Государственная итоговая аттестация подходит к концу, и я, пожалуй, ничем не рискую, нарушив объявленный главой Рособрнадзора мораторий на публикации, касающиеся ЕГЭ. Так уж получилось, что у троих моих коллег дети в этом году заканчивают школу и, соответственно, поступают в институт. Школы находятся в разных районах Москвы, и информация о том, какие экзамены кто как сдает, тоже разная.
Одни дети на экзамене по обществознанию свободно пользовались мобильниками, в другом случае наблюдатель, обнаружив долго отсутствующего ученика беседующим по телефону в туалете, ушла, ничего не сказав, третья история состояла в том, что дети, для которых родители купили ответы на экзаменационные вопросы, в свою очередь, приторговывали ими среди одноклассников.
То есть, несмотря на все усилия и предосторожности, ЕГЭ опять провалилось, хотя пока и без громкого скандала. Не говоря о том, что система образования одна из самых коррупционных, и не только в России, мне кажется, тут сработал еще один фактор – в хороших показателях заинтересованы все – и дети с родителями, и учителя с директорами, и местные департаменты образования, и главы регионов. Финансовое благополучие всех этих участников образовательного процесса в значительной мере зависит от результатов ЕГЭ.
И глупо было бы удивляться, ведь учителям вот уже некоторое время как запретили ставить двойки, и не только в младшей школе, и давно уже не оставляют на второй год, а в 10-ый класс переводят автоматически всех желающих. Реальный уровень знаний современных школьников могут оценить только сами педагоги, но переводить его в систему отметок боятся – а вдруг высокое начальство заглянет, скажем, в электронный журнал, а там – двойка, которую ученик обещал исправить, но не успел.
Вот несколько мнений гостей «Классного часа», как следует оценивать достижения школьников и учителей.
МАРИЯ СМИРНОВА, учитель младшей школы:
Надо делать срезы в 9-м и 11-м классах, а на все остальные годы оставить творческих людей в покое. Потому что, если я правильно помню закон об образовании и некоторые другие нормативные документы, контроль – это не тотальный контроль с утра до ночи, ежедневно и ежечасно, а рубежный контроль. Допустим, на выходе из начальной школы, на выходе из 9-го класса и на выходе из 11-го. Три среза таких сделать – и уже все понятно про школу.
В этом году у нас всю начальную школу лихорадило, потому что дети 1-х и 2-х классов писали комплексные контрольные работы по тем компетенциям, по тем навыкам и знаниям, которые они получили в рамках нового федерального стандарта. Я видела эти работы. Вы знаете, хочется плакать. Более того, сначала детям дали тренировочные работы, чтобы как следует подготовить. Я видела эти работы. Вы знаете, хочется плакать.
Я боюсь сейчас ошибиться, но по-моему, во 2-м классе было 15 заданий. Сформулированы они так, что взрослые, когда по диагонали просматривают, - ну, мы вообще читать не умеем, это общеизвестный факт, функциональным чтением владеют далеко не все, но когда взрослые просматривают по диагонали, в половине случаев в заданиях для 2-го класса они ошибаются, потому что не вчитываются. Ровно так же читают дети, только потому, что они не очень хорошо еще читают.
Так вот, сначала в 1-ом и 2-ом классах проводятся тренировочные задания, для того чтобы подготовить детей к написанию контрольных работ, потом дается контрольная работа, а затем выставляются баллы. И пока этот мазохизм, извините меня, продолжается, будут ежики и зайчики вместо оценок.
МИХАИЛ КУШНИР, советник Департамента образовательных проектов «Новый диск»:
Учебный процесс и оценивание – это исключительно школьная компетенция. Поэтому любая промежуточная работа не может являться ни текущим оцениванием, ни промежуточной аттестацией, ни итоговой государственной. Это вообще противозаконно.
Кроме того, мы же собираемся какие-то высокие цели перед детьми ставить. А в школе они сначала репетируют, потом то же самое сдают. Таким образом мы откровенно детям демонстрируем, что нам плевать на то, что вы думаете, что знаете, нам важно получить правильные циферки.