В четвертой части специального проекта, посвященного 30-й годовщине аварии на Чернобыльской АЭС, Радио Свобода рассказывает о незаживающих до сих пор шрамах, оставленных катастрофой, о современном состоянии атомной энергетики и ее будущем.
ВЕРНУТЬСЯ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ ПРОЕКТА "СРОК ПОЛУРАСПАДА"
Предыдущая часть: Ликвидация не закончена
На языке сухой статистики суммарный выброс из реактора 4-го блока ЧАЭС описывается так: более десяти тысяч так называемых петабеккерелей, из них 1750 ПБк пришлось на изотоп йода I-131, 85 ПБк на изотоп цезия Cs-137, почти все остальное – на газы, которые достаточно быстро развеялись и не сыграли большой роли в радиационном загрязнении. Радиоактивные вещества поднялись в атмосферу на высоту до 9 километров и были разнесены ветрами по всему Северному полушарию. Вместе с осадками изотопы выпали на территории многих стран, например, в Скандинавии и Альпах, но больше всего пострадали нынешние Украина, Белоруссия и Россия. На них пришлось около 70 процентов от общей площади загрязнений.
Йод-131 представлял главную опасность для людей, но только в первые несколько дней после взрыва: его период полураспада составляет всего 8 суток, через полгода его концентрация падает в миллион раз. В чернобыльском следе присутствовали стронций-90 и изотопы плутония. Период полураспада плутония-239 – 24 тысячи лет. К счастью, его в выбросах было относительно немного и он в основном выпал в 100-километровой зоне вокруг ЧАЭС.
Но сегодня – и на несколько ближайших столетий – главной экологической памятью о Чернобыльской катастрофе остается цезий-137. Его период полураспада – чуть больше 30 лет. Другими словами, сегодня, в 30-летнюю годовщину Чернобыльской аварии, половина выброшенного из разрушенного реактора ЧАЭС цезия-137 еще опасна.
Этот изотоп свободно циркулирует по пищевой цепочке, попадая в почву и воду, в корневую систему растений, особенно хорошо концентрируясь в грибах. Затем он оказывается в молоке, мясе и рыбе и других продуктах, попадает в человеческий организм. Потом цезий снова оказывается в почве и продолжает свое путешествие, попутно разрушая живые клетки. В организм человека цезий-137 попадает в основном с продуктами питания, быстро всасывается через желудок в кровь и распространяется по всему телу. Радионуклид накапливается в мышцах, костях и других тканях, разрушая молекулы белков и ДНК и провоцируя образование активных форм кислорода. Все это не только приводит к гибели клеток, но и создает предпосылки для развития раковых опухолей. Даже если человек всего один раз съест загрязненный гриб, цезий-137 останется в его организме на многие месяцы.
После аварии на ЧАЭС в различных районах нынешних Украины, Белоруссии и России были определены защитные зоны разного уровня – от полностью закрытых для проживания и сельскохозяйственной деятельности до требующих периодического контроля. На наименее загрязненной их части радиоактивный фон сегодня достиг нормального уровня, однако около 10 тысяч квадратных километров по-прежнему непригодны для экономического использования, а на официально признанных загрязненными территориях сегодня проживает порядка 5 миллионов человек. Человеческая память о страшной аварии постепенно ослабевает, и люди возвращаются в покинутые места, вновь собирают грибы и ягоды в загрязненных лесах, ловят рыбу в радиоактивных водоемах. А вот цезий ничего не забыл – его губительная сила ослабла пока только в два раза.
Белорусская ССР. Деревня Бартоломеевка после аварии на Чернобыльской АЭС. 1990 год
Грибы можно найти, но вот ягоды собраны подчистую. И это все продается – что-то на трассе, что-то, я предполагаю, на рынках других городов России
Рашид Алимов, координатор токсической программы «Гринпис Россия», один из авторов доклада "Атомные шрамы", рассказывает о поездке в окрестности Новозыбкова, города в Брянской области на границе с Белоруссией, – эта местность была и остается наиболее загрязненной выбросами Чернобыля территорией в России. "Мы отправились в лес, чтобы собрать грибы и сдать пробы в лабораторию. Оказалось, что грибы можно найти, но вот ягоды собраны подчистую. И это все продается – что-то на трассе, что-то, я предполагаю, на рынках других городов России".
Все 13 проб грибов, как собранных экспертами "Гринпис" в лесу, так и купленных на рынках в местных деревнях, содержали цезий-137 в концентрации, превышающей допустимый уровень. Концентрация изотопа в одной из проб брусники превысила норму в 40 раз, а в одной из проб грибов – в 2000 раз. Повышенное содержание цезия обнаружилось в рыбе, молоке, дровах и строительной древесине и образцах почвы.
"У людей выработался особый взгляд на вещи, – рассказывает Алимов. – Мы с ними говорили про грибы – вроде все понимают, все говорят: «Да, конечно, мы знаем, грибы в лесу – это опасно, мы их не берем. Но, конечно, вы понимаете, что без грибов не может быть солянки!» Оказывается, у них солянку едят с грибами, а грибы – из тех самых лесов".
У нас свое коровье молоко, хлеб печем сами. Ну, с радиацией... тут все с радиацией. Я сама родилась, когда взорвалось на станции. Живу же
Примерно так же обстоят дела и на Украине, где "Гринпис" тоже провел исследование: повышенное содержание цезия-137 и стронция-90 было обнаружено в золе, соломе, продуктах питания даже в районах, признанных сегодня пригодными для сельскохозяйственной деятельности. В докладе "Атомные шрамы" приводятся слова Галины Чумневич, живущей с двумя детьми в сельской местности Рокитновского района примерно в 200 километрах от ЧАЭС: "У нас свое коровье молоко, хлеб печем сами. Ну, с радиацией... тут все с радиацией. Я сама родилась, когда взорвалось на станции. Живу же. Ем, живу, так и они будут питаться тем, что есть. [...] Главное бы здоровье было, я считаю. У меня мама вот заболела раком после чернобыльской аварии сразу, умерла".
В результате аварии на Чернобыльской АЭС на территорию Белоруссии выпало 85 процентов радиоактивных осадков. Радиоактивному загрязнению подверглось более 46 тысяч кв км ее территории. В загрязненных районах сегодня проживают около 2,5 миллионов человек, в том числе 500 тысяч детей. Наиболее пострадала от аварии Гомельская область, Брагинский район, вошедшие в 30-ти километровую зону отчуждения. На снимке: дозиметрист Константин Щукин производит замеры на экспериментальной свиноферме в деревне Воронец (Брагинский район), в зоне отчуждения
Алимов приводит оценку: из 5 миллионов человек, проживающих на официально загрязненных территориях, миллион ежегодно получает дозу, превышающую предельно допустимую. "Чернобыльская катастрофа – это не что-то уже закончившееся, не что-то, что можно изучать на отдалении. Это то, с последствиями чего мы продолжаем сталкиваться и сегодня", – говорит он.
Последствия чернобыльской аварии продолжают отравлять людям жизнь – в прямом и переносном смысле – не только в Украине, России и Белоруссии, но и за многие тысячи километров. Саамские оленеводы в Центральной Норвегии полностью зависят от продажи оленины. Но олени пасутся на пастбищах, на которые когда-то выпали радиоактивные осадки, и питаются лишайником, способным очень хорошо накапливать радионуклиды. Специально для саамов в Норвегии даже пошли на повышение официально допустимых норм концентрации цезия в мясе оленя, но в некоторые годы, как, например, в 2014-м, и этого оказывается мало: из-за рекордного урожая грибов олени оказались более радиоактивными и были отпущены на волю.
Специалисты по-прежнему спорят о статистике влияния чернобыльской аварии на человеческое здоровье. В первые месяцы после аварии от острой лучевой болезни умерли всего 29 человек, а вот оценки того, как сильно радиация повлияла на уровень заболеваемости, в первую очередь раком, среди ликвидаторов и жителей загрязненных территорий, отличаются очень сильно. Одна из наиболее консервативных оценок сделана Всемирной организацией здравоохранения, по их данным, чернобыльская катастрофа привела примерно к 9 тысячам дополнительных смертей. "Гринпис", ссылаясь на исследование белорусских ученых, называет другие значения – от 90 тысяч до 115 тысяч дополнительных смертей от рака, которые будут продолжаться еще многие годы.
В деревню Воротец Брагинского района едут дозиметристы
Разумеется, далеко не все долгосрочные последствия аварии можно измерить с помощью дозиметра или найти в медицинской статистике. Катастрофа изменила судьбы сотен тысяч ликвидаторов и их родных, людей, которые были вынуждены покинуть родные места, тех, кто и по сей день живет на зараженных территориях. Огромный эффект произошедшее оказало и на отношение к атомной энергетике. К моменту взрыва реактора 4-го энергоблока ЧАЭС история мирного атома насчитывала примерно те же 30 лет, что прошли с момента аварии до сегодняшнего дня. И если в первую половину этого 60-летнего срока атомная энергетика казалась символом прогресса, способности человека использовать во благо самые разрушительные природные силы, то после чернобыльской аварии появились другие устойчивые ассоциации – опасность, невидимая смерть, неконтролируемость.
***
После аварии на ЧАЭС реакторы типа РБМК были существенно модернизированы: конструкцию поглощающих стержней изменили так, чтобы исключить концевой эффект, были разработаны новые системы аварийной защиты. На сегодняшний день в России действует 13 реакторов РБМК на трех АЭС, в том числе на четырех блоках Ленинградской АЭС – той самой, где эта технология была впервые введена в строй в начале 70-х. И хотя модернизированный вариант РБМК считается безопасным, только один реактор этого типа, на Смоленской АЭС, был запущен уже после чернобыльской аварии, а строительство Костромской АЭС, которую также предполагалось оснастить реакторами РБМК, было приостановлено.
"Все действующие сейчас реакторы РБМК постепенно приближаются к этапу вывода из эксплуатации", – рассказывает научный сотрудник Центра энергетики и безопасности Дмитрий Конухов. Остальные российские АЭС используют реакторы альтернативного типа – ВВЭР, изначально лишенные генетических проблем проекта РБМК, так что, во всяком случае, прямое повторение чернобыльских событий на них невозможно. Он же используется Росатомом в качестве экспортного варианта – на Бушерской АЭС в Иране, которую подключили к сети в 2011 году, и на строящихся станциях в Китае и Индии.
Технология ВВЭР является стандартом для атомной энергетики во всем мире. Однако такие реакторы тоже не защищены от серьезных аварий – они уже случались на американской АЭС "Три-Майл-Айленд" в 1979 году и на японской "Фукусиме-1" в 2011 году. Впрочем, последняя стала следствием сильнейшего землетрясения и мощного цунами.
Конухов уверяет, что российские АЭС хорошо защищены от природных и техногенных катаклизмов и от терроризма – в первую очередь, новыми технологиями. Например, компьютеру В-3М, работавшему на ЧАЭС, нужна была пара десятков минут для вычисления ключевого показателя контролируемости реактора – оперативного запаса реактивности. Процессор современного смартфона в 10 раз мощнее этой машины. Чернобыльская авария не в последнюю очередь произошла из-за того, что происходящие в реакторе процессы нельзя было полноценно смоделировать на компьютере – сегодня, когда компьютерное моделирование заменило даже испытания ядерного оружия, это вполне возможно. Но малая вероятность аварийной ситуации по-прежнему компенсируется потенциально огромным масштабом экологических и экономических последствий.
В "городе-призраке" Припять возле Чернобыльской АЭС. 8 апреля 2016 года
"Если бы в стоимости атомного электричества учитывались все реальные расходы, то оно бы стоило гораздо дороже, чем мы привыкли думать", – говорит Рашид Алимов из "Гринпис". К таким расходом он относит, например, и стоимость ликвидации аварий прошлого, и решение проблемы ядерных отходов, и дорожающее обеспечение безопасности АЭС, в том числе антитеррористической.
До "Фукусимы" 60 стран планировали развивать атомную энергетику, а после нее этих стран-новичков осталось 45. Отрезвляющее влияние было, но говорить о кризисе атомной энергетики не приходится
"Я считаю, что у атомной энергетики есть будущее", – говорит Дмитрий Конухов из Центра энергетики и безопасности. Он объясняет, что за пять лет, минувшие с катастрофы на японской "Фукусиме", от использования АЭС отказались только две страны –Германия и Швейцария, а Саудовская Аравия, ОАЭ, Белоруссия и многие другие страны, наоборот, готовятся начать производить атомную энергию. "До "Фукусимы" 60 стран планировали развивать атомную энергетику, а после нее этих стран-новичков осталось 45. Отрезвляющее влияние было, например, в странах, у которых вся площадь меньше 30-километровой зоны отчуждения, как в Бахрейне, но говорить о кризисе атомной энергетики не приходится", – убежден он. В прошлом году в эксплуатацию были введены сразу 10 атомных реакторов – больше, чем в последние годы.
Скорее всего, в ближайшие годы мы не будем наблюдать повсеместного отказа от ядерной энергетики – ни в России, ни в мире. Несмотря на ощутимые риски, в ее пользу играет все еще слишком много экономических и политических факторов. Но технологии возобновляемой энергетики, в частности солнечной, в последние годы развиваются столь стремительно, что уже очень скоро зеленая энергия будет на равных конкурировать и с угольной, и с атомной. Похоже, как бы ни был полезен нам атомный джинн, рано или поздно его все же придется отправить обратно в бутылку. Но пока сложно сказать наверняка, кто вместо него будет крутить для человечества педали динамо-машины – солнечный и ветряной джинны или их термоядерный кузен.
Предыдущая часть: Ликвидация не закончена
ВЕРНУТЬСЯ НА ГЛАВНУЮ СТРАНИЦУ ПРОЕКТА "СРОК ПОЛУРАСПАДА"