В день траура в России, в дни траура в Польше по жертвам чудовищной авиакатастрофы под Смоленском, погубившей цвет польской политической элиты, людей исторического масштаба, да еще и в таком жутком числе, нужно – это никогда не лишнее – еще раз высказать соболезнования всем сопереживающим.
Можно сказать так: вина есть на всех, готовивших альтернативный визит польского президента Леха Качиньского с посадкой на запущенный смоленский аэродром. Будет еще сказано и об ошибке тех, кто не решился объединить визиты конкурировавших польского президента и премьера, провести в один день достойное, общее для всех польских и российских политиков траурное мероприятие по жертвам сталинских расстрелов.
Следствие идет. Но при непростых отношениях исторических элит России и Польши очень полезным могло бы стать и независимое, максимально открытое, международное расследование смоленской катастрофы. Это сделает маргинальными версии сторонников "теории заговора" с обеих сторон.
В реакции на катастрофу мы, наконец, увидели нечто здоровое в поведении нынешней российской власти: правильные слова и нужные траурные решения президента Дмитрия Медведева – и внешне верные шаги премьера Владимира Путина.
Но, главное, мы увидели живую человечную реакцию потрясенного российского общества: горы цветов, свечи у польских посольства и консульств, сопереживание – то, что естественно в эти дни. Все это не очень привычно даже для образованной России, обычно глуховатой к чужому горю: вспомним рассуждения патриарха Кирилла о Божьей каре для Гаити…
Наконец, публичная реакция властей России на смоленскую катастрофу, возможно, откроет путь к преодолению того катынского позора, который Москва же и продолжила, засекретив от родственников жертв расстрелов 1940 года материалы следствия.
Владимир Путин в Катыни уже смог сказать: "В нашей стране дана ясная политическая, правовая, нравственная оценка злодеяниям тоталитарного режима, и такая оценка не подлежит никаким ревизиям".
Впрочем, он обошелся без имени Сталина, заметив к тому же, что возлагать вину за катынские расстрелы "на российский народ" – это "ложь и подтасовка". Покаяние фактического лидера России, правопреемника СССР, за грехи сталинизма опять было неполным.
Пока что на представителя российского народа Владимира Путина можно и нужно – даже после коленопреклонений и траурных слов – возлагать вину за заботливое (как принято в КГБ) сокрытие имен палачей 22 тысяч поляков, за путаные объяснения, за фальсификацию исторических фактов даже в катынской речи.
Перед лицом общей беды, когда в катастрофе погибли не только политики, но и родные польских офицеров, убитых бериевцами, в ожидании вполне ясного вердикта Страсбургского суда, которому Москва отказалась предоставить материалы следствия по Катыни, хочется верить, что с сотни томов следственного дела будет, наконец, снят позорный для России путинский гриф секретности. Тогда и откроется путь к полной правде, нужной, прежде всего, для российского народа – да и к иному типу отношений России и Польши, не в рамках старого спора славян меж собою.
Первые намеки на изменения уже есть: фильм Вайды "Катынь" – вопреки политической конъюнктуре, когда Лужков хочет опозорить Москву портретами Сталина на улицах – показали на канале "Россия".
А за этим могли бы последовать и давно перезревшие политические решения. Сегодня же мы вместе скорбим и вспоминаем жертв уже двух польско-российских трагедий: Катыни и Смоленска.
Можно сказать так: вина есть на всех, готовивших альтернативный визит польского президента Леха Качиньского с посадкой на запущенный смоленский аэродром. Будет еще сказано и об ошибке тех, кто не решился объединить визиты конкурировавших польского президента и премьера, провести в один день достойное, общее для всех польских и российских политиков траурное мероприятие по жертвам сталинских расстрелов.
Следствие идет. Но при непростых отношениях исторических элит России и Польши очень полезным могло бы стать и независимое, максимально открытое, международное расследование смоленской катастрофы. Это сделает маргинальными версии сторонников "теории заговора" с обеих сторон.
В реакции на катастрофу мы, наконец, увидели нечто здоровое в поведении нынешней российской власти: правильные слова и нужные траурные решения президента Дмитрия Медведева – и внешне верные шаги премьера Владимира Путина.
Но, главное, мы увидели живую человечную реакцию потрясенного российского общества: горы цветов, свечи у польских посольства и консульств, сопереживание – то, что естественно в эти дни. Все это не очень привычно даже для образованной России, обычно глуховатой к чужому горю: вспомним рассуждения патриарха Кирилла о Божьей каре для Гаити…
Наконец, публичная реакция властей России на смоленскую катастрофу, возможно, откроет путь к преодолению того катынского позора, который Москва же и продолжила, засекретив от родственников жертв расстрелов 1940 года материалы следствия.
Владимир Путин в Катыни уже смог сказать: "В нашей стране дана ясная политическая, правовая, нравственная оценка злодеяниям тоталитарного режима, и такая оценка не подлежит никаким ревизиям".
Впрочем, он обошелся без имени Сталина, заметив к тому же, что возлагать вину за катынские расстрелы "на российский народ" – это "ложь и подтасовка". Покаяние фактического лидера России, правопреемника СССР, за грехи сталинизма опять было неполным.
Пока что на представителя российского народа Владимира Путина можно и нужно – даже после коленопреклонений и траурных слов – возлагать вину за заботливое (как принято в КГБ) сокрытие имен палачей 22 тысяч поляков, за путаные объяснения, за фальсификацию исторических фактов даже в катынской речи.
Перед лицом общей беды, когда в катастрофе погибли не только политики, но и родные польских офицеров, убитых бериевцами, в ожидании вполне ясного вердикта Страсбургского суда, которому Москва отказалась предоставить материалы следствия по Катыни, хочется верить, что с сотни томов следственного дела будет, наконец, снят позорный для России путинский гриф секретности. Тогда и откроется путь к полной правде, нужной, прежде всего, для российского народа – да и к иному типу отношений России и Польши, не в рамках старого спора славян меж собою.
Первые намеки на изменения уже есть: фильм Вайды "Катынь" – вопреки политической конъюнктуре, когда Лужков хочет опозорить Москву портретами Сталина на улицах – показали на канале "Россия".
А за этим могли бы последовать и давно перезревшие политические решения. Сегодня же мы вместе скорбим и вспоминаем жертв уже двух польско-российских трагедий: Катыни и Смоленска.
