Александр Генис: 21 век оживил Герберта Уэллса. Один из самых популярных авторов начала 20 столетия оказался через сто лет неожиданно актуальным и востребованным массовой культурой. Это стало очевидным, когда в 2005 году Спилберг экранизировал его лучший роман ''Война миров''.
Мне кажется, что ренессанс фантастики Уэллса связан с основополагающим событием нашего века – с трагедией 11 сентября. Тем более, что гиперреалистическая проза Герберта Уэллса создает столь убедительную картину марсианского нашествия, что она оказывает свое действие и на сегодняшнего читателя, привыкшего ко всем ужасам голливудских спец-эффектов. После 11 сентября, особенно для жителя Нью-Йорка, ''Война миров'' приобретает жутковатую многозначительность. Аналогии неизбежны: внезапность нападения, асимметричная война, безжалостность противника, отсутствии общего языка, бессмысленность переговоров. Но главное, у Уэллса все-таки, не марсиане, а земляне. Роман с кинематографической наглядностью, умело используя крупный план с мелкими кричащими деталями, изображает падение цивилизации под ударом пришельцев. В одном месте в книге упоминается гибель Помпеи, дающая масштаб для сравнения. Шестимиллионный Лондон времен Уэллса, как древний Рим или сегодняшний Нью-Йорк, видит себя столицей мира, вершиной всей человеческой истории. Именно поэтому так ужасны картины разрушения английской столицы. В сущности, Уэллс задолго до ужасов и Первой, и Второй мировой войны, которые ему суждено было пережить (он умер в 1946 году), создал реквием по нашей цивилизации. ''Война миров'' в определенном смысле напоминает ''Робинзона Крузо''. На необитаемом острове каждая вещь стала поэмой, гимном труду и изобретательности человека. Поэтому у Уэллса всякая примета налаженного довоенного, домарсианского быта – от салфетки, хрустального бокала, серебряной вилки – становится благородной приметой культурной жизни, хрупкой и прекрасной.
Уэллс, однако, был не только и не столько фантастом. Он прожил такую сложную жизнь, что о ней можно было написать роман. Что и сделал Дэвид Лодж, выпустил книгу ''Человек многих талантов'', которую нашим слушателям представит ведущая ''Книжного обозрения'' ''Американского часа'' Марина Ефимова.
Дэвид Лодж. ''Человек многих талантов''
Марина Ефимова: Книга Дэвида Лоджа ''Человек многих талантов'' - биографический роман, основанный (очень близко к фактам) на жизни писателя-фантаста Герберта Уэллса. Автор знаменитых научно-фантастических романов ''Война миров'', ''Человек-невидимка'', ''Остров доктора Моро'' и ''Машина времени'', Уэллс написал еще более ста книг и, как утверждает биограф, перелюбил такое же количество женщин. Соответственно, роман ''Человек многих талантов'' в равной степени освещает как литературные, так и любовные свершения знаменитого писателя. Несмотря на 40 романов, написанных Уэллсом, Дэвид Лодж не относит его к романистам-прозаикам:
Диктор: ''Есть такая эксцентричная орбита в истории литературы, на которой помещаются Роберт Луис Стивенсон, Герберт Уэллс и даже в какой-то мере Киплинг. Эти писатели - не столько романисты и прозаики, сколько талантливые эссеисты, лучшие из лучших литературных подёнщиков, чьи интересы всегда лежат в сферах из ряда вон выходящих. Уэллс был своего рода виртуозом - он мог писать во многих жанрах: от смелого народного реализма комической повести ''История мистера Полли'' до блестящей публицистики в почти энциклопедическом историческом обзоре ''Контур истории''. Но всемирную славу заслужил, как известно, не Уэллс-эссеист и не романист, а фантаст, получивший прозвище - ''человек, который придумал завтра''.
Марина Ефимова: Лодж собрал в книге все технические предвидения Герберта Уэллса: танки, воздушную войну, атомную бомбу и даже интернет. Описаны в книге и социальные прогнозы писателя: Уэллс был провозвестником общемирового правительства, защитником идеи равноправия женщин, и вместе с социалистами ратовал за справедливое распределение земельных владений. Он дважды посетил Советский Союз, но, как известно, умудрился ничего не увидеть. Про Сталина он написал:
Диктор: ''Никогда не встречал более справедливого, искреннего и честного человека. В нем нет ничего темного и зловещего, и именно этими качествами объясняется его огромная власть в России''.
Марина Ефимова: Неудивительно, что Сталин называл Уэллса (как и Бернарда Шоу) ''полезными идиотами''…
Лодж назвал книгу об Уэллсе ''The Man of Parts'' - буквально: ''человек, состоящий из многих частей''. Но это весьма двусмысленное название, потому что одновременно означает и ''человек многих талантов'', и ''человек, состоящий преимущественно из половых органов'' (parts – сокращённое выражение private parts – приватные части тела - то есть, те, которые не выставляются на показ).
Диктор: ''Уэллс был очень невысок – не дотягивал до 163-х сантиметров. Но в том, что касается private parts, он был одарен природой щедрее, чем Микельанджеловский Давид. Как и другие английские литераторы и художники его поколения (члены ''Блумсберийского кружка'', например), Герберт Уэллс исповедовал свободную любовь и открытый брак. Возможно, какую-то роль в этом выборе сыграл тот факт, что оба его брака не отличались любовным жаром, но, по собственному признанию Уэллса, секс для него был делом обыденным – просто чрезвычайно приятным времяпрепровождением, ''как теннис или бадмигтон ''.
Марина Ефимова: В рассуждениях о сексе любые термины неточны и неадекватны, но всё же сексуальный аппетит Герберта Уэллса был ближе всего к тому, что принято называть ''сладострастием''. Он выбирал очень молодых женщин и девушек, иногда дочерей своих друзей и коллег, которые, надо признаться, сами слетались к нему, как мотыльки на огонь. Когда юная Розамунда Блэнд призналась ему в любви, он воспользовался этим на том сомнительном основании, что на девушку якобы посягал её собственный отец. ''Лучше я, чем инцест'', - решил писатель. При этом Уэллс был осторожен и скрытен, и постоянно выходил сухим из воды. ''Я всегда надеваю на кинжал ножны, - говорил он, - когда этого требует благоразумие''. Уэллс составил список женщин, которых познал, но по завещанию список был опубликован только через двадцать лет после его смерти – как того требовало благоразумие.
В романах Уэллса (несмотря на огромный жизненный опыт) образы женщин искусственны и нереальны. Писательница Дороти Ричардсон говорила об этом:
Диктор: ''Все женщины в романах Герберта кажутся вышедшими из одной пробирки, которую он вынес из биологической лаборатории в свои студенческие годы''.
Марина Ефимова: Правда, Дороти Ричардсон тоже была в списке Уэллса и могла судить не совсем справедливо. Что касается женщин Уэллса, описанных Дэвидом Лоджем в романе ''Человек многих талантов'', то из них наименьшее внимание автор уделяет второй (и последней) жене - Джейн Роббинс, с которой Уэллс прожил 32 года – до самой ее смерти в 1927 году. Эта малозаметная в романе женщина безропотно переносит внебрачную активность мужа, рожает ему двоих сыновей, становится менеджером его публикаций, перепечатывает рукописи, устраивает его развлечения, а потом тихо умирает от рака. Между тем, друг Уэллса однажды сказал ему:
Диктор: ''Во всей твоей истории единственный по-настоящему интересный человек – твоя жена''.
Марина Ефимова: Но интерес читателя возбуждается только с появлением в жизни Уэллса (и на страницах романа) Ребекки Уэст, которая сама была известной писательницей и обладала характером, достойным противоборства с Уэллсом. Их отношения начались с ее разносной рецензии на его роман ''Брак'':
Диктор: ''Мистера Уэллса никак нельзя назвать пророком сексуального раскрепощения, каковым он себя считает. Среди романистов он, скорей, похож на старую деву, и пресловутая ''одержимость сексом'' в его романах лежит на дне, загустевшая, как холодный белый соус. Да и как может по-настоящему увлечься человеческими страстями ум, который слишком долго был занят летательными аппаратами''.
Марина Ефимова: Прочитав рецензию, Уэллс пригласил Ребекку на ланч, и начался роман, длившийся 10 лет. Ребекка родила от Уэллса сына Энтони, который обожал отца и написал одну из первых его биографий.
Для тех читателей романа ''Человек многих талантов'', кто до этого не был хорошо знаком с биографией Герберта Уэллса, будет сюрпризом узнать не только о его любовных, но и о литературных амбициях. При его невероятной популярности, он позволил себе жестокую критику в адрес великого романиста Генри Джеймса, назвав его прозу безжизненной - ''церковью, в которой горит свет, но нет прихожан''. В ответе Джеймс изложил свое кредо:
Диктор: ''Это искусство создает жизнь, искусство придает ей интерес и важность. И я не знаю никакой замены силе и красоте этого процесса''.
Марина Ефимова: Эта разница подходов особенно заметна, когда речь идет о любви: великий фантаст Герберт Уэллс артистично и художественно практиковал ее только в жизни, а великий прозаик Генри Джеймс – только в литературе.
