Президентский избирательный бюллетень устаканился. В нем, как обычно, Путин на месте Путина, вместо Зюганова похожий Харитонов, вместо Жириновского аналогичный Слуцкий, вместо одобренного Кремлем "либерала" одобренный Даванков из "Новых людей". Понятно, что все они условные, кроме единственного безусловного. Надеждин из гонки окончательно выбыл. Жалобы в Верховный суд не помогут, как ему это пообещали в Центризбиркоме.
Как российские политики и аналитики реагируют на тот список, который составили для них в ЦИКе? И как они представляют себе возможности антивоенной кампании без широкой федеральной трибуны? В эфире Андрей Колесников, Денис Шендерович, Александр Скобов. Ведет программу "Лицом к событию" Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Все главные события дня произошли сегодня в Центральной избирательной комиссии РФ, которая наконец-то отфильтровала всех, кого положено было отфильтровать, и профильтровала в избирательный бюллетень всех, кого положено было утвердить. Их теперь четыре человека.
Елена Рыковцева: Совершенно непонятно, почему Элла Александровна кидается на иностранную прессу. Кто ей мешает проводить выборы? Мы каждый день методично рекламируем эти выборы. Кто еще говорит о российских выборах? Попробуйте сейчас включить канал "Россия-1" – о чем вы услышите? О Байдене. Кстати, ему совершенно безразличны жители Белой церкви. О том, что в США плохая, дорогая стоматология. И пр. С нами на связи политик из Санкт-Петербурга Александр Скобов. Вы тоже поддерживаете интерес к выборам, тоже говорите: приходите в 12 часов к избирательным участкам.
Посмотрев, как идет сбор подписей за Надеждина, в Кремле решили, что рисков больше, чем выгод
Александр Скобов: Да, и я сам собираюсь в 12 часов в третий день голосования быть на избирательном участке, посмотреть на информационные стенды, развернуться и уйти. Естественно, я не собираюсь прикасаться к избирательным бумагам. Для меня это демонстрация протеста против этого фарса, который именуется выборами.
Елена Рыковцева: Cчитаете ли вы, что эта браковка подписей Надеждина (многие аналитики на 99,5% считали, что она случится) полностью снимает тему того, что это кремлевский проект, что он какой-то башней был двинут на эту поляну?
Александр Скобов: Нет, конечно, это ничего не снимает. Я cтопроцентно убежден, что попытка Надеждина выдвинуться была согласована с Кремлем. Видимо, там рассматривалось несколько вариантов, как с этим быть, насколько это можно использовать в интересах Кремля. Понятно, что в проекте "Надеждин" были выгоды для Кремля, но были и риски. В конце концов, когда в Кремле посмотрели, как развивается кампания сбора подписей за Надеждина, там решили, что рисков больше, чем выгод, поэтому проект закрыли.
Елена Рыковцева: Если бы они не увидели очередей, не услышали, как он достаточно громко артикулирует свою антивоенную позицию, то они пропустили бы его в эту избирательную кампанию?
Александр Скобов: Да, я считаю, что они могли бы его пропустить, будучи уверенными, что сказать ничего всерьез антивоенного Надеждин в телевизоре, который ему вынуждены будут предоставить в каком-то объеме, не сможет и не захочет, боясь нарушить репрессивно-запретительные законы РФ, которые в любой момент могут позволить в лучшем снять любого кандидата, уже допущенного к избирательной кампании (и понятно, что в худшем случае). В Кремле были уверены, что ситуация полностью под их контролем, Надеждин не выйдет за какие-то вполне безопасные для Кремля рамки. Но дело в том, что за безопасные для Кремля рамки стали выходить те люди, которые попытались использовать Надеждина в качестве плохонькой, но все-таки точки сборки для мобилизации протеста. Это уже было опасно для Кремля, именно поэтому там решили, что риски перевешивают выгоды.
Елена Рыковцева: С нами Денис Шендерович. Считаете ли вы, что тема "Надеждин – проект Кремля" закрыта?
Денис Шендерович: По большому счету в том плане, в каком Надеждин мог бы стать единым антивоенным кандидатом, эта тема закрыта. Никакие суды ситуацию не спасут. С точки зрения исторической ситуации, наверное, нет. Но как факт этот ход со стороны Кремля был не самым лучшим, и я бы сказал, что самым худшим.
Елена Рыковцева: То есть все-таки ход со стороны Кремля, а не то, что Борис решил: почему бы мне не попробовать, – и попробовал.
Денис Шендерович: Безусловно. Прежде всего, мы говорим не о выборах, а о специальной выборной операции назначения Путина на пятый срок. В специальной выборной операции участвуют только те, кого туда допустят. Я не говорю о том, какое было желание у Бориса, я верю в его искренние намерения, но, как мне кажется, вся эта история контролируется Администрацией президента.
Это не выборы, а специальная выборная операция назначения Путина на пятый срок
Елена Рыковцева: Это разные вещи. Вот есть личное желание, он его озвучил – естественно, эта ситуация начинает контролироваться. Вопрос в другом: является ли он проектом, предложили ли ему, договорились ли с ним, что он пойдет? Снят ли этот вопрос?
Денис Шендерович: Я не знаю. Возможно, договаривались, но это не меняет сути, поскольку не отменяет личного желания Бориса Надеждина участвовать в этих выборах. Возможно, его вызывали в Администрацию, были какие-то беседы, но это не отменяет его личной инициативы. Эта специальная выборная операция на сто процентов контролируется Администрацией президента, все кандидаты, которые были допущены ко входу ЦИК, проходили ее, хотели они того или не хотели. Это не значит, что это были какие-то договорянки.
Елена Рыковцева: Я сейчас спрошу человека, который много лет знает Бориса Надеждина. С нами Андрей Колесников. Когда ему говорят, что он был в партии Кириенко, он отвечает, что последний раз видел его в 2020 году, они переписывались по какому-то гранту. С тех пор он не общался ни с кем из кремлевских чиновников. Он подал документы, как и Екатерина Дунцова, ему разрешили собирать подписи, подписи забраковали, дальше его не пропустили. Можем ли мы закрыть дискуссии о том, что это был кремлевский проект, который начал жить своей жизнью, поэтому его заблокировали, как когда-то подрезали крылья Грудинину в середине избирательной кампании, начав его просто жестко мочить?
Андрей Колесников: Я не так хорошо знаю Надеждина, я с ним знаком со времен СПС. Возможно, это была партия того Кириенко, но вообще это была партия в том числе Гайдара, он состоял в ее коллективном руководстве. Это человек абсолютно другого типа, не приспособленец, не адаптант, не технолог. Борис, безусловно, мог быть не проектом; наверное, в какой-то момент контакты с Администрацией были, но это гадательный сюжет.
Сейчас очевидно: даже если это был проект, теперь – не проект. Ведь его забраковали ровно потому, что Кремль понял: Надеждин может набрать больший процент, чем Собчак на прошлых выборах (а это меньше 2%). Он так резво начал, люди показали готовность открыто демонстрировать свои антивоенные, антипутинские взгляды, что возник риск получения процентов на уровне Грудинина, и тогда это совершенно разрушило бы концепцию самой кампании, которая базируется на идее абсолютной консолидации населения вокруг Путина. Путин недавно, выступая в Туле, сказал, что 99% населения консолидируются вокруг него и его военных начинаний. А здесь выяснится, что их не 99, а 77, и это будет нехорошо.
Для них очень важно сохранить понимание, что есть большинство, а меньшинству ловить нечего: либо вы, ребята, присоединяйтесь к большинству, либо мы вас будем дальше прессовать. Сейчас этот проект в любом случае оторвался от материнской платы, если она и была, и существует самостоятельно. Вопрос в будущем этого проекта и в том, дадут ли Надеждину дальше заниматься политической деятельностью. Кстати, как ни смешно, Памфилова сказала Дунцовой: вы еще молодая, у вас все впереди, – так она ухитрилась практически это сказать и Надеждину. Она не сказала, что "вы молодой", она сказала: вы хорошо сохранились и работаете в политическом поле, давайте, создавайте свою партию и работайте дальше, у вас впереди большое будущее. Если у Дунцовой и Надеждина большое будущее, может быть, и у нас есть какая-то надежда.
Кремль понял: Надеждин может набрать больший процент, чем Собчак на прошлых выборах
Елена Рыковцева: Мы сейчас покажем видео о том, кто такой четвертый. Вы отлично знаете Владимира Путина, вы знаете Харитонова, вечного коммуниста, который тысячу лет назад уже баллотировался, вы знаете Леонида Слуцкого (правая рука Жириновского, теперь – лидер партии ЛДПР), но человека по фамилии Даванков пока мало кто знает; непонятно, что у него за система взглядов. Мы знаем, что он поставил свою подпись за Бориса Надеждина.
Елена Рыковцева: Можно всерьез воспринимать этого человека как что-то альтернативное?
Александр Скобов: Конечно, нельзя. Это человек, который пытается придать чуть-чуть благообразия диктаторскому нацистскому режиму, развязавшему агрессивную войну. По отдельным вопросам он изображает какую-то более вменяемую позицию, чем демонстрирует сам режим, при этом по важнейшим вопросам полностью этот режим поддерживает.
Елена Рыковцева: Можно ли сказать, что хоть кто-то из них не говорит, что нужно запретить радугу: с паршивой овцы хоть шерсти клок, давайте этот клок поддержим?
Александр Скобов: Мне абсолютно неинтересно, какая борьба мнений по таким вопросам происходит в лагере сторонников нацистской диктатуры и развязанной ею агрессивной войны.
В бюллетене будут четыре кандидата, три из которых – спарринг-партнеры, удобные для Путина
Елена Рыковцева: Денис, вы тоже получите этот бюллетень, в котором, в частности, будет стоять эта фамилия, – как вы поступите с этим бюллетенем и с этой конкретной фамилией?
Денис Шендерович: Повторюсь: нельзя рассматривать это как выборы – это назначение Путина на пятый срок. Сейчас в бюллетене будут четыре кандидата, три из которых – это спарринг-партнеры, удобные для Путина. Выбирая между действием и бездействием, я, конечно, выберу действие. Есть несколько хороших стратегий – "Полдень против Путина", за единого кандидата. Если будет единое решение голосовать за какого-то кандидата против Путина, проголосую за него. Другой вариант для тех, кому совсем противно голосовать за всех четверых, – нужно портить бюллетень и, соответственно, таким образом понижать процент за кандидата, против которого вы выступаете, тогда он не пройдет 50-процентный барьер.
Я обязательно использую любой вариант, который может максимально снизить путинский процент. Будет это вариант портить бюллетени – окей, давайте портить бюллетень, если это будет вариант проголосовать за Даванкова – хорошо, давайте проголосуем за Даванкова. Любой вариант, который будет показывать, насколько это нелегитимно, тот и будет хорош.
Елена Рыковцева: Андрей, вдохновляет ли вас фамилия Даванкова, который по крайней мере не пытается сажать людей в тюрьму за то, что они раскрашивают разными цветами свои флаги и костюмы?
Андрей Колесников: Вчера шел я по улице Тверской. Некоторые витрины импортозаместились, а некоторые пустуют – это, кстати, к вопросу о состоянии экономики. И так скользко ходить по Москве – я чуть не упал, увидев огромную витрину, которая являлась штабом Даванкова.
Елена Рыковцева: Он стоял, как манекен, в этой витрине?
Андрей Колесников: Он не стоял. Там даже были какие-то люди, но мало. Это прозрачная витрина, в ней продают Даванкова. У него сейчас появился шанс заместить Надеждина, если он не будет поддерживать антивоенный дискурс. Надеждин тоже очень осторожен, но понятно, что это антивоенный, антипутинский кандидат, и если он не будет этого делать, то не получит симпатии тех избирателей, которые тратили время, стояли на морозе, чтобы поставить подпись Надеждину.
Безусловно, это кандидат от власти, от партии, которая является частью системы, это департамент по работе с прогрессивным электоратом, причем по остаточному принципу: эти люди не очень нужны системе. Если он не выйдет за пределы разрешенной повестки, конечно, он получит процент Собчак, а может быть, даже меньше. Если выйдет за пределы, у фракции будут проблемы, у Нечаева будут проблемы (не того Нечаева, который за Надеждина). У него сейчас сложное положение: надо и поддерживать прогрессистскую повестку (я бы не стал называть ее либеральной, это опошление самого термина), и в то же время не навредить собственной партии. В этом смысле относиться к нему нужно будет так, как он себя поведет в ходе этой кампании. Если никак не поведет, то это совсем несерьезный персонаж. Если поведет себя как храбрец-молодец, тогда посмотрим.
Многие являются адептами идеи, что Путин – гриб или Путин заморожен
Елена Рыковцева: Это редкий случай, когда я прошу вас дать прогноз по поводу опроса, который вы еще не слышали. Мы сегодня спрашивали прохожих: кто будет руководить Россией следующие шесть лет? Найдется хотя бы один прохожий, который скажет, что это не Путин? И найдется ли прохожий, который допустит, что Путин в течение этих шести лет куда-нибудь исчезнет?
Андрей Колесников: Думаю, какой-нибудь прохожий должен найтись по теории вероятности. Не потому, что люди уверены в том, что Путин теряет свою харизму, не потому, что люди думают, что есть какая-то реальная альтернатива, а потому, что многие являются адептами идеи, что Путин – гриб или Путин заморожен, адептами профессора Соловья. В этом смысле, может быть, кто-то и скажет: нет, возможен кто-то другой.
Елена Рыковцева: Андрей оказался прав. Вдохновляет ли вас ответ: я точно сказать не могу? Нашелся человек, который не уверен, что Владимир Путин будет управлять страной следующие шесть лет.
Денис Шендерович: Он недалек от истины: такая вероятность есть. Все мы смертны, все может произойти. Я не могу предсказывать будущее. Но полагаю, что человек, который нашелся, размышлял так, – Андрей Колесников тоже оказался прав.
Елена Рыковцева: Мне этот опрос не кажется таким уж однозначным, потому что люди задумываются. Каждый здравомыслящий человек понимает, что сейчас выберут Путина и он шесть лет будет президентом. Но у вас нет ощущения, что некоторым не хочется даже произносить это?
Александр Скобов: Есть такое ощущение. Я могу дать свой прогноз: в следующие шесть лет управлять страной начнет Алексей Навальный после того, как диктатура Путина будет свергнута силовым путем.
Эти люди примут и другого лидера, если он будет лидером
Елена Рыковцева: Пришли новости о том, что Зеленский все-таки объявил об отставке Залужного. Сейчас федеральный российский эфир взорвется этим, они будут это мусолить долго и много и опять забудут о наших прекрасных выборах, которые мы с вами поддерживаем, как тлеющий огонек. Скажите, мы не заработали медаль от Эллы?
Андрей Колесников: От Эллы, может быть, и заработали. В ходе этого опроса был типичный ответ, который описывается простонародной фразой "моя хата с краю". Одна женщина сказала: народ за него, народ всегда прав. А ты, родная моя, ты – не народ? Это типичное поведение пассивных конформистов – идти за мейнстримом. К сожалению, это действительно большинство. Эти люди примут и другого лидера, если он будет лидером. Кто-то когда-то сказал Явлинскому: мы за вас проголосуем, когда вы станете президентом.
Действительно, нет никакой альтернативы. Это сознательное дистанцирование, снятие с себя ответственности за все, кроме своей частной жизни, больше ничего. Этот опрос показывает, что, да, действительно, большинство все-таки будет следовать властной логике, но кто-то говорит, что это фарс, в котором не надо участвовать. Да, действительно, получилась вполне типичная фокус-группа: основная часть категорически "за", другие называют это фарсом, третьи допускают, что все-таки что-то может измениться, и так далее.
Елена Рыковцева: Теперь очень важный вопрос, который возникает в связи с тем, что Надеждина не зарегистрировали и он уже не может пристроить свою антивоенную повестку на федеральные каналы. Как в условиях, когда нет возможности продвигать повестку, тем не менее, все-таки ее продвигать?
Александр Скобов: Если бы Надеждин был зарегистрирован, если бы он действительно хотел продвигать антивоенную повестку, а не имитировать продвижение антивоенной повестки, то единственно правильной тактикой для него было бы отказываться отвечать на любые конкретные вопросы о том, как и на каких условиях он собирается прекращать войну; просто говорить: я отказываюсь отвечать на эти вопросы на основании 51-й статьи Конституции. То есть демонстрировать, что он ведет агитацию с кляпом во рту, всем показывать этот кляп, и тогда этот кляп был бы лучшим агитатором за антивоенную повестку. Я сомневаюсь, что он стал бы так делать, даже если бы был зарегистрирован.
Елена Рыковцева: Я с вами абсолютно согласна. Когда человек говорит "А", на него со всех сторон набрасываются, заставляют сказать "Б". Сказать "Б" он не может, потому что это чревато уголовной статьей, поэтому он начинает мычать и пытаться как-то очень уклончиво отвечать.
Александр Скобов: Единственное, в чем я с вами не соглашусь, – это что Надеждин просто что-то мычит и плывет. Это не так, он не мычит и не плывет, он говорит, что будет отстаивать на переговорах интересы России и добиваться признания аннексированных, захваченных, оккупированных территорий частью России.
Елена Рыковцева: Он такого не говорит, я такого не слышала. Тогда у нас вообще не стоял бы вопрос ни о чем.
Александр Скобов: Я неоднократно слышал это в его стримах.
Это типичное поведение пассивных конформистов – идти за мейнстримом
Елена Рыковцева: Я такого не слышала. Я очень четко помню, что он это озвучивает. Ему говорят: "А как же территории, отдадите ли вы территории?" Он говорит: "Это вопрос переговоров". Он говорит: "Я буду отстаивать интересы России". Но по поводу территорий он все время апеллирует к переговорам. Если так, как вы говорите, дальше с его антивоенной позицией обсуждать нечего, потому что на такой позиции украинская сторона никогда не будет общаться.
Александр Скобов: Почему я с самого начала в высшей степени скептически относился к Надеждину.
Денис Шендерович: Нет смысла обсуждать, что сказал или не сказал Надеждин. Он действительно говорил что-то похожее, но мы понимаем: не важно, что говорит заложник до тех пор, пока он не освобожден. Самые главные вещи он сказал, мы понимаем, что его позиция антивоенная. Если предположить, что он выиграл бы выборы, это однозначно совершенно другая история. Тактика, которую предложил коллега: "я вам не скажу", – тоже спорная. Я считаю, что он выбрал такую тактику – говорить, может быть, непопулярные, но безопасные для него вещи. Он четко понимает грань, понимает, за что его могут привлечь, за что не привлекут, поэтому некоторые его высказывания идут вразрез с его антивоенной повесткой.
Елена Рыковцева: Андрей, как он может продвигать свою антивоенную повестку в ситуации, когда это "Б" равно уголовной статье?
Андрей Колесников: Я видел в письменном виде то, что он произнес, с ироническими, естественно, репликами вокруг этого: вот вам антивоенный кандидат. Но у меня сложилось впечатление, что он действительно естественным образом замыливает вопрос, потому что ставить под сомнение нарушение территориальной целостности РФ – это статья Уголовного кодекса, теперь и с конфискацией имущества.
Здесь может быть еще один аспект: такая технология сложилась в голове команды Надеждина. Согласно опросам "Левада-центра", больше 70% из тех, кто говорит "мы за мир, мы хотим мира", говорят: мы хотели бы мирных переговоров, но только если так называемые "новые территории" останутся за Россией, как некая компенсация за бесцельно прожитые годы. Чтобы Украина не вступала в НАТО – это тоже такое условие. А если нет, тогда надо продолжать воевать. Возможно, он обращается к этой части аудитории. Я не знаю, настолько ли далеко зашла его политическая технология в данном случае.
Елена Рыковцева: Я прочитаю результаты опроса, который у нас еще идет в чате: "За кого бы вы проголосовали?" За Путина – 10%, не Путин – 51%, не пойду – 39%. Все-таки большой процент людей собирается пойти и проголосовать за кого-то, но не за Путина.
Александр Скобов: Рискуя тем, что мое высказывание шокирует определенную часть аудитории, я скажу, что совершенно согласен с Владимиром Ильичом Лениным, который называл такие вещи "парламентским кретинизмом".
Денис Шендерович: Это лишь подтверждает то, что люди не зря стояли в очередях, что запрос на антипутинскую, антивоенную повестку сейчас достаточно высок. Я думаю, количество таких антивоенных, антипутинских людей в ближайшее время будет расти как снежный ком, и те, кто вчера был за него, завтра будут против. И этот момент уже не так далек.
Запрос на антипутинскую, антивоенную повестку сейчас достаточно высок
Елена Рыковцева: Как вы считаете, Эллу Александровну должны порадовать такие результаты, что все-таки люди пойдут голосовать?
Андрей Колесников: Это аудитория Радио Свобода, среди которой много людей с демократическими взглядами. Есть классическая дилемма демократического избирателя: если ты не идешь на выборы, ты не легитимизируешь этот режим, не имеешь к нему отношения, а если ты идешь на выборы и получаешь маленький результат, ты легитимизируешь выборы, а результата нет, но зато ты выполняешь свой моральный долг, потому что очень важно быть честным перед собой. Идея действия (то, о чем говорит Денис) тоже очень важна. Я не могу сказать, как я поведу себя, я пока не знаю, многое зависит от того, как поведет себя Даванков, что будет с Надеждиным и так далее.
