Гуманитарный проект помощи населению Луганской области, часть которой находится под контролем сепаратистов, оказался под угрозой срыва. В минувший вторник российского журналиста Викторию Ивлеву, представителя благотворительного фонда "Предание", на блокпосту Станица Луганская на несколько часов задержали казаки. У Ивлевой изъяли деньги, записные книжки, телефоны, фотоаппарат. Направлявшийся на территорию под контролем украинской армии автобус с беженцами, который сопровождала Ивлева, также не получил разрешения покинуть самопровозглашенную ЛНР.
Виктория Ивлева известна как организатор нескольких общественных кампаний (в частности, в поддержку учителя Ильи Фарбера и узбекского фотографа Умиды Ахмедовой), международными гуманитарными акциями и многими профессиональными проектами. После начала политического кризиса на востоке Украине Ивлева оказывала помощь жителям Славянска, затем вместе с украинскими волонтерами занималась доставкой гуманитарных грузов в Луганскую область.
– Я довольно давно в волонтерских рядах, где-то с декабря месяца, – рассказала Виктория Ивлева в интервью Радио Свобода. – Основная моя задача сейчас – эвакуация людей "оттуда", из районов под контролем сепаратистов. Я считаю, что, независимо от политических взглядов, женщинам и детям совершенно нечего делать в условиях войны. Мы разработали целую систему помощи людям, которые не могут самостоятельно из конфликтной зоны выехать. Выезд оттуда не запрещен, просто нужно иметь деньги на билеты, а денег у многих людей совершенно нет. Поэтому мы помогали людям, у которых не было никаких средств, – в основном это женщины, дети, многодетные семьи. Мы помогали выехать, фактически заменяя собой транспортную службу.
Мы нанимали автобусы, забирали людей прямо по домам, чтобы им никуда не нужно было тащиться со своими вещами. Во-вторых, мы везли людей туда, куда они хотели ехать: кто-то хотел к родственникам по Украине, кто-то хотел в Россию, кто-то хотел в переселенческий центр, потому что родственников никаких нигде нет. Вот мы все это и обеспечивали. У нас была стройная система, цепочка, которая теперь порвалась. Внутри этой цепочки так было задумано, что за мной на украинскую сторону приезжает машина с водителем. Мы с водителем едем в условленное место, где стоит автобус, который уже собрал людей (детей, женщин с вещами), потом проходим через блокпост.
Прохождение любого блокпоста – и с этой стороны, и с той стороны – всегда травматично. Люди нервничают, боятся, и мое присутствие как волонтера из России как-то помогало, разряжало обстановку. Поэтому я считала своим долгом обязательно с людьми ехать. Когда я направлялась к этому автобусу, меня затормозили на блокпосту – впервые за все время. Сначала сказали, что им надо посмотреть фотоаппарат. Потом достали оттуда сим-карту, потом какая-то следующая придирка, следующая... Потом у меня отобрали телефон, и я уже никому звонить не могла. Потом стали обыскивать очень тщательно все мои вещи. Стоял человек и пальцами прощупывал носки у тапок, это было очень забавно. Потом этот же человек стал читать мои журналистские записные книжки, что было очень противно, потому что как-то неприлично читать чужие записи. Длилось это 4 часа. Не могу сказать, что со мной грубо обращались или что меня ударили, этого ничего не было. Все-таки, наверное, мой российский паспорт был какой-то охранной грамотой.
– У вас какие-то специальные документы как у волонтера или гуманитарного сотрудника имеются?
Я считаю, что Украина в этом конфликте права, а Россия более чем не права, но это не значит, что я не могу помогать людям на "тех" территориях
– У меня есть удостоверение благотворительной организации – российского фонда "Предание", чьим волонтером я являюсь. Мне всегда было этого достаточно – так же, как и моего паспорта. А сейчас ничего оказалось недостаточно. Потому что это была заранее спланированная операция с той стороны, думаю, направленная на дискредитацию меня лично и на дискредитацию украинского волонтерского движения. Я никогда не скрывала своих взглядов: да, я поддерживаю Украину, я считаю, что Украина в этом конфликте права, а Россия более чем не права, но это не значит, что я не могу помогать людям на "тех" территориях. Помогала я достаточно много, не только вывозя людей, но и привозя гуманитарную помощь. Я была единственным человеком, который доставлял на сепаратистские территории специальные психиатрические лекарства в детские дома, в которых содержатся воспитанники с отклонениями в развитии. Больше никто не брался за это. Я думаю, что сделала много доброго для жителей сепаратистских территорий. Но власти этих территорий посчитали по-другому.
– В конце концов вас отпустили, конфисковав у имущество?
Одного из казаков звали Рустам. Он при этом мне сказал, что он хохол, но я такой национальности не знаю
– Через 4 часа мне сказали: "Можете идти". Когда я спросила, где мои вещи, все мои записи, телефон, сим-карты, мне сказали: "Мы их сожгли". На этом мы и расстались. Я пошла в одну сторону, они пошли в другую. Это были казаки, как они себя называли, Всевеликого войска Донского. Одного из них звали Рустам. Он при этом сказал, что он хохол, но я такой национальности не знаю. А второго звали Николай Иванович Кузьмин. Они представились.
– Ничего теперь предпринять невозможно или вы размышляете над этим?
– Я бы очень хотела, чтобы вернули украденное. Мне кажется, что не нужно брать чужое, это не их вещи. Но я не знаю, кто имеет на них управу. Я же не знаю, что такое Всевеликое войско Донское! Это же не какое-то армейское подразделение, в котором есть командир. Я так понимаю, что у этих казаков каждый сам себе командир.
– На этом ваша гуманитарная деятельность заканчивается? Или вы намереваетесь продолжать помощь беженцам?
Я, конечно, сразу вспомнила сталинскую фразу про Бухарина: "Мы нашего Бухарчика никому не отдадим". Вскоре поле этого Николай Иванович Бухарин был расстрелян. Вот и мне тогда не отдали инвалидов
– Всегда можно как-то продолжить, пытаться людям помогать. Конечно, теперь все страшно усложняется. Мне бесконечно жалко людей из автобуса, потому что их всех отправили по домам, и другой возможности выехать у них нет. Денег-то у них не прибавилось, а отваги поубавилось, они сильно перепугались. Не знаю, соберутся ли они теперь выезжать. И самое главное, смысл этого абсолютно непонятен. Более того, автобус отправили к областной администрации, перед ними выступил так называемый вице-премьер ЛНР по социальным вопросам господин Никитин, который сказали им: что же вы верите каким-то тетенькам, которые вам дают непонятно какие обещания?
При этом он меня прекрасно знает: я приходила к Никитину на прием, предлагая вывезти психоневрологический интернат на территорию Украины, поскольку этот интернат находился прямо на линии огня. Тогда это товарищ мне недвусмысленно сказал: мы наших людей никому не отдадим. Я, конечно, сразу вспомнила сталинскую фразу про Бухарина: "Мы нашего Бухарчика никому не отдадим". Вскоре поле этого Николай Иванович Бухарин был расстрелян. Вот и мне тогда не отдали инвалидов, а потом лечебное учреждение было обстреляно, пациенты сидели в холоде.
Надо сказать, что накануне всей этой истории мне звонила оттуда, из луганского парламента товарищ Ольга Кобзева. Она несколько раз спросила меня: нет ли среди детей сирот, не вывозим ли мы сирот? Я ей сказала, что никаких сирот мы не вывозим, едут дети с родителями. Возможно, дело упиралось именно в это - они подозревали, что все равно идет какой-то несанкционированный вывоз сирот. Но это можно было легко проверить: попросить у каждого документы и отпустить людей с миром. Автобусы-то продолжают ездить, и люди, у которых есть деньги, продолжают выезжать.
– Очевидно, вас хотели предупредить и напугать? Вам кажется, это инициатива местных казаков или властей сепаратистской территории?
– Я думаю, что это инициатива местных властей. Я почему-то думаю, что Россия в этом не принимала участия. Если бы они посоветовались с товарищами из ФСБ, те бы им сказали, что это абсолютный идиотизм и так делать не нужно. Я понимаю, что всегда есть люди, которые будут считать, что мы занимались вывозом женщин в проститутки, а детей на органы. Но всем нормальным людям понятно, что это не так. Я думаю, даже самые ярые противники Украины понимают, что запретить вывоз людям – это бесчеловечно. Человек волен сам выбирать, куда ему ехать.
– Каковы в ЛНР бытовые условия жизни? Как люди там живут? За счет чего?
– Обычный гражданин встает с утра и думает, как бы ему найти что-нибудь, чтобы прокормить детей. Потом он начинает обращаться в разные благотворительные организации, гуманитарные фонды и выяснять - где кому чего подкинули, где что можно достать. Ну вот скоро начнется посевная. Может быть, чего-нибудь посеют, когда травка подрастет.
– Зарплату никому никакую не платят, социальные выплаты отсутствуют?
– Насколько я знаю, зарплату регулярно не платят, иногда какие-то суммы дают. Социальные выплаты – в полгода-год один раз, но на эти деньги прожить невозможно. Как я понимаю, или людям что-то присылают снаружи родственники, знакомые, друзья, или продают последнее, что у них есть. Но всего этого не так много, скоро все, наверное, будет продано.
– Активно уезжают оттуда?
– Мне сложно сказать, потому что нет никакой системы, по крайней мере ее невозможно отследить. Из-за идиотизма властей Украины были введены пропуска. Я согласна – пропуска нужны, но сама система пропусков абсолютно безобразная, и это, конечно, очень многих остановило и отпугнуло. Люди просто не могут выехать. Я знаю случаи, когда люди проходили блокпосты сепаратистов и были остановлены на украинских блокпостах, их развернули обратно.
Вот рядом со мной стоит женщина, Наталья, которую я вывезла из Луганской области некоторое время назад... – говорит Виктория Ивлева.
Наталья: Я с Алчевска, с Луганской области. Я училась два года на маляра, а сейчас в декрете с детьми.
– Вы вывезли всю свою семью?
– Да, я уехала, еще трое детей и сестра. Мама осталась в Алчевске. Она не хочет ехать пока никуда. Она и меня первый раз не отпустила. Потом детей уже нечем кормить стало, и она отпустила.
– Вы пострадали от боевых действий?
Дебилизм, если честно. Взяли бы да пошли в поле воевать между собой. А так страдают люди, особенно дети. Детей жалко
– У нас практически город не обстрелян. Но нет никаких выплат, никакой гуманитарной помощи, редко когда ее можно было получить. Та гуманитарная помощь, которая приходила, в основном продавалась на рынке. У нас много новых киосков пооткрывалось, и вся эта гуманитарная помощь продавалась там. А у меня умер муж. Я пришла к ополчению, говорю: "У меня умер муж, чем мне детей кормить? Что мне делать?" – "А чем я вам могу помочь – боеприпасы дать?" Я говорю: "Ну давай, я хоть в Украине продам, денег дадут". Он: "Что ты сказала?!" Я говорю: "Ничего", развернулась и ушла.
– Как вы представляете свое будущее?
– Я вообще-то сейчас в Харькове. Меня в Харьков Вика привезла. Пока живу в Харькове, в лагере для переселенных "Ромашка". Я очень благодарна Вике, что она вывезла.
– Скажите, как вы объясняете то, что случилось в ваших краях? Жили много лет, никто ни с кем не воевал, и вдруг эта страшная история. Есть у вас какое-то объяснение случившемуся?
– Дебилизм, если честно. Взяли бы да пошли в поле воевать между собой. А так страдают люди, особенно дети. Детей жалко.
– Вы понимаете, кто в этой войне виноват?
– Не могу ответить на этот вопрос. Но Украина – я не считаю, что она виновата. Я больше за Украину. Мне задавали такие вопросы – а почему вы приехали сюда на Украину? Почему не поехали в Россию? Я открываю паспорт и говорю: вы видите, что я полноценный гражданин Украины, дети у меня родились в Украине, я и умру в Украине.
– Если будет возможность, вы вернетесь домой?
– Только если там будет Украина, – сказала в интервью Радио Свобода беженка из города Алчевск Наталья.
