Ссылки для упрощенного доступа

Губернатор Свердловской области предложил разработать законопроект о ресоциализации бывших заключенных


Программу ведет Светлана Толмачева. В программе принимают участие - Елена Тищенко, координатор Попечительского совета ГУИН Минюста Российской Федерации по Свердловской области, член Комиссии по вопросам помилования, доктор педагогических наук, и Константин Баховцев, первый помощник начальника Управления Федеральной службы исполнения наказаний Омской области по правам человека.

Светлана Толмачева: Губернатор Свердловской области предложил областной комиссии по вопросам помилования разрабатывать законопроект о ресоциализации бывших заключенных. На территории области сосредоточена половина всех исправительных учреждений Уральского федерального округа. В них отбывают наказание более 30 тысяч осужденных. Поэтому проблема адаптации тех, кто выходит на свободу, здесь чувствуется наиболее остро.

Могут ли региональные власти самостоятельно создать систему социальной поддержки бывших осужденных, об этом мы и будем говорить с доктором педагогических наук Еленой Тищенко, членом Комиссии по вопросам помилования Свердловской области.

Доброе утро, Елена Яковлевна.

Елена Тищенко: Доброе утро.

Светлана Толмачева: Разговоры о необходимости что-то делать, как-то решать проблему бывших осужденных возникают в резиденции свердловского губернатора достаточно часто. Год назад на Совете общественной безопасности речь шла о том, что необходимо создать какую-то областную программу поддержки. Сейчас заявлено о том, что теперь нужен законопроект.

Вы целую диссертацию, я знаю, защитили по этой теме. Скажите, на чем спотыкаются местные власти? Почему дальше слов дело-то не идет?

Елена Тищенко: К сожалению, местные власти спотыкаются именно на этом законодательном вакууме, который образовался после реорганизации органов исполнения в России. Были райисполкомы, при которых были наблюдательные комиссии, их ликвидировали. И законодательно ни одна государственная организация не отвечает за решение проблем по реабилитации бывших осужденных. То есть многим организациям государственным рекомендована эта помощь, но ни за кем она не закреплена.

Светлана Толмачева: А вот эти наблюдательные комиссии, о которых вы сейчас упомянули, у них какие были полномочия, что они могли и что они делали для тех, кто выходил из колоний?

Елена Тищенко: То есть по их направлениям обязательно предприятия должны были трудоустроить бывших осужденных и обеспечить общежитием. То есть основные проблемы трудоустройства и устройства быта решались.

Светлана Толмачева: Скажите, а сейчас в чем логика свердловского губернатора? Почему поручено создать законопроект, по сути дела, общественной организации, коей и является Комиссия по вопросам помилования, а не, например, Министерству социальной защиты населения?

Елена Тищенко: Вы не совсем правы. Не создать законопроект, а внести предложение. Дело в том, что это должен быть не закон Свердловской области, это должен быть, конечно, федеральный закон. Потому что те организации, которые должны оказывать помощь, - это федеральные организации – это и социальные службы, и службы занятости населения. И своими местными какими-то постановлениями мы не можем изменить их функционал. То есть квотирование рабочих мест для бывших осужденных. И хотели бы наши местные органы нам помочь, но у них прописано законодательно, кому они могут квотировать рабочие места. Социальные службы, они бы с удовольствием ставили на учет по безработице и отправляли бы на переподготовку бывших осужденных, но по тем законам, которые есть в государственном масштабе, они не имеют права это сделать, потому что нужен паспорт, нужна регистрация, нужна прописка, а у бывших осужденных этого нет. И поэтому максимум, что могут сделать местные власти так называемой социальной защиты, это выдать единоразовую помощь в размере 400 рублей. Но поймите, человеку, который вышел из колонии без паспорта, он не имеет связи с родственниками, для него 400 рублей – это, конечно, не помощь.

Светлана Толмачева: Скажите, сейчас речь идет о бумажной работе так называемой, то есть будет составлено предложение и отправлено в Государственную Думу на рассмотрение. И потом местные власти опять будут ждать ответа. То есть когда же государство начнет заниматься этой проблемой? Тем не менее, каждый день из колоний выходят люди. Что на региональном уровне можно сделать, не дожидаясь, когда все-таки государство займется этой проблемой?

Елена Тищенко: Вы совершенно правы, конечно, бумаги бумагами, но надо и оказывать помощь людям. Совсем недавно мы были в Кировограде. Это была встреча губернатора в воспитательной колонии. И мне очень понравился подход по системе профессионального образования для осужденных, воспитанников. Дело в том, что существует еще сеть начального профессионального образования, где государство помогает бывшим воспитанникам детских домов и детям, у кого нет родственников, получить бесплатное начальное профессиональное образование. То есть это и бесплатное питание, это и проживание. И решался вопрос о том, чтобы создать вот эту систему непрерывную: воспитательная колония – профессиональное училище. Это можно сделать и на уровне нашего субъекта. И поэтому была поставлена задача Министерству просвещения попробовать организовать вот эту ниточку. Каким образом? То есть воспитательная колония будет иметь перечень всех профессиональных училищ и тех профессий, которые даются в этих училищах. И воспитательные службы будут направлять запросы о том воспитаннике, который готовится к освобождению, чтобы непосредственно в момент его освобождения приезжали социальные педагоги из соответствующего училища и вот этого воспитанника прямо везли в это училище. Потому что сам он не доедет, это точно.

Светлана Толмачева: С детьми легче, я так понимаю. С взрослыми такую систему построить пока невозможно?

Елена Тищенко: Вы знаете, мы тоже об этом достаточно долго говорим, что необходим Центр социальной реабилитации. Огромное количество осужденных, к сожалению, освобождаются, не имея никакой связи с родственниками. Это люди, у которых и до колонии были проблемы с социализацией в обществе, и, естественно, после колонии будут. Мне не совсем нравится подход некоторых местных начальников, когда мы обращаемся к ним с просьбой об организации такого Центра, я нередко слышу: «Мне не надо гнезда рецидивистов у меня в районе». Я говорю: «Очень хорошо, тогда они будут жить отдельно – в подвалах, на крышах, нападать на женщин в подъезде». Потому что у каждого человека есть чувство самосохранения. Если ему нечего есть, он болеет, он замерзает, то он, естественно, будет пытаться что-то сделать, чтобы сохранить свою жизнь. Значит, он будет отбирать, если мы не можем ему помочь.

Светлана Толмачева: Вы еще являетесь сотрудником Попечительского совета ГУИН по Свердловской области. Когда к вам обращаются люди, которым действительно некуда идти по выходу из колонии, по какому алгоритму вы начинаете действовать?

Елена Тищенко: Прежде всего я знаю некоторые организации, которые берут бывших осужденных и дают общежитие. В настоящее время я знаю, что это домостроительный комбинат в Екатеринбурге. А также мы обзваниваем наши Управления занятости населения с просьбой оказать содействие. Но не всегда можно оказать содействие.

Светлана Толмачева: А для наших слушателей мы задаем вопрос: что может и что должно делать государство для тех, кто выходит на свободу?

Напомню, что тема нашей сегодняшней беседы касается создания системы реабилитации бывших осужденных. В Свердловской области, возможно, будет создан целый законопроект. Не случайно к работе над ним привлечены члены Комиссии по вопросам помилования. Они достаточно хорошо знакомы с проблемами тех, кто выходит на свободу, а кроме того, отслеживают судьбы помилованных. Тем более что таковых немного. Например, Комиссия по помилованию Омской области за три года своего существования получила только 6 ходатайств об освобождении, подписанных президентом.

Тему продолжит корреспондент Омской телерадиокомпании «Антенна-7» Мария Гергель.

Мария Гергель: В адрес Комиссии по помилованию Омской области в прошлом году поступило на рассмотрение 32 прошения от осужденных. Как сообщил председатель комиссии Виталий Мороз, заседания проходят по мере поступления заявлений, где присутствует работник колонии, который дает характеристику каждому заключенному. Комиссия передает прошения губернатору, после чего их направляют в Москву на подпись президенту.

Виталий Мороз: Время проходит очень много, порой до одного года. Но, тем не менее, из 22-х представленных президенту осужденных на помилование он подписал указы о помиловании в отношении шестерых. В 2002 году – один, в 2003 году – три, и в 2004 году – два человека. Два прошения находятся еще на рассмотрении.

Мария Гергель: Как пояснил Виталий Мороз, Комиссия по помилованию, прежде всего, обращает внимание на степень опасности для общества каждого конкретного осужденного, а также на то, как он планирует построить свою жизнь на свободе. За всю трехлетнюю историю существования комиссии были помилованы всего шесть человек. Но несмотря на это, количество обращений от осужденных остается стабильным: если в 2002 году их было 28, то в прошлом году - на 4 больше. Надеяться на положительное решение комиссии и президента продолжают многие, в том числе и совершившие тяжкие преступления.

Виталий Мороз: Обращаются, как правило, по тяжким преступлениям – это убийства, грабежи - длительные сроки лишения свободы. Это люди, которые действительно совершили очень тяжкие преступления по отношению и к своим соседям, близким, незнакомым и так далее.

Мария Гергель: В обязанности комиссии не входит оказывать помощь помилованным, но из поля зрения Виталия Мороза они не исчезают. После их освобождения члены комиссии отслеживают их дальнейшую жизнь.

Виталий Мороз: У нас в комиссии ежегодно мы направляем соответствующие запросы в органы внутренних дел по месту жительства и наводим справки: как человек устроился, как ведет себя, какие допускает нарушения и так далее. То есть с этой точки зрения комиссия как бы свою ответственность за то, что приняли такое важное решение в жизни этого человека, отслеживает его постоянно на протяжении длительного времени.

Мария Гергель: Немногие из тех, кто отбыл срок наказания, могут благополучно устроиться в жизни, но из тех шестерых, что вышли на свободу при помощи Комиссии по помилованию Омской области, ни один не допустил правонарушений. Как считают члены комиссии, это лучший показатель качества их работы.

Светлана Толмачева: Елена Яковлевна, результат работы Свердловской комиссии не намного лучше: за три года рекомендовано к помилованию около 150 человек, удовлетворены президентом только 25 процентов ходатайств. Зная, какой жесткий отбор проходят прошения о помиловании, можно сделать два вывода: или региональным комиссиям в аппарате президента не доверяют, или же это просто показатель, насколько милосердно государство по отношению к тем, кто этого заслуживает.

Елена Тищенко: Дело в том, что, может быть, так и надо. Помилование – это исключительный акт. И поэтому рассматриваются все плюсы и все минусы данного дела. И, может быть, так оно и должно быть. Дело в том, что, может быть, мы на местном уровне более лояльно относимся, а в масштабах государства, наверное, так и надо.

Светлана Толмачева: Может быть, вопрос о малоэффективности работы комиссии еще в том, что не все осужденные верят в то, что можно воспользоваться своим правом на помилование?

Елена Тищенко: Это так. И, конечно, я согласна с омскими коллегами, это очень долгий процесс, очень долго идут все эти дела в Москве. И мы неоднократно запрашиваем и просим, чтобы побыстрее решали вопросы. И у многих осужденных наступает условно-досрочное освобождение. Но мы проводим разъяснительную работу в колониях Свердловской области, что одно не исключает другого. То есть человек может подавать прошение на помилование, и если эта процедура еще не закончилась, а подошел срок условно-досрочного освобождения, это не будет каким-то преткновением для ухода домой.

Светлана Толмачева: В нашем разговоре вы уже затронули тот вопрос, который действительно считается больным в нашем обществе, - вопрос об отношении к бывшим осужденным. Вы как-то упомянули о том, что классический лозунг «На свободу с чистой совестью» сегодня больше обращен к обществу. И действительно, на самом ли деле большую роль играют стереотипы, которые живут в сознании чиновников и работодателей?

Елена Тищенко: Конечно, очень часто в бывшем осужденном видят какое-то зло. Я обычно, работая с осужденными, говорю, что, «конечно, вы были виноваты, но давайте жить с этого момента». Постоянное напоминание человеку о том, что он был плохой, - вряд ли хороший путь для того, чтобы он стал хорошим. В каждом человеке можно найти что-то доброе, и опираясь на это доброе, строить новую жизнь. Вот мы стараемся делать именно так.

Светлана Толмачева: Свой законопроект, который вы будете разрабатывать, в нем вы как-то будете учитывать этот психологический момент, что не все предприятия, не все работодатели, не все структуры хотят работать с этими людьми и хотят видеть их в составе своего коллектива?

Елена Тищенко: Естественно. Я хочу сказать, что ведь можно использовать и зарубежный опыт. Зарубежный опыт: все предприятия, устраивающие бывших осужденных, имеют льготы по налогообложению. И поэтому многие предприятия заинтересованы брать бывших осужденных. Вот и все, проблем-то больших нет для того, чтобы заинтересовать работодателей.

Светлана Толмачева: И сейчас к нашей беседе присоединяется Константин Баховцев, первый помощник начальника Управления Федеральной службы исполнения наказаний Омской области по правам человека.

Доброе утро, Константин Петрович.

Константин Баховцев: Доброе утро.

Светлана Толмачева: Делаются ли в Омской области какие-то попытки создать социальную систему поддержки и реабилитации тех, кто выходит из мест лишения свободы?

Константин Баховцев: Да, конечно, такое есть направление в нашей работе. У нас есть Реабилитационный центр, наверное, как и в большинстве районов или регионов. И второе – у нас вместе с Министерством труда и социального развития есть совместная программа, она рассчитана на довольно значительный промежуток времени, по которой мы работаем с учреждениями оказания социальной поддержки тем осужденным, которые освобождаются из наших учреждений. Подводятся итоги, если мне память не изменяет, по-моему, раз в полгода, составляется меморандум.

Помимо Реабилитационного центра, через Министерство труда и социального развития мы направляем наших осужденных по мере необходимости в дома-интернаты.

Светлана Толмачева: Скажите, пожалуйста, Реабилитационный центр, который вы только что упомянули, как он был создан и как он работает?

Константин Баховцев: Полностью, Светлана, я точно отследить его работу не могу. Но он создан у нас на базе бывшего спецподразделения бывшего МВД, будем так говорить. Но он нам не подчинен. Это другая епархия.

Светлана Толмачева: Скажите, а вы, как помощник начальника по правам человека, как часто сталкиваетесь с проблемами тех людей, которым действительно некуда пойти после того, как заканчивается срок пребывания их в колонии? Как вы им можете помочь? Что вы им советуете?

Константин Баховцев: Как раз вот здесь я в меньшей мере задействован. Лично мне дважды, наверное, приходилось связываться с Министерством труда, решая два конкретных вопроса. А так у нас это идет по линии Отдела воспитательной работы с осужденными. У них совместные программы, они этот момент отслеживают и ведут.

Светлана Толмачева: Константин Петрович, скажите, защита прав человека по вашей части, она на каком моменте ограничивается?

Константин Баховцев: Ну, если говорить точно, то официально должность моя называется так: помощник начальника Управления по соблюдению прав в уголовно-исполнительной системе. Значит, это касается и осужденных, это касается в определенной мере и личного состава. То есть те люди, спецконтингент, который находится в наших учреждениях, и личный состав, будем говорить так, то есть те, с кем мы работаем, тот, кто находится в наших стенах.

Светлана Толмачева: Скажите, вообще эта проблема вами, как первым помощником начальника Управления Федеральной службы по правам человека, она ощущается каким-то образом? Есть ли у вас какие-то предложения по тому, каким образом может быть устроена судьба тех людей, которые покидают колонии?

Константин Баховцев: Светлана, давайте уточним. Я не первый помощник. У начальника управления есть заместители и есть помощники. Так вот я помощник по соблюдению прав человека.

То, что касается того, как устроить эту судьбу. Вы знаете, я слушал Елену Яковлевну, и я думаю, что во многом она права, и в том, что коснулась недавней нашей истории. Существовал отлаженный механизм и система, которая позволяла нам в определенной мере влиять или трудоустраивать, оказывать более конкретную помощь тем людям, которые освобождались. То есть существовала система. Сейчас эта система порушена. Если тогда органы исполнительной власти, партийные власти могли заставить кого-то работать с осужденными, именно могли, то сейчас практически такое невозможно. Это может быть либо только добрая воля, либо хороший испуг. Поэтому, да, конечно, это проблема, особенно с трудоустройством.

Видите ли в чем дело, наши люди, которые находятся у нас, те, с кем мы работаем, они же ведь не живут отдельным миром. Те проблемы, которые существуют за стенами учреждений, он же в определенной мере существуют и внутри стен этого учреждения. Поэтому мы сталкиваемся практически с теми же проблемами, что и нормальные, законопослушные люди. Это и вопросы трудоустройства, и вопросы социальной поддержки, и так далее.

Светлана Толмачева: Спасибо, Константин Петрович. Елена Яковлевна, я бы хотела уточнить, есть ли возможность общественным организациям подключиться к работе с бывшими осужденными? И насколько, может быть, велика их роль в этом процессе?

Елена Тищенко: Безусловно. Один из тезисов, который мы поддерживаем и пропагандируем, что «преступность – это явление социальное, и только объединив все здоровые силы общества, мы можем что-то сделать для того, чтобы уменьшить количество преступлений в Свердловской области». Кстати, хочу сказать, что по статистике, 35 процентов повторных преступлений совершаются в первые три-четыре месяца. А причина – это как раз то, что государство и мы все вместе не приняли участия в судьбе конкретного человека. В Свердловской области достаточно большое количество общественных организаций, которые пытаются тем или иным образом помочь бывшим осужденным, это и правозащитные организации. Большую помощь оказывают и представители различных религиозных конфессий.

Я знаю, что у нас под Асбестом есть Центр реабилитации бывших наркоманов. И многие осужденные, у которых были проблемы с наркотиками, знают, что можно туда приехать и в течение полугода прожить там. Там живут натуральным хозяйством. Я посещала этот Центр. Очень неплохо там ребята живут, и достаточно хороший процент у них, будем говорить так, по освобождению от наркотической зависимости.

Многие организации помогают в поиске работы. Но еще раз повторяю, это все общественность, но должен быть закон.

Светлана Толмачева: Спасибо.

В Екатеринбурге есть пример одного неформального объединения, которое каждый день пытается бороться за свои права. Это биржа труда для лиц без определенного места жительства, которую возглавляет екатеринбуржец Юрий Потапенко. Несколько лет назад он сам вышел из колонии и организовал бюро по трудоустройству для лиц, попавших в трудную жизненную ситуацию. Потапенко находит временную работу для тех, у кого нет ни крыши над головой, ни документов. С одним из таких рабочих, который трудоустроился через неофициальную биржу труда, встретился екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Денис Каменщиков.

Денис Каменщиков: Николай Меховых был судим четыре раза, и провел в колониях в общей сложности 23 три года. Первый раз угодил за решетку, еще когда служил в армии.

Николай Меховых: Приехал в отпуск. Ну и в Каменск-Уральском мы похулиганили. Мне дали полтора года. Я их отсидел, выводов не сделал. Да и был молодым еще в то время. Жену застрелил. Дали мне 10 лет.

Денис Каменщиков: Потом были еще две судимости. В последний раз Николай Меховых освободился 15 октября 2004 года. Вернулся в родную деревню в Красноуфимском районе Свердловской области. Дом оказался разрушен. Проситься жить к родной сестре он постеснялся. Решил поехать в Екатеринбург.

Николай Меховых: Дали мне 78 рублей, когда освободился. 78 рублей, ну что это такое?! Четыре булки хлеба. Приехал в Свердловск. Ночи две я был на вокзале. И вот встретил Юрия Ивановича Потапенко. Я говорю: «Мужчина, у вас есть 20 рублей?». А он спрашивает: «А ты что, освободился?». Я отвечаю: «Да, освободился». Он говорит: «Так идем, я тебе помогу». И он помог мне устроиться в дом ночного пребывания. Я жил какое-то время там. Работал на стройке. Получал в пределах 1500-1600 рублей за каждую неделю.

Денис Каменщиков: Таких, как Николай Меховых, у руководителя неофициального бюро по трудоустройству для бездомных Юрия Потапенко 56 человек. Все работают на стройках. И со всеми Потапенко подписывает соглашение, состоящее из шести пунктов.

Юрий Потапенко: Первое – обязательный выход на работу в течение шести дней. Ну, суббота у нас бывает не всегда рабочим днем. Второе – никаких опозданий на работу. Третье – никакого пьянства в рабочую смену. Четвертое – рабочий день составляет 8 часов, ну, как трудовое законодательство предусматривает. Пятое – выдача зарплаты возложена на Потапенко Юрия Ивановича, то есть на меня. И последнее, шестое – зарплата выдается в пятницу или в субботу каждую неделю, регулярно, у нас никаких сбоев нет.

Денис Каменщиков: Юрий Потапенко трудоустраивает бездомных в Екатеринбурге уже пять лет. Три года сотрудничает с аппаратом уполномоченного по правам человека в Свердловской области. Но до сих пор не понимает, почему представители, например, Управления исполнения наказаний не помогают бывшим заключенным. Часто даже не оформляют паспорта после освобождения, хотя обязаны делать это по закону.

Юрий Потапенко: Да я не знаю, почему у них там не получается. Может быть, они не хотят, а может быть, они просто не так работают, как я. Потому что я весь душой в этой проблеме, потому что это мое родное, потому что я сам все это прошел. Понимаете? Я ее и решаю эффективно, и буду решать постоянно. А почему они не решают? – это надо спросить их.

Денис Каменщиков: В ближайших планах Юрия Потапенко организация в Екатеринбурге социальной гостиницы, где на первых порах смогут жить освободившиеся из мест лишения свободы или просто люди, оказавшиеся в экстремальной жизненной ситуации.

Светлана Толмачева: Елена Яковлевна, биржа труда Потапенко – это пример инициативы снизу, когда таковой нет сверху. Плохо здесь, наверное, только одно – государство не получает налоги, нет трудовых договоров между теми людьми, которые работают у Потапенко, и работодателем, и, конечно же, у работающих нет никаких социальных гарантий, получается. Но с другой стороны, они зарабатывают, они каким-то образом пытаются социализироваться. И, собственно говоря, Потапенко выполняет функцию всех чиновников, вместе взятых.

Елена Тищенко: Я согласна, конечно, что Юрий Иванович проводит большую работу. Я с ним неоднократно встречалась. Это хоть какая-то капля в том море работы, которая необходима. Но я все время говорю о том, что должна быть эта система. Нельзя на инициативе одного-двух-трех человек строить эту работу.

Дело в том, что в колониях, худо ли бедно, а вот осужденным все-таки прививают чувство самодисциплины, мотивацию на нормальную жизнь. И поэтому просто так отпускать человека в море нашего социума, где очень много соблазнов и очень много проблем, я считаю, что это неправильно, и самое главное, неэффективно. Государство тратит большие деньги на то, чтобы воспитать человека в колонии, а потом не заботится о нем - и люди снова совершают преступления. Необходимо, чтобы был социальный контроль, социальный патронаж за каждым, кто входит из колонии.

Светлана Толмачева: Скажите, ваш законопроект, он будет предполагать какое-то поощрение таких общественных организаций?

Елена Тищенко: Естественно, эти организации будут участвовать и в грантовой системе, и, может быть, в каких-то привилегиях в получении, может быть, каких-то помещений, ну и других социальных льгот.

Светлана Толмачева: Губернатор Свердловской области сделал заявление, что необходимо начать эту работу хотя бы с колледжа для несовершеннолетних имени Никиты Демидова. То есть это такое Суворовское училище для беспризорников, скажем так. Скажите, на самом ли деле такое учебное заведение можно создать силами Свердловской области?

Елена Тищенко: Конечно, можно. Но это тоже не совсем решение проблемы. Потому что, к сожалению, уровень образования у многих осужденных будет недостаточен для того, чтобы продолжать обучение. Ведь это будет высшее профессиональное училище, то есть это подразумевает как минимум полное среднее образование.

Светлана Толмачева: Тогда получается, что необходимо модернизировать систему обучения, которая сейчас существует в воспитательных колониях?

Елена Тищенко: Совершенно верно. Мы с вами очень хорошо подошли к вопросу подготовки осужденных к выходу из колонии. По законодательству все воспитательные колонии и исправительные колонии за 6 месяцев до окончания срока должны начинать подготовку осужденного к выходу из колонии. А вот как она проводится, и эффективна ли она, вот мы должны об этом думать. И я считаю, что именно учреждения исполнения наказания должны вот в этом направлении очень серьезно работать.

Светлана Толмачева: Константин Петрович, скажите, на самом ли деле достаточны усилия, которые предпринимаются в системе ГУИН, для того чтобы каким-то образом подготовить людей к выходу из колонии? Нужна ли модернизация той системы, которая существует сегодня?

Константин Баховцев: Светлана, вы знаете, я всегда очень осторожно отношусь к словам «модернизация», «реформа» и прочее. Вот возвращаясь к предыдущему эпизоду, когда вы рассказывали о Центре, вы обратили внимание, как Елена Яковлевна, с одной стороны, вроде и поддержала, а с другой стороны, весьма настороженно отнеслась к этому Центру. Я ведь точно так же к этому отношусь. Только я гораздо больше сомнений могу высказать по поводу существования такого Центра. То есть у меня есть, допустим, ряд вопросов, которые можно было бы задать, почему это так, а не иначе. Понимаете, мы все время говорим «общественность, общественность, общественность». Но должна быть государственная политика.

Я не понимаю такую критику, хотя, конечно, принимаю ее, вот по поводу даже получения паспортов. Понимаете, ведь существует почти система: уже осужденный, попадая в учреждение, как правило, не имеет паспорта. На какой стадии он потерялся – у суда, у прокуратуры, в милиции, у следователя – где? Да, правильно, обязанность учреждения обеспечить осужденного при освобождении всем комплектом документов, в том числе и паспортом. Но для того чтобы найти этот паспорт, вы даже не представляете, какую рутинную, бумажную работу нужно провести с паспортными столами, назовем это по-старому. Это вообще невероятно! У нас освобождается примерно, я думаю, может быть, четверть, может быть, чуть поменьше тех, кого мы не успеваем обеспечить паспортом. Это то, что касается предыдущего вашего сюжета.

То, что касается сути заданного вопроса. Я считаю, что вопрос... то, что Свердловск делает такой закон и предполагает ввести такой региональный закон, наверное, это будет хорошо. Наверное, потом можно будет изучить их опыт и его внедрить. Но я считаю, что работа с осужденными, с теми людьми, которые попали за решетку, это, в общем-то, ведь государственное дело. И политика должна быть государственная.

Светлана Толмачева: Константин Петрович, смотрите, государство занимается монетизацией, государству не до того, и уже прошел не один год, и не два года, и не три года с тех пор, как была разрушена советская система. Вы настороженно относитесь к общественным организациям, но, тем не менее, альтернативы нет, я так понимаю. А что-то делать нужно, иначе действительно вы не будете справляться ни с проблемой выдачи паспортов, ни с чем-то другим. Вам нужны помощники, получается так. Или вы со мной не согласны?

Константин Баховцев: То, что помощник есть, это да. Но вы не забывайте одно, Светлана. Дело в том, что деятельность уголовно-исполнительной системы регламентируется законом, и в частности, и в первую очередь Уголовно-исполнительным кодексом, где четко прописано, что, где и как. Вот обязанность обеспечить паспортом – это наше, выпустить человека в день окончания срока отбывания наказания – это наше. Если он будет выпущен раньше, мы понесем наказание. Если он будет выпущен позже на день, мы тоже можем понести наказание за нарушение закона. Наша ведь деятельность в большинстве своем ограничивается тем, что как только мы человека освободили законодательно – все, в принципе.

Светлана Толмачева: Константин Петрович, спасибо.

Елена Яковлевна, сообщение о возможной амнистии к 60-летию Победы уже передавал ряд информационных агентств, но пока Государственная Дума не рассматривала этот вопрос, насколько мне известно. Мы говорим о том, что есть стереотипы, но с другой стороны, общество считает, что те меры, которые предпринимаются государством в отношении помилования тех людей, которые находятся сейчас за решеткой и которые могут быть освобождены, эти меры действительно необходимы, и они правильные. Скажите, насколько может быть крен этого маятника общественного мнения в ту или в другую сторону?

Елена Тищенко: Я вполне понимаю и одну, и другую сторону. Многие наши граждане боятся, что очередная амнистия приведет к всплеску преступности. Ну, мы с вами знаем прекрасно слова из Библии, что «благими намерениями вымощена дорога в ад». На самом деле очень часто возвращаются в колонию те, в отношении которых не решаются никакие социальные вопросы. Мне кажется, что амнистия – это очень полезное и нужное дело. Именно не всегда общество негативно относится к осужденным, но практически всегда осужденные негативно относятся к обществу, потому что они знают, что общество их не принимает. И вот даже этот шаг доброты по отношению к осужденным – это всегда достаточно хорошее деяние для самих осужденных. Они понимают, что еще не все для них закончено в этом мире, что есть люди, которые думают и хотят для них сделать что-то доброе. И ведь не все возвращаются в колонию.

Мне кажется, что именно к празднику Победы... потому что это светлый праздник, это праздник для всех. И я согласна, что победу ковали ведь не только хорошие люди, и мы знаем вот эти штрафные батальоны. Недавно был фильм на историческом материале. И я знаю, что многие осужденные, даже находясь в колонии, у них очень добрые и хорошие мысли и инициативы появляются, и они приходят к нам с тем, как оказать помощь детскому дому, как поддержать стариков. Даже такой пример, что в исправительной колонии номер 2 вязали носочки для детских домов из кроличьей шерсти. Люди не потеряны. И если мы будем ставить крест на них, потому что они когда-то в своей жизни оступились, это значит, мы теряем огромное количество людей. И кто застрахован от ошибки? Как сказано в Библии: «бросьте в меня камень, кто считает себя безгрешным».

Светлана Толмачева: Скажите, ваш законопроект, когда он будет готов, когда мы можем говорить уже о том, что готова та самая законодательная инициатива, которую мы сейчас обсуждаем?

Елена Тищенко: Я думаю, что месяц-два нам нужно, это точно.

Светлана Толмачева: Следующий шаг от региональных властей Свердловской области по отношению к бывшим осужденным, каким он будет?

Елена Тищенко: Ну, во-первых, это то училище профессиональное, о котором мы с вами говорили, это постоянное внимание, которое будет сейчас со стороны правительства и губернатора к созданию хотя бы региональной системы социального патронажа осужденных, и я думаю, что постоянное лоббирование вот этих законов, о которых мы с вами говорили.

Светлана Толмачева: Спасибо вам, Елена Яковлевна. Я также благодарю нашего собеседника из Омска Константина Петровича.

К теме ресоциализации бывших осужденных мы вернемся еще не раз в наших эфирах. Проблема эта, увы, быстро не решается, и, как показывает наш разговор, она неисчерпаема.

XS
SM
MD
LG