Историки должны иметь дело с фактами, и лучше всего – в череде других. Чтобы исторически осознать событие, требуется отступить на несколько десятков лет вперед. Однако случаются важные в жизни страны периоды, которые требуют быстрого осмысления. В противном случае они остаются безликими в памяти следующего поколения.
История страны через семейную историю – очень популярная в последнее время тема для школьных заданий. Правда, обычно речь идет о членах семьи - ветеранах Великой отечественной войны. О репрессированных не вспоминают не только на уроках, но и дома, так велика сила пережитого страха.
Другой вопрос, что могут рассказать участники недавних событий, родители сегодняшних старшеклассников. "Мои родители в то время были еще подростками - рассказывает Алина Штыркина, родившаяся в 1999 году. - Когда они говорят о своем прошлом, я воспринимаю это как очень далекое время". Но есть и другая позиция. "Я считаю, что это достаточно близко, - объясняет школьница Саша Рулева, - потому что родители очень много об этом времени говорят".
Своими знаниями о 90-х, почерпнутыми не из учебника, с Радио Свобода поделились ученицы лицея Высшей школы экономики Алина Штыркина, Александра Рулева, Холодкова Полина и Елизавета Семина и их преподаватель Александр Гиринский.
О чем рассказывают родители
Версия молодых
- Из-за того, что возник дефицит денег, был колоссальный выбор продуктов, на которые денег не хватало. Родители говорили, что пришла свобода, а за свободой идет ответственность. Они раньше жили по каким-то установленным правилам, а тут все рухнуло, и они не знали, что делать.
- Ту жизнь я могу рассмотреть с двух граней, поскольку мой отец в 90-х годах жил в Москве. И он рассказывал, что было прекрасно. А мама из Архангельской области, и у них все было не настолько блестяще. И можно сделать определенные выводы.
- Папа рассказывал про отрицательные стороны. В частности, что, поступая в университет в 1988 году, он поступал на факультет "Технология машиностроения", и изучал, как строятся машины для разных операций с нефтью. А когда выпускался, эта профессия была совершенно не востребована. А мама рассказывала о положительных впечатлениях, что появился первый "Макдональдс", что начали привозить импортный товар.
Открытие первого McDonalds, 1990 год
Мнение преподавателя Александра Гиринского
- Конечно, это связано с опытом моей семьи, в первую очередь. В конце 90-х я пошел в школу, но 90-е помню очень хорошо, потому что это было знаковое время. Я очень хорошо помню все политические перипетии 90-х, и те идеалы, за которые это время боролось.
Какое-то одно эмоциональное воспоминание, наверное, трудно выделить. Но я помню, как мой дядя в 1996 году, когда проходили выборы, и решалась судьба - Ельцин или Зюганов, с температурой 39,6 бежал выбирать Ельцина, потому что считал, что это самое важное, что нужно сделать. Я помню это настроение эмоционально, не какое-то одно событие, а общий тренд, некое эмоциональное выражение происходящего. И общее настроение людей, которые хорошо понимали, что, возможно, такого шанса сделать что-то в России не представится никогда. И вот это настроение активности я помню, может быть, потому, что жил в Москве. Когда я стал взрослее и стал смотреть на то, какие эмоции возникают у людей в других регионах, я понял, что возникают и прямо противоположные – безысходности и разрухи.
Главное событие 90-х
Версия молодых
- Наверное, для того периода самым важным было полный развал существующего государства и образование нового. То есть потеря каких-то ценностей. Для пожилого поколения, которым, может быть, и не совсем нужна была свобода, это стало настоящей катастрофой.
- Это, возможно, не самое главное из событий 90-х годов, но очень значительное - появилось право на частную собственность. Раньше нельзя было производить и продавать, считалось почти преступлением. А тут появилась возможность создавать что-то свое и продавать это.
- Я считаю, что очень весомым событием был развал СССР. Государства, которые привыкли жить в тесной взаимосвязи, перестали тесно контактировать. Если сейчас поехать в ту же самую Армению, то очень многие люди пожилого возраста разговаривают на русском языке, очень рады русским. И по-прежнему считают, что мы братья.
- Мне кажется, главное - это свободная торговля, когда стали торговать на улицах без чеков. Что мы стали сотрудничать с Европой, с США, появились новые зарубежные товары. Это очень важный момент. Но когда тебе ни на что не хватает денег, это очень грустно.
Уличная торговля, 1992 год
Мнение преподавателя Александра Гиринского
- Мне кажется, не стоит употреблять слово "развал", потому что оно отдает негативной коннотацией. Все-таки, Союз был обречен. Как сказано у Солженицына: "Часы коммунизма свое отбили, а бетонная постройка его не рухнула. Как бы нам не расплющится под ее развалинами". Во многом те процессы, которые запустил Горбачев, эту бетонную постройку действительно обрушили, и мы едва не расплющились под ее развалинами, если бы не Гайдар и не Ельцин. Но и они во многом не справились, просто потому, что уже сильно развалилось. Тем не менее, в памяти сохранять разрушение Советского Союзе следует не как развал, а как обретение собственного государства.
Есть исследования, которые говорят, почему экономические реформы, например, в Польше и в странах бывшего Советского блока прошли успешно, а в России нет. Именно потому, что там ментально это воспринималось как освобождение, как обретение собственных государств, а здесь - как развал старого. Пока мы эту установку не сменим, к нам все время будет возвращаться советское, в наиболее гротескных своих формах, а, во-вторых, развития нового государства не произойдет.
"Считаете ли вы необходимым сохранение СССР как обновленной Федерации равноправных суверенных республик, которой будут в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности" (из текста референдума):
Версия молодых
- По рассказам родителей, лучше было бы что-то новое создать, им надоело старое. Тогда не было свободы слова, свободы действия. Они не могли выбирать. И я с ними согласна.
- Мне кажется немного странной сама формулировка - "обновленной Федерации" - поскольку это государство уже существовало, и у него были свои ошибки, свои победы. Наверное, его сохранение с исторической точки зрения стало уже невозможно.
- Я очень много путешествую. И могу сказать, что когда я общаюсь с ребятами из других стран и говорю, что я из России, у них первая же ассоциация - это та страна, что на полмира? Не знаю, как другим людям, но мне очень приятно осознавать, что мы настолько великая страна и по масштабам, и вообще.
Мнение преподавателя
- Русская ментальность - это ментальность пространства, которая передается из поколения в поколение. "Умом Россию не понять, аршином общим не измерить. В России можно только верить", верить как в некое сакральное пространство. Это воспроизводится во всех текстах русской культуры.
Может быть, пространство и обладает какой-то сакральной характеристикой, но я в очередной раз сошлюсь на Солженицына и скажу, что важно не строить страну, а обустраивать. Несмотря на то, что у нас такая большая страна, мы до сих пор ее не обжили, не обустроили. Потому что все время расходуем средства, эмоции и внимание на какие-то большие геополитические, имперские или модернистские задачи. А нам нужно сосредоточиться и, что еще Столыпин предлагал, посмотреть на себя. Мне кажется, новые поколения должны в первую очередь делать это.
Люди у телефонов-автоматов на улице 10-летия Октября, 1993 год
Лихие 90-е
Версия молодых
- Родители рассказывают, что у них не было чувства страха. Они, конечно, боялись каких-то ужасных вещей, но когда ходили на митинги, почему-то чувствовали себя в безопасности. И не понимают до сих пор - почему.
- Моя мама говорит, например, что ей часто советовали, что лучше оставить драгоценности дома, не надевать, потому что вдруг оторвут, украдут. Ведь людям нужны были деньги для существования. И вариант украсть, а потом продать - вполне реализуемый.
-У меня родители ничего не говорили о страхе. Но, наверное, это из-за того, что они были еще студенты, и они, наверное, об этом даже не задумывались.
Мнение преподавателя Александра Гиринского
- На фестивале прошлого года Юрий Сапрыкин задал очень хороший вопрос - а откуда появились все эти уголовники и криминальные элементы на улицах Москвы в 90-е? Что, они возникли по мановению волшебной палочки? Понятно, что социальная природа этого явления уходит корнями в советское время. Если мы почитаем советскую лагерную литературу Солженицына или Шаламова, то поймем, что не политические, а уголовные заключенные всегда пользовались приоритетом в лагерной среде. Они были поставщиками информации для тех, кто охранял в тюрьмах и т. д. И то, что эти люди вышли в 90-е годы из подполья, это не случайно, поскольку открылись некоторые шлюзы. Но самое страшное другое. Эти люди быстро освоились. И это проблема, которую интеллигенция пропустила, читая книжки в 90-е.
Другая большая проблема, что, когда разрушился Советский Союз, образовался некий вакуум смыслов. Предприимчивые люди, для которых 90-е годы стали временем активности, устали от идеологии. Я где-то читал, что Гайдар предлагал Ельцину создать какую-то идеологическую программу экономических реформ, такое идеологическое обеспечение. Но тот ответил, что больше идеологией никогда в жизни заниматься не будет. Так наелись этим в советское время, что 90-е годы, несмотря на реформаторскую их сущность, на огромное изменение трансформаций, остались до сих пор вакуумным временем.
И поскольку никакие смыслы 90-х годов не дошли в итоге до нулевых, а там, наоборот, съелись, и были во многом оболганы и опошлены, то 90-е годы по-прежнему остаются временем странных одежд, странных привычек. Тогда как глубинные изменения остались не проявленными. И это не беда молодых людей, а беда тех, кто в 90-е годы занимался личным ростом. Они просто забыли о том, что те изменения, которые произошли, надо будет как-то донести до молодого поколения. Мы же до сих пор не понимаем, что праздник - День независимости России - самый главный праздник. Он даже важнее, чем День Победы, который мы отмечаем с такой помпой каждый год. Почему мы не знаем, что это за праздник? Наверное, потому что до сих пор не решили, в каком государстве живем. Каковы его ценности, смыслы, я полагаю, придется теперь формулировать молодым людям.