Ирина Лагунина: В начале июня в Осло прошел глобальный форум по свободе слова, который собрал 500 делегатов их 103 стран мира и представителей 230 организаций. На 28 семинарах обсуждались все проблемы свободы выражения – от законодательных инициатив до попыток контролировать Интернет. Из Осло вернулся мой коллега Олег Панфилов.
Олег Панфилов: В начале июня в норвежской столице, в Осло, состоялся глобальный форум по свободе выражения, на котором собралось большое количество людей практически со всех континентов. Они обсуждали много проблем, от законодательных инициатив до государственного контроля над интернетом. Это, кстати, не единственный глобальный форум, уже несколько лет проводится другой по развитию средств информации. И одним из организаторов этого форума является Манана Асламазян. Она сейчас находится по телефону из Парижа. Манана, чем продиктовано проведение подобных форумов? В мире существует такое разнообразие политических систем и условий для развития средств массовой информации, что найти что-то похожее, что объединяет усилия, довольно сложно. Что обычно обсуждают на этих форумах?
Манана Аламазян: Мне кажется, в мире много систем и много государств, миллион языков и миллиарды людей, но объединяет всех, что медиа во всех странах, где бы они ни работали, они имеют определенные функции перед обществом. Поэтому общая функция средств массовой информации - удовлетворять потребности общества в информации, давать им информацию, которая позволяет каким-то образом каждому человеку на основе полученной информации принимать решения по поводу своей собственной жизни, по поводу того, что делает его государство, по поводу того, в каком обществе он живет – это очень важно. А поскольку действительно есть много разных систем и много разных состояний свободы слова, много разных состояний уровня средств массовой информации в каждой стране, мне кажется, глобальные форумы, которые позволяют людям, занимающимся более-менее одним и тем же делом, собраться вместе, обсудить проблемы и научиться друг у друга, что делать, всегда полезно.
Во-первых, форум дает возможность поучиться, во-вторых, форум дает возможность понять свое место в глобальном мире и как твоя страна и медиа твоей страны существуют, насколько отвечают требованиям таким общепринятым, мировым стандартам и что можно сделать для того, чтобы улучшить, если ты считаешь, что медиа в твоей стране не до конца ответственны перед аудиторией, что можно для этого сделать, какие способы существуют. Поэтому, мне кажется, форумы всегда полезны. Другое дело, что очень часто нельзя проводить - это бессмысленно. Например, тот глобальный форум по поводу медиа-развития, который организовала не я одна, а организаторов там десяток организаций международных, они проводятся раз в четыре года, не чаще. Региональные могут чаще. Потому что люди, которые живут в странах, близких друг к другу, где более-менее похожая ситуация, они может быть чуть ближе друг к другу.
Олег Панфилов: Тем не менее, вернусь к своему тезису о том, что существует большое количество политических систем, режимов и разного отношения правительств и президентов к тому, что мы привыкли называть свободой слова. Если сравнивать Норвегию, которая находится по всем показателям на первом месте по уровню свободы слова, и допустим, Афганистан и ли какую-нибудь из стран Центральной Африки, то это совершенно разные условия для работы журналистов. Где тут точки соприкосновения?
Манана Аламазян: Мне кажется, соседство и общее прошлое дает возможность каким-то образом, похожее, я бы сказала, не общее, а похожее прошлое дает возможность искать более конкретные способы работы, более конкретные какие-то приемы, как изменить ситуацию. Поэтому, мне кажется, конечно, люди, которые занимаются развитием медиа в Пакистане, в Индии, и в Китае, и в Непале, у них гораздо больше общего. Тем более, что есть общие границы, есть общие проблемы, наприме,р между Пакистаном и Индией граница, Пакистан - Афганистан и это все как бы вещи похожие. У нас, людей из бывшего Советского Союза и Восточной Европы очень много общего, мы все вышли из тоталитарного режима советского и все хотим изменить. И у нас процессы, которые происходят в обществе и соответственно процессы, которые влияют на развитие медиа, похожи. Скорость разная. Скорость, с которой двигаются чешские медиа или польские, она, безусловно, быстрее, чем то, как изменяются российские медиа, предположим. С одной стороны, кажется, что на Украине больше свободы слова, чем в России, но с другой стороны проблем на Украине столько же, сколько в России. Поэтому в этом смысле соседство дает возможность посмотреть на других и примерить на себя.
Я, например, многому научилась у польских организаций, которые занимаются развитием медиа. Кстати, должна сказать, что чем хуже ситуация с медиа, тем больше таких организаций. В Польше их очень немного. В Чехии тоже немного. А предположим, в наших странах, потому что мы понимаем проблему, мы понимаем, как много разных аспектов медиа существует, не только разные виды – печать, радио, телевидение, но еще много разных аспектов – менеджмент медиа, владельцы медиа, уровень журналистики, уровень исследовательской журналистики, качество новостей - это все вещи, которыми разные организации занимаются по-разному, стараясь улучшить. Но все это дает возможность каким-то образом влиять на развитие ситуации в стране.
Олег Панфилов: Есть такой политический термин, слово, которое любят употреблять в последнее время политологи – это вызовы. С какими вызовами сейчас сталкивается журналистика во всем мире? Для постсоветского пространства, к примеру, для Китая, для некоторых стран третьего мира - это проблема доступа к интернету и попытки государства контролировать интернет. В других странах это, возможно, доступ к каким-то другим источникам информации. Например, в Афганистане, где тотальная безграмотность, где бесполезно развивать газетный бизнес кроме больших городов, там нужно развивать радио и телевидение. Вот с какими вызовами сейчас сталкиваются журналисты во всем мире?
Манана Асламазян: Безусловно, в Афганистане радио и телевидение имеют значительно больше влияние, чем газеты. При этом понятно, что в том же самом Афганистане телевидение в основном коммерческое, а есть много радио, которые существуют в маленьких городах, они очень бедные, они с трудом выживают, но они доносят ту информацию, которая нужна людям, живущим в этих конкретных деревнях, селах, маленьких городах и так далее. Но есть общие вызовы. Если говорить об общих вызовах, я бы сказала, перед журналистикой во всем мире, возможно, это мое личное мнение, и оно никак не подтверждается никакими аналитическими материалами и так далее, мне кажется, существует два больших вызова. Один из них, я бы сказала, то, что касается изменения с разной скоростью средств, с которой доставляется информация для людей, и интернет, мобильный телефон и так далее. Как воспользоваться развитием технологии, которая позволяет сейчас ускорять обработку информации, ее доставку, делает ее более индивидуальной, конкретной для каждого потребителя, а не в целом для большой группы, как эту технологическую эволюцию, этот технологический прогресс подчинить журналистским стандартам.
Сейчас во всем мире развивается то, что мы называем гражданская журналистика – это блоги, это блоггеры, когда люди сами создают контент, люди сами посылают новости и так далее на большое количество сайтов. В этой части самый большой вопрос, который существует: а как быть с точностью? И пока люди, журналисты не очень хорошо понимают. Есть большой разрыв между профессиональной журналистами и гражданскими журналистами. И профессиональные журналисты часто критикуют гражданских людей, потому что они говорят, что мы как профессиональные журналисты отвечаем за качество информации, мы отвечаем за то, что факты проверенные, а гражданские журналисты часто этого не делают. Поэтому новые технологии диктуют новые вызовы. На этом уровне существует. Мне кажется, на уровне наших стран, стран бывшего Советского Союза и так далее самая большая проблема и вызов для меня - это журналистская апатия и цинизм.
Олег Панфилов: Я, тем не менее, должен, конечно, затронуть проблему России и тут, совершенно не желая оскорбить или обидеть кого-либо, должен сказать, что на каждый из этих форумов или различные конференции или круглые столы, которые проводятся в Европе, приезжает один и тот же набор российских участников. Это говорит о том, что так мало людей сейчас могут представить Россию, особенно независимую прессу, независимую журналистику? И кстати, к тому, о чем было сказано по поводу зависимости количества медийных организаций от состояния свободы слова, в России медийных организаций как раз не очень много. Что происходит сейчас для вас со стороны, уже не бывая в России несколько лет, какой взгляд на Россию сейчас?
Манана Асламазян: Я два года не была дома, и я должна сказать, что, конечно, я стараюсь следить, я постоянно нахожусь в интернете, безусловно, читаю каждый номер «Новой газеты», не выхожу с сайта «Эхо», «Газета.ру» и много других сайтов, из которых я получаю информацию. Я думаю, что ситуация мало изменилась за последние, я бы сказала, четыре-пять лет. Тот цинизм, та апатия, то безразличие, которое появилось среди молодых журналистов, которые, как мне кажется, не верят, что они что-то могут изменить своими публикациями, поэтому абсолютно покорно следуют редакционным, я бы сказала, правилам, которые в тех или иных средствах массовой информации существуют, которые дорожат своим местом, поэтому лишний раз не выступают за то, что когда их материалы режут, переделывают, когда гостей каким-то образом фильтруют - этих можно звать в эфире, тех нельзя звать в эфир, об этом можно говорить, об этом нельзя говорить – это очень грустная картина, но она несколько лет, не то, что вчера началось. Я даже не знаю, как с этим бороться. Для меня это самое главное.
Потому что российская медиа в принципе в своей развлекательной сути вполне приличные, они мировым стандартам соответствуют. Российское информационное вещание, на мой взгляд, крайне одностороннее. Я смотрю программу «Время», у меня другой программы здесь в телевизоре нет, я смотрю программу «Время», а потом я смотрю другие новости других стран мира, и я понимаю, что как будто две разные картины мира абсолютно. Мы очень сосредоточены на самих себе, для нас не существует внешнего мира, нам неинтересны другие люди. Даже если как-то упоминаем другие страны, людей, только в связи с собой. Вот эта сосредоточенность на себе и желание доказать, что мы центр мироздания, и мы все делаем правильно, а остальные кругом дураки, вот это меня очень раздражает. И мне как-то крайне грустно. И это связано с тем, что так мало людей приезжает на такие международные журналистские тусовки. То есть российская журналистика не является частью международной журналистской тусовки, и она не живет этими интересами, она не разговаривает о том, что волнует журналистов в других странах мира. Очень интересно, когда сравниваешь, разговариваешь с журналистом из одной страны, а потом из России, ты понимаешь, что это разные интересы у этих людей, они по-разному описывают сущность своей профессии и свою роль в профессии. И это очень грустно - наша внутренняя сосредоточенность, апатия к миру и неверие в свои собственные силы.
Олег Панфилов: В начале июня в норвежской столице, в Осло, состоялся глобальный форум по свободе выражения, на котором собралось большое количество людей практически со всех континентов. Они обсуждали много проблем, от законодательных инициатив до государственного контроля над интернетом. Это, кстати, не единственный глобальный форум, уже несколько лет проводится другой по развитию средств информации. И одним из организаторов этого форума является Манана Асламазян. Она сейчас находится по телефону из Парижа. Манана, чем продиктовано проведение подобных форумов? В мире существует такое разнообразие политических систем и условий для развития средств массовой информации, что найти что-то похожее, что объединяет усилия, довольно сложно. Что обычно обсуждают на этих форумах?
Манана Аламазян: Мне кажется, в мире много систем и много государств, миллион языков и миллиарды людей, но объединяет всех, что медиа во всех странах, где бы они ни работали, они имеют определенные функции перед обществом. Поэтому общая функция средств массовой информации - удовлетворять потребности общества в информации, давать им информацию, которая позволяет каким-то образом каждому человеку на основе полученной информации принимать решения по поводу своей собственной жизни, по поводу того, что делает его государство, по поводу того, в каком обществе он живет – это очень важно. А поскольку действительно есть много разных систем и много разных состояний свободы слова, много разных состояний уровня средств массовой информации в каждой стране, мне кажется, глобальные форумы, которые позволяют людям, занимающимся более-менее одним и тем же делом, собраться вместе, обсудить проблемы и научиться друг у друга, что делать, всегда полезно.
Во-первых, форум дает возможность поучиться, во-вторых, форум дает возможность понять свое место в глобальном мире и как твоя страна и медиа твоей страны существуют, насколько отвечают требованиям таким общепринятым, мировым стандартам и что можно сделать для того, чтобы улучшить, если ты считаешь, что медиа в твоей стране не до конца ответственны перед аудиторией, что можно для этого сделать, какие способы существуют. Поэтому, мне кажется, форумы всегда полезны. Другое дело, что очень часто нельзя проводить - это бессмысленно. Например, тот глобальный форум по поводу медиа-развития, который организовала не я одна, а организаторов там десяток организаций международных, они проводятся раз в четыре года, не чаще. Региональные могут чаще. Потому что люди, которые живут в странах, близких друг к другу, где более-менее похожая ситуация, они может быть чуть ближе друг к другу.
Олег Панфилов: Тем не менее, вернусь к своему тезису о том, что существует большое количество политических систем, режимов и разного отношения правительств и президентов к тому, что мы привыкли называть свободой слова. Если сравнивать Норвегию, которая находится по всем показателям на первом месте по уровню свободы слова, и допустим, Афганистан и ли какую-нибудь из стран Центральной Африки, то это совершенно разные условия для работы журналистов. Где тут точки соприкосновения?
Манана Аламазян: Мне кажется, соседство и общее прошлое дает возможность каким-то образом, похожее, я бы сказала, не общее, а похожее прошлое дает возможность искать более конкретные способы работы, более конкретные какие-то приемы, как изменить ситуацию. Поэтому, мне кажется, конечно, люди, которые занимаются развитием медиа в Пакистане, в Индии, и в Китае, и в Непале, у них гораздо больше общего. Тем более, что есть общие границы, есть общие проблемы, наприме,р между Пакистаном и Индией граница, Пакистан - Афганистан и это все как бы вещи похожие. У нас, людей из бывшего Советского Союза и Восточной Европы очень много общего, мы все вышли из тоталитарного режима советского и все хотим изменить. И у нас процессы, которые происходят в обществе и соответственно процессы, которые влияют на развитие медиа, похожи. Скорость разная. Скорость, с которой двигаются чешские медиа или польские, она, безусловно, быстрее, чем то, как изменяются российские медиа, предположим. С одной стороны, кажется, что на Украине больше свободы слова, чем в России, но с другой стороны проблем на Украине столько же, сколько в России. Поэтому в этом смысле соседство дает возможность посмотреть на других и примерить на себя.
Я, например, многому научилась у польских организаций, которые занимаются развитием медиа. Кстати, должна сказать, что чем хуже ситуация с медиа, тем больше таких организаций. В Польше их очень немного. В Чехии тоже немного. А предположим, в наших странах, потому что мы понимаем проблему, мы понимаем, как много разных аспектов медиа существует, не только разные виды – печать, радио, телевидение, но еще много разных аспектов – менеджмент медиа, владельцы медиа, уровень журналистики, уровень исследовательской журналистики, качество новостей - это все вещи, которыми разные организации занимаются по-разному, стараясь улучшить. Но все это дает возможность каким-то образом влиять на развитие ситуации в стране.
Олег Панфилов: Есть такой политический термин, слово, которое любят употреблять в последнее время политологи – это вызовы. С какими вызовами сейчас сталкивается журналистика во всем мире? Для постсоветского пространства, к примеру, для Китая, для некоторых стран третьего мира - это проблема доступа к интернету и попытки государства контролировать интернет. В других странах это, возможно, доступ к каким-то другим источникам информации. Например, в Афганистане, где тотальная безграмотность, где бесполезно развивать газетный бизнес кроме больших городов, там нужно развивать радио и телевидение. Вот с какими вызовами сейчас сталкиваются журналисты во всем мире?
Манана Асламазян: Безусловно, в Афганистане радио и телевидение имеют значительно больше влияние, чем газеты. При этом понятно, что в том же самом Афганистане телевидение в основном коммерческое, а есть много радио, которые существуют в маленьких городах, они очень бедные, они с трудом выживают, но они доносят ту информацию, которая нужна людям, живущим в этих конкретных деревнях, селах, маленьких городах и так далее. Но есть общие вызовы. Если говорить об общих вызовах, я бы сказала, перед журналистикой во всем мире, возможно, это мое личное мнение, и оно никак не подтверждается никакими аналитическими материалами и так далее, мне кажется, существует два больших вызова. Один из них, я бы сказала, то, что касается изменения с разной скоростью средств, с которой доставляется информация для людей, и интернет, мобильный телефон и так далее. Как воспользоваться развитием технологии, которая позволяет сейчас ускорять обработку информации, ее доставку, делает ее более индивидуальной, конкретной для каждого потребителя, а не в целом для большой группы, как эту технологическую эволюцию, этот технологический прогресс подчинить журналистским стандартам.
Сейчас во всем мире развивается то, что мы называем гражданская журналистика – это блоги, это блоггеры, когда люди сами создают контент, люди сами посылают новости и так далее на большое количество сайтов. В этой части самый большой вопрос, который существует: а как быть с точностью? И пока люди, журналисты не очень хорошо понимают. Есть большой разрыв между профессиональной журналистами и гражданскими журналистами. И профессиональные журналисты часто критикуют гражданских людей, потому что они говорят, что мы как профессиональные журналисты отвечаем за качество информации, мы отвечаем за то, что факты проверенные, а гражданские журналисты часто этого не делают. Поэтому новые технологии диктуют новые вызовы. На этом уровне существует. Мне кажется, на уровне наших стран, стран бывшего Советского Союза и так далее самая большая проблема и вызов для меня - это журналистская апатия и цинизм.
Олег Панфилов: Я, тем не менее, должен, конечно, затронуть проблему России и тут, совершенно не желая оскорбить или обидеть кого-либо, должен сказать, что на каждый из этих форумов или различные конференции или круглые столы, которые проводятся в Европе, приезжает один и тот же набор российских участников. Это говорит о том, что так мало людей сейчас могут представить Россию, особенно независимую прессу, независимую журналистику? И кстати, к тому, о чем было сказано по поводу зависимости количества медийных организаций от состояния свободы слова, в России медийных организаций как раз не очень много. Что происходит сейчас для вас со стороны, уже не бывая в России несколько лет, какой взгляд на Россию сейчас?
Манана Асламазян: Я два года не была дома, и я должна сказать, что, конечно, я стараюсь следить, я постоянно нахожусь в интернете, безусловно, читаю каждый номер «Новой газеты», не выхожу с сайта «Эхо», «Газета.ру» и много других сайтов, из которых я получаю информацию. Я думаю, что ситуация мало изменилась за последние, я бы сказала, четыре-пять лет. Тот цинизм, та апатия, то безразличие, которое появилось среди молодых журналистов, которые, как мне кажется, не верят, что они что-то могут изменить своими публикациями, поэтому абсолютно покорно следуют редакционным, я бы сказала, правилам, которые в тех или иных средствах массовой информации существуют, которые дорожат своим местом, поэтому лишний раз не выступают за то, что когда их материалы режут, переделывают, когда гостей каким-то образом фильтруют - этих можно звать в эфире, тех нельзя звать в эфир, об этом можно говорить, об этом нельзя говорить – это очень грустная картина, но она несколько лет, не то, что вчера началось. Я даже не знаю, как с этим бороться. Для меня это самое главное.
Потому что российская медиа в принципе в своей развлекательной сути вполне приличные, они мировым стандартам соответствуют. Российское информационное вещание, на мой взгляд, крайне одностороннее. Я смотрю программу «Время», у меня другой программы здесь в телевизоре нет, я смотрю программу «Время», а потом я смотрю другие новости других стран мира, и я понимаю, что как будто две разные картины мира абсолютно. Мы очень сосредоточены на самих себе, для нас не существует внешнего мира, нам неинтересны другие люди. Даже если как-то упоминаем другие страны, людей, только в связи с собой. Вот эта сосредоточенность на себе и желание доказать, что мы центр мироздания, и мы все делаем правильно, а остальные кругом дураки, вот это меня очень раздражает. И мне как-то крайне грустно. И это связано с тем, что так мало людей приезжает на такие международные журналистские тусовки. То есть российская журналистика не является частью международной журналистской тусовки, и она не живет этими интересами, она не разговаривает о том, что волнует журналистов в других странах мира. Очень интересно, когда сравниваешь, разговариваешь с журналистом из одной страны, а потом из России, ты понимаешь, что это разные интересы у этих людей, они по-разному описывают сущность своей профессии и свою роль в профессии. И это очень грустно - наша внутренняя сосредоточенность, апатия к миру и неверие в свои собственные силы.