Ирина Лагунина: К концу этого года Минсоцразвития России утвердит единые стандарты и порядок оказания медицинской помощи. Они будут носить не рекомендательный, как сейчас, а обязательный характер. Эксперты сомневаются, что принятие стандартов как-то отразится на качестве медицинских услуг, которые получают россияне. По данным «Лиги защиты пациентов», ежегодно в России от врачебных ошибок погибают около 50 тысяч человек. Рассказывает Любовь Чижова.
Любовь Чижова: На сегодняшний день в России, по данным Минсоцразвития, существует около 600 медицинских стандартов. В них описывается, на что имеет право российский пациент: какие анализы ему должны назначать, какие лекарства выписывать, здесь же оговариваются условия, при которых больному должно назначаться оперативное вмешательство. Кроме того, стандарты рассказывают о том, как должно быть оснащено медицинское учреждение, сколько человек должны работать в той или иной больнице, и даже то, как должны кормить попавшего в стационар больного. С нового года эти стандарты, по словам представителя Минсоцразвития Ольги Кривонос, буду носить не рекомендательный, а обязательный характер, и помогут сделать систему медицинской помощи более прозрачной.
Глава Лиги защиты пациентов Александр Саверский воспринял эту новость скептически.
Александр Саверский: Вы исходит из предположения, что у нас стандарты не работают, - это неправда. То, что они будут обязательны, это не значит, что они не обязательны сейчас. Даже если Минздрав издаст приказ, что они обязательны, сделает их обязательными для Минздрава, наверное, потому что для меня, как для юриста, они были обязательны всегда. Хотя бы потому что в лицензии каждого медицинского учреждения написано, что они обязаны осуществлять свою деятельность в соответствии с методами, разрешенными Минздравом, а стандарт всегда оформляется приказом, соответственно, разрешение метода. Ну, и там еще есть ряд вещей, из которых следовало, что стандарт – обязательный правовой акт.
Для меня ничего нового принципиально не изменяется, кроме политики Минздрава. Говорить в этой ситуации, что завтра все изменится от того, что Минздрав принял этот приказ, неверно.
Любовь Чижова: Всегда ли действуют эти самые стандарты, всегда ли пациент получает полноценную помощь, полноценное обследование? И кто это может проконтролировать?
Александр Саверский: Вопрос риторический, потому что масса врачебных ошибок, 25 процентов – расхождение диагнозов патолого-анатомических и прижизненных. 10 процентов дефектов медицинской помощи устанавливается экспертами федерального Фонда ОМС ежегодно. Только по стационарам ежегодно фиксируется около 4 миллионов дефектов.
Любовь Чижова: А есть ли какие-то данные, где, может быть, чаще всего ставят неправильные диагнозы и отправляют на неправильное лечение?
Александр Саверский: Нет, такого, естественно, некто не делал. 30 процентов неправильных диагнозов – соответственно, 30 процентов, если диагноз неправильно установлен, операций без показаний.
Любовь Чижова: Какова судебная практика?
Александр Саверский: Судебная практика смешная. По данным федерального Фонда ОМС (других более системных данных нет) ежегодно в России идет в системе ОМС – 600-800 судебных разбирательств. Заканчивается около 400, из них две трети – в пользу пациентов. Общая сумма выплат, средняя сумма выплат составляет 27 тысяч рублей на 2006 год. Это абсолютно смешные деньги. В нашей практике есть выигрыши от 750 до 1 миллиона 600 тысяч рублей.
Любовь Чижова: А что может изменить ситуацию? Законодательство нужно менять или что? Систему медицинского страхования нужно менять?
Александр Саверский: На самом деле, нужна адекватная ответственность медицинского персонала, потому что у нас ответственность сегодня равна примерно тому, как если бы водитель на дорогах за каждое нарушение должен был бы садиться в тюрьму. То же самое у врачей – там нет Кодекса об административных правонарушениях, по которому, кстати, и наказывают в основном водителей, штрафами, обязательством еще учиться можно наказать, частичным лишением прав, пожизненных уже лишением прав. Ничего этого по поводу врачей в кодексе нет, поэтому вся ответственность сосредоточена в уголовной сфере. Поэтому это предопределяет, что эксперты, когда к ним попадет дело, начинают писать все, чтобы защитить врача, потому что понимают, что могут посадить. Вот это первая проблема, то есть нет адекватной ответственности.
Вторая проблема – то, что у нас система здравоохранения, в принципе, выстроена совершенно неэффективно. К разговору о заявлении Минздрава, у нас 60 процентов всех средств сосредоточено в госпиталях, в стационарной помощи. То есть у нас получается, что вся основная помощь сосредоточена там, а не в профилактическом звене и амбулаторном, где гораздо дешевле и эффективнее ее оказать. То есть получается, что у нас доводят человека до стационара, когда уже начинают его не лечить, а спасать, он становится инвалидом, и опять государство ему платит, за то, что должно уже его содержать. Вот такая совершенно бездумная система, и пытаются ее изменить. Но все министры, которые за это пытались браться, включая и кабинет Зурабова, ломали зубы о лобби академиков, потому что они возглавляют, как правило, самые крупные стационары в России, и не удается провести эту реформу.
Поэтому врачи-специалисты часто обижаются, что денег не платят, - не платят именно потому, что государство сосредоточилось на амбулаторно-поликлинической помощи, пытается ее вытянуть, чтобы совершить этот маневр по сокращению коек. Потому что койки – это очень дорого. Представьте себе, что вы едете в турпоездку, и сколько стоит койко-день с полным питанием и лечением, чтобы было понятно, во сколько обходится государству денек полежать в больнице. А у нас у населения так: ой, пойду в больничке полежу – как в пансионат съезжу. Вот это совершенно неправильно, потому что там масса рисков, внутрибольничные инфекции, уход у нас очень плохой в стационарах еще – это тоже одна из проблем. Поэтому много чего системного.
ОМС у нас нет, о котором вы говорите, - обязательное медицинское страхование. У нас же страхования нет, у нас есть вид бюджетного финансирования, ну, внебюджетного финансирования: собирает государство деньги, а потом их начинает распределять по системе здравоохранения. В этом страховании, конечно, есть само страхование, но при чем здесь страховые компании, которые уж точно никакого риска на себя не берут. То есть совершенно непонятно, они являются посредниками между государством и государственными же учреждениями здравоохранения, частными посредниками. Много надуманного, такого мутного, и мало кто, к сожалению, кто понимает, как все это простроить грамотно. То есть действительно нужен очень хороший управленческий маневр в здравоохранении. Сейчас разрабатывается концепция-2020, возможно, что она решит какие-то проблемы.
Любовь Чижова: По данным Лиги защиты пациентов, ежегодно в России от врачебных ошибок умирает около 50 тысяч человек. Кроме того, по данным Росздравнадзора, россияне вынуждены постоянно платить врачам не только за платные, но и за так называемые «бесплатные» медицинские услуги. Согласно исследованиям «Левада-Центра», треть опрошенных россиян заявила, что платила деньги за медицинские услуги в кассу, 17 процентов просто давали деньги лечащему врачу в ходе амбулаторного лечения, а 23 процента платили докторам уже в стационаре. Москвич Геннадий Иванов в числе тех россиян, кто платит врачам, даже в детской поликлинике, – по его наблюдению, тогда доктор уделяет детям больше внимания и не грубит родителям.
Геннадий Иванов: Я вообще стараюсь в районную поликлинику не ходить. Во-первых, огромные очереди. У нас 7 или 8 терапевтов работает, и каждому сидит по 10-15 человек. Если на человека в среднем уходит по 10-15 минут, то представляете, сколько вы там проведете времени? Про специалистов я вообще молчу, их там по одному: один окулист, один невропатолог… На три дня вперед уже все расписано, талончиков нету. Та же ситуация и сдать анализы, рентген, УЗИ сделать. Ну, а если говорить о врачах, то в целом, как правило, все зависит от человек. Есть два-три нормальных врача, работающих обычно исключительно на энтузиазме, вот к ним только и можно ходить, а все остальные – это сплошной формализм, стандартное лечение для всех. В отношении платных клиник, ну, я пока могу себе позволить, конечно, застраховаться и ходить в платную клинику. Там ситуация получше – именно с диагностикой. Там я пришел без очереди, в течение часа сделают, какие нужно, анализы, тут же все будет готово. То есть быстрая диагностика, конечно, приятно радует. Районные поликлиники в этом отношении просто поражают, конечно, своей бедностью и очередями. Но, к сожалению, совершенно не обязательно, что вам назначат правильное лечение, даже в платных, таких крупных клиниках. Здесь вот как раз и начинается сходство с обычной бесплатной медициной.
Любовь Чижова: Что же делать пациенту, если ему кажется, что врач неправильно его лечит, не уделяет ему должного внимания, или, наоборот, пытается «развести на деньги», назначая ненужное лечение? Рассуждает заместитель руководителя Комитета Госдумы по здравоохранению, академик Николай Герасименко.
Николай Герасименко: Если неправильно лечат, то ему нужно обратиться в страховую компанию. Страховая компания проводит проверку правильности лечения, у них есть эксперты, и выносит решение, обоснованна или необоснованна претензия. И в случае обоснованности претензии она может взыскать с лечебного учреждения или врача компенсационные выплаты. Второе – это если он в частную клинику обращался и тоже не удовлетворен лечением, считает, что оно неправильно или не выполняется договор, он может обратиться в суд.
Любовь Чижова: А что говорит практика, часто ли эксперты из этих самых страховых компаний встают на сторону пациента?
Николай Герасименко: Не часто. Значительно больше не доходит не до судебных процессов, люди не очень в правовом поле образованны. Но в страховых компаниях работают, допустим, даже если эксперты, то они не связаны с лечебным учреждением, они работают просто в страховых компаниях, а адвокаты, которые действуют на основании закона о защите прав потребители, они вообще с медициной не связаны, они, наоборот, заинтересованы, допустим, чтобы выиграть иск, поскольку получают отсюда вознаграждение. Но все это как бы еще только становление происходит в России вот этих защитных механизмов. В принципе, это совершенно правильно. У нас в последние годы, особенно это касается частных клиник, но есть и государственные учреждения, заведомо ставят ложные диагнозы, заведомо ставят ненужные манипуляции либо ненужные операции, ненужное лечение. Даже бывает так, что придумают больному диагноз, проводят лечение, но цель одна – извлечение денег от пациентов. Вот это печальный факт. Поэтому если пациент понимает, что его обманывают, разводят на деньги, он должен как раз обращаться к юристам. Очень важно, чтобы заключался договор.
Любовь Чижова: А если речь идет о государственной поликлинике?
Николай Герасименко: В государственных клиниках то же самое, там тоже такие случаи бывают, хотя значительно реже. Потому что если часто клиники напрямую финансовую выгоду от этого имеют, то в государственных клиниках это менее выражено, тем не менее, это есть. Здесь тоже может, если опять же платные услуги, то он должен опять же заключать договор на оказание платных услуг. Если он просто поступает, ну, по линии «скорой помощи» либо по направлению поликлиники по программе государственных гарантий, он должен интересоваться, когда лечится, это входит в программу государственных гарантий. Потому что те заболевания, которые входят в программу государственных гарантий, лечебные учреждения обязаны представлять бесплатно. И в случае, как раз когда требуют деньги у человека, у которого страховой полис есть, он может пожаловаться в страховую компанию. И если ему, допустим, рекомендовали делать какие-то манипуляции или покупать какие-то лекарства, он должен собирать квитанции и потом через страховую компанию с лечебного учреждения это можно взыскать.
Любовь Чижова: По данным Лиги прав пациентов, в России от неправильных действий врачей умирает примерно 50 тысяч человек ежегодно.
Николай Герасименко: Я вам скажу, называют и большую цифру – до 70 тысяч.
Любовь Чижова: У России есть какая-то своя специфика, в чем дело? В том, что врачи мало получают, что плохое оборудование?
Николай Герасименко: Оборудование, в общем-то, неплохое. Во-первых, низкая квалификация врачей, низкая зарплата, официальная. Но по Москве, например, или по Питеру врачи живут не на зарплату, поэтому ездят на хороших машинах и так далее.
Любовь Чижова: Проблемой платных медицинских услуг заинтересовалась и Федеральная антимонопольная служба, ФАС намерена запретить оказывать платные услуги в государственных учреждениях. Представитель ведомства Тимофей Нижегородцев заявил, что платные услуги «искривляют рынок, поддерживают недобросовестную конкуренцию и развращают врачей». Между тем, эксперты говорят, что эта мера вряд ли поможет, и ссылаются на украинский опыт – там государственным медучреждениям запретили оказывать платные услуги, но 94 процента граждан все равно вручают докторам конверты с деньгами.
