Документальная анимация возникла, ещё когда вся мультипликация делала первые шаги. Но никогда прежде к этому жанру мультипликаторы и их зрители не проявляли такого интереса, как в последние годы. В тревожные времена общество больше нуждается в невымышленных историях. Правда, такие фильмы обычно не попадают в прокат. Увидеть их можно либо в интернете, либо на кинофестивалях и специальных показах. Один из них прошел в московском Центре Гиляровского.
На острове Свияжск под Казанью в седьмой раз прошел фестиваль дебютного документального кино "Рудник". В программу фестиваля традиционно входит Школа документальной анимации. Ее участники – и молодые специалисты в области мультипликации, и люди смежных профессий, желающие освоить новый опыт. За несколько дней они с помощью наставников успевают снять фильмы, далекие от привычных канонов. С работами этого года зрителям предстоит познакомиться, а незадолго до фестиваля в культурном Центре Гиляровского показали подборку лучших фильмов предыдущих лет.
Кадр из фильма "Дополнить ничего не могу". Режиссер Татьяна Стефаненко. Эпизод "Показания на допросе"
Документальная анимация – громоздкий термин. Поэтому он сократился до одного слова: анимадок. Слово под стать фильмам, которые делают на фестивале в Свияжске. В отличие от коммерческих больших мультфильмов, эти – короткие, от 3 до 10 минут. А главное – их смыслы, содержание. Чаще всего в основе сюжетов – личные истории авторов или их близких. Но бывают и другие. Таков фильм "Дополнить ничего не могу" о репрессированном в 30-е годы Якове Янцене. Впрочем, режиссер Татьяна Стефаненко имеет к герою фильма отношение, хоть и опосредованное. Правнучка Якова Янцена Мария Лоцманова – подруга автора. Они вместе отправлялись в архангельские архивы, чтобы восстановить страницы семейной истории. В фильме звучит интервью с Марией Лоцмановой:
Огромный кусок жизни наших предков просто вычеркнут из памяти. Его нет, как будто этих людей и не было вовсе
– Предки мои были немцы-меннониты, приверженцы одного из протестантских течений. Они отрицают насилие, не берут в руки оружие, и они очень традиционные, работящие. Прадед мой жил в Крыму, пока в 1931 году его не раскулачили и не отправили на спецпоселение в Архангельскую область. И никто из моих родственников ничего не знает о том, как жила семья и что произошло. Для меня было удивительно, что такой огромный кусок жизни наших предков просто вычеркнут из памяти. Его нет, как будто этих людей и не было вовсе.
Рисованная анимация в этом фильме и соседствует с документальными материалами, и вплетается в них. Запряженная лошадь на старинной фотографии обретает четкие контуры взамен размытых, трогается с места и увозит ездоков. Листы из следственного дела, заполненные прадедом, дополняются мерцающими строчками, выведенными рукой правнучки. Она говорит, что первые протоколы допросов Янцен писал сам. Благодаря этому Мария Лоцманова познакомилась с человеком, которого никогда не видела:
– Антисоветской агитацией я не занимался, а имел недовольствие к порядкам, а это считается все контрреволюцией. Что касается выражения моего на собрании – нужно натопить сначала паровоз, а потом можно и поехать – я сказал в отношении лошадей, которых нужно сначала десять дней кормить овсом, а потом требовать работу.
Кадр из фильма "Труднопроизносимое". Режиссер Надежда Щербакова
О личных проблемах, в том числе о болезнях, авторы анимадока рассказывают бесстрашно и с мягким юмором. В фильме "Труднопроизносимое" Надежды Щербаковой использованы мелкие обрезки разноцветной бумаги. Из них складываются мозаичные буквы и слова, на которые карабкается маленькая девочка-заика. Каждый подъем она преодолевает не с первой попытки. Спотыкается, замирает, скатывается вниз, снова поднимается. Это визуальная метафора. И это подобно тому, как затруднена речь героини. Надежда Щербакова говорит, что для нее важно (как, наверное, и для всех людей с заиканием), чтобы их просто дружелюбно слушали, не пытаясь угадать или подсказать слово.
Кадр из фильма "Дедушкин словарь". Режиссер Ашот Мефодин
Ашот Мефодин снял веселый фильм о своем дедушке, у которого тоже были проблемы с коммуникацией. Подзабывший родной армянский язык и не освоивший толком русский, дедушка сформировал свой причудливый лексикон. При этом он был словоохотливым человеком, а семья его прекрасно понимала. В фильме "Дедушкин словарь" слова являются персонажами, герой с ними взаимодействует. По его версии, "ободрал" – это означает "выиграл, победил". "Как ишак" – "сильно" (например, наелся как ишак или устал как ишак). "Бульвар" почему-то вульгарное слово, а также улица, где ходят, как он выражается, "фирменные девки". Наконец, "вешалки" – это грибы вешенки. По словам Ашота Мефодина, в семье к такому словотворчеству относились не как к чему-то ущербному. Наоборот, как к уникальному явлению, присущему единственному, к тому же родному человеку:
Всякий раз в этих рассказах была одна и та же база, но менялись детали
– Это настоящий словарь. Для фильма я на планшет с тетрадки его переписывал, там даже почерк мой. Мы с мамой вели этот словарь, пока дедушка был жив. В какой-то момент мы поняли, что это прикольные слова и их надо фиксировать. Я их сам часто употребляю, а от меня они уходят в лексикон друзей и родственников. Значения отдельных слов дедушка нам объяснял, и мы эти разговоры записывали. Есть аудио, я использовал его в фильме. Еще мы часто, приезжая к дедушке в гости, снимали его. Анимация сделана на основе этих кадров. Он был очень артистичным и любил, когда его снимают. Он рассказывал разные забавные байки о своих странствиях. Дедушка работал токарем на заводе "Тулаэлектропривод" в Тульской области и ездил в командировки – на Шпицберген, в Эфиопию и в Мали. Все его истории – оттуда. Всякий раз в этих рассказах была одна и та же база, но менялись детали. К примеру, медведей могло быть не два, а четыре в других версиях.
Кадр из фильма "Некто Паша Богуславский"
Режиссер Георгий Богуславский известен как автор изощренных по исполнению медитативных фильмов "Последний глоток" и "Корабли прошлых лет". К примеру, в "Кораблях" только очень искушенные в деле анимации люди поймут, что море не подлинное, не снятое на натуре, а сделанное из целлофана. Но на фестивале "Рудник" режиссер снял фильм "Некто Паша Богуславский" подчеркнуто простыми средствами. В первых кадрах кисть руки обматывается скотчем, по скотчу проводятся синие полоски. Это тельняшка. Сверху приклеивается кукольная голова. Два пальца – ножки. Персонаж готов. Мера условности запредельная, но встык монтируются подлинные фотографии, а за кадром звучит голос отца режиссера. Паши Богуславского уже нет в живых, а аудиозапись осталась:
– Я всегда любил, и люблю, и буду всегда любить свою первую жену, с которой свела моя мама. Она нашла ее на Пасху в синагоге. Как я прошел мимо этой девушки, я не понимаю! Я сам приехал туда, чтобы искать себе невесту. Это место такое – хоральная синагога, туда народ специально приходит искать себе пару. Я обошел там всех. Как я ее не увидел, я не понимаю, но мама увидела ее. Она подошла к ней. А девчонка пришла… Она училась в пединституте и знала, что их "будут бдить" и она будет иметь большие проблемы из-за этого посещения синагоги, и шла туда, как революционерка.
Кадр из фильма "За забором". Режиссер Мария Коган-Лернер
Когда-то Гарри Бардин придумал новую технику. Фильм "Выкрутасы" весь свит из тонкой проволоки. Сначала появляется новоявленный Адам, потом он начинает создавать вокруг себя мир – цветок, дом, женщину, собаку. Однако в какой-то момент материал заканчивается, и персонаж начинает уничтожать свои создания, разматывая проволоку. Взамен он воздвигает вокруг себя забор. Внутри – пустота, и в ней мечется озверевший человек.
О работе Бардина вспоминается при просмотре фильма "За забором". Потому что режиссер Мария Коган-Лернер тоже использовала проволоку. А еще потому, что в этой работе тоже есть мотив замкнутого пространства. Место действия – тоскливое. Это ПНИ, то есть психоневрологический интернат, где до 35 лет жила Татьяна Внукевич-Багдасарян. В этом заведении время застыло, изо дня в день повторяются одни и те же немудреные дела и все по расписанию. Вплоть до того, что буфетчица уходит домой в 19.00, и поэтому пациентки заваривают чай горячей водой из-под крана. Самым запоминающимся событием становится полученный из внешнего мира мармеладный мишка, от которого обитательницы палаты откусывают по очереди. “У нас так часто угощают”, – сообщает героиня. Всю эту рутину героиня фильма фиксировала в своих дневниках. По словам преподавателя Школы документальной анимации Евгении Жирковой, анимадок не чужд острых социальных проблем:
Анимация позволяет вам смеяться над этой жуткой историей. Магия анимадока в том, что он самые страшные вещи может показывать самыми добрыми способами
– Маша Коган-Лернер – профессиональный мультипликатор. Мы с ней много работали с детьми с особенностями физического развития. В больницах и интернатах занимались с ними анимацией как арт-терапией. Я ушла больше в сторону анимации, а Маша – в сторону педагогики и авторского кино. Когда после перерыва в несколько лет мы с ней снова встретились на острове Свияжск, она рассказала, что привезла вот такое сокровище – интервью с Татьяной, которая жила в ПНИ и которой удалось добиться возможности переехать в свою собственную квартиру и начать собственную взрослую жизнь. Маша продолжает общаться с героиней своего проекта, они готовят версию фильма с субтитрами для показа в Риге. Переводом занимается сама героиня.
Фильм "За забором" сделан из проволоки, это любимая техника Маши. Она везде ездит с огромными мотками. В качестве документа взяты интервью и дневники Татьяны, но анимация позволяет вам смеяться над этой, в общем-то, жуткой историей. Если человек находит в себе силы в таких условиях смеяться, это тоже жизнь. Мне кажется, вот это Машу и зацепило. Магия анимадока в том, что он самые страшные вещи может показывать самыми добрыми способами.
Ваш браузер не поддерживает HTML5
Школа документальной анимации
Я художник-мультипликатор, работаю на студии "Союзмультфильм". Там мы делаем проекты для детей, сериалы. В общем-то, это такая работа, очень похожая на завод, когда ты приходишь каждое утро и у тебя есть определенные задачи. Ты должен не прошляпить дедлайн, ты должен настроить команду и все такое. И вот раз в год последние несколько лет мы врываемся на территорию, где есть эксперименты.
Анимадок – это очень необычная штука. В большой современной анимации, будь то, к примеру, "Человек-паук" или "Кот в сапогах", все такое яркое, клевое, чтобы ты два часа развлекался, как будто бы прокатился на аттракционе. А документальная анимация с точки зрения изобразительного решения – это зачастую абсолютно противоположная история.
Современная анимационная киноиндустрия создана, чтобы быть максимально привлекательной. В "12 принципах анимации Диснея" есть такой пункт, что обязательно мультфильм должен быть привлекательным, а персонаж – милым. Анимадок как жанр в лучших традициях авторского кино отвергает этот принцип. Он говорит, что внешняя привлекательность может быть, а может не быть, но главное – рассказывать историю. О том, что точно есть или было.
Удивительная химера, которая позволяет показать реальные события при помощи любого образа
В основе анимационного документального фильма может быть любой документ – старинная записка, исповедь, чье-то воспоминание. Это может быть голос человека, который мы записали, взяв интервью. Но этого мало. Документальная анимация – удивительная химера, которая позволяет показать реальные события при помощи любого образа.
Если коммерческая анимация встала на такие мощные рельсы и она едет как паровозик, чтобы развлекать нас с вами, зрителей, то анимационная документальная история просит вас вступить в диалог с автором. Она просит подумать о чем-то, даже если вам что-то может там не понравиться. В этом смысле она очень богатая, копает глубоко, даже несмотря на какие-то несовершенства. Поэтому мы каждый год с нетерпением ждем эту лабораторию. Одну неделю летнего времени, в августе, мы можем экспериментировать с анимацией как угодно. Поэтому мы специально набираем в лабораторию не только профессиональных аниматоров, но и документалистов, и просто людей, у которых есть подходящая заявка.
Законы абсолютно алхимические
Люди часто думают, будто анимадок – это когда в документальном фильме есть анимация. Однако так оно не работает. Вот приезжает к нам человек, режиссер документального кино, и говорит: "Слушайте, у меня есть фильм, который я снял, и мне нужно в том месте, где у меня запись не включилась, нарисовать что-нибудь, вот я хотел бы сделать такой анимадок". Он может пять дней над этим биться, и оно не сработает. Потому что документальный проект отторгает анимацию. Анимадок не служит заплаткой для документального фильма. Это такая киношная сущность типа птицы Сирин или какой-то еще многосоставной зверь. В нем схлестнулись две вещи: анимация, которая рассказывает о том, чего не может быть, и документалистика, которая достоверно фиксирует факт и преподносит его зрителю. Тут есть свои законы. Они абсолютно алхимические, то есть ты должен смешать одно с другим, и это по своим правилам смешивается, которые ты заново изобретаешь. В результате оказывается необычное новое воздействие на зрителя, и это очень круто, – говорит Евгения Жиркова.
Ее фильм “Почему я красиво рисую” заканчивается эпизодом, в котором автор вспоминает:
– Меня мой друг Миша спросил: “Женя, ты можешь нарисовать так, чтобы ребенок заплакал? Выйди на улицу, покажи ему картинку, чтобы ребенок реально испугался и заплакал ”. Я долго ходила и думала. Вообще-то это настоящий вызов для художника, крутая задача. Может быть, и могу. Но я не буду. Вот не буду из принципа. Потому что дети и так часто плачут. Все и так часто плачут. Не дождетесь!