Свобода в Клубе "Квартира 44". Русские свадьбы. Что из советского ритуала, что из старого русского ритуала осталось в свадьбах 2000-х, каковы были свадьбы 90-х?

За нашим столом этнограф Игорь Морозов, фольклорист, он представляет Институт этнологии и антропологии Российской Академии наук, Елена Зайцева, музыковед и фольклорист, заведующая сектором музыкального и хореографического фольклора Государственного республиканского центра русского фольклора, художественный руководитель фольклорного ансамбля "Ключ". Юлия Идлис, завотделом культуры журнала "Русский репортер", Людмила Алябьева, главный редактор журнала "Теория моды", свадебный фотограф Сергей Миннигалин, фотограф Владимир Максимов. Я также использовала родственные связи и попросила своего брата, тележурналиста Виктора Фанайлова, который снимал свадьбы и в провинции, и в Москве, принять участие в программе.

- Самое смешное или печальное, что вам доводилось видеть на русских свадьбах?

Игорь Морозов: Я присутствовал на разных вариантах свадьбы – традиционной, нетрадиционной. В свое время я бывал в Полесье в экспедициях, там еще была традиционная свадьба, это 70-е годы. А что касается уже 90-х и 2000-х годов, пожалуй, наиболее яркие эпизоды (мы в основном в последнее десятилетие работаем в Поволжье) – это, конечно, второй день свадьбы, так называемые "поиски ярки". Это настоящий карнавал. Наряжаются "свадебляне" в разные костюмы. Я помню, на одной из свадеб женщина очень колоритная играла роль пастуха, и с огромным кнутом она гнала всех гостей в дом жениха, где нужно было искать невесту. Но, пожалуй, из ярких впечатлений – это эпизод, когда они вламываются в дом, буквально трещат ворота, бьют ногами, все уже достаточно "разогретые". И при этом сыплется крепкая лексика. То есть это очень насыщенные тексты, озорные частушки и так далее. Действительно, это смешно, уморительно, но иногда просто даже страшно. Страшно в том смысле, что такая концентрация юмора, она устрашает. И на этой же свадьбе, когда они дошли до дома жениха и начали искать невесту, в конце концов они забыли уже о цели визита, поскольку все бросились друг с другом сражаться. И после получаса препираний, плясок и перебранок вдруг вспомнили, что надо было искать невесту, на самом деле, они пришли за невестой. И наконец-то взялись за работу. А невеста к этому времени уже соскучилась сидеть, ее где-то в чулане заперли. В общем, она вышла и сама сдалась в руки победителей.

А что касается печальных эпизодов, был и такой случай, когда все "свадебляне", то есть участники свадьбы, после очень бурного отмечания уселись в автомобиль и просто-напросто разбились. И это огромная проблема, потому что наша свадьба – это, как правило, такое действо, которое требует больших возлияний, и часто до потери сознания.

Владимир Максимов: Мои наблюдения сводятся к тому, что все это похоже на какую-то обреченность. Традиция – это иллюзия постоянства, как сказал Вуди Аллен. И каждая пара, каждый свадебный процесс, каждая семья хочет показать кому-то свой статус, свой уровень. Но при этом люди сами расслабиться не могут. И это все выглядит так: двое молодоженов, находящихся на электрическом стуле, которые представляют себе весь этот процесс, ритуал, и они даже уже не понимают, что происходит. Потом остаются только фотографии, видеоматериалы, какие-то SMS-сообщения – артефакты всего этого, по которым можно судить, крутая была свадьба или не крутая, так скажем. Но я не видел ни одного реально отдыхающего на свадьбе человека, расслабленного. То есть каждый сел на свой кол, у кого он золотой, у кого он брильянтовый, у кого осиновый. И получается такое извращенческое удовольствие.

Я снимал один раз свадьбу, когда я был единственным гостем, то есть я был фотографом, и молодая пара отказалась от гостей. Они поехали к родителям с одной и с другой стороны, а потом просто арендовали лимузин и катались по городу, и я это снимал. То есть для них такая романтика была. И даже в такой ситуации люди были напряжены, все равно какая-то рефлексия происходила странная. И это у всех происходит. И я думаю, свадьба – это не единственный ритуал и процесс, где это происходит. Так же люди и на отдых ездят, например, в Турцию на свои кровно заработанные отдыхать, садятся на лежак где-нибудь на берегу моря и думают: "Почему же мне нехорошо?.. Я же все сделал, я вложил, я потратил время, я все организовал". И вот эта неспособность получить удовольствие нас ничему не учит. Я думаю, у нас в стране какая-то культура сложилась, что удовольствие не непосредственно получать от того, что хорошо, а какое-то условие создается для получения этого удовольствия. Вот свадьба – это сильный концентрат каких-то неправильных моментов, которые можно наблюдать и со стороны гостей тоже, потому что они тоже не знают, как себя вести, что подарить, как выглядеть, не ударить в грязь лицом. А в итоге происходят все эти ляпы и ужасы.

Юлия Идлис: У меня две короткие истории. Одна про ЗАГСы, и это была, по-моему, самая первая свадьба, на которой я была, на свадьбе моей подруги, которая выходила замуж за человека, с которым они 20 с лишним лет прожили в соседних подъездах, в одном и том же доме. И мы все стоим в ЗАГСе, в зале, и женщина, которая регистрирует брак, поздравляет их и произносит торжественную речь, которая начинается так: "Дорогие молодожены, в многомиллионной Москве вам удалось найти друг друга". После этого ее уже никто не слышал от хохота. И вот это "в многомиллионной Москве" стало мемом на все последующие десятилетия их совместной жизни. То есть, им все припомнили "многомиллионную Москву".

А вторая история, когда выходила замуж моя другая подруга как раз за англичанина, и все было в Черногории, потому что они искали место, куда не нужна виза ни ее гостям, ни его. А во-вторых, поскольку они были еще разного вероисповедания, то они искали место, в котором можно было бы одновременно повенчаться, а перед этим покреститься, чтобы повенчали. И они нашли такую церковь, покрестились, на следующий день их обвенчали. И вот перед венчанием все собрались – жених, гости, батюшка сербский, крестные родители новоявленные с обеих сторон, а невесты нет. И мы ее ждали часа два, при том, что на лицах всех гостей по очереди отражалось, кто первым терял веру. Сначала веру в то, что она приедет, начали терять какие-то дальние гости, которым стало жарко. Потом уже близкие друзья разуверились, что она когда-нибудь приедет, потому что они представляли себе ее характер. Потом уже родители начали судорожно хвататься за телефоны. А потом батюшка пришел и сказал: "Слушайте, а невеста вообще будет?". И надо отдать должное, только у жениха на лице отражалась абсолютно железобетонная уверенность в том, что свадьба будет. И свадьба действительно была. Когда появилась невеста, батюшка так обрадовался... А церковь маленькая, и он там, я так понимаю, все делает – он и служит, и в колокола бьет. А он еще в парадном облачении в плюс 30, он так ударил в колокола, что можно было подумать, что он бьет пожарную тревогу.

Отвечая на вопрос, как расслабиться, знаю две свадьбы, которые были абсолютно расслабленные. Я их вспоминаю как очень хорошие вечеринки, от которых все получили удовольствие, в которых не было, что на каждой невесте платье сидит так, как на корове седло, и напряженно ищущего взгляда "все ли мы правильно делаем, ничего мы не забыли?". И гости всех возрастов очень приятно проводили время вместе, не группами, а тусовались все большим котлом. Было очень здорово.

Виктор Фанайлов: Есть еще и бандитская свадьба. Я снимал свадьбу у бандитов. То есть я не знал, что это бандиты, до последнего момента, пока они не выпили на берегу реки и не сняли пиджаки и рубашки. Люди были татуированные, ну, я думаю, до пяток. Не татуированными были я, жених и невеста. И шуточки на свадьбе были следующие. Жениху: "Ты смотри, нашу Клавку-то не обижай, а то мы тебя зарежем". И я понимал, что они не шутят. И это было страшновато. Они оделись, выпили и приехали на свадьбу. А тамада не знала, что это бандиты, и стала делать конкурсы. И предложила им один конкурс, когда мужчина зажимает между ног бутылку водки и пытается налить в стакан, который подставляет второй. А второй бандит был уже такой пьяный, что он открыл рот и пил. И в кадре у меня полная эта картина. Я это все снял, ужаснулся, у меня волосы дыбом... потому что подумал, что если бандиты это увидят, они меня зарежут точно. Я отошел и все это дело стер тут же. Этого конкурса на свадьбе не было.

Сергей Миннигалин: Мне почему-то постоянно попадаются только романтичные пары. Этим летом была пара, которая создала свадьбу по мотивам фильма "Укрощение строптивого". Жених был строителем, он приехал к невесте домой, ему вручили лопату, надели фартук, он посадил дерево, построил как будто домик, зашел внутрь – все романтично – зажег свечку и сказал ласковые слова. Был поставлен красивый танец. Они хорошо отдыхали, никто не напрягался. И в конце свадебного вечера была наряжена кровать, жениха с невестой посадили на нее, красивую, с кольцами, и мы в 12 ночи с веревками погнали по дороге, по светофорам где-то около 300 или 500 метров, просто увезли жениха и невесту на кровати. Пришло руководство ресторана посмотреть на это действие. Я бежал с фотоаппаратом, меня смех разбирал просто. То есть они не придумали эту ситуацию, она сказала: "Он действительно такой, как из фильма. Я его укротила". И торт был такой же: невеста на кровати, а жених за веревку ее тянет, - то есть такие фигурки были.

Одна свадьба была сделана в стиле Средневековья. Ребята полгода вынашивали идею. Слово "горько!" были произнесены только в 9.30 вечера. Приехали на дачу, регистрация была выездная только 9.30 вечера. Они прочли друг другу стихи, было факельное шествие. В течение всего дня было разыграно царство. Отец невесты – царь. И пришли гости. Молодые парни должны были добиться руки невесты. Были устроены соревнования. Народ отдыхал. К вечеру один мужчина пожилой сказал: "Когда же будет "горько"?", - он уже был "готовый", и он просто не мог этого понять. А ребята просто хотели сделать другую свадьбу, и они сделали. И когда регистраторша в 10, когда темнело, говорила эти слова, у меня потекли слезы, и народ, который стоял, заплакал. Ну, романтично, в общем.

Людмила Алябьева: Я думаю, что те свадьбы, о которых шла речь, это, конечно, очень дорогие свадьбы. И разумеется, эти ребята не сами придумывали себе эти истории, они, может быть, задали некую тему. Я думаю, что поскольку у людей, видимо, очень много денег, они доверили это профессионалам. Существует масса агентств, которые все это планируют. И если зайти на какой-нибудь свадебный сайт, там этих агентств просто сотни. Это целая индустрия. И сейчас для того, чтобы организовать такое факельное шествие, достаточно обратиться в какое-нибудь агентство – и вам что угодно могут организовать.

Мы даже не говорим про то, что существует так называемый "Wedding Club", куда пары, которые планируют пожениться, предполагается, ходят для того, чтобы понять, какую свадьбу они хотят, чтобы консультанты помогли им найти идею свадьбы. Это как клубы беременности, куда пары ходят и готовятся к рождению ребенка. Вот так же готовятся к "рождению" свадьбы, видимо. То есть индустрия огромная.

Елена Зайцева: Мне кажется, мы ходим вокруг темы режиссуры конкретной свадьбы. И она предполагает целый ряд разных моделей. Мы говорили в основном о внешней красоте, которая действительно рождает дикое напряжение. И это дикое напряжение, кажется, имеет какое-то судьбоносное значение. Но, во-первых, я хочу сказать, что в традиции русской свадьбы, а они очень отличаются по регионам, тоже были свои определенные этапы. И свадьба – это было не два дня, а она начиналась со сватовства, она предполагала “рукобитие”, это был длительный период подготовки к свадьбе, когда молодой помогали приданное готовить, когда жениху помогали строить дом. И был важный очень период – день накануне свадьбы, когда необходимо было молодой собрать девичник, а на Севере это была непременно баня, это были причитания, это были непременно слезы. И даже очень интересные физиологические моменты, когда платочком с молодой собирали пот на Севере, в Сибири такое бытовало, а на следующий день в чарочку жениху этот пот выжимали из платочка, потому что он должен был ее принять такой, какая она есть, со всеми ее особенностями внешними и внутренними. Ну а парни, как известно, собирались на мальчишник.

А утро следующего дня вообще было чрезвычайно интересным, потому что режиссура шла сразу по двум каналам – по каналу жениха и по каналу невесты. Жених должен был снарядить свадебный поезд, и это чаще всего был не лимузин, и даже не 407-ой "Москвич", а это могла быть тройка лошадей, желательно с бубенцами. И мне в одной из экспедиций сейчас удалось в Александрове купить настоящие бубенцы, и работая на свадьбах, я молодых встречаю настоящим перезвоном, чтобы он отпугивал злые силы. И девицу готовили, говоря о моде, ее непременно переодевали, и это была очень важная инициальная фаза жизни женщины. То есть она по своему костюму совершенно, как мы сейчас говорим, меняла имидж, она меняла свою суть – она хоронила свое девичество и вступала в новый жизненный этап жены и матери.

- Мне кажется, что современная тяга и к русской традиции, и к игре с сюжетом - это попытка избавиться как раз от того неприятного напряжения, которое оставила нам в наследие советская свадьба. Когда были три вещи – ЗАГС, ресторан и поход к Вечному огню, к памятнику Ленину.

Игорь Морозов: Что касается напряжения, то это неудивительно, ведь свадьба – это, прежде всего, ритуал. И понятно, что то, что касается ритуала, это скучно. Ведь ритуал свадьбы состоит в том, чтобы перевести молодых людей в другое состояние, создать для них состояние взрослости, перевести их из юношества во взрослое состояние, сделать их взрослыми людьми. И конечно, ничего в этом особо веселого нет. Другое дело, что само обрамление этого ритуала может носить игровые черты. И тогда мы имеем веселье в виде возлияний, иногда даже излишне чрезмерных, и пения, пляску, иногда бурную, на столах – это для русской свадьбы достаточно обычная вещь.

Современная свадьба, конечно, связана с общим пониманием современного брака. Брак стал очень недолговременным и неустойчивым. Возможно, через год молодожены вообще разойдутся. Поэтому если раньше ритуал свадьбы был направлен на закрепление отношений в течение всей жизни, то теперь это локальный праздник, что-то вроде именин или дня рождения. Поэтому организация может быть вполне импровизационной. Ритуал становится не столь важным. Не столь важно, что они переходят в другое состояние, а важно то, что они отмечают праздник со всеми своими друзьями, знакомыми. И тогда понятны ролевые игры, которые мы знаем. И Толкиена можно разыграть, почему нет. И я теперь знаю, что многие музеи свои помещения, которые часто в старых особняках, на площадях, застроенных традиционными строениями, они сдают под свадьбы. И иногда даже доходит до абсурда. Я знаю в Костроме Музей традиционного творчества, где старые церкви, избы. И сожгли, в конце концов, во время свадьбы один из храмов XVII века – настолько веселились.

- Это грустная история.

Игорь Морозов: Да, это очень грустная история. Так что в этом смысле просто надо понимать, что современная свадьба ищет новые формы. Вспомним мостик на Болотной площади, уставленный металлическими конструкциями, изображающими древо. Выкристаллизовывается некий новый ритуал. Потому что древо – это традиционный свадебный символ. Так же, как и мостик через реку, переход через реку, как свадебный ритуал. Но при этом здесь много новых символов, включая замочки. Если вы присмотритесь, они часто ведь не есть союз да любовь, а есть, например, в честь 180 дней совместной жизни. Значит, люди уже празднуют даже такую дату. 180 дней вместе прожить – уже большое достижение! Я уж не говорю о больших сроках. И есть замочки, которые вообще посвящены дружбе и даже однополой любви. То есть свадьба поменяла свое значение в современном мире.

- Психолог Евгения Кузнецова несколько лет назад была менеджером в лесбийском клубе, и там провела два ритуала свадьбы. Она вспоминает, как это происходило.

Евгения Кузнецова: Уже прошло лет 5-6.

- А эта пара до сих пор вместе существует?

Евгения Кузнецова: Тогда было две пары. Одна точно есть, а про вторую не знаю.

- Понятно, что в ЗАГС никто не пошел, и в церковь тоже.

Евгения Кузнецова: Играли это все просто в клубе, который тогда назывался "Pink Star". И тогда мы делали там разные проекты, в том числе и свадьбу. Просто сделали красивый праздник, церемонию с кольцами, с танцами, объявлением женой и женой. В принципе, ничего особенного.

- А невесты были обе в белых платьях? Или кто-то был одет мальчиком?

Евгения Кузнецова: Нет такого закона в лесбийских парах, нет никакого деления. Кто-то был в платьях, может быть, кто-то был в брюках. Но это было все очень красиво. И никто специально не наряжался женихом и невестой.

- Просто веселая вечеринка, только посвященная бракосочетанию?

Евгения Кузнецова: Трогательная и торжественная. Музыка, не помню, чтобы был Мендельсон, просто красивая, кольца, какая-то речь.

- Молодые обещали друг другу верность?

Евгения Кузнецова: Какие-то клятвы произносили, да.

- Есть разные обычаи, связанные с бракосочетанием, например, выезды к какому-то памятнику или просто поездка по городу, было такое?

Евгения Кузнецова: Нет, это было все в клубе. А вообще я знаю, что многие пользуются деревом на мосту. Гомосексуалы так же делают, вешают замки и так далее.

- Гомосексуальные браки не регистрируются в России?

Евгения Кузнецова: Нет, и даже в Америке уже проблема. Какая-то обратная пошла волна.

- Но, тем не менее, люди, которые считают себя желающими заключить брак, делают такие же жесты, как и гетеросексуальные пары. Я поняла из вашего рассказа, что это торжественная речь, это...

Евгения Кузнецова: ...кольца, танцы.

- Красивая одежда, хотя, может быть, необязательно белое платье. И даже ритуалы походов к тем городским местам, где обычно бывают молодожены.

Евгения Кузнецова: Мы тогда так не делали, но я знаю, что какие-то пары пользуются этим.

- Как мы видим, гомосексуальные пары не считают себя “другими”, они действуют по тем же моделям, по тем же схемам, которые приняты в гетеросексуальной свадьбе.

Юлия Идлис: Не только гомосексуальные пары не считают себя в этом смысле другими, но и разные альтернативные люди тоже. Например, тут звучало, что можно разыграть и Толкиена на свадьбе, а я в юности была очень активной участницей толкиенистских сборищ. И там тоже есть ритуал свадьбы, который выглядит так. В Нескучном саду несколько сотен молодых людей разной степени прикинутости изображают разных существ из разных книжек, не только из Толкиена. И парень встречается с девушкой, они нравятся друг другу, они общаются-общаются, и в какой-то момент они вдруг решают пожениться. В этот момент они берутся за руки, начинают ходить по Нескучному саду и громко кричать: "Священник!". Потому что нужно какое-то лицо, которое обладает необходимым авторитетом, чтобы им самим сказать, что они в браке. Мне кажется, это важный момент для любой свадьбы, а особенно для современной свадьбы, когда люди уже живут годами вместе перед этим. Но это какой-то момент, когда им самим кто-то третий говорит: "Ребята, вы пропали". И священник находится. Там была такая категория существ, которые имели право расписывать. И это были существа из разных книжек. Поэтому было очень часто так, что, например, эльф женится на девочке, которая считает себя гоблином, а расписывает их священник с космической станции "Вавилон-5". И мне кажется, что для современной свадьбы это вполне штатная ситуация.

Игорь Морозов: Ритуальное посещение разных объектов, заметьте, это часто Вечный огонь или какие-нибудь памятники в честь павших героев. Причем это во многих городах России. И это связано с традиционным ритуалом посещения кладбища. Иногда перед самым днем свадьбы невеста посещала, иногда вместе молодые заезжают от венца на кладбище – такие варианты существовали тоже. То есть, как видим, в современный обряд свадебный встраиваются какие-то традиционные элементы вполне, и они переосмысляются, они живут в каких-то новых версиях. Но если разобрать по элементам, проделать структурный анализ современной свадьбы, то выяснится, что она собрана из кирпичиков достаточно традиционных.

Елена Зайцева: Я хочу сказать о цели свадьбы в традиционном понимании. Цель свадьбы заключалась в продолжении рода. И сейчас все больше и больше молодых людей возвращаются к чистоте отношений. И существовало раньше такое понятие как "телегония". Но, так или иначе, продление рода и рождение здорового потомства, целомудрие этих взаимоотношений входит в силу. Сейчас есть люди, которые выезжают из столицы и вообще из мегаполисов и живут в так называемых экопоселениях. И у меня есть один такой знакомый, он живет в Судогодском районе, он себе ищет пару, он даже серьезно относится к поцелую. И он как раз мыслит о том, как сделать традиционную свадьбу. Он меня просто потряс своим мировоззрением.

- Меня удивляет, что мы до нынешнего момента не поговорили о девственности и связанных с нею обрядах. Давайте про белые платья, если уж о традициях.

Людмила Алябьева: Может быть, меня коллеги-фольклористы поправят, но в традиционной русской культуре за белым цветом было все-таки закреплено немножко другое значение. Это, скорее, траурный цвет. И после заключения сделки, когда сватовство происходило, на невесту надевали белое платье, потому что она вроде как вступала в период траурный, она как бы умирает как девушка и вступает в совершенно новый период жизни. Одновременно с этим в более светской культуре, скажем, на Западе свадебным цветом, скорее, был голубой, потому что это цвет Девы Марии, и некая святость и чистота, которые с ним ассоциировались. И до определенного момента женились в том, что Бог пошлет. Потому что белого цвета как такового не существовало. Когда мы видим на картинах дам красивых в белых платьях – это все оптический обман, потому что для белого цвета выкрашенного до XIX века просто не было соответствующих техник. Это было очень дорого. И вообще неслучайно все эти воротники выпускались наружу, не потому, что рукава были коротки, а потому что тем самым демонстрировался статус владельца этих прекрасных одежд.

Белое платье, как свадебное платье, появляется впервые на Западе в 1840 году, и связано это с бракосочетанием королевы Виктории, которая и ввела моду на шикарные свадебные платья. И естественно, эта мода пришла и в Россию. Традиция заключать модные показы обязательным выходом невесты связана с тем, что это главное платье в жизни каждой женщины. А первый кутюрье – это Фредерик Ворт, который работал в Париже, он одевал всю элиту европейскую, и он шил шикарные свадебные платья, которые были белого цвета.

Игорь Морозов: Во-первых, конечно, традиционный свадебный наряд и вообще наряд девушки-невесты с красным цветом связан, естественно, не с белым. А во-вторых, в традиционной культуре тем элементом, который передавался, который лежал в сундуке до следующей свадьбы, был венец. Делали специальный головной убор. Опять-таки в разных, локальных вариациях русской культуры это разные формы, иногда это довольно причудливый наряд, иногда достаточно простая повязочка вышитая. Но этот наряд мог передаваться от девушки к девушке, этот головной убор. Венец невесты символизировал ее честь. В современных формах он тоже присутствует в каких-то разновидностях.

Виктор Фанайлов: Собственно, еще есть традиция свадебной пляски. Я снимал однажды деда (старый артиллерист, брал Берлин), его завели на свадьбу под руки: "Ой, у меня тахикардия". Но дед из бутылочки "соточку" раз, "соточку" два. А была свадьба молодежная. Включили Фредди Меркьюри "Мы чемпионы!". Дед отодвинул свою бабку и задал такого... так танцевали в 50-е, в конце 40-х годов, трепака под Фредди Меркьюри. И это было очень красиво.