Программу ведет Андрей Шароградский. Принимают участие корреспонденты Радио Свобода Семен Мирский, Андрей Шарый, Петр Вайль.

Андрей Шароградский: Сегодня исполнилось ровно 100 лет со дня смерти французского писателя Жюля Верна, одного из классиков приключенческой литературы и одного из основоположников научной фантастики. Из Парижа передает корреспондент Радио Свобода

Семен Мирский: Сегодня утром в городе Амьен, славящемся самым большим готическим собором Франции и могилой Жюля Верна, у памятника гиганту французской мировой литературы был возложен венок от имени парижского театра Шатле. Ровно 100 лет назад, в день кончины Жюля Верна, на сцене театра Шатле шла пьеса, основанная на романе "Вокруг света за 80 дней".

Чествования, приуроченные к 100-летию со времени кончины писателя, неисчислимы. Остановлюсь главным образом на одном из них. Речь идет о Музее моря в Париже, выставка называется "Жюль Верн. Морской роман". Оригинальность выставки заключается в том, что ее организующая идея идет вразрез с утвердившимся мнением, согласно которому Жюль Верн, основатель жанра научной фантастики, придумал или даже изобрел подводную лодку, скафандр, идею космических полетов и так далее. Нет, доказывают и показывают организаторы выставки в Музее моря, гений Жюль Верна нисколько не умаляет тот факт, что он умел в окружающей его реальности XIX века рассмотреть в зародыше технологии грядущих столетий. Самым мощным импульсом послужило посещение Жюль Верном Всемирной выставки в Париже в 1967 году. "Отцу" капитана Немо было в то время около 40 лет. Как считает организатор выставки в парижском Музее моря Элен Промпаран, более точным определением жанра романов Жюля Верна была бы не научная фантастика, а романы-предвосхищения.

Перекинем еще один мостик от Жюля Верна к сегодняшнему дню. Большие портреты писателя украшали павильоны закончившегося в среду в Париже Международного книжного салона. Во время дискуссии на тему, в какой степени современная русская литература отражает российскую действительность, писатель Владимир Маканин сказал следующее: "Литература не отражает действительность, она ее создает". Лучшим подтверждением этого тезиса служит творчество Жюля Верна.

Андрей Шароградский: Жюль Верн написал около 70 романов, большинство из них были переведены на русский язык. В советское время Жюль Верн был одним из самых издаваемых западных писателей, его книги много раз экранизировались. О советском восприятии книг Жюля Верна беседовали мои коллеги Андрей Шарый и Петр Вайль.

Андрей Шарый: Рядом со мной у микрофона Свободы мой коллега Петр Вайль, литератор, и мы будем говорить о литературном наследии Жюля Верна. Петр, по вашему мнению, по какой причине Жюль Верн оказался едва ли не самым издаваемым и популярным западным писателем в России? Достаточно сказать, что, начиная с первых его романов 1860-х годов, моментально они переводились на русский язык (в этом году он написал, а в следующем году уже перевели на русский язык). В чем причина?

Петр Вайль: Прежде всего надо сказать, что и не только на русский язык, популярность Жюля Верна колоссальна. Я думаю, что он сравним из всех французских писателей только с Александром Дюма, да и то еще надо посчитать. Его книжки пришлись на эпоху так называемого научно-технического прогресса, который вовсе не ограничивался одними техническими изобретениями, а полным изменением всего мышления что ли, человеческого. Именно тогда казалось, что наука может все, что можно устроить мир по какой-то правильной формуле и всем начать жить хорошо. Этим характеризуется конец XIX века. А окончание этой эпохи можно датировать довольно точно - это 1914 год, Первая мировая война. А в 1917 году - революция, которая тоже была призвана все устроить по-хорошему и по-разумному.

Андрей Шарый: В произведениях Жюла Верна сильна не только научная составляющая, он ведь очень социально передовой писатель. Он выступал против рабства, у него все положительные герои как один республиканцы, они созидают какое-то правильное, в том числе и социальное общество. Вот это соединение научного гения и правильной организации социальной, политической жизни.

Петр Вайль: Вы знаете, вообще-то, социальная, как принято говорить, составляющая никогда не приносит настоящего успеха. Это критики могут вознести такие книги, а читатель ради этого их покупать не станет. Нет, здесь очень подкупало то, что можно устроить правильно жизнь. Вспомните, как на "Таинственном острове" решаются проблемы. Они там собираются, пустой остров, вроде ничего нет - и вдруг инженер Сайрус Смит говорит: "А неплохо бы нам провести электричество". И смотришь - с абзаца написано: "Не прошло и двух недель, как в пещере засияли лампочки". Он даже и не берет труд что-то объяснить. Зачем? Вот есть человек, вот есть его гений, он все может.

Андрей Шарый: Результат в данном случае важнее процесса. Абсолютно не обязательно объяснять, как именно перестраивать мир. Важно объяснить, какова будет конечная цель, чего добиться.

Петр Вайль: Да. А главное, что возможно устроить вот такую хорошую жизнь, провести в пещеру свою "лампочку Ильича", что, кстати говоря, и объясняет во многом дальнейшую популярность Жюля Верна в Советском Союзе. Потому что Советский Союз - единственная из больших стран осталась вот в этом научно-техническом заблуждении, что социальную жизнь можно построить по правильной формуле.

Андрей Шарый: И советский кинематограф эксплуатировал книги Жюля Верна систематически. И самая яркая, наверное, экранизация - это "Дети капитана Гранта" с музыкой Дунаевского. Помню фильм "Пятнадцатилетний капитан" - это фильм 50-х годов: борьба за освобождение Африки, и там на первый план выходит как раз не романтика приключений, а романтика освобождения темнокожего населения от ига колонизаторов.

Петр Вайль: Опять я бы возразил. Это была задача авторов фильма. Зритель высматривал совершенно другое - именно романтику дальних странствий.

Андрей Шарый: Запрещенную в Советском Союзе, кстати.

Петр Вайль: Совершенно верно, потому что романтика позволялась только революционная, романтика гражданской войны в лучшем случае, а уж не такая - экзотическая, тропическая. И конечно, вот этот пафос правильного переустройства, который сводится в конечном счете к русской поговорке: нарисуем - будем жить.

Андрей Шарый: Интересно, что один из центральных социальных типажей, который вывел Жюль Верн, - это образ такого чудаковатого изобретателя-ученого - Паганель из "Детей капитана Гранта". У него такие "чудики" действуют во всех фактически романах. Вот интересно, насколько соответствовало это советскому пропагандистскому канону? Скажем, в фильме "Депутат Балтики" тоже такие немножко лунатики - все эти ученые, которые совершают во имя советской власти свои открытия.

Петр Вайль: Вы совершенно точно говорите. Действительно, все советские ученые так или иначе моделировались по Паганелю. Как можно было этот месседж прочитать? А вот так: есть некая умная наука, которую надо поставить себе на службу. Ведь Паганель же - дурак дураком, он просто очень умный в своей сфере, а так болван. Вот мы этого болвана приспособим к делу. Если он самостоятельный, то он, не дай бог, какую-нибудь атомную бомбу соорудит сам. А так он ходит рядом, глупо и счастливо улыбается и изобретает то, что ему велят изобретать.