Программу ведет Дмитрий Морозов. Принимает участие корреспондент Радио Свобода в Тель-Авиве Ровшан Гусейнов.
Дмитрий Морозов: Чем отличается израильская уголовная тюрьма от аналогичных исправительных заведений в России, США или Франции? Существуют у израильских заключенных оригинальные уголовные традиции? Что может сказать о местной системе исполнения наказаний человек, не понаслышке знакомый с тюремными условиями разных стран? Все это выяснял наш корреспондент на Ближнем Востоке.
Ровшан Гусейнов: Израильская тюрьма, по мнению сидельцев в опытом советской и даже постсоветской зоны, если не курорт, то нечто весьма на него похожее. Различия между той зоной и этой действительно разительны. Здесь нет злых вертухаев, каторжных работ, мрачных черных роб или зловонной параши. Но есть телевизоры, сносное трехразовое питание, возможность поговорить с близкими по телефону-автомату и краткосрочные отпуска домой за примерное поведение.
Рассказывает адвокат Иль Гервиц.
Иль Гервиц: Даже человек, которые приговорен к очень длительному, многолетнему сроку тюремного заключения, периодически на короткий период времени может оказаться за стенами тюрьмы. Поскольку таких "отпускников" многие тысячи, то, конечно, эта система вызывает споры. И есть люди, которые не возвращаются из отпусков, и есть люди, которые во время этих отпусков совершают преступления, в том числе тяжкие. Но очевидно, что выгода, которая извлекается из этой системы, намного больше, чем наносимый ею ущерб. Заключенные, видя какой-то небольшой проблеск света в конце тоннеля, будут себя вести в тюрьме заметно лучше, чем если бы их окружал полный мрак. И вот возможность этих отпусков дает администрации тюрем очень серьезный инструмент, ненасильственный инструмент управления поведением заключенных.
Ровшан Гусейнов: По словам Или Гервица, израильская пенитенциарная система не рассчитана на подавление личности заключенного с целью полного подчинения, это скорее изоляция от общества в виду его опасности, возможность осознать вину и - в идеале - вернуться в нормальную жизнь. Дисциплина в тюрьме поддерживается при помощи гибкой системы наказаний и поощрений, которая удивляет мягкостью первых и щедростью последних. Хотя, по словам господина Гервица, тюрьмы отличаются друг от друга как по континенту, так и по степени строгости внутреннего распорядка.
Иль Гервиц: Один вид - это военные тюрьмы, где сидят солдаты израильские. Контингент заключенных и контингент надзирателей - это молодые ребята около 20 лет в большинстве своем, и понятно, что это не фактическая уголовная среда. Для большинства людей это первая и последняя ходка. Второй вид - это обычные израильские тюрьмы и их отделения, где сидят люди за классические уголовные правонарушения, граждане Израиля. И третья категория, будь то тюрьмы гражданские или военные, - это тюрьмы, где содержатся палестинские террористы.
Ровшан Гусейнов: И все же при всех отличиях от зоны, известной большинству из нас по книгам и кинофильмам, в израильских местах заключения все-таки существуют понятия, которые настоящему вору заменяют законы, есть и своя иерархия, с которой приходится считаться тюремной администрации.
Иль Гервиц: Это зависит, конечно, от контингента заключенных. Чем больше в какой-то тюрьме людей, которые имеют российское уголовное прошлое, тем больше шансов того, что они будут пытаться ввести российские понятия и в поведение в израильской тюрьме. Безусловно, и в тюрьмах, где содержатся палестинские заключенные, тоже есть свои кумы, и общение между руководством тюрьмы и руководством заключенных тоже имеет место. Иерархия выстраивается в любой достаточно крупной структуре, и как раз тюрьма такой структурой является, поэтому среди заключенных тоже выстраивается иерархическая структура, и общение с ней является, очевидно, необходимым и неизбежным злом для поддержания порядка в тюрьме с минимальными затратами энергии со стороны надзирателей.
Ровшан Гусейнов: При всей мягкости пенитенциарной системы и благих намерениях ее создателей обстановка даже обычного КПЗ в полицейском участке оставляет гнетущее впечатление. Мой собеседник, пожелавший остаться неназванным, побывал в такой ситуации дважды много лет назад в результате финансовых претензий бывшей жены, однако и сегодня говорит о пережитом там с явной неохотой.
- Первый раз, когда я был 24 часа, не прикоснулся ни к чему. А когда я просидел 48 часов, за это время я выпил два стакана воды. Ко мне относились, правда, хорошо, потому что знали меня как человека, который не из преступного мира. Если просишь горячую воду, сигареты или что-то, они выполняют. Выключить свет, включить, горячую воду, чтобы искупаться - прямо в камеру. И туалет в камере был.
Ровшан Гусейнов: Настоящая же израильская зона, где сроки отмеряются не днями, а месяцами и годами, больше напоминает израильский кибуц. Аккуратные газоны, чистенькие домики. Их обитателей не вынуждают тяжело работать, неплохо кормят, обеспечивают необходимым минимумом бытовых удобств. Но несмотря на это тюрьма остается тюрьмой, и каждый, кто в нее попадает, испытывает естественный для нормального человека психологический дискомфорт, вызванный тоской по нормальной жизни, по воле.
- Этот салат никому не нужен. Какие тут условия? Условия нормальные, есть стены, есть еда три раза, есть вода горячая. Психологически здесь очень плохо, именно потому, что этого не должно быть.