Выводы доклада Human Rights Watch об ухудшении ситуации в области прав человека в мире в последние годы в целом соответствуют положениям недавнего доклада другой неправительственной организации – Freedom House, которая выразила обеспокоенность снижением уровня свободы. Директор Московского института прав человека, член Общественного совета по развитию прав человека и институтов гражданского общества Валентин Гефтер размышляет о том, с чем связан растущий в последнее время дефицит демократии:
– Я думаю, что нет единой причины, которая объясняла бы ситуацию в разных уголках земного шара. На постсоветском пространстве это отчасти связано с реакцией на экономическую и социальную ситуацию в кризис и посткризис, что, естественно, влечет за собой некоторое, скажем так,ужесточение общих режимов. На все это накладываются события в политической жизни. Мы видим реакцию на "цветные революции", произошедшие в нескольких странах постсоветского пространства, – на проявления, скажем так, "уличной демократии" авторитарные или смешанные авторитарные режимы в нашей части света реагируют примерно одинаково. Они боятся любого публичного выражения протеста, публичного инакомыслия. Думаю, что основные беды, произошедшие за последний год – это и весенние события в Киргизии, и выборы в Белоруссии, и все, что мы наблюдали на протяжении года в РФ, – все это и есть полицейская составляющая государств этого типа, с витринной демократией.
– Глобализация, новые информационные технологии, новые террористические угрозы – все это переплетено в такой клубок, что правительства, пожалуй, всех стран не успевают адекватно быстро реагировать на эти изменения. В этих условиях вопросы безопасности представляются более просто решаемыми в условиях сокращения или ущемления демократических свобод.
– В целом тренд именно таков, он становится устойчивой практикой самых разных режимов в самых разных частях света, в самых разных ситуациях. Но все чаще это уже не разовая реакция, а постоянно действующий образ жизни этих государств. Безопасность – в первую очередь, государственная, а не отдельных людей, – апелляция к общим чувствам большинства, или так называемого большинства, приводит к тому, что преобладают полицейско-авторитарные методы.
– Россия, мне кажется, была одним из лидеров по затягиванию гаек в минувшем году. Можно даже сказать, что это делается с некоторым озлоблением, если судить по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. С чем вы это связываете?
– Я бы все-таки немножко поправил. В каких-то аспектах Россия лидирует в отрицательном смысле слова, а в каких-то она, может быть, и не самая одиозная, если сравнить ее с другими странами на постсоветском пространстве. Скажем, по количеству пролитой крови в этом году, мы, к счастью, не лидеры, хотя нападения на журналистов, на гражданских активистов и имели место. Сейчас в России преобладает квазизаконное, в рамках имеющихся судебных, административных процедур, завинчивание гаек. Вот это и в самом деле можно назвать трендом года. Использование легалистских методов – не легитимных, подчеркиваю, а именно легалистских, то есть формально законных – для того, чтобы не дать возможности людям заявить о своих правах и свободах. Самое прискорбное, что при этом власти часто руководствуются вроде бы разумными основаниями – не допустить разгула национализма и прочее. Вроде бы посылы все разумные – никому не хочется ни битья стекол, ни крови. Но умный человек у власти понимает, что именно текущее завинчивание гаек и приводит к такому разогреву общества, которого они сами же и не хотят допустить.
– Может быть, существует своего рода общественный договор между большинством населения России и российскими властями, на основании которого они и совершают такого рода поступки?
– Я бы не назвал это общественным договором – скорее, это пассивное восприятие происходящего большинством населения. Кажется, что пока нам платят пенсии и зарплаты, все эти проблемы – взрывы, дороги, пожары и масса всяких вещей – нас не коснутся. И они правы – большинство это пока не трогает. Но активное меньшинство всегда раньше чувствует эту опасность. Именно ущемление прав и свобод небольшого активного меньшинства и является сигналом того, что дальшеможет быть хуже. Само государство это тоже понимает, поэтому всегда поведение властей в нашей стране неоднолинейно. Одновременно с тем, что происходит, мы видим и попытки где-то ослабить вожжи, где-то дать больше – не скажу "подачки", но может быть социальной, материальной услуги. Где-то удается остановить самые худшие проявления полицейщины, о которой мы говорили, где-то не удается. На Манежную площадь 11 декабря власть отреагировала, не скажу, что адекватно, но гораздо адекватнее, чем, предположим, она реагирует на 31-е числа. Она искренне боится такого рода протестов гораздо больше, чем либерально-демократических.
– В системе, выстроенной российскими властями, какую роль играют такие показательные случаи, как судебный процесс над Михаилом Ходорковским или публичные порки тех или иных губернаторов? Насколько это эффективная политика?
– Конечно, страшилка всегда идет впереди разума. Проще застращать, чем по справедливости рассудить. Мне кажется, что с процессом над Ходорковским ситуация вообще сложилась какая-то аномальная. Не в том смысле, что дали много или мало, а в том, что общий тренд (по крайней мере, последнего года) был связан с либерализацией уголовного законодательства в экономической сфере. При этом другой рукой власть давила конкретных людей – из чисто политических соображений или из чисто личностных мотивов. К сожалению, мы-то видим процесс и сроки.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"
– Я думаю, что нет единой причины, которая объясняла бы ситуацию в разных уголках земного шара. На постсоветском пространстве это отчасти связано с реакцией на экономическую и социальную ситуацию в кризис и посткризис, что, естественно, влечет за собой некоторое, скажем так,
Это можно назвать трендом года: использование легалистских методов – не легитимных, а именно легалистских, то есть формально законных – для того, чтобы не дать возможности людям заявить о своих правах и свободах.
– Глобализация, новые информационные технологии, новые террористические угрозы – все это переплетено в такой клубок, что правительства, пожалуй, всех стран не успевают адекватно быстро реагировать на эти изменения. В этих условиях вопросы безопасности представляются более просто решаемыми в условиях сокращения или ущемления демократических свобод.
– В целом тренд именно таков, он становится устойчивой практикой самых разных режимов в самых разных частях света, в самых разных ситуациях. Но все чаще это уже не разовая реакция, а постоянно действующий образ жизни этих государств. Безопасность – в первую очередь, государственная, а не отдельных людей, – апелляция к общим чувствам большинства, или так называемого большинства, приводит к тому, что преобладают полицейско-авторитарные методы.
– Россия, мне кажется, была одним из лидеров по затягиванию гаек в минувшем году. Можно даже сказать, что это делается с некоторым озлоблением, если судить по делу Михаила Ходорковского и Платона Лебедева. С чем вы это связываете?
– Я бы все-таки немножко поправил. В каких-то аспектах Россия лидирует в отрицательном смысле слова, а в каких-то она, может быть, и не самая одиозная, если сравнить ее с другими странами на постсоветском пространстве. Скажем, по количеству пролитой крови в этом году, мы, к счастью, не лидеры, хотя нападения на журналистов, на гражданских
Но умный человек у власти понимает, что именно текущее завинчивание гаек и приводит к такому разогреву общества, которого они сами же и не хотят допустить.
– Может быть, существует своего рода общественный договор между большинством населения России и российскими властями, на основании которого они и совершают такого рода поступки?
– Я бы не назвал это общественным договором – скорее, это пассивное восприятие происходящего большинством населения. Кажется, что пока нам платят пенсии и зарплаты, все эти проблемы – взрывы, дороги, пожары и масса всяких вещей – нас не коснутся. И они правы – большинство это пока не трогает. Но активное меньшинство всегда раньше чувствует эту опасность. Именно ущемление прав и свобод небольшого активного меньшинства и является сигналом того, что дальше
На Манежную помощь власть отреагировала гораздо адекватнее, чем, предположим, она реагирует на 31-е числа. Она искренне боится такого рода протестов гораздо больше, чем либерально-демократических.
– В системе, выстроенной российскими властями, какую роль играют такие показательные случаи, как судебный процесс над Михаилом Ходорковским или публичные порки тех или иных губернаторов? Насколько это эффективная политика?
– Конечно, страшилка всегда идет впереди разума. Проще застращать, чем по справедливости рассудить. Мне кажется, что с процессом над Ходорковским ситуация вообще сложилась какая-то аномальная. Не в том смысле, что дали много или мало, а в том, что общий тренд (по крайней мере, последнего года) был связан с либерализацией уголовного законодательства в экономической сфере. При этом другой рукой власть давила конкретных людей – из чисто политических соображений или из чисто личностных мотивов. К сожалению, мы-то видим процесс и сроки.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводим итоги с Андреем Шарым"