Иван Толстой: CORONAVERSE- стихи коронавирусного времени.

Так назван международный поэтический проект, в который включены поэтические тексты, написанные во время и под влиянием карантина Ковид-19. Такой анонс я читаю на сайте нью-йоркского издательства «KRiK Publishing House», который возглавляют Рика и Геннадий Кацовы.

Поэтическое слово, летящее из одного конца света в другой, без запретов, карантинов и границ - поверх барьеров. Начнем со стихов. Марина Гарбер. «Америка».

Темны дела твои, тихи дворы,
от груза освобождены амбары,
и грузчика зовёт в тартарары
звенящее сопрано стеклотары,
в него палят без промаху дома
промасленными выстрелами кухонь,
округлая – о ком? о ком? – зима
влетает в рот и вылетает в ухо.

В такие дни (для них в календаре
просвета не оставили осадки)
снег превращает город в лазарет,
где грузчика обветрившийся след –
как на халате докторском заплатки,
а вдоль спины – морозец от догадки:
свободы нет, но есть отбой и свет.

Когда, – я говорю, – в такие дни
мы из себя стремительно взрослели
в палате общей, смертны и одни
в сугробах перепаханной постели,
нас коридорной лампочки накал
не освещал и расточался мимо
плывущих по волнам неисцелимых
внутри запотевающих зеркал.

И всяк хотел из проруби окна
глазами черпать окуней молчания,
быть первенцем, придумывать названия
лекарствам, а медсёстрам – имена,
копить и перемалывать руду
порыва, еле-шороха, движения, –
преображать всю эту ерунду:
болезнь – в покой, и слёзы – в утешение.

Иван Толстой: Я звоню в Нью-Йорк издателям Рике и Геннадию Кацовым. Я много слышал о вашем проекте, некоторые из программ проекта уже видел и, думаю, таких, как я, довольно много уже в мире. Мы о статистике от вас, надеюсь, узнаем, а пока расскажите, в целом, что это за затея, что за проект, когда он возник и под каким соусом?

Рика Кацова: Ни для кого не секрет, что та ситуация, в которой мы сегодня все оказались, связанная с этой страшной заразой, и то, что это повлекло, – карантин, самоизоляция, - ситуация стрессовая для любого человека, а для творческого она особенно стрессовая. По крайней мере, мне кажется, что творческие люди гораздо острее чувствуют и реагируют на различные необычные вещи. Естественно, мы следим за литературным процессом, поскольку у нас есть издательство и мы сами делали литературные проекты, мы следим за тем, что происходит в современной русскоязычной литературе. И мы обратили внимание на то, что огромное количество поэтов откликнулись на эту тему, очень много появилось в Фейсбуке и просто в интернете стихов и различных текстов, и мы подумали, что было бы очень интересно все это собрать в одном месте. Мы решили ограничиться поэзией, это нам понятнее, так как наше издательство специализируется, в основном, на поэзии, и начали потихонечку собирать тексты, создали сайт, на котором их можно было бы выкладывать, чтобы читателям было легче разобраться.

Мы не единственные, кому эта висящая в воздухе идея пришла в голову, есть уже несколько проектов. Например, есть в Эстонии поэт и издатель Игорь Котюх, который ежедневно публикует «Стихийную антологию коронатекстов», это не только стихи, но и различные прозаические отрывки, какие-то рефлексии, вплоть до коротеньких новостных материалов. В Санкт-Петербурге есть молодая поэтесса Стефания Данилова, которая собирает свою антологию. Я так понимаю, что эта антология, может быть, выйдет в печатном виде. Также на Фейсбуке появилась группа «Стихи карантинного времени», которую создал поэт Дмитрий Бобышев. То есть эта тема вызвала широкий отклик как у самих литераторов, так и у издателей, которые пытаются сделать из этого какие-то проекты.

Иван Толстой: Кто был первым из приглашенных в ваш проект? Как создалась первая группа и как вы задали ей тему?

Геннадий Кацов: Здесь очень важно отметить, что те группы, те проекты, которые перечислила Рика, позволяли любому желающему войти в группу или в проект с любыми текстами. Мы изначально себя в этом ограничили. Поскольку мне кажется, что если кто угодно публикуется в твоем проекте, это, с точки зрения концепта, расфокусирует и позволяет публиковать различные тексты, которые, на взгляд организаторов нашего проекта, ниже по качеству, чем хотелось бы. Мы отказались от этого и приглашали в проект поэтов, которых мы знали по нашим предыдущим проектам. Поэтому трудно сказать, к кому мы обратились первыми. У нас список из полутора сотен поэтов в разных странах мира, на разных континентах. Начинали мы наше издательство с проекта «НАШКРЫМ», это альтернатива известной российской идеологеме, основная тема, основной слоган того проекта был – «Крым - для поэтов, Крым - вне политики».

Рика Кацова: Из геополитики в геопоэтику.

Геннадий Кацов: Собралось тогда сто двадцать авторов из пятнадцати стран мира. Второй наш проект - «Русская поэзия без границ». Это двуязычный проект, на английском и на русском языках, где под одной обложкой выходили разные авторы. Еще один наш проект назывался «70». Это проект, посвященный 70-летию Израиля, который собрал семьдесят поэтов из двенадцати стран мира со стихами на тему Израиля и еврейства. Кстати, я в скобочках отмечу, что, оказывается, в русской литературе практически таких проектов не было. Единственное, что я по аналогии нашел, это проект Ходасевича, который в 20-х годах издал книгу «Еврейская антология. Сборник молодой еврейской поэзии». Это стихи, написанные русскими авторами, в основном, еврейского происхождения. Так что такой был исключительный случай.

«70» вышел в 2018 году. Таким образом у нас была, что называется, «база данных», и мы обратились к разным авторам с этой идеей: присылайте нам тексты, мы посмотрим и с удовольствием разместим на нашей площадке. Первые тексты были от тех людей, которые публиковались и в проекте «НАШКРЫМ», и в проекте «70». Нас очень радовало, что люди нас помнят, мы их помним и, конечно, ряд поэтов был, которых я еще знал по Москве, я был рад представить в нашем проекте еще и своих поэтов-друзей.

Иван Толстой: Ваши авторы как-то ограничены темами? Насколько коронавирус и сегодняшняя беда присутствуют непременно в том, что они читают, над чем они задумываются? Или здесь - вольница?

Геннадий Кацов: Никакой цензуры не было, никаких ограничений не было. Но это - тематическая подборка. Прежде всего, это не стихи, написанные в эти месяцы на любую тему, а стихи тематические, они должны быть посвящены коронавирусу, карантину, самоизоляции, дистанцированию, как реакция на это.У нас нет никаких ограничений, поэтому присылайте нам что угодно, даже то, что называется ненормативной, абсценной лексикой. На мой взгляд, это вполне логично, на эту ситуацию хочется отвечать только ругательством. Накопилось достаточно негативной энергии у людей, которую они таким специфическим образом выкладывают на бумагу. Эти стихи могут быть смешные, они интересны, и мы об этом говорили в одном из направлений нашего проекта - это встречи на платформе ZOOM. Это была пятая встреча, она прошла 23 мая, мы пригласили несколько таких поэтов. Это Герман Виноградов, Александр Гутин, Игорь Левшин, Мария Мельникова, гостем программы был Александр Скидан, редактор «НЛО», поэт, прозаик, эссеист, переводчик. И мы в течение часа обсуждали возможность в русской литературе абсценной лексики. Тема не новая, она достаточно хорошо проговорена. И мы читали стихи на эту тему. Я должен сказать, что я бы все это охарактеризовал словом «веселый» - это все прошло очень весело, даже радостно, и тексты были в немалой степени смешными. Герман Виноградов подыгрывал себе на гитаре.

Так что ограничений в этом плане не было. Мало того, в еще одном направлении в нашем проекте есть видео-ролики - запись авторами одного стихотворения. Герман Виноградов, Вадим Степанцов, Игорь Левшин, Дмитрий Артис предложили не только читку своего текста, но и наложили музыку. Игорь Левшин создает очень странные техно-мотивы, это все странно и интересно звучало, Степанцов все это подал как монолог, который прерывался песенными звуками. Очень интересные записи!

Иван Толстой: Передаем слово Италии. Степан Фрязин – под таким псевдонимом пишет известный ученый, специалист по истории русской литературы Стефано Гардзонио.

Степан Фрязин: «Самоизоляция».

Мир в каморке я закрыл
Вижу горы слышу птиц
И далёкий гул ветрил
И нежнейший зов девиц
Мир храню я на ладони
Там алмазы и цветы
Там шумит волна и кони
Мчатся и мурлычут вдруг коты
Вот смотри в моем кармане
Из пустыни вдруг песок
И леса ручьи поляны
И коньяк на посошок
Ящик старый открываю
Вертоград лучом блестит
Попугай там попугаю
Хриплым голосом кричит:
«Человек испортил мир
Пусть сидит наедине!
Накопил он власть и жир
А теперь песок в руке»
На столе златой ларец
Для поэта это всё…
Но не смог одеть венец
Чтобы выжить взял ружьё

Иван Толстой: Возвращаемся в Нью-Йорк к Рике и Геннадию Кацовым. Вы - люди издательские, опытные. А открыли ли вы для себя в этом новом коронавирусном проекте какие-то новые, неожиданные ракурсы, если не авторов, то, во всяком случае, какую-то тему, какой-то поворот темы?

Рика Кацова: Мы открыли, в первую очередь, для себя какое-то количество новых авторов, потому что эти авторы достаточно известны в русской литературе, но мы не были знакомы с их творчеством. Помимо наших персональных приглашений, была возможность присылать нам тексты через контактную форму на сайте, и таких текстов было прислано огромное количество. Мы честно каждое письмо рассмотрели. К сожалению, очень много было для нас текстов, показавшихся не интересными, тем не менее, мы выловили несколько очень интересных авторов, они опубликованы. Мы ориентировались на то, что нам понравилось то, что они делают, понравились их тексты. Но позже, когда мы начали их публиковать и смотреть их биографии, мы увидели, что это люди уже достаточно заслуженные, с большим количеством публикацией в серьёзных, известных журналах. Что тоже немаловажно, потому что, если мы выбираем какого-то автора, руководствуясь своими эстетическими представлениями, своим вкусом, то когда мы видим, что эти люди опубликованы в серьезных, интересных журналах, это значит, что их оценили не только мы, но и профессионалы, редакторы поэзии разных журналов, толстых журналов. Значит, мы не ошиблись в своих предпочтениях.

Что касается каких-то новых тенденций, трудно сказать, открыли мы что-то или нет. Я, например, для себя открыла, что люди с удовольствием включаются в процесс. Иногда мы смотрим на известных поэтов и нам кажется, что они очень недоступные, такие серьезные. А когда мы предложили записывать эти маленькие ролики с одним стихотворением, это же не профессиональная сьемка, мы привыкли многих людей видеть на телеэкране в хорошем качестве, а здесь они записывали все сами на телефоны, через ZOOM, через Skype, и тот энтузиазм, с которым люди включились в этот процесс, нас поразил. Сегодня из ста двенадцати авторов, опубликованных в проекте, такие ролики прислали человек семьдесят или восемьдесят, все они сейчас находятся на сайте в разделе «Coronaverse в лицах», там все можно посмотреть и послушать. Очень приятно поразило то, как люди отреагировали на наше предложение и насчет публикации тематических текстов, и насчет продолжения интерактивного участия в проекте.

Геннадий Кацов: Если мы говорим о какой-то оригинальности в текстах с точки зрения эстетики, насколько можно говорить о каких-то открытиях? Я думаю, что в целом в поэзии сегодня о каких-то открытиях говорить сложно, поскольку мы уже прошли и Золотой век, и Серебряный век, и весь ХХ век, и уже пятая часть 21-го века прожита. Интересные тексты и профессиональный уровень - это одно определение, а второе - насколько эти стихотворения сюжетны, насколько эти сюжеты неожиданны, неожиданны их повороты, насколько ты представляешь, чем этот текст закончится. И, конечно, с точки зрения фонетики - как звучит стихотворение.

Я должен сказать, что у нас есть разные тексты, и содержательные, и повествовательные, и которые можно отнести к зауми, к работе со словом. И все это интересно. В немалой степени все это известно, но каждое поколение, каждый поэт проживает все это по-новому, тем более, в этой новой ситуации. Ведь вызов, который мы все принимаем, и ситуация, в которой мы существуем, она совершенно необычная для человечества в его современной истории, для каждого из нас, для наших семей. Поэтому, да, существуют различные техники написания стихотворения, различные подходы эстетические к тому, что есть стихотворный текст, что есть поэтика, все это в новой ситуации звучит оригинально, свежо, да, по-новому. Очень оригинальный, в результате, получился проект.

Рика сказала, что сто двенадцать человек у нас, но у нас могло быть и тысяча сто двенадцать. Огромное количество людей хотят, чтобы их опубликовали, но мне кажется, что такое ограничение ведет к тому, что за каждого автора мы отвечаем, нам не стыдно за каждый опубликованный текст, чего не может быть, когда начинает просто количеством заполняться сам проект. Мне кажется, что это понятно.

Рика Кацова: Еще один момент можно уточнить. В середине апреля в «Медузе» вышла довольно пространная статья, посвященная тому, как литература, не только русская, но и мировая, реагировала на всю эту ситуацию пандемии, и там была очень странная фраза о том, что поэзия очень вяло отреагировала на ситуацию. Вот мы сегодня можем с полной ответственностью сказать, что это очень далеко от реальности, потому что поэзия отреагировала очень живо, очень активно, люди пишут, реагируют, на людей это производит впечатление, и очень много людей откликнулось именно поэтому на эту тему.

Геннадий Кацов: Иван, нужно еще здесь отметить временной формат. Мы говорим о том, что у нас тексты – март, апрель и май. Это всего три месяца. Те проекты, о которых Рика упоминала, там гораздо больше авторов, гораздо больше стихотворений, текстов. Опять же, стихотворение мы понимаем как то, что написано в силлабике, а есть еще верлибр, белый стих и не ритмическая, и не рифмованная поэтика. Такого количества, которое представляют другие проекты, у нас нет, но я хочу сказать, что всего за три месяца у людей, находящихся в ситуации вынужденной изоляции, видимо, накапливается творческая энергия, потенциал очень высок, и получается очень много текстов. Я разговаривал с несколькими редакторами журналов, которые называются «толстыми», которые выходят и у нас, в США, и в Европе, и в России. Они говорят, что за те месяцы, которые существует карантин, такого количества поэзии, прозы, драматургии, эссе они не получали давно. Вот именно с точки зрения накопления этого материала, такой конденсации такого количества авторов, такого количества произведенных ими творений. Это очень интересно. Я думаю, что это как раз такой всплеск. И то, что мы создаем, это есть архив. И нынешние исследователи, и другие поколения смогут сделать вывод, какое это было время, время коронавируса.

Иван Толстой: И в завершение разговора еще одно авторское чтение. Поясню, что уличные шумы на заднем плане – не случайны. Автор в кадре едет на велосипеде. Автора зовут Дана Курская. Она живет в России.

Дана Курская: «С кем угодно, Боже, но не со мной».

С кем угодно, Боже, но не со мной.
Набухает небо больной весной.
Я корабль в бутылке, смотрю в окно.
С кем угодно, Господи Боже, но

пощади меня, у меня кредит,
у меня у мамы спина болит,
кто же справится с этим, когда решишь
суд свой править – страшен и наивысш.

А еще есть он, и еще она,
и смешная женщина есть одна,
и еще есть странный такой мужик.
Неужели над их головами – вжик –
вдруг блеснет карающий светлый меч?
Как бы разом всех мне их уберечь?

Ведь еще есть Кошкина - как же с ней?
А еще есть Леха, Тихас, Андрей,
Константин Сергеевич и Олег,
и еще самый важный мой человек.
А еще Данила - его куда?
Не отдам их, Господи, никогда.

С кем угодно, Боже, но пощади
всех, которым сейчас так тепло в груди,
всех, которых помню и берегу,
всех собравшихся нынче на берегу.

Так когда-то в небо воскликнул Ной:
«С кем угодно, Боже, но не со мной!»

Иван Толстой: Дана Курская (Россия), Степан Фрязин (Италия), Марина Гарбер (Америка), Рика и Геннадий Кацовы (Нью-Йорк) в проекте CORONAVERSE – стихи коронавирусного времени. Поэзия, объединяющая мир.