территория разрезана Днепром без возможности проехать по мостам.
Ситуация усугубляется тем, что в случае успешного продвижения украинских войск в сторону Херсона, если вдруг возникнет необходимость российским войскам отходить на другой берег Днепра, то может получиться настоящая катастрофа, когда нет возможности войскам переправиться на ту сторону, а с другой стороны, нет возможности их снабжать. При этом с двух сторон подходят вражеские войска (я говорю об украинских войсках). Ситуация действительно достаточно опасная. Напомню ситуацию зимы с 2014 на 2015 год, когда еще шли бои в донецком аэропорту: тогда об этом постоянно говорил Игорь Гиркин (Стрелков), который по совпадению сейчас как раз находится на территории Украины в зоне боевых действий, никто не знает где.
Елена Рыковцева: И находится ли он там вообще, жив ли Стрелков?
Александр Демченко: Найдем. Он тогда говорил, что для успешной обороны от наступления украинских войск, которые находились в Авдеевке, нужно отселить людей с края Донецка куда-то в тыл, в центр города, а все окраины просто взорвать и разрушить. Якобы на безлюдных и разрушенных улицах с военной точки зрения намного проще обороняться в случае наступления. Тут сложно сказать, насколько командование российской армии руководствуется гуманистическими соображениями. Действительно, скорее всего, предполагается, что в случае уменьшения количества людей, находящихся в Херсоне будет проще устроить оборону в городе при наступлении украинских войск.
Предполагается, что в случае уменьшения количества людей в Херсоне будет проще устроить оборону в городе при наступлении украинских войск
С другой стороны, мы помним, что еще в январе 2022 года, до вторжения России в Украину такую же эвакуацию людей объявили подконтрольные России власти на Донбассе. Тогда людей массово вывозили на российскую территорию, даже обещали им какие-то выплаты, и многие из них до сих пор находятся в России. Это предзнаменовало то, что вот-вот начнется большая война, боевые действия приобретут совсем другой характер. Я не знаю, насколько правдоподобна вся эта ситуация, у меня нет планов украинского Генштаба, будут ли они штурмовать Херсон, отрезать город. Вся информационная волна подводит к тому, что на этом направлении Россия и с точки зрения военной, и с точки зрения информационной готовится к какому-то развитию событий. Я думаю, в ближайшие дни мы уже поймем, к чему все это.
Елена Рыковцева: К какому развитию событий готовится Россия? Понятно, что пропагандисты говорят "ха-ха-ха" про этот тактический ядерный удар: мы не будем бить по своей территории. Они же считают ее своей.
Ян Матвеев: Не просто так в начале этого эфира показывали Путина. Когда у армии главнокомандующий Путин, можно ожидать практически чего угодно. Все-таки он совсем уже не дружит с реальностью. Поэтому тема ядерного удара поднимается регулярно, все об этом думают, все этого опасаются. Мне кажется, скорее российская армия готовится к зиме, потому что зимовать на тех позициях, на которых она находится сейчас на херсонском фронте, довольно сложно, они очень неудобные, в основном проходят по открытой местности, где мало населенных пунктов: это просто поля, солдатам придется жить буквально в земле. С военной точки зрения это очевидно.
Понятно, что после неудачи российского наступления еще весной весь этот плацдарм в идеале нужно было отводить на другую сторону Днепра, на левый берег и обороняться там. Понятно, что Херсон имеет огромное политическое значение для Путина, просто так отдать Херсон – это для него огромное моральное поражение. Вся эта эвакуация очень похожа на такой предлог.
Я обратил внимание, что когда Путин рассказывает о войне, он очень часто говорит: люди, люди, люди. Понятно, что на самом деле Владимиру Путину на людей плевать, он отправляет ракеты бомбить мирные украинские города, все это происходит совершенно осознанно, не случайно. И на русских людей Владимиру Путину плевать, на собственных солдат ему плевать. Но его риторика вращается вокруг якобы заботы о людях. Поэтому вся эвакуация может быть как раз прелюдией к отступлению российской армии. Потом они скажут: вот смотрите, мы вывезли людей, поэтому теперь и армия может отступить, защищать нам больше нечего, некого, земля нас не так волнует, все хорошо, поэтому мы передислоцируемся.
Понятно, что на самом деле Путину на людей плевать, но его риторика вращается вокруг якобы заботы о людях
Они действительно наконец осознали: может быть, это связано с какими-то перестановками в армии, не только с назначением Суровикина, но и с другими перестановками, которые менее заметны. Может быть, они действительно обсудили это и решили исходить не из своих фантазий, а из военной реальности. Российскую группировку на правом берегу Днепра сложно снабжать, находиться там очень рискованно, армия может попасть в ловушку. Конечно, это отступление желательно осуществить до зимы, чтобы уже спокойно закрепиться на берегу Днепра, который довольно сложно форсировать. Естественно, украинцы вряд ли будут это делать зимой.
Елена Рыковцева: Андрей, считаете ли вы, что рязанский полигон не случайно совпал с событиями вокруг Херсона?
Жители Херсона как бы проголосовали за то, что эта территория переходит в Россию, а теперь с этой же территории их куда-то увозят
Андрей Колесников: Может быть, и не случайно, должны были что-то предъявить населению, показать что-то такое, чтобы успокоить, тем самым продемонстрировать, что все вроде бы нормально, все идет по плану, в риторике Верховного главнокомандующего. Судя по этой записи, он весьма взволнован, он обнял этого мобилизованного, понимая, что отправляет этого человека в специфическое место с возможными специфическими последствиями, но делает это сознательно. Ему от этого, наверное, должно быть больно. В нынешней ситуации все равно непонятно, зачем он начал то, что сделал в феврале, за что эти люди, которые готовятся к бойне, идут умирать: за его виллу, за его ближний круг, за миллиарды, накопленные его олигархами, за что? При чем здесь мирные украинские люди?
Да, действительно, параллельно происходит другая часть этой катастрофы. Что такое эвакуация? Люди теряют собственные дома, уезжают из своей среды обитания. Пусть это прифронтовой город, но они вынуждены стать беженцами, перемещенными лицами, бог знает кем еще. Они в ситуации некоего заложничества, они в залоге у Путина. Как биомасса (здесь биомасса – это пушечное мясо, здесь биомасса – это электоральный планктон) они выполнили свою функцию, как бы проголосовали за то, что эта территория переходит в Россию, а теперь с этой же территории их куда-то увозят.
Елена Рыковцева: Вот люди, которые ходили, голосовали, они существуют: не будем делать вид, что их не существует. Я понимаю, что вы с ними не общались. Но поскольку вы часто имеете дело с разного рода фокус-группами, как вы считаете, когда они голосовали за то, чтобы быть в России, они могли представить, что их буквально выселят в Россию?
Андрей Колесников: Я думаю, кто-то мог, кто способен к рефлексии, а кто-то, может быть, действовал механически, не говоря уже о том, что элемент принуждения, естественно, присутствует. Может быть, даже не буквально принуждения, но ты находишься в зажатом состоянии: за кого ты будешь голосовать, если тебя могут проверить, а потом те же самые военные с тобой расправятся. Это абсолютно понятное психологическое поведение. Те, кто понимал, что линия фронта движется, наверное, опасались возникновения серьезных проблем. Эти люди действительно заложники ситуации, они в тяжелейшем положении.
За что эти люди идут умирать: за виллу Путина, за миллиарды, накопленные его олигархами?
То, что произошло за эти восемь месяцев, это же большое переселение народов, это полный кошмар! Миллионы людей стали мигрантами, беженцами, перемещенными лицами. Это, вообще говоря, демографическая катастрофа. Она и экономическая катастрофа, потому что эти территории в существенной степени – выжженные земли, как бы там какой-то Хуснуллин ни пытался это восстановить. Это, конечно, можно описывать исключительно в терминах катастрофы, драмы этих людей, которые не знают, куда себя девать. Это немножко напоминает начало фильма "Катынь" Вайды, когда ни на Запад люди не могут бежать, потому что там немцы, ни на Восток не могут бежать, потому что там советские войска, они зажаты между двумя этими силами. Они уже не знают, кто они – украинцы, русские, им хочется просто жить и выжить. Это, конечно, колоссальная драма, за которую несут прямую ответственность все те, кого мы сейчас видели на экране.
Елена Рыковцева: Мы напомним очень странные события вчерашнего дня, когда был оборван на полуслове полет Дмитрия Медведева, который должен был произнести самый главный доклад на Совете безопасности. Этого доклада никто не услышал, но, тем не менее, было объявлено военное положение в четырех захваченных областях.
Елена Рыковцева: Мне показалось, что вся эта история с мигрантами и со срочностью доклада Дмитрия Медведева как-то связана с белгородской ситуацией, когда граждане Таджикистана нанесли большой ущерб живой силе российской армии. Якобы этих граждан просто хватали на улице и увозили, Сергей Собянин хотел за счет мигрантов решить проблему мобилизации. О чем все-таки был доклад Медведева, как вы считаете? И почему понадобилось его засекретить?
ВСУ как вели, так и ведут боевые действия независимо от того, аннексированы эти территории, объявлено там военное положение или нет
Александр Демченко: Андрей Колесников очень правильно сказал по поводу обычных людей, которые живут на этих аннексированных, оккупированных территориях. Обратите внимание, когда проходили так называемые "референдумы" на территории Донецкой и Луганской областей, люди, которые в свое время поддерживали "русскую весну", требовали, чтобы наконец-то признали эти территории республиками, присоединили к России, – даже российскому телевидению не удалось показать энтузиазм у этих людей. То есть люди, которые давно живут в условиях оккупации, непризнанных территорий, уже устали от этих всех решений, предположений, референдумов, присоединений, всем стало понятно, что ничего хорошего, какого-то разрешения вопроса это не принесет.
Переходя к теме заседания и введения военного положения: что изменилось? Украинские войска как вели, так и ведут боевые действия независимо от того, аннексированы эти территории, объявлено там военное положение или нет. Люди, живущие на оккупированных территориях, особенно в прифронтовой зоне, и так давным-давно живут де-факто в состоянии военного положения. Если даже они не находятся в зоне боевых действий, то находятся под военными администрациями, в отсутствие правового режима, то есть находятся под властью военных и оккупационных администраций. Единственное, что изменилось, – это война все больше и больше перемещается на территорию Российской Федерации. Теперь на несколько областей РФ продолжилась арена боевых действий. Постоянно говорят, что Украина наносит удары по приграничным районам России, теперь уже с юридической, с формальной точки зрения в Кремле признали, что война может продлиться. Гибридная граница постоянно продвигалась по территории Украины с движением российских войск, но получилось так, что ситуация может быть обоюдоострой: теперь вся эта военная ситуация продвигается и на территорию России.
Мы не знаем, как будут дальше развиваться события, мы не можем предполагать, что будут усилены удары по территории России или украинские войска дойдут когда-нибудь до общепризнанной границы по состоянию на 1991 год и дальше будут двигаться по территории России. Но мы уже сейчас видим: в Кремле, на этом заседании, по всем этим решениям, что война уже идет и на территории РФ, ее приграничных областей.
Елена Рыковцева: Мы сейчас покажем опрос, будем спрашивать москвичей, считают ли они, что военное положение будет введено на всей территории России. Как вы считаете, если его введут, этим будет фактически признано, что война пришла на территорию России, а не только на оккупированные территории?
Александр Демченко: Мне кажется, сейчас уже никто это не скрывает. Интересна ситуация с самолетом, который упал на жилой дом в Ейске: там же выжил пилот. Женщина, которая подходит к нему, первое, что у него спрашивает: вас что, сбили? Людей, которые живут в областях, приближенных к Украине, уже не удивляет то, что воздушный бой может происходить в городе. Если взорвался какой-то газ, независимо от хода боевых действий, мне кажется, люди уже сами по себе первым делом думают: а может, это бомбят, что-то прилетело, какая-то ракета упала?
Война уже идет и на территории РФ, ее приграничных областей
Елена Рыковцева: Вспомните, когда было сказано, что этот самолет нес боекомплект, первое, что приходит в голову: раз рядом Азовское море, значит, он туда.
Александр Демченко: Или возвращался оттуда, и его сбили.
Елена Рыковцева: Посмотрим опрос.
Елена Рыковцева: Я знаю двух реальных людей, которые очень боятся мобилизации, не хотят, но говорят: "Путин разберется, Путин знает, что делает, я все равно верю Путину". Андрей, считаете ли вы, что люди ставят на одну доску военное положение и войну, и если объявляют военное положение, то, значит, война пришла в Россию, на территорию всей страны?
Введение тотального военного положения еще в большей степени, чем мобилизация, подорвет доверие к Путину и его режиму
Андрей Колесников: Я думаю, это понимание есть уже давно, в этом нет никакой новости. Сама по себе частичная мобилизация перевела мозги людей в совершенно другой регистр. Это абсолютно другая жизнь по сравнению с тем, что было летом, когда все веселились и спокойно наблюдали за происходящим по телевизору. Теперь происходит вовлечение в сам процесс реальным телесным способом. Видно, что люди готовы к любому развитию событий. Большая социология показывает, что люди готовы к длинной специальной военной операции, они уже понимают, что это может затянуться. Эта внутренняя моральная готовность означает, конечно, и огромную тревожность, но в то же время получается, что люди в принципе готовы адаптироваться и к этому.
Если действительно будет введено тотальное военное положение, допустим, закрыты границы, закрыт выезд из страны, я думаю, это еще в большей степени, чем мобилизация, подорвет доверие к Путину и его режиму. Даже к мобилизации, может быть, адаптируются, но запрет на передвижение, существование в стране, как в некоей закрытой колбе, это будет еще более болезненный шаг. Возможно, в Кремле хотя бы это понимают, не желая усугублять собственную непопулярность, которая потихонечку все-таки надвигается благодаря тому, что происходит в стране. На все это сейчас будет накладываться и очевидное ухудшение социально-экономической ситуации, когда параллельный импорт не будет справляться, и люди, привыкшие к определенным группам товаров, не будут их получать. Инфляция сейчас опять возьмет новый старт. Наступает, пожалуй, самое темное время: и в климатическом смысле, и в психологическом тоже.
Елена Рыковцева: Ян, дайте, пожалуйста, профессиональную оценку для нашей аудитории, для людей, которые этого боятся. Вводится военное положение на территории всей России – что это означает политически и в военном смысле?
Ян Матвеев: Прежде всего, будут большие ограничения основных гражданских прав, в частности права на перемещение. Когда введено военное положение, можно заставлять людей уезжать с какой-то территории, как сейчас происходит на оккупированной территории Херсонской области, когда у людей, по сути, нет выбора, им говорят: уходите из своих домов. Либо, наоборот, можно запрещать это перемещение, в том числе между регионами, возможно, даже запрещать людям выезжать из городов.
Можно изымать имущество, в частности автомобили, потому что по законам военного положения личный транспорт может быть передан для нужд российской армии. Правда, там написано, что за это положена компенсация, но мы понимаем, что все эти компенсации, скорее всего, не будут выплачены. Также можно вводить контроль за работой гражданских предприятий, то есть переводить их на военные рельсы, на военные заказы. В целом у властей и у военных становится больше полномочий для введения каких бы то ни было ограничений – комендантский час, запрет на перемещение в определенное время или в определенных местах и так далее. Все это может сильно усугубить ситуацию с мобилизацией, людям будет сложнее ее избегать, просто прятаться, соответственно, власти и военные будут применять все более и более жесткие методы, чтобы согнать людей на войну.
Елена Рыковцева: Украина уже давно живет в состоянии военного положения. Чем будет отличаться российское военное положение от того, что уже давно объявлено в Украине?
При военном положении у властей и военных становится больше полномочий для введения ограничений
Александр Демченко: Я не знаю, тут какие-то больше философские, психологические рамки. Я нахожусь в Киеве, и последние две недели ситуация такая, что то дроны-камикадзе, то ракеты, уничтоженные электростанции. Я общаюсь с разными людьми, и у людей такое представление, что нет другого выхода, кроме того, чтобы это пережить, перетерпеть. Или нас уничтожат, Украина будет захвачена, нас будут бомбить, стрелять... Приходится мириться с какими-то сложностями, опасностями, неудобствами. Для чего это обычному россиянину, для чего эта война, к чему она ведет, какие у нее цели, какая победа должна быть в ней, какое у нее завершение? Одно дело, когда человек понимает, что ему нужно выживать, потому что иначе его уничтожат, а другое дело, когда этого понимания нет, и нет осознания того, чем это должно закончиться. Российские войска должны захватить Киев за два дня, дойти до Львова или еще что-то? Это совсем разное представление о происходящем с двух сторон.
Елена Рыковцева: По поводу Шойгу Дмитрий Песков сделал заявление, что у них будет отдельная встреча, он отдельно с ним поговорит. Завершая эту тему, мы должны понять, что это – прощение, его снова вытаскивают на сцену?
Александр Демченко: Помните, Шойгу с Путиным по несколько раз летали в тайгу, были лучшими друзьями, спали в одной палатке? А тут ситуация изменилась так, что теперь Пескову приходится объяснять людям, что они все-таки встретятся и поговорят: если кто-то сомневался, то мы утверждаем, что так и будет.
Елена Рыковцева: Похоже, есть еще одна жертва этой войны – это Сергей Шойгу (будущая, по крайней мере).
