Макроэкономическая статистика за сентябрь, представленная накануне Росстатом, отразила, с одной стороны, дальнейшее углубление спада частного потребления в России, на долю которого приходится более половины всего ВВП. С другой, в гораздо меньшей степени, чем ожидалось аналитиками, сократились к прошлогодним уровням объемы как производства в стране, так и инвестиций компаний в собственное развитие. А по представленным в тот же день оценкам Министерства экономического развития, в течение сентября общий объем российской экономики впервые за последние месяцы увеличился - на 0,3%, чему предшествовал нулевой ее спад в июле и августе. “Уверен, что дальше мы падать не будем, - заявил руководитель министерства Алексей Улюкаев, - но и восстанавливаться будем медленно”. Пока итоги 2015 года министерству представляются так: сокращение ВВП на 3,9% при годовой инфляции в 12,2% и, соответственно, падении реальных зарплат в стране на 10%.
Данные по ВВП за сентябрь позволили заместителю министра экономического развития Алексею Ведеву заявить, выступая в понедельник на заседании бюджетного комитета Государственной Думы: “По нашим оценкам, экономика достигла “дна” в июне-июле… У нас есть острожный оптимизм… Мы ожидаем также, что в четвертом квартале сможем увидеть рост ВВП по отношению к третьему кварталу”.
Действительно, если исходить из текущих макропоказателей, то, как минимум, не наблюдается дальнейшего ухудшения, соглашается главный экономист по России и странам СНГ голландского банка ING Дмитрий Полевой. Однако, по его словам, всякий раз, когда речь заходит о некоем улучшении, представители власти ссылаются именно на сезонно скорректированные текущие изменения - за месяц или квартал. “В годовом выражении многие макроэкономические показатели по-прежнему указывают на спад, который сохранится вплоть до начала будущего года”.
А в случае России это, скорее, говорит о стагнации в экономике, чем об устойчивом ее росте.
И общая годовая динамика экономики, и спроса в ней – как потребительского, так и инвестиционного, а также государственного потребления (в целом на эти три составляющие приходится более 85% объема ВВП России – РС) остаются в минусе, добавляет главный аналитик шведского банка Nordea в Москве Дмитрий Савченко: “По нашим оценкам, спад ВВП России составит в 2015 году 3,7%, и “перекрыть” его удастся, в лучшем случае, в течение ближайших двух лет”.
Рыночный консенсус в целом совпадает с мнением правительства о том, что “дно” спада, возможно, было достигнуто, поясняет главный экономист финансовой компании “БКС” Владимир Тихомиров. Статистика за сентябрь, с одной стороны, указывает на сохранение негативных годовых трендов, а по некоторым сегментам (например, потребительский спрос) даже их дальнейшее ухудшение, но заметного текущего спада уже не наблюдается.
Поэтому и можно делать осторожные выводы о том, что более глубокого падения в ближайшие месяцы может и не быть, продолжает Тихомиров. Однако главное “но” для экономики связано теперь не столько с внутренними факторами, сколько с внешними. И главный из них – цены на нефть. “Экономика России по-прежнему очень сильно зависит от того, как будет меняться спрос на сырье в мировой экономике?”
Для какого-либо V-образного восстановления сегодня просто нет драйверов, наш текущий прогноз на 2016 год – рост ВВП на 0,3%. Иначе, как L-образным восстановлением, такую динамику назвать нельзя.
С июня прошлого года цены на североморскую нефть сорта Brent, к которым привязаны и цены на российскую экспортную нефть Urals, упали в целом более чем вдвое, почти на 60%. Следующий в их фарватере курс рубля за то же время снизился к доллару на 80%. После первой волны девальвации, в декабре – январе, рубль, на фоне вновь начавшей дорожать нефти, заметно укрепился. Однако новый спад нефтяных цен, в июле-августе, вызвал “вторую волну” девальвации рубля.
Ее влияние проявилось уже в сентябрьской макроэкономической статистике, полагает Тихомиров – еще больше, чем ранее, упали к прошлогодним уровням объемы розничной торговли и реальные зарплаты. Летнее ослабление рубля привело и к тому, что наметившееся в предыдущие месяцы замедление годовых темпов инфляции фактически приостановилось.
“Однако в целом вторая волна девальвации окажет на экономику гораздо меньшее влияние, чем предыдущая, - продолжает главный экономист “БКС”. – Хотя бы потому, что рубль фактически уже не опускался ниже январских минимумов, ослабев вновь после временного укрепления весной и в начале лета”.
Некий консенсус на рынках сводится к тому, что, даже если она и подорожает, скажем, до 60-80 долларов за баррель, то еще недавние цены в более 100 долларов мы вряд ли увидим в ближайшие годы.
Рублевая цена нефти, один из главных индикаторов положения дел в российской экономике, по-прежнему не опускается ниже 3000 рублей за баррель Brent, добавляет Дмитрий Савченко: “Нынешние эти цены нельзя назвать слишком комфортными для экономики, но все же ситуация в корпоративном ее секторе остается более-менее приемлемой. Поэтому вторая волна девальвации рубля, хотя и окажет влияние на экономическую динамику, но вряд ли оно будет существенным”.
С точки зрения траектории экономического развития, оба предыдущих кризиса в России называют “V-кризисами”. И после 1998 года, и после 2008-2009 годов экономика, резко и глубоко упав, затем почти также стремительно восстанавливалась, энергично оттолкнувшись от “дна”. В обоих случаях за такой траекторией стоял очередной резкий взлет цен на нефть. Помимо этого, главного и внешнего фактора, основным внутренним в первом случае оказалось наличие в российской экономике значительных свободных мощностей производства, во втором – накопленные компаниями и предприятиями резервы.
На этот раз из внутренних факторов нет ни того, ни другого. А на мировом рынке нефти текущий баланс спроса и предложения отнюдь не сулит пока ускоренного восстановления цен. Скажем, во вторник Всемирный банк резко снизил собственный прогноз средней цены на нефть в 2016 году - с 61 до 51 доллара за баррель. Поэтому нынешний кризис в России давно называют “L-кризисом”, подразумевая, что за спадом экономики последует весьма длительный период ее восстановления, с минимальными темпами роста, при которых она не сильно отдаляется от “дна”. Даже если оно и достигнуто.
Для какого-либо V-образного восстановления сегодня просто нет драйверов, отмечает Дмитрий Савченко: “Наш текущий прогноз роста экономики России в 2016 году – 0,3%. Иначе, как L-образным восстановлением, такую динамику назвать нельзя”.
Более глубокого падения в ближайшие месяцы может и не быть. Однако главное “но” для экономики связано теперь не столько с внутренними факторами, сколько с внешними. И главный из них – цены на нефть.
В любых рассуждениях о прохождении экономикой “дна” необходимо разделять техническую и содержательную части, продолжает Дмитрий Полевой. С технической точки зрения, если не будет каких-то новых внешних шоков, основные макроэкономические показатели России будут и дальше постепенно улучшаться. И в этом смысле некое “дно” у нынешнего кризиса все же будет очерчено. С точки зрения содержательной, накопленные за много лет структурные проблемы российской экономики просто не позволяют надеяться на сколько-нибудь уверенный ее отскок от дна, как было еще после кризиса 2008-2009 годов. “Поэтому минимальный годовой экономический рост или даже его отсутствие – это высоковероятная реальность 2016 года, хотя в отдельных секторах ситуация может и значительно отличаться”.
Столь же быстрого, как во время двух предыдущих кризисов, восстановления цен на нефть ожидать пока не приходится, соглашается Владимир Тихомиров. По крайней мере, некий консенсус на рынках сводится к тому, что, даже если она и подорожает, скажем, до 60-80 долларов за баррель, то еще недавние цены более 100 долларов мы вряд ли увидим в ближайшие годы. А в таких условиях, да еще с насущной необходимостью проведения в стране структурных реформ, от чисто экономических до пенсионной, многие из которых в первые годы могут и негативно отразиться на экономике, она действительно может расти минимальными темпами: “Мы, видимо, увидим рост в 1-2% в год, не более. А в случае России это, скорее, говорит о стагнации в экономике, чем об устойчивом ее росте”.