Программу ведет Татьяна Валович. Принимают участие руководитель общественной организации "Колпинцы" Галина Байкова, адвокат, кандидат юридических наук Дмитрий Бартенев и корреспондент Радио Свобода в Санкт-Петербурге Татьяна Вольтская.
Татьяна Валович: В Петербурге прошел форум, посвященный организации общественного контроля за деятельностью психиатрических учреждений и учреждений социальной защиты населения. Форум был организован петербургской общественной организацией «Гражданский контроль» при поддержке Европейской Комиссии.
Татьяна Вольтская: Закон «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании», принятый еще в 1992 году, предусматривает возможность контроля со стороны государства и общества за соблюдением прав граждан при оказании им психиатрической помощи в закрытых учреждениях - психиатрических больницах и интернатах. На практике же она остается нереализованной, а правозащитные организации получают множество жалоб на нарушение прав граждан, находящихся в этих учреждениях. В специальном докладе Уполномоченного по правам человека в России говорится: «Граждане, страдающие психическими расстройствами, являются одной из самых уязвимых в правовом отношении категорий населения страны». Говорит Александр Романов, врач...
Александр Романов: То, что на сегодняшний день не то что какие-то социальные вещи нарушаются, а нарушаются права напрямую, вот это, наверное, и должны контролировать общественные организации. И если адвоката не пускают в лечебное учреждение, и нарушаются напрямую все законы, и адвокат не может встретиться с человеком, который находится в закрытом учреждении, который вообще, как тварь, не могущая никоим образом за себя постоять… Есть закон, есть все возможности, все рычаги, но на сегодняшний день первое, что невозможно, - это попасть в лечебное учреждение.
Татьяна Вольтская: Практически во всех психоневрологических интернатах грубо нарушается право на труд живущих там людей, - говорит один из директоров петербургской общественной благотворительной организации «Перспектива» Мария Островская.
Мария Островская: Только что у нас была встреча с комитетом по труду и соцзащите, с дирекцией интерната по поводу ставок лечебно-трудовых мастерских. На 1080 человек, проживающих в третьем интернате, комитет подписал пять ставок трудинструктору. Понятно, что это грубое нарушение прав человека на труд, потому что люди, проживающие в интернате, не могут без сопровождения трудиться. Также точно количество педагогов, которое есть в детском доме-интернате №4, само по себе подразумевает нарушение прав ребенка на образование. Директорам интернатов очень трудно с властями говорить на языке прав. На самом деле любого директора, который говорит на языке прав, снимут в ту же секунду.
Татьяна Вольтская: Именно поэтому в сфере психиатрической помощи необходимо сотрудничество с правозащитными организациями.
Татьяна Валович: Сегодня у нас в студии участник прошедшего форума, руководитель общественной организации "Колпинцы" Галина Байкова. Также мы ждем адвоката, кандидата юридических наук Дмитрия Бартенева, он несколько задерживается, но будет через несколько минут. Мы пока начнем беседу.
Галина Николаевна, несколько слов о вашей организации. Она помогает семьям, дети которых по тем или иным причинам оказались в сложной жизненной ситуации, это и с психическими отклонениями. Помогло ли вам объединение?
Галина Байкова: Безусловно. Чтобы самим себе помочь, мы и объединились. Мы объединились в 1992 году и объединились семьи, дети в которых - инвалиды, которым ставили диагноз - необучаемый. Я хочу подчеркнуть, есть разница - психические заболевания и умственная отсталость. Кстати, одно из нарушений прав человека, когда клеймо ставят - нарушение интеллекта, умственная отсталость, и к нему, как к психическому больному, относятся. Мы защищали интересы наших ребят. Кстати, в Санкт-Петербурге обычно, когда рождается такой ребенок, только две альтернативы - или в интернат помещают ребенка-инвалида, или остается в семье. И то, и другое очень сложно, родители попадают в очень трудную жизненную ситуацию. В интернат отдает - значит, он психологически ломается, родитель, чувство вины и так далее. И ребенок-то в интернате не может потом интегрироваться после пребывания в обычном обществе. А остается дома - значит, автоматически семья в касту изгоев попадает, финансовой поддержки никакой. А если бы платили родителям, воспитывающим детей-инвалидов, достойную пенсию...
Татьяна Валович: Зарплату. Вот сегодня, только что мы обсуждали внесение поправок в Трудовой кодекс. Вы не знаете, так ничего и не делается? Труд человека, который оставил ребенка и ухаживает за ним, не повесил эту обузу на государство, он оплачивается только мизерной пенсией, да?
Галина Байкова: Мизерной. Пребывание ребенка в интернате обходится в 18 тысяч государству в месяц.
Татьяна Валович: Если бы эти деньги дали родителям...
Галина Байкова: Да хотя бы половину этого дали, и то... Ведь опекаемые со стороны берутся и семья, которая берет на себя эти обязанности, платит. А почему же родители, которые воспитывают детей-инвалидов... Тогда бы детей в интернат отдавали меньше, очень маленькое количество детей в интернате было, уменьшалось количество детей в интернате, они бы были в семье. Тогда гораздо плавнее интеграция произошла бы в общество, не обречены бы были на социальное нищенство. Потому что мать заинтересована в том, чтобы ребенок и качественную реабилитацию получил, если получает от государства помощь, затем и в общество: после 18 лет они должны быть среди нас, а не в изоляции.
Татьяна Валович: К нам присоединился Дмитрий Геннадьевич Бартенев, адвокат, кандидат юридических наук. Я знаю, что к прошедшему форуму, репортаж о котором мы уже прослушали, вы готовили юридическую справку о тех законах, которые существуют, как в России, так и в международном праве. Вы можете сказать, насколько законодательство российское позволяет общественным организациям осуществлять контроль над такими местами, как психоневрологические интернаты, психиатрические больницы?
Дмитрий Бартенев: На самом деле законодательство напрямую позволяет и гарантирует общественным организациям, общественным объединениям осуществлять такую форму оказания помощи государству в соблюдении прав человека в закрытых учреждениях, как общественный контроль. Но вот эта гарантия провозглашена, тем не менее какого-то механизма, который позволял бы общественным организациям, правозащитным прежде всего, прийти в закрытое учреждение, в психиатрическую больницу, либо в психоневрологический интернат и сказать: мы сюда пришли с целью проконтролировать, как соблюдаются права человека, такого механизма, к сожалению, нет. И поэтому эта норма, эта гарантия остается декларативной. С учетом того, что само законодательство настолько много ограничений ставит общественным объединениям для осуществления вот этих контрольных функций, то, по сути, общественный контроль целиком и полностью зависит от усмотрения администрации, от усмотрения различных государственных органов, в ведении которых находятся больницы, интернаты.
Татьяна Валович: В статье 46 Закона РФ "О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан по ее оказанию" сказано: право посещения психиатрических и психоневрологических учреждений должно быть отражено в уставах (имеются в виду уставах общественных организаций) и согласовано с органами, в ведении которых находятся психиатрические и психоневрологические учреждения. То есть вот это согласование - это по желанию администрации: я хочу, я допускаю.
Галина Байкова: Я об этом и говорю. Он вправе отказать: я не хочу вас видеть здесь. Я знакома с работой нескольких интернатов, и есть продвинутые интернаты, когда сама администрация заинтересована в изменении качества жизни внутри интерната, и она впускает общественные организации. Но это далеко, это только единицы - первый, который Секритов возглавляет, и Горденчук - десятку. А в остальных же никто никогда не пустит. Поскольку это прописано в законе, он просто говорит: я знаю свои недостатки, не пущу вас сюда. А все-таки должны полномочия быть у общественных организаций и неожиданно прийти посмотреть, и не только контроль, а совместная деятельность по изменению качества жизни ребят, которые находятся в интернате.
Татьяна Валович: Прошедший форум, как вы считаете, насколько был полезен для вас, в частности, и для всех участников? Не останется ли это просто разговором, повисшим в воздухе?
Галина Байкова: Я об этом с организаторами этого форума говорила, потому что те вопросы, которые они поднимали, злободневные, но обязательно должен быть результат, не просто очередное сотрясание воздуха. Потому что все эти проблемы на слуху, а должен быть документ, очень качественный, который потом надо на законодательном уровне утвердить, чтобы он стал механизмом, тем, о котором говорил Дмитрий сейчас. Необходимо создать прецедент создания механизма.
Татьяна Валович: А кто-то был как раз из законодательных органов, как федеральных, так и городских?
Галина Байкова: Да, Евдокимова была, это самый заинтересованный человек, который прислушивается к нашему мнению, очень активно работает. Знает проблему и изнутри, и очень не понаслышке, поэтому она была, это очень хорошо. Еще я хотела бы, чтобы Дмитрий рассказал о пермском опыте законодательных инициатив.
Татьяна Валович: Да, сейчас все говорят о том, что это должен быть федеральный какой-то закон. Насколько это так? Или можно все-таки решить на местном уровне?
Дмитрий Бартенев: Опять же, все зависит от того, каким образом понимается закон. Я считаю на основе того анализа, который был проведен, того опыта, который существует в других регионах, действующее законодательство, закон о психиатрической помощи, та статья, на которую вы сослались, она в полной мере позволяет общественной организации осуществлять свои контрольные функции при условии разумного понимания закона и желания государственных органов, прежде всего не самих, может быть, учреждений, а именно государственных органов, комитета по здравоохранению, обеспечивать реализацию этого механизма. И здесь можно использовать опыт других регионов, в том числе, Галина Николаевна совершенно справедливо привела пример Пермской области, где существует богатая практика взаимодействия общественных организаций прежде всего с учреждениями исполнения наказаний, интернатами, больницами именно в аспекте общественного контроля. И губернатор Пермской области утвердил даже положения об осуществлении общественного контроля в рамках тех законодательных норм, которые существуют сейчас.
Слушатель: Александр Добрый. Говорят, что у нас в стране появилась какая-то антигрузинская истерия. Скажите, много ли больных поступает в психиатрические больницы с этим диагнозом? А если серьезно, истерия - это психиатрическое слово, подразумевающее какое-то ненормальное, неадекватное поведение. Вот вы в нашей политике в отношении Грузии видите что-то неадекватное, истерическое или сам больной, что называется, не прав, я имею в виду политику Грузии?
Татьяна Валович: На ваш вопрос я бы, конечно, рекомендовала, чтобы давал ответ психиатр. Сегодняшние мои гости не психиатры, это представитель общественной организации и юрист. Может быть, с юридической точки зрения что-то можно прокомментировать, как вы считаете, Дмитрий?
Дмитрий Бартенев: Вы знаете, я бы только один маленький комментарий хотел бы дать. Действительно, вопрос касается политики и совершенно никакого отношения не имеет к теме нашего разговора, но вот как раз само использование психиатрических терминов, инсинуаций (сегодня наш радиослушатель такой пример привел) - это совершенно неприемлемо, это порождает в обществе как раз желание навесить такие ярлыки психиатрические на те событий, на те действия, на то поведение, которые никакого отношения не должны иметь к психиатрической помощи, а психиатрическая помощь, соответственно, не должна восприниматься, как что-то неадекватное, ненормальное и заведомо поражающее человека в его правах.
Татьяна Валович: Дмитрий Геннадьевич, вы как раз специализируетесь в области медицинского права. Как часто вам самому приходилось сталкиваться с нарушениями прав граждан, скажем, при оказании психиатрической помощи?
Дмитрий Бартенев: Мое мнение, может быть, будет не совсем объективным, потому что действительно я работаю именно адвокатом в сфере психиатрической помощи, и поэтому, конечно же, ко мне приходят граждане, обращаются организации с конкретными проблемами именно в сфере психиатрической помощи. Но, судя по тому, насколько эта проблема серьезная, насколько много общественных исследований проведено, и насколько иногда вопиющие нарушения происходят в сфере психиатрической помощи, да, действительно, эта проблема острая.
Татьяна Валович: Можно ли говорить, что она становится острее в последние годы, особенно когда психиатрию сейчас используют в карательных целях, не политических, а бытовых - при отъеме наследства, квартиры. Такие дела у вас как часто встречаются?
Дмитрий Бартенев: Я не могу сказать, что какое-то имеется сейчас изменение, и психиатрия больше используется в каких-то неблаговидных целях. Более того, я не считаю, что это основная проблема, какая-то карательная психиатрия, даже в бытовых целях, что вы правильно сказали. Основная проблема заключается как раз в том, что психиатр, психиатрическое сообщество и люди, которые призваны гарантировать и контролировать соблюдение прав человека в сфере психиатрической помощи, не видят личность в тех людях, которые сталкиваются с данной помощью, и отсюда проистекает множество нарушений, которые не говорят о том, что, действительно, врачи хотят причинить какой-то вред, зачастую это происходит просто по незнанию, по непониманию.
Татьяна Валович: Нужно ли тогда организовывать просветительскую деятельность и среди психиатров?
Дмитрий Бартенев: Безусловно, и это, я надеюсь, будет осуществляться общественными организациями, прежде всего для того чтобы познакомить врачей со стандартами, которые приняты в отношении психиатрической помощи.
Татьяна Валович: С этим должны знакомиться врачи, когда они обучаются. Даже, по-моему, при обучении в медицинских вузах они какие-то основы правовой грамотности должны поручать.
Дмитрий Бартенев: Наверное, в недостаточной степени эти знания психиатрам предлагаются, и курсы медицинской этики, естественно, не делают своим упором изучение именно особенностей соблюдения прав человека и уважения личности человека в сфере психиатрической помощи. В итоге такие знания оказываются явно недостаточными, как мы это видим зачастую.
Татьяна Валович: На прошедшем форуме какое количество было представлено врачей той стороны, к которой обществе предъявляет претензии?
Дмитрий Бартенев: К сожалению, официально высказался только один врач, заместитель главного врача одной из психиатрических больниц Санкт-Петербурга, и высказался директор одного из интернатов, это все, пожалуй.
Татьяна Валович: А приглашали?
Дмитрий Бартенев: Приглашены были, насколько мне известно, организаторами все персонально, каждая больница, каждый интернат, диспансер, все были приглашены.
Татьяна Валович: То есть это опять же говорит о том, насколько личный характер человека, готовность идти на диалог значима в этой области. Галина Николаевна, а какое количество общественных организаций было на форуме?
Галина Байкова: Я точно не могу сказать, но кого приглашали, все пришли.
Татьяна Валович: Нашли ли вы своих соратников?
Галина Байкова: Да, нашла.
Татьяна Валович: Как между вами устанавливается контакт? Понятно, что вы действуете локально в Колпино, я знаю, в Петербурге есть еще такая организация "Нимб", но вот когда действия разрозненны, может быть, как говорит пословица, один в поле не воин. Были ли какие-то предложения по поводу именно объединения усилий?
Галина Байкова: Мы давно в одной нише работаем, общаемся, я знаю конкретные организации, которые внутри интерната работают, очень конкретно. И когда они объединились и начали работать, у меня был большой скепсис по поводу попытки внутри интерната что-то изменить. Если 1050 ребят в интернате у Горнейчука, как можно создать какой-то части очень комфортные условия с помощью родителей, а рядом будут беспросветно, беспробудно в условиях совершенно других, - это заведомо заложен конфликт. Однако же я с большим уважением отношусь к Галине Алексеевне Карасевой, Ирине Нотовне Лялиной - они внутри интерната с Горнейчуком очень конкретно работают и изменяют эту ситуацию. Мы, например, очень часто приезжаем в гости в 1-й интернат, причем когда вопрос вставал, мне предлагали Егора моего отдать в интернат, и меня приводили в Пушкинский интернат, хотя там даже пятидневка считается очень демократической формой пребывания там. Но я оттуда пришла с ободранной кожей, как говорится, на психологическом уровне. Для меня вообще нет альтернативы - помещать или не помещать. Я сразу решила, что никогда не отдам его, потому что мой Егор очень беспомощный там. Никогда не отдам.
Но вот желание директора интерната идти на сотрудничество, он меняет внутри в лучшую сторону пребывание в интернате, и мы начинаем ему помогать. Но когда другие интернаты закрываются, проигрывают все. Вот нет этой прозрачности взаимоотношений, они не пускают внутрь, и проигрывают все: и директор интерната, и родители. Конфронтация просто-напросто.
Татьяна Валович: Дело в том, что такие злоупотребления, в общем-то, скрыты сейчас для общества. И очень многие даже не представляют, с какими проблемами сталкиваются родители, если случается в семье такая беда. Знаю, что очень многих родителей уговаривают отдать в интернаты, потому что от этого зависит финансирование того или иного интерната - от количества. Обсуждалась ли эта тема на форуме? И как сделать, чтобы, может быть, изменить какие-то законодательные акты, звучали какие-то предложения?
Галина Байкова: Об этом, кстати, не было сказано. А я считаю, что если в критерий оценки качества работы интернатов будет положено качество работы с ребятами, а не количество обслуживаемых, то тогда произойдет качественный сдвиг в лучшую сторону.
Татьяна Валович: Галина Николаевна, а каково взаимодействие между организациями, чтобы понять, что нужно делать, как помогать, какие проблемы первоочередные решать? Какой-то цент будет создан или он уже есть?
Галина Байкова: Центра как такового нет, каждая общественная организация выживает сама. То есть каждый в каком-то своем интернате работает. Вот Мария Островская возглавляет "Перспективу", и она очень хорошо работает. Тут такая же одна зацепочка: она заменяет работу руководства интерната, то есть то, что должен делать интернат, она на себя берет, и очень много делает сама, проводит конкретную работу с ребятами. Но почему они знают, как изменить в лучшую сторону, однако этого не делают? Все-таки надо подходы к организации внутри самого интерната изменить, критерии оценки работы интернатов.
Татьяна Валович: В вашу организацию с какими проблемами приходят сейчас люди? Кому вы помогаете и в каком плане?
Галина Байкова: То, что Центр социальной реабилитации открылся, это хорошо, в Колпино, но мы мечтали, что этот центр будет по качеству жизненного устройства совершенно отличаться от того, что есть. Все-таки должны быть они по малому количеству, малое количество посещающих, чтобы оказывать качественные услуги, на каждого конкретного человечка должна быть направлена реабилитация. Очень острая стоит проблема: если мама заболела, куда ребенка поместить? Хотя бы на 3-4 дня - отпуск для мамы, имеющей тяжелого ребенка. Инвалида никуда не возьмут, невозможно отдохнуть. А те родители, которые уже в возрасте, естественно, у каждого проблема номер один: что будет с моим ребенком, которого я не отдала в интернат, когда меня не будет? Есть прецедент в Адмиралтейском районе проживания, и в Колпино еще строится квартира, но опять же для легких, с легкой степенью поражения. А для тяжелых ничего не сделано.
Татьяна Валович: У нас есть вопрос от слушателя. Добрый день.
Слушатель: Здравствуйте. У меня сын сильнейший алкоголик, больной уже, глубоко больной, у него еще и психическое заболевание есть. Никак не можем пробиться, чтобы обследоваться как-то. Тем более, у нас в роду трое погибли от психических заболеваний.
Татьяна Валович: Дмитрий, вы можете что-то посоветовать?
Дмитрий Бартенев: Я не думаю, что это большая проблема - найти место, где можно обследоваться. У нас, благо, есть и наркологические диспансеры, есть и психоневрологические диспансеры, которые в зависимости от того, кто обращается...
Татьяна Валович: А вот если человек боится идти? Понятно, что в психоневрологический диспансер попадешь - рад не будешь. Если он туда боится идти, какие должны предпринять действия его родственники, например, чтобы у них в случае чего была возможность его защитить?
Дмитрий Бартенев: Есть механизмы, которые позволяют родственникам добиться обследования своего заболевшего члена семьи, если это действительно очень тяжелое и опасное какое-то состояние, по инициативе самих родственников. Есть в то же время и гарантии, которые закон предоставляет, для того чтобы такое вмешательство со стороны психиатрии не нарушало права человека, которому оказывается эта помощь. Это достаточно сложный вопрос, тем не менее, многое здесь зависит от того, насколько сама семья хочет, чтобы эта помощь не превращалась в ограничение в правах и не превращалась в помещение в стационар, в больницу, в интернат, а чтобы эта помощь приносила какую-то реальную пользу человеку. Механизмы есть, и помощь эта вся доступна.
Татьяна Валович: Понятно, что звонившей женщине нужно пройти, наверняка, хоть какую-то первичную консультацию того же юриста. В Петербурге где можно получить такую консультацию? И насколько она дорога на сегодняшний день, если это не какая-то правозащитная организация?
Дмитрий Бартенев: Я не могу сказать, насколько она дорога, потому что у каждого юриста свои абсолютно существуют гонорары. Более того, я боюсь, что, в принципе, вряд ли кто-то из юристов может дать квалифицированную консультацию относительно такой вот, казалось бы, простой, но в то же время сложной житейской ситуации. И поэтому, может быть, есть юристы, которые работают в области медицинского права, тот же Центр правового обеспечения медицинской деятельности, там квалифицированные юристы, замечательные специалисты, которые будут рады оказать такую помощь. И, в принципе, такая консультация будет бесплатной.
Татьяна Валович: Дмитрий Геннадьевич, давно ли вы дружите с такой правозащитной организацией, которая как раз организовывали этот форум, как "Гражданский контроль"? И чем помогаете? Или они просто пригласили вас, зная, что в специализируетесь как раз на медицинском праве, поучаствовать в этом форуме? Или это будет какое-то продолжение сотрудничества?
Дмитрий Бартенев: Безусловно, будет продолжение этого сотрудничества. И я сейчас постоянно работают с организацией "Гражданский контроль", и я работаю в качестве специалиста, консультанта в том проекте, который "Гражданский контроль" осуществляет совместно с зарубежным партнером - Психиатрический правозащитный центр. И я, соответственно, выступаю в роли юридического советника этого проекта.
Татьяна Валович: Вот как раз Галина Николаевна говорила о том, что очень хочется, чтобы были результаты того форума, который прошел. В чем вы видите такие результаты?
Дмитрий Бартенев: Галина Николаевна абсолютно справедливо подчеркнула, что в ходе форума практически не затрагивались вопросы того, как уйти от стационарной интернатной помощи и что можно сделать для того, чтобы не было этих мест - закрытых учреждений, интернатов. Но дело в том, что это огромный пласт политики государства, который невозможно затронуть в ходе такого мероприятия. Поэтому в качестве выхода данного форума, который был посвящен общественному контролю за теми закрытыми учреждениями, которые существуют пока, и пока это неизбежная реальность нашей жизни, мы считаем, что основным выходом этого форума должно быть прежде всего понимание того, какие существуют преграды со стороны для общественных организаций для осуществления общественного контроля, и, соответственно, какие возможные механизмы для того, чтобы эти преграды устранить, и как реализовать право на общественный контроль. В ходе форума было предложено Комитету по труду и социальной защите населения Санкт-Петербурга и Комитету по здравоохранению документы, в том числе, возможные проекты соглашений с общественной организацией "Гражданский контроль" именно для реализации права на проведение общественного контроля.
Татьяна Валович: Значит ли это, что "Гражданский контроль" включит в свой устав, например, возможность инспектировать психиатрические заведения или оказывать гражданам какую-то юридическую поддержку. Ведь иногда даже получить опеку над своим сыном, но ставшим уже совершеннолетним, не могут люди, потому что очень многих нюансов не знают. А в органах опеки им об этом не говорят, тоже то ли по незнанию, то ли по каким-то другим причинам.
Дмитрий Бартенев: Я думаю, что устав и другие документы "Гражданского контроля" позволяют осуществлять общественный контроль, уже с учетом того, что имеется. Что же касается юридической помощи, то я, например, сотрудничаю в рамках этого проекта, работая в качестве адвоката, я постоянно, практически ежедневно оказываю консультации в области психиатрической помощи. И, естественно, эта помощь оказывается бесплатно. Хотя это не является основной моей работой или основной работой "Гражданского контроля", поскольку оказание именно юридической помощи конкретным гражданам - это то, чем должны заниматься не правозащитные организации такого уровня, а организации, которые оказывают именно прежде всего конкретную юридическую помощь. Тем не менее, я рад всегда ее оказать.
Татьяна Валович: У нас есть вопрос от слушателя. Здравствуйте.
Слушатель: Здравствуйте. Меня зовут Людмила Федоровна Коресова, проживаю я на Дубнинской улице, дом 2, корпус 2, квартира 23. Проживаю я одна. Я вкратце хочу вам сказать, что проживаю в страхе, боюсь выйти на улицу. Убили сына, и у меня дрожат руки написать. Я обращалась неоднократно, милиция, ЖЭК, медицина преследуют. Сына забрали за 5 минут. Бывший участковый Рогулин преследовал нас, пришел и сказал: "Была квартира ваша - будет наша. Вынесем вас обоих за пять минут". В меня стреляли пять раз, в подъезде нападали. Дворник-мордвин сюда приехал, торгует наркотиками, фальшивой водкой. Здесь безобразия страшные творятся! И вот сколько раз я писала - приходили и воровали документы из дома. Старый паспорт украли, новый не смогли украсть, его дома не было.
Татьяна Валович: Понятно, вот это очень типичная ситуация, к сожалению, для одиноких людей, как старшего возраста, так иногда и для детей, которые остаются сиротами. Почему-то дети оказываются тоже в психоневрологическом интернате, не в сиротском доме. Дмитрий, что бы вы могли посоветовать этой женщине, как защитить себя, свою квартиру сейчас? Я знаю, таких ситуаций очень много.
Дмитрий Бартенев: Основная роль, конечно, основная помощь в такой ситуации должна быть не юриста, а родственников, которые могли бы бегать, бегать и бегать, стараться добиться того, чтобы эта проблема стала известна государственным органам. Но данной женщине, если она одинока, у нее нет родственников, я бы посоветовал как можно больше писать, писать и писать в прокуратуру, в Службу внутренней безопасности органов внутренних дел, в Центр социального обслуживания, в муниципалитет и так далее. Потому что все эти органы должны, если это их не касается, жалобы выбросить или оставить без рассмотрения, а они должны ее переправить туда, где женщине могут оказать помощь. И если эта ситуация станет известна хотя бы государственным органам, это существенно снижает уже риск того, что квартира может стать собственностью других лиц.
Галина Байкова: Наши дети в этом плане очень незащищены, с ними часто по поводу вот этой недвижимости поступают сведения. И когда умирают родители и остается ребенок, взрослый уже человек, в своей квартире - вот это бы законодательно закрепить. Из службы сопровождения из Центров социальной реабилитации, из ЦСО просто помогают ему жить в этой квартире. Не помещать его в интернат, а только помогать ему в этой квартире жить, помогать в центр ходить и работать, не забирать у него эту квартиру.
Татьяна Валович: Я понимаю, что еще очень многое можно сказать, но, к сожалению, наше время подошло к концу. Спасибо.