Богумил Грабал как голубь вне рамок

Богумил Грабал в пражской пивной "У золотого тигра". Снимок 1990 года

28 марта исполнилось 100 лет со дня рождения одного из самых известных чешских писателей второй половины XX века Богумила Грабала. Автор четырех десятков книг художественной и документальной прозы, лауреат премии "Оскар" за сценарий к фильму Иржи Менцеля по своему же роману "Поезда особого назначения", Грабал, как считают литературные критики, счастливо соединял в своем творчестве стиль народного повествования и интеллектуальную философичность. Среди самых известных книг этого писателя: "Я обслуживал английского короля", "Слишком шумное одиночество", "Пострижение".

С детства он любил две вещи: читать и слушать рассказы своего дядюшки, ставшего впоследствии одним из главных персонажей его произведений. В школе Грабал учился плохо, аттестат о среднем образовании получил только в двадцать лет. Его дважды оставляли на второй год с неудовлетворительными оценками по нескольким предметам, в том числе по родному языку. Позже писатель вспоминал, что главной причиной его плохой успеваемости были скучные занятия. Возможность восполнить упущенные в школе знания появилась в 1935 году: Грабал поступил на юридический факультет Карлова университета. В это же время он много путешествовал. На велосипеде объехал Чехословакию, побывал в Германии, Финляндии, Швеции, Польше...

Он перепробовал множество профессий. Выучившись на юриста, пошел работать коммивояжером. Был и писарем в нотариальной конторе, складским рабочим при железной дороге, помощником дорожного обходчика. В 1949 году устроился рабочим на сталелитейный завод. Затем – упаковщик в одном из пражских пунктов приема макулатуры, рабочий сцены, артист массовки в театре.

К фактам личного жизненного опыта Грабал подходил как художник, пытаясь "создавать" свою биографию. Он объяснял, что с помощью своих "искусственных судеб" научился понимать других, смотреть вокруг себя, а потом и внутрь себя — и там находить такой вымысел, который сообщает о реальности куда больше, чем повседневная банальная действительность.

Первая книга Богумила Грабала называлась "Людские разговоры". Она вышла в 1956 году тиражом в 250 экземпляров и объемом всего в 21 страницу. Автору было 42 года... Власти будут его преследовать, читатели – боготворить. Он будет номинирован на Нобелевскую премию по литературе за книгу "Слишком шумное одиночество" и получит "Оскара" за сценарий к фильму "Поезда особого назначения".

Роковой 1968 год и советская оккупация отразились на его писательской карьере. В годы так называемой нормализации власть не видела необходимости в его
Ураган и проливной дождь – это верные признаки того, что Бог весел
"пабителях". Книги автора издавались лишь самиздатом и за рубежом. Официально он словно бы не существовал. После "бархатной революции" 1989 года Богумил Грабал вновь обрел массовую аудиторию. А в 1996 году из рук президента Чешской Республики Вацлава Гавела Грабал получил медаль "За заслуги". В 1997 году писатель погиб в возрасте 82 лет: он пытался покормить голубей из окна и выпал с пятого этажа больничного корпуса. Полагают, что это было самоубийство. Урна с его прахом погребена на сельском кладбище в семейном склепе под Прагой. Рассказывают, что незадолго до этого там пронесся ураган, вырвавший с корнем несколько старых деревьев. И вспоминается одна из шуток Грабала: "Ураган и проливной дождь – это верные признаки того, что Бог весел".

– Это действительно интересный вопрос, почему Грабал стал не только выдающимся чешским писателем, но выдающимся писателем в мировой литературе, – говорит в интервью Радио Свобода пражский славист и литературный критик Томаш Гланц. – Я бы сказал, что Грабал феноменальным, неповторимым способом балансирует между почти противоположными позициями литературного и вообще художественного творчества: между высокой культурой модернизма довоенной эпохи, с которой он был очень хорошо знаком и на основе которой сформировал свое мировоззрение, с одной стороны, и низкой "культурой пивной кружки", с другой стороны. Он балансирует между сюрреализмом и пивным фольклором. Он балансирует между официальной культурой и культурой самиздата, начиная с 1960-х годов, но, особенно в 1970-80-е годы, когда Грабал вышел за рамки даже этого внешнего культурно-политического деления. Он балансирует между модернизмом и постмодернизмом, а в позднем творчестве балансирует между художественной прозой и публицистикой, между стилем, который мы обозначаем как фикшн, между художественной литературой и документализмом. Во всех этих случаях проявляется мощная сила его таланта, Грабал просто поверх самых разных барьеров. Эта способность не сочетаться с рамками, заданными культурной историей, мне кажется, и является причиной той насыщенности текстов, которая чувствуется даже при переводах его прозы на другие языки.

Столетие Богумила Грабала


– Грабал в Чехии становится все более народным писателем. Это видно даже по тому, как отмечается его юбилей: организованы пивные маршруты по тем заведениям, куда Грабал любил заходить. Если сказать, что Грабал в таком своем проявлении продолжает традиции Ярослава Гашека, это будет правильным?

– Я бы сказал, что это всего лишь интерпретация. Перевод Грабала в народную культуру ширпотреба, конечно, недоразумение. Это способ, которым массовое общество присваивает себе этого великого автора. Этот простонародный аспект в его творчестве, безусловно, присутствует. Но к народной пивной культуре не стоит сводить всего Грабала, это очень ограниченная интерпретация настоящего культурного жеста, который Грабала делает великим, интернационально значимым. Мне кажется, что некоторую шутку с Грабалом сделали экранизации его книг Иржи Менцелем, который снял и "Поезда особого назначения", и "Подстриженные". С одной стороны, Менцель сделал для Грабала многое, сделал его режиссером, связанным с премией "Оскар". Тем не менее экранизация сыграла не только положительную роль, поскольку она сделала Грабала проще, более народным и более банальным, чем он на самом деле был. Пивной разговор, болтовня под кружку пива – не та стихия для того, чтобы понять Грабала на высоте его стиля, понять, каким он вошел в мировую литературу.

– Бывают писатели-философы, бывают бытописатели, бывают писатели, создающие свой фантастический мир, внутри которого они выстраивают свои литературные конструкции, бывают писатели злободневные, острополитические. К какому типу принадлежал Грабал?

– На этот вопрос нельзя дать однозначный ответ. В прозе Грабала почти из автоматического текста (причем текста устного, из разговорной речи) вдруг выстраиваются образы, рождаются художественные контексты, которые вполне сочетаются с традициями сюрреализма и философского письма. Он в этом плане – свободный художник, который не идентифицирует себя и свое письмо с привычными рамками истории литературы. Любопытно, что у Грабала нет каких-то явных учеников или эпигонов. Тем не менее, если вы будете читать подряд чешских писателей, которых сегодня и переводят, которые в Чехии получают премии за прозу, которые считаются, так или иначе, канонизированными, признанными, то вы в их стиле и письме найдете какую-нибудь линию, идущую от Грабала. Хотя у Грабала именно с идентификацией стиля или конкретных литературных приемов возникают большие осложнения, он оказался более влиятельным для литературы вообще, чем это кажется на первый взгляд, – сказал в интервью Радио Свобода чешский литературовед Томаш Гланц .

Богумил Грабал обогатил чешский язык множеством новых слов, которые позднее будут включены в специальный "Грабаловско-чешский" словарь. Одно из таких слов – "пабитель". Вот как сам писатель объяснял его суть:

"С некоторого времени я стал... называть "пабителями" определенный тип людей... Как правило, это люди, о которых можно сказать, что они сумасшедшие, чокнутые, хотя не все, кто их знал, назвали бы их именно так. Это люди, способные все преувеличивать, причем с такой любовью, что это доходит до смешного. Люди беспомощные, ибо "нищие духом", и, глядя со стороны, в самом деле сумасшедшие и чокнутые. "Пабители" непостижимы, их облик неясен, спорен, порой неприятен на вид, неудобен. Но, несмотря на это, они примерно за полгода всюду становятся своими..."

Фрагмент итогового выпуска программы "Вроемя Свободы"