Программу ведет Евгения Назарец. В программе принимает участие Надежда Мелицына, главный врач Екатеринбургского городского противотуберкулезного диспансера.

Евгения Назарец: В городе Качканар Свердловской области городская прокуратура обратилась в суд с иском о направлении в туберкулезное отделение местной больницы пятерых человек и о принудительном обследовании маленького ребенка. Высокая заболеваемость туберкулезом в регионе вызывает тревогу у эпидемиологов. В нескольких городах Свердловской области власти разными способами пытаются взять под контроль распространение инфекции. Подробнее о ситуации расскажет екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Ольга Корнеева.

Ольга Корнеева: В прокуратуре Качканара говорят, что иски в суд подаются как для блага здорового населения, так и в интересах тех, кто болеет. Как пример рассказывают трагическую историю одной больной: женщина два года болела и в результате умерла. Только за последние полгода в городе больных активной формой туберкулеза стало на 16 человек больше. Многие отказываются лечиться, и прокуратура перешла в наступление. По мнению старшего помощника прокурора Качканара Елены Кузнецовой, ее ведомство действует в рамках федерального закона о предупреждении распространения туберкулеза.

Елена Кузнецова: Были направлены в суд пять исковых заявлений. И вот из них один несовершеннолетний. И один иск был подан на принудительное обследование ребенка. Здесь права ни в коем случае не будут нарушены, и это гарантировано тем же федеральным законом. О принудительном лечении стоит вопрос только тогда, когда человек умышленно уклоняется, и неоднократно он предупреждался. И когда у него выявляют заболевание, он письменно, под роспись знакомится с этим законом, и ему уже говорят, какие могут быть последствия. То есть предупреждают об ответственности.

Ольга Корнеева: Качканар не единственный город, где предпринимаются подобные меры по предотвращению распространения заболевания. В Нижнем Тагиле мэр города издал постановление о проведении сплошного профилактического флюорографического обследования населения. Позже прокуратура опротестовала данный нормативный акт. Еще в одном городе области – Каменске-Уральском – медики попросили милицию предоставлять данные о тех, кто вышел на свободу из мест заключения, и о тех, у кого нет определенного места жительства, для того чтобы отслеживать больных туберкулезом. Руководитель Бюро по трудоустройству для лиц, попавших в экстремальную жизненную ситуацию, Юрий Потапенко против насильственных мер, но замечает при этом, что бомжу, в принципе, трудно попасть к врачу из-за своего внешнего вида.

Юрий Потапенко: Что касается именно этих людей, вот этих бедолаг, которые попали вот в эту сложную жизненную ситуацию, в отношении того, что людей принудительно доставляют, допустим, для того, чтобы они сделали флюорографию и так далее, я считаю, что это неприемлемо. Ну просто неприятно, ну как можно, чтобы кто-то принудительно мог человека взять и затащить делать флюорографию.

Ольга Корнеева: По данным руководителя объединения «Фтизиопульмонология» Ольги Нечаевой, в Свердловской области сейчас насчитывается 10 тысяч уральцев, которые болеют туберкулезом в активной форме. Еще 5 тысяч выдыхают в атмосферу туберкулезную палочку - и могут заразить других людей. Только 3 процента из них – работающее население.

Евгения Назарец: Сегодня в Екатеринбургской студии Радио Свобода - главный врач Екатеринбургского городского противотуберкулезного диспансера Надежда Мелицына. Вот с ней мы продолжим эту тему, но уже на материале Екатеринбурга.

Доброе утро, Надежда Семеновна.

Надежда Мелицына: Здравствуйте.

Евгения Назарец: Вы разделяете такую радикальную точку зрения, что распространение туберкулезно инфекции вышло из-под контроля врачей, властей и всех, кого это заботит?

Надежда Мелицына: Я бы не сказала, что такая ситуация на сегодняшний день имеет место в городе Екатеринбурге. Потому что я считаю, что мы контролируем ситуацию по осмотру населения, поскольку существуют разные категории и группы людей, которые должны осматриваться. Я могу согласиться с тем, что на сегодняшний день в принудительном порядке трудно заставить кого-либо осматриваться. Поэтому мы идем по пути, так сказать, распространения знаний о туберкулезе среди населения, о том, чем это грозит, как могут заболеть люди, какие пути заражения могут иметь место. И для того чтобы предупредить распространение туберкулеза и заболевания туберкулезом, как часто нужно осматриваться и зачем нужно осматриваться, скажем, ежегодно или раз в два года, и какие группы населения должны осматриваться. Поэтому в данном случае по нашему городу мы контролируем ситуацию по осмотру.

Другое дело, что это не стопроцентный контроль, естественно, но, во всяком случае, определенные группы населения нам удается осматривать в достаточно большом количестве. В частности, работающее население, я должна сказать, что за последние три года руководители предприятий, включая даже частные структуры, по-видимому, поняли, что такое иметь у себя здоровых рабочих. И они уже сами выходят с инициативой по осмотру работающих на своем предприятии, чего не было в предыдущие годы. Поэтому на сегодняшний день уже мы достаточно активно осматриваем работающих на предприятиях и в организациях.

Другое дело, что существуют такие категории населения – лица без определенного места жительства, лица, пришедшие из мест заключения, - которых очень трудно привлечь к осмотру. Вот среди них наибольшее количество случаев туберкулеза выявляется.

Евгения Назарец: Мне приходилось слышать обратное. Говорят, что в местах заключения сейчас с туберкулезом проблем нет, зато на воле с ним большая проблема. И что даже в трамвае на вас могут кашлянуть – и вы уже получили туберкулезную палочку.

Надежда Мелицына: Вы знаете, последние два года ведется активно работа, действительно, в местах заключения по профилактическому осмотру всех, кто там находится. И это дает свои определенные результаты. Потому что раньше из мест заключения возвращалось больше людей с туберкулезом, который был не выявлен, который был не лечен. Сейчас там сложилась такая система работы: ежегодный их осмотр, лечение. И если они освобождаются из мест заключения, они приходят к нам уже с соответствующими медицинскими документами о том, что у них выявлено заболевание. Ну это, естественно, еще на сегодняшний день не полномасштабные осмотры и лечение, но, тем не менее, работа эта уже ведется достаточно активно.

Что же касается возможности заразиться в трамвае, вы знаете, заразиться, естественно, можно. Другое дело, насколько организм в состоянии сопротивляться. Потому что все, по существу, взрослые люди инфицированы микобактерией туберкулеза. Но все зависит от того, насколько человек в состоянии сопротивляться этой болезни. И если человек, будем говорить...

Евгения Назарец: Курит, как обычно говорят.

Надежда Мелицына: ... питается достаточно, ведет здоровый образ жизни – эта фраза как бы уже всем известна, всем уже надоевшая, но, тем не менее, она дает о себе знать. И если это все в совокупности имеет место, то человек не заболеет, сколько бы вы на него ни чихали. А если человек болен и если человек не соблюдает правила, которые должны соблюдаться, вообще для нормального человека, и соблюдать все правила гигиены, и своевременно обследоваться, и питаться прилично, так будем говорить, то, естественно, у него сил будет достаточно для того, чтобы сопротивляться инфекции.

Евгения Назарец: Надежда Семеновна, откуда берутся цифры о количестве заболевших? Как ведется статистика? Ведь мы же только что услышали о том, что некоторые просто могут и не знать о том, что они болеют, но, тем не менее, врачи какую-то картину себе составляют. Наверное, есть специальная методика?

Надежда Мелицына: Естественно, есть специальные методы статистического наблюдения за теми, кто выявляется. То есть те случаи, которые выявляются...

Евгения Назарец: Их легче всего подсчитать – тех, кто выявлен. А вот гипотетическая же цифра берется тоже какая-то, не вполне точная, но...

Надежда Мелицына: Берется. Ведутся стратегические расчеты, какие могут быть варианты при таком обследовании. Знаете, в городе мы проводили такую работу. И надо сказать, что тот прогноз, который предполагался, он у нас, собственно говоря, и соответствует той ситуации, которая имеется в городе. То есть на сегодняшний день, по данным за последние три года, у нас заболеваемость стабилизировалась.

Евгения Назарец: А раньше повышалась?

Надежда Мелицына: Да. С 1991 года заболеваемость начала резко расти, после того, как был довольно приличный период, когда не было высоких цифр заболеваний туберкулезом. И с 1990 года – это после того, как были чернобыльские события, и когда прекратили ежегодно делать флюорографические осмотры население, после этого начался...

Евгения Назарец: А это прекратили потому, что это доза радиации дополнительная? И считалось опасным.

Надежда Мелицына: Да, как бы предполагалось, что это опасно. А на самом деле флюорографическое обследование не представляет такой опасности, о которой много говорили. Но сейчас, слава богу, успокоились на этот счет, и, действительно, совершенно разумно имеют место те исследования, которые предполагаются на сегодняшний день. То есть раз в два года - население, ежегодно - определенные группы, и два раза в год – тоже определенные группы, так называемые группы риска.

Евгения Назарец: Так сколько сейчас больных в Екатеринбурге официально выявлено? И вот если пользоваться теми методиками расчета, которые применяют специалисты, сколько их, по идее, должно быть, если бы были выявлены все?

Надежда Мелицына: Вы знаете, по той методике, которая существует на сегодняшний день, мы выявляем где-то порядка 700 человек в год. И если предполагать цифры прогноза, которые у нас были рассчитаны, то это где-то примерно порядка тысячи человек.

Евгения Назарец: А что будет считаться уже тревожным порогом, вот то, что говорят, предэпидемический или эпидемический? На тысячу населения это сколько должно быть больных?

Надежда Мелицына: Если на 100 тысяч населения – такой расчет мы обычно делаем - заболеваемость свыше 100, то это уже считается, что ситуация неблагополучная по туберкулезу.

Евгения Назарец: Таковой она в Екатеринбурге на данный момент не является, и это абсолютно точно?

Надежда Мелицына: Не является, да.

Евгения Назарец: Я слышала точку зрения от одного из эпидемиологов, что не стоит опасаться и вообще обращать внимание на то, что в какие-то периоды заболеваемости туберкулезом растет, а в какие-то падает. Потому что этому есть и некие циклические, биологические, научные объяснения, и к тому же, бывает часто, что это зависит от территории, так скажем, территория наибольшего риска заболеть или хорошие условия для распространения этой инфекции. Вот Екатеринбург, он является такой территорией, где туберкулез распространяется наиболее легко, например, по погодным условиям, по чему-то еще?

Надежда Мелицына: Нет.

Евгения Назарец: Это не территория риска?

Надежда Мелицына: Нет-нет.

Евгения Назарец: А вот распространение инфекции – первая часть вопроса – связано с какими-то научными расчетами, циклами, что все это по нарастающей, по ниспадающей все равно идет, и так и будет продолжаться, это тоже неверно?

Надежда Мелицына: Научные исследования о цикличности микобактерий имеют место, потому что каждый микроб имеет свой цикл развития, когда через какое-то определенное количество лет формируется микроб, он либо, так сказать, становится наиболее зловещим, либо он теряет свою прежнюю силу. И тогда тот период времени, когда происходит трансформация, вот за этот период времени могут произойти изменения определенные – либо нарастает количество заболевших, потому что микробная палочка наиболее зловеща, либо это количество уменьшается. Но это не такие цифры, на которые...

Евгения Назарец: Стоит опираться.

Надежда Мелицына: Да, совершенно верно.

Евгения Назарец: Итак, вот о профилактике, об обследованиях и о лечении, в том числе и о принудительном. Это реально – принудительно лечить от туберкулеза? Все говорят, что заболевание опасное, социально опасное, заражаются все окружающие, а люди не лечатся. Что с этим делать?

Надежда Мелицына: Вы знаете, в 2001 году вышел федеральный закон по туберкулезу, подписанный президентом. В этом законе обозначено было лечение тех лиц, которые уклоняются от лечения сознательно, через суд принудительно направлять их на лечение. У нас много лет тому назад уже была такая практика, когда в Нижнем Тагиле был организован специальный диспансер для организации лечения тех, кто не желает...

Евгения Назарец: Закрытый?

Надежда Мелицына: Да. Там с охраной – все, что положено в таких случаях. Но по прошествии года прокуратурой было вынесено решение, что в связи с выходом закона о правах человека...

Евгения Назарец: И в связи с международными правовыми актами и всем прочим.

Надежда Мелицына: Да... мы не имеем права принуждать... вот в таком виде лечить пациентов. И это учреждение было закрыто. И до 2001 года никакого нормативного акта о принуждении тех, кто не хочет лечиться, через суд заставить лечиться, его не было. Вот в 2001 году вышел такой закон. Мы пользуемся им, правда, весьма редко. Потому что через судебные органы мы пытаемся, скажем, в каких-то единичных случаях заставить этих пациентов лечиться, но лечатся они очень мало, даже в этих случаях. Они быстро выписываются. И потом нужно снова через судебные органы, через милицию снова, так сказать, заставлять их лечиться принудительно. Ну, вот это определенная категория лиц, которых даже через суд сложно заставить лечиться.

Евгения Назарец: У нас есть телефонный звонок. Давайте послушаем мнение одного из наших слушателей. Здравствуйте.

Слушатель: Добрый день. Василий Сергеевич из Екатеринбурга. Известно, что нет стопроцентно эффективных антибиотиков против микобактерий туберкулеза. Отпускается ли достаточное количество денег в России на поиск антибиотика, а так же и в других странах, и каких? Или наплевать на гибнущих людей – денег жалко правительству для прорыва в этой области? Спасибо.

Евгения Назарец: Надежда Семеновна, известно ли вам что-то о научных изысканиях и финансировании в области поиска нужного антибиотика?

Надежда Мелицына: Да, ученые занимаются сейчас этой проблемой в Москве, в Центральном научно-исследовательском институте туберкулеза, ведется разработка совместно с Институтом микробиологии, совместно с этим институтом ведутся разработки новых препаратов. И в мире делаются попытки тоже отработать новые препараты. Во всяком случае, вот сейчас мы получили два новых препарата, которые мы апробируем у себя, посмотрим, какой результат будет.

Евгения Назарец: Ну, раз уж наш радиослушатель поднял эту тему препаратов, немножко перестрою ход беседы. Я планировала об этом спросить, но несколько позже. Так вот, сегодня те препараты, которыми лечат больных по их ли согласию, или полупринудительно, или через суд, насколько они эффективны, и дают ли они побочные эффекты? И вот если человек излечился от туберкулеза, предположим, с их помощью, то не возникает ли у него осложнений, проблем со здоровьем, с другими органами и частями организма?

Надежда Мелицына: Вы знаете, во-первых, эффективность лечения зависит, прежде всего, от того, как рано выявлено заболевание. Если туберкулез рано выявлен, то он излечивается очень хорошо теми препаратами, которые у нас имеют место. Кроме того, если человек хочет лечиться... вся беда в том, что определенная часть лиц не хочет лечиться – вот ведь в чем вся беда. Если он хочет и сотрудничает с доктором, то эффективность лечения бывает достаточно высокой. Что касается осложнений, то, как правило, осложнений после лечения туберкулеза, которые возникают...

Евгения Назарец: От приема препаратов.

Надежда Мелицына: Да... не бывает. Потому что в процессе лечения мы обязательно даем еще те препараты, которые предохраняют другие органы от осложнений.

Евгения Назарец: Насколько дорогие эти препараты, в принципе? То есть я пока не говорю о том, кто за них платит в каждом конкретном случае.

Надежда Мелицына: Препараты наши дорогие. И надо отдать должное нашему правительству Свердловской области, которое оплачивает достаточно большой спектр этих препаратов, выделяет деньги на эти препараты для организации лечения больных туберкулезом. Кроме этого, существует еще федеральная программа, по которой федеральное правительство... то есть правительство Свердловской области выделяет на социально значимые заболевания определенную сумму средств на больных, которые лечатся в амбулаторных условиях. Для стационарного лечения федеральное правительство через федеральную программу выделяет тоже определенную сумму средств для лечения больных в стационарных условиях. То есть в данном случае надо отдать должное властям, которые прилагают определенные усилия для того, чтобы мы не испытывали недостатка в препаратах для лечения.

Евгения Назарец: В принципе, вот логика лечения от любой болезни сейчас в России такая: если лечимся бесплатно – лечимся обычными, российскими препаратами, может быть, подольше, а если есть деньги, платим - и лечимся лучше, качественнее, более дорогими препаратами. С лечением туберкулеза такая же ситуация или перед этой болезнью все равны, препараты одни и те же для всех – и для богатых, и для бедных?

Надежда Мелицына: Лечение туберкулеза ведется у людей всех категорий, без исключения, бесплатно и всеми препаратами в одинаковой степени.

Евгения Назарец: И все-таки остается верным мнение, что в основном болеют малоимущие и люди, у которых неправильный образ жизни или не сложилась жизнь вообще.

Надежда Мелицына: Да, преимущественно болеют лица, действительно, из той категории социально дезадаптированных лиц, которые не предпринимают никаких усилий для того, чтобы сохранять свои здоровье.

Евгения Назарец: А теперь вернемся к тому моменту, на котором нас прервал радиослушатель своим, безусловно, интересным тоже вопросом. Поговорили о том, насколько возможно лечить людей принудительно от туберкулеза. Ну, практически невозможно – пришли к выводу – если они не хотят. А вот с обследованием... в советские времена, помнится, это была достаточно массовая акция, а потом, вот вы упомянули, что позже, после Чернобыля это стало непопулярным из-за подозрений, что это дополнительная доза радиации. А сейчас, после всего, когда все успокоилось, можно ли вернуться к практике массовых флюорографических обследований в университетах, в школах, реально ли это?

Надежда Мелицына: Что касается массовых обследований населения вообще, то это, во-первых, экономически совершенно нецелесообразно, а во-вторых, и с медицинских позиций этого не нужно делать. Потому что практика наших обследований показала, что в данном случае (и мы уже на протяжении последних лет убедились в этом) нужно осматривать те категории лиц, которые наиболее угрожают по туберкулезу. И сейчас сформированы специальные группы людей, так называемые группы риска, среди которых наибольшая выявляемость туберкулеза. Потому что все население смотреть нет никакого смысла – это очень дорого и нецелесообразно. Потому что нет той выявляемости среди определенных групп населения, на которую мы рассчитываем.

Что касается студентов, школьников, то мы их практически осматриваем в полном объеме. Потому что у нас существуют подвижные флюорографические установки в городе, которые выезжают непосредственно в студенческие коллективы, в школы и осматривают всех учащихся. Вот здесь можно говорить о массовом обследовании.

А что касается остальных категорий лиц, то мы уже их ранжируем по определенным группам, где мы можем выявить наибольшее количество туберкулеза.

Евгения Назарец: Надежда Семеновна, вот вы сказали о том, что вы, врачи, знаете, какие категории граждан нужно обследовать, для того чтобы держать под контролем ситуацию с распространением инфекции, в частности туберкулеза. Но сейчас очень много трудовых мигрантов из разных стран, из ближнего зарубежья, из дальнего зарубежья. Контролировать состояние их здоровья вряд ли возможно. Что вы думаете по поводу того, влияет ли вот эта категория временного населения Екатеринбурга на положение с распространением туберкулеза?

Надежда Мелицына: Вы знаете, сейчас в городе мы уже на протяжении последних трех лет активно занимаемся осмотром этой категории лиц, которые прибывают в качестве мигрантов в город Екатеринбург. И вот уже три года мы осматриваем их. Это у нас совместная работа с Миграционной службой, службой УВД города. Эти лица проходят флюорографическое обследование. Я не говорю о том, что стопроцентно они проходят обследование, но, тем не менее, надо сказать, что они как раз очень внимательно относятся к своему здоровью. И надо сказать, если их направляют, они не уклоняются, а обязательно проходят обследование. И практически за последние три года, вот ежегодно где-то осматривается порядка около 7 тысяч мигрантов, которые прибывают в наш город.

Сейчас мы эту работу уже начинаем активизировать в связи с тем, что появилась возможность сосредоточить обследование недалеко от Миграционной службы, что очень важно. Потому что до этого в городе проходили обследование на разных площадках, а сейчас это будет делаться в одном месте, что очень удобно, то есть они будут проходить комплексное обследование. И, естественно, увеличится объем обследований. И кроме того, количество осмотренных мигрантов, естественно, будет значительно больше.

Евгения Назарец: Но согласитесь, остается проблемой большое количество нелегальных мигрантов. Все-таки через Миграционную службу все-таки, к сожалению, не все они проходят.

Надежда Мелицына: Ну, что касается нелегальных мигрантов, то это является проблемой на сегодняшний день. И вот сейчас мы думаем над тем, каким образом вот эту категорию лиц легализовать...

Евгения Назарец: Хотя бы для врачей.

Надежда Мелицына: ... чтобы можно было их каким-то образом посмотреть. Это на сегодняшний день является проблемой. Но хотя бы та легальная часть, которую мы сегодня осматриваем, она довольно значительная. И мы считаем, что это уже, так сказать, первый шаг к тому, чтобы каким-то образом улучшить ситуацию в городе среди этой категории лиц.

Евгения Назарец: Можно ли сказать, что то количество оборудования, которым сейчас располагают врачи, достаточно для того, чтобы проводить стопроцентную диагностику, стопроцентное выявление заболевания у человека, если он проходит обследование?

Надежда Мелицына: На том оборудовании, на котором проходит обследование, если там патология имеет место, то она, естественно, выявляется. Другое дело, что часть оборудования устарела и она требует замены. И сейчас администрация города вместе с Управлением здравоохранения занимается тем, что начинает заниматься модернизацией оборудования. Ставятся новые цифровые флюорографы в поликлиниках для осмотра населения, которые значительно повысят качество, естественно, осмотров. То есть поэтапно эта работа начинает проводиться.

Евгения Назарец: У нас есть еще один телефонный звонок. Здравствуйте.

Слушатель: Доброе утро. Я хотел бы сказать по поводу лиц без определенного места жительства. Я, в общем-то, конечно, не питаю к ним никакой злости и ненависти, но вот, вы знаете, ходишь по улицам – просто уже это становится каким-то опасным явлением. Неужели нет у нас... я понимаю, вот эти законы, права человека и так далее, но представьте себе, что это не туберкулез, а какая-то другая болезнь, более, так сказать, инфекционная. Какие-то есть подходы, нормы для того, чтобы как-то их привлекать, либо с помощью милиции, либо еще как-то? Этот вопрос все-таки как-то решается на уровне власти или на уровне органов здравоохранения? Потому что, действительно, это становится уже просто опасным.

Евгения Назарец: Спасибо вам большое за вопрос.

Надежда Мелицына: Этой проблемой в городе сейчас начали заниматься. В частности, в Ленинском и в Верх-Исетском районах силами УВД, по инициативе администрации районов, естественно, в содружестве с медицинскими организациями были проведены рейды для того, чтобы собрать и осмотреть вот этих лиц без определенного места жительства в районе. Ну, служба УВД уже знает, где они в основном находятся. Вот это было сделано в начале этого года в Ленинском районе, в конце прошлого года – в Верх-Исетском районе, когда было осмотрено максимальное количество лиц без определенного места жительства с тем, чтобы выявить у них не только туберкулез, но и другие заболевания.

То есть практика вот таких осмотров на все остальные заболевания, не только на туберкулез, она началась в городе. И мы думаем, что силами нескольких организаций, о которых я сказала, эта работа и в дальнейшем будет проводиться. И в какой-то степени это поможет несколько оздоровить ситуацию в городе. Во всяком случае, этим серьезно сейчас начали заниматься уже на уровне власти.

Евгения Назарец: Могу себе представить, какой букет болезней может быть у людей, ведущих уличный образ жизни. А позволяют ли законы положить их в больницу и лечить, вне зависимости от того, хотят они этого или нет? Мы снова возвращаемся к вопросу о принудительном лечении.

Надежда Мелицына: Так вот, те рейды, которые были проведены, после этого они были все госпитализированы в разные больницы – по тому, какие заболевания были выявлены. В частности, где-то около 8 человек в нашу больницу были положены и пролечивались у нас.

Евгения Назарец: А когда заканчивался курс лечения, они просто уходили?

Надежда Мелицына: Да-да. Но это уже, так сказать...

Евгения Назарец: Это уже вторая часть проблемы.

Что ж, вернемся к материальному состоянию, к материальной базе вот той отрасли медицины, о которой мы сегодня беседуем. Новое оборудование появляется – это хорошо. А вообще, в принципе, насколько соответствует то финансирование, которое вам сейчас выделяется, та помощь, которая идет от властей, потребностям? Сколько лет при таких темпах вы будете совершенствоваться и перевооружаться?

Надежда Мелицына: Естественно, что финансирования недостаточно, это известно всем.

Евгения Назарец: Потому что финансирование никогда не бывает достаточным.

Надежда Мелицына: Да. Это всероссийская проблема. Этим занимаются поэтапно, в небольших количествах, но, тем не менее, занимаются. Будем жить надеждой, что все-таки с каждым годом... во всяком случае, мы это уже наблюдаем, значительно активнее начали заниматься тем, что заменяют старое оборудование, что приобретается новое оборудование, и это, в общем-то, обнадеживает. Мы надеемся, что, во всяком случае, в течение последующих пяти лет мы сможем на тех крупных объектах, на которых действительно осматриваются самые разные патологии и проходит достаточно большое количество обращающихся в поликлиники, в стационары, будем надеяться, что как-то улучшатся условия здравоохранения.

Евгения Назарец: Спасибо, Надежда Семеновна. Глядя на вас, я думаю, что оптимизм – это тоже часть того самого понятия «здоровый образ жизни».