Правила Отто. Ярослав Шимов – о "железном канцлере" и его наследниках

Некоторые исторические деятели расхватаны на цитаты (не всегда достоверные) и мемы, притворяющиеся цитатами. Чем колоритнее была личность, тем, похоже, сильнее стремление потомков так или иначе сослаться на ее авторитет. Впрочем, иногда такие ссылки совершенно серьезны и помогают лучше разобраться в сегодняшней ситуации.

Отто фон Бисмарк, "железный канцлер" Германской империи, сколотивший ее в 1871 году под эгидой Прусского королевства, относится к числу наиболее цитируемых и "мемизированных" фигур прошлого. По этой части с ним может соперничать разве что Уинстон Черчилль. Личностью Бисмарк был действительно яркой, противоречивой, афоризмами сыпал направо и налево, в историю вошел "весомо, грубо, зримо" – созданием того самого Второго германского рейха, сыгравшего значительную и во многом роковую роль в судьбах Европы и мира.

Бисмарк считается одним из символов Realpolitik – направления политики и дипломатии, которое ставит во главу угла жесткую и порой неразборчивую в средствах борьбу за государственные интересы, без особой оглядки на моральные принципы и идеологические установки. При этом историки обычно отдают германскому канцлеру должное как политику, который даже на вершине успеха не страдал головокружением и умел вовремя остановиться, а главное – ясно сознавал приоритеты проводимого им курса.

Один из аутентичных исторических анекдотов, связанных с Бисмарком, рассказывает о том, как он ответил на вопрос некоего дипломата, поинтересовавшегося, почему канцлер не уделяет большого внимания участию Германии в схватке колониальных держав за владения в Африке. Бисмарк подвел собеседника к висевшей на стене карте Европы и, указывая на нее, произнес: "Смотрите, вот здесь, на западе, Франция, на востоке – Россия. А мы между ними, посередине. Вот моя карта Африки". Он дал тем самым понять, где именно, по его мнению, находились приоритетные интересы Германии и потенциальные угрозы этим интересам.

Realpolitik в последнее время поднимают на щит как удачный способ решения внешнеполитических проблем в мире, похоже, исчерпавшем определенный набор идей, которые еще недавно казались непреложными истинами – например, о "миропорядке, основанном на правилах", приоритете международного права и глобальном, универсалистском значении демократии и прав человека. Разрешение конфликтов снова становится предметом личных переговоров государственных лидеров, которыми движет холодный расчет, а не представления о более справедливом мироустройстве. "Сделка" стала важнейшим дипломатическим термином – и не только потому, что им активно пользуется Дональд Трамп. Дух времени, Zeitgeist, кажется, благоприятствует политическим хищникам.

Отто фон Бисмарк. Портрет работы Франца фон Ленбаха (1890)

Что бы сказал об этом "железный канцлер"? На этот вопрос пытаются ответить многие историки: их интерес к фигуре Бисмарка в последнее время заметно вырос. Несколько любопытных замечаний высказал известный специалист по германской истории Кристофер Кларк в небольшом эссе, которое так и называется: "Учиться у Бисмарка?" (Learning from Bismarck?).

Кларк считает, что "железный канцлер" продемонстрировал несколько приемов, активно использовавшихся им в политической практике. Эти приемы по сей день берут на вооружение некоторые политики, стремящиеся добиться успеха. Таких правил, или "девизов Отто" (в английском оригинале это звучит в рифму – Otto’s mottos), историк насчитывает пять.

1. Провоцировать. Бисмарк никогда не боялся идти на обострение. С одной стороны, это соответствовало его характеру: будущий канцлер с юности слыл скандалистом и был заядлым дуэлянтом, за что заплатил парой шрамов на лице. С другой, в политике агрессивность давала ему преимущество: шокированные теми или иными заявлениями и поступками Бисмарка, его противники терялись, выходили из себя и совершали ошибки. Самой известной провокацией канцлера стала так называемая Эмсская депеша – отчет о разговоре, состоявшемся летом 1870 года между прусским королем Вильгельмом I и французским послом Бенедетти. Бисмарк так "отредактировал" появившийся в печати текст депеши, что из него явствовало: посол получил от короля жесткий отпор по важному вопросу об испанском престолонаследии, вызывавшему тогда напряжение в двусторонних отношениях. Текст спровоцировал в Париже бурю негодования и в итоге привел к тому, что Франция объявила Пруссии войну. Это оказалось на руку Бисмарку: его страна была отлично подготовлена к бою, в то время как противник – из рук вон плохо.
2. Дать хаосу созреть. "Бисмарк редко полностью контролировал ситуацию. Но он знал, что у любой нестабильности есть своя внутренняя динамика развития. Если уметь выжидать, сама ситуация даст вам в руки орудия, необходимые для достижения цели", – отмечает Кларк. Так канцлер Германии поступил в конце 1870-х годов, заняв нейтральную позицию в русско-турецком конфликте. Когда выяснилось, что остальные европейские державы не готовы дать России воспользоваться всеми плодами ее победы, Бисмарк созвал в Берлине дипломатический конгресс, на котором итоги войны были "подкорректированы". Сам канцлер при этом называл себя "честным брокером", и эта посредническая миссия (в действительности Германия поддержала давление на Россию) усилила его позиции на шахматной доске европейской политики.
3. Действовать непредсказуемо. Бисмарк не боялся неожиданных маневров и не связывал себя идеологическими предрассудками. Будучи консерватором по убеждениям, он не стеснялся сотрудничать с либералами, когда это было выгодно. Ненавидя и опасаясь социалистов, против которых он завел дискриминационные законы, канцлер стал проводить прогрессистскую социальную политику: при нем Германия одной из первых в Европе завела пенсии для рабочих и некоторые виды социального страхования. Бисмарку эта "левая политика правыми руками" ничуть не претила: его задачей было не пустить социалистов к власти.
4. Заручиться поддержкой "босса". Бисмарк почти 30 лет возглавлял правительство Пруссии, а затем Германии. Этого не произошло бы, не сумей он наладить отношения с королем (позднее императором) Вильгельмом I, покладистым стариком, который ценил достоинства своего первого министра, хотя иногда вздыхал: "Тяжело быть императором при таком канцлере". Но Бисмарк умел не переходить тонкую границу, отделяющую преданного, хоть и своевольного слугу престола от временщика-узурпатора, поэтому у Вильгельма никогда не возникало сомнений в лояльности канцлера. Случалось, что рассерженный император устраивал Бисмарку выволочку, так что тот, по воспоминаниям одного современника, потом "плакал и трясся всем телом", но до разрыва между ними дело не дошло. А вот когда на смену старому монарху пришел его взбалмошный внук Вильгельм II, карьере Бисмарка пришел конец: не сойдясь во взглядах с новым императором, канцлер был вынужден уйти в отставку.
5. Не упускать из вида множество целей. "У вас всегда должен быть “план Б”", – описывает эту особенность бисмарковской политики Кларк. Историки до сих пор спорят о том, было ли объединение Германии "железом и кровью" изначальным замыслом главы прусского кабинета. "Начать превентивную войну – все равно что покончить с собой, чтобы избежать умирания", – однажды заметил Бисмарк. Это не помешало ему начать три победоносные войны, но каждый раз в такой ситуации, которая позволяла Пруссии не выглядеть откровенным агрессором. После одной из этих войн, против Австрии в 1866 году, Бисмарк настоял на том, чтобы побежденный противник не понес никаких территориальных потерь в пользу Пруссии: он видел в Австрии будущего союзника, способного укрепить прусский тыл в Центральной Европе, и этот расчет полностью оправдался.

Понятно, что для реализации всех этих правил Бисмарку требовалась немалая свобода действий. Будучи главой правительства, занимавшим свой пост по воле монарха, а не парламента, и до тех пор, пока у него была "высочайшая" поддержка, канцлер такой свободой располагал. Авторитарный лидер, никакого начальства над собой не имеющий, ограничен в своих действиях еще менее. Но у этого есть своя изнанка: неограниченная свобода диктатора легко становится произволом, что медленно, но верно подрывает его власть.

Напротив, демократические политики связаны по рукам и ногам множеством институциональных и процедурных ограничений. Но эти ограничения, замедляя скорость принятия решений, в то же время позволяют сделать их более выверенными. Опыт Черчилля или Клемансо показывает, что и демократии, особенно в период острых кризисов, могут выдвигать сильных лидеров, способных действовать "по-бисмарковски", в то же время не становясь диктаторами и оставаясь в согласии с обществом.

Почему этого не происходит сейчас? Если не предаваться модному, но бессмысленному самобичеванию в духе "богатыри – не мы", ответ выглядит рациональным: современная политика выдохлась, у нее всё чаще отсутствует ценностная основа. Демократии, потрясенные рядом внутренних кризисов и жизнеспособностью авторитарных режимов, утратили уверенность в себе. Диктатуры вовсю "троллят" своих либеральных соперников, но сами не в состоянии опереться ни на что, кроме репрессивного аппарата и старательно внушаемого массам цинизма и покорности.

Отблески чего-то настоящего, экзистенциального видны в политике разве что в совсем критических ситуациях, как в Украине в начале ее борьбы с российским вторжением. Но и там речь скорее шла о воле общества к сопротивлению, которую политики лишь поддержали и оформили. Однако на исходе четвертого года войны эта энергия и порожденная ею надежда, похоже, начинают угасать – в чем трудно винить украинцев, подвергшихся страшным испытаниям.

В этих условиях Otto’s mottos, которые без бисмарковской гениальности, но всё же порой успешно применяют Дональд Трамп и Владимир Путин, Реджеп Эрдоган и Виктор Орбан, становятся не более чем набором политтехнологических уловок. Они способны приносить голоса на выборах (там, где выборы есть и заслуживают этого наименования) и до поры до времени укреплять власть лидеров. Для самих политиков этого, возможно, достаточно, но они не могут не чувствовать, что власть, не основанная на идеях и целях, которые могли бы разделять обычные люди, повисает в воздухе. Отсюда – лозунги, бросаемые массам, но формулируемые в предельно общих выражениях, от MAGA, действительно нашедшего отклик у значительной части американцев, до зловещих символов Z-войны – "русского мира", "денацификации" и проч.

Среди множества афоризмов, приписываемых Бисмарку, есть и такой: он считал, что секрет политического успеха – "услышать поступь Бога в истории, подпрыгнуть и суметь ухватиться за фалды его сюртука". Сам канцлер, при всем своем юнкерском консерватизме и монархизме, двигался в одном направлении с историей, которая шла в сторону формирования национальных государств, потому и преуспел. Иной вопрос, какой оказалась цена этого успеха, породившего новую Германию – государство с ярко выраженным милитаристским этосом. Но споры об этом оставим Кристоферу Кларку и другим компетентным историкам.

Кто из нынешних лидеров "слышит поступь Бога в истории", судить пока трудно. Возможно, стоит попробовать прислушаться к ней самостоятельно и сделать собственные выводы. Без надежды на властителей, которые, в отличие от Бисмарка, могут оказаться глухими.

Ярослав Шимов – историк и журналист, обозреватель Радио Свобода

Высказанные в рубрике "Право автора" мнения могут не отражать точку зрения редакции Радио Свобода