Юрий Жигалкин: США на пороге китайского столетия: представляет ли угрозу нарождающаяся супердержава? 80-летняя годовщина «обезъяньего процесса». Таковы темы уик-энда в рубрике «Сегодня в Америке».

В понедельник в Пекине сразу три американских министра - торговли, внешней торговли и сельского хозяйства - начнут переговоры с китайскими руководителями. Повестка этих переговоров, в общем, рутинна: допуск американских товаров на китайский рынок, защита американских торговых марок. Что необычно - чувство откровенной , если можно так выразиться, интеллектуальной тревоги, нарождающейся в американском истэблишменте при виде растущего китайского колосса. Газета «Нью-Йорк Таймс» так выразила это чувство в одном из своих недавних заголовков - «Китай готов к покорению мир».

Китайская экономика, как предрекают экономисты, станет самой крупной в мире в течение 50 лет. Огромное китайское население готово работать и обогащаться, его аппетит к энергоресурсам чреват конфликтами с другими потребителями нефти. Гигантские запасы валюты позволяют Китаю не отказывать себе ни в чем, и его запросы растут, он стал, например, одним из крупнейших производителей компьютеров, купив часть производства компании "Ай-Би-Эм". Теперь Пекин претендует на американскую нефтяную компанию «Юнокал», покупает производителя бытовой техники «Мэйтэг».

Складываются ли эти фрагменты в картину наступающего китайского столетия, как предрекали футуристы? Мой коллега Ян Рунов задал этот вопрос специалисту по Китаю, сотруднику фонда «Наследие» Джону Ткасику.

Джон Ткасик: Век только начался, и говорить, что это век Китая, несколько преждевременно. Хотя нельзя не видеть, что с 1979 года Китай взял курс на экономический подъём, который тогда впервые превысил 10 процентов. И вот уже 25 лет китайская экономика неуклонно растёт.

Ян Рунов: Но как долго это будет продолжаться?

Джон Ткасик: Может быть, ещё год, может быть, еще пять или десять, но не вечно. И в этом кроется большая политическая опасность. Вспомним исторические примеры, когда в тоталитарных странах наблюдался активный экономический рост, а затем наступал предел - начиналась милитаризация режима и прямая угроза соседним государствам. В Германии экономический бум начался в 1933 году. В Японии модернизация экономики принесла богатые плоды в 20-30-х годах. А потом, борясь с наступившей в мире экономической депрессией, Япония стала завоёвывать Китай, Корею, Юго-Западную Азию и, наконец, напала на Соединенные Штаты. Но никто тогда не осмеливался указывать Германии и Японии на нарушения прав человека, на отсутствие демократических свобод...

Ян Рунов: Правомерна ли такая аналогия? Ведь сейчас совсем иное время, и Китай - интегрированная страна.

Джон Ткасик: Если позволить Китаю распространить своё влияние на всю Восточную и Юго-Восточную Азию, то за экономической экспансией может последовать военная. Китаем сегодня, как Германией и Японией в 30-х годах, правит тоталитарная идеология, диктатура. Пекин может сколько угодно говорить, что хочет мирно торговать, и только. Руководство в Пекине уже, в общем, мало обращает внимание на мнение США и Запада о себе. Китай, как сверхдержава с растущими аппетитами к полезным ископаемым, прежде всего к энергоносителям, а также к сельскохозяйственной продукции, если не получит достаточного доступа ко всему этому на открытом рынке, начнёт брать их силой. Есть исторический опыт и Европы, и Восточной Азии с недемократическими, тоталитарными государствами, которые превращались в экономически мощные державы и затем становились угрозой независимости соседних стран.

Ян Рунов: Какой, в таком случае, должна быть стратегия США в отношении Китая? Сдерживать экономический рост? Ограничить торговый обмен?

Джон Ткасик: Взаимная экономическая зависимость не может подтолкнуть к войне, но и не гарантирует мира. Перед Первой мировой войной Европа так же была взаимозависима в торговле, как все мы в наши дни, но война всё равно началась. С другой стороны, мы подвергли Советский Союз торгово-экономическим санкциям, но из-за этого Третья мировая война не началась. Возможно, торговать с Пекином нужно, только нельзя продавать Китаю верёвку, на которой он повесит Запад. Прежде, чем продавать Китаю стратегическое оборудование, надо дважды подумать. Я считаю, например, что нельзя переводить в Китай наше производство полупроводников. Если европейцы думают продавать Китаю военную технику и оружие, пусть хорошо подумают. Торгуя, Запад, в том числе США, должны одновременно заботиться о своей готовности защитить себя и свои интересы, ибо у Китая с ростом экономики растут и военные расходы.

Юрий Жигалкин: Вот такие предсказания в разговоре с моим коллегой Яном Руновым сделал Джон Ткасик, сотрудник Вашингтонского фонда «Наследие».

Приезд трех американских министров в Китай на переговоры, касающиеся экономических проблем, четко иллюстрирует стратегию администрации Джорджа Буша: свободная торговля с Китаем, обогащение китайцев, подъем уровня их жизни - лучший антидот агрессивности коммунистического режима. Как сказал в интервью «Нью-Йорк Таймс» авторитетный американский специалист по Азии Клайд Престовиц, сегодня опасность для мира заключается не в перспективе превращения Китая в экономическую супердержаву. Миру будет грозить опасность, если Китай потерпит провал.

В воскресенье исполнилось 80 лет со дня одного из самых знаменитых в истории Америки судебных процессов. Впрочем, овеян он вполне двусмысленной славой. Это так называемый «обезьяний процесс», начатый штатом Тенесси против преподавателя средней школы, обвинявшегося в преподавании эволюционной теории Дарвина. Учитель Джон Скоупс был оштрафован на 50 долларов, но, как говорят, одержал моральную победу над противником учения Дарвина. Теория Дарвина давным-давно нашла свое место в американских учебниках, но теперь некоторые канзассцы борются за включение в учебники альтернативной идеи - идеи Intelligent Design, то есть создания мира по разумному замыслу. Канзасское управление образования даже провело слушания по этому поводу. Они заинтересовали моего коллегу Владимира Морозова.

Владимир, если позволите, провокационный вопрос: чья позиция вам показалась более убедительной?

Владимир Морозов: Юра, я придерживаюсь совета американского социолога Дейла Карнеги о том, что лучший способ победить в споре - это уклониться от него. Ученые и не очень ученые увлеченно ломают копья. Но, по-моему, большинству религиозных людей доказательства не нужны. Для них вера в Бога - это как любовь: или она есть или ее нет. Что касается "обезьяньего процесса", то там религия победила науку. И сам судья, и присяжные заседатели были людьми религиозными. Но иногда Библия побеждала и в дебатах, которые проходили в университетских аудиториях. В одном из таких споров участвовал ученый из Принстонского университета Эшли Монтегю, о котором рассказывает его коллега Кен Миллер.

Кен Миллер: Монтегю был одним из самых известных антропологов страны. Блестящий интеллектуал, он написал буквально сотни книг. И перед началом дебатов его сторонники полагали, что он разобьет противника на голову. Но он проиграл.

Владимир Морозов: Они обсуждали сложнейшие вопросы биохимии, теории термодинамики и прочие вещи, непонятные непосвященным. Выяснилось, что у тех, кто верит в божественное происхождение человека, есть свои достаточно основательные научные знания. А вот другой их приверженец Майкл Бихи, биохимик университета Лихай, приводит более простые доводы.

Майкл Бихи: Любой человек, которому случалось проезжать мимо горы Рашмор, видел изваянные на ней лица основателей США. Никто не утверждает, что эти скульптурные портреты возникли в результате ветров и дождей. Люди создали их в соответствии со своим замыслом. Разумный дизайн - мы можем узнать его и в других явлениях жизни, подобных горе Рашмор.

Владимир Морозов: Бихи и его сторонники считают наш мир слишком сложным, чтобы допустить, что он возник в результате цепочки случайностей. Майкл Бихи изложил свои взгляды в книге «Черный ящик Дарвина». Но ни один биологический журнал не взялся напечатать его мнение. Журналы не пожелали вступать в дискуссию по вопросу, который для их редакторов решен давно и бесповоротно. Эту позицию (относительно устных споров) поясняет Юджини Скот, руководитель Национального Центра науки и образования.

Юджини Скот: Дебаты - это вид спорта. Во время дебатов научные вопросы не решаются. Поэтому в таких мероприятиях не стоит участвовать. Спор может дезориентировать не очень подготовленную публику. У нас, сторонников теории Дарвина, нет недостатка в информации и доводах. Но можно ли донести все это до неподготовленной аудитории за час дебатов?

Владимир Морозов: Но, может быть, между наукой и религией никаких противоречий и нет? Во всяком случае немало людей верят и в то и в другое…

Но вернемся к юбилею знаменитого "обезьяньего процесса". Историки сохранили свидетельства, что 80 лет назад судебный процесс в городе Дэйтон, штат Теннесси, был организован не для выяснения истины, а для того, чтобы привлечь внимание туристов и поправить дела городских казначеев. Вокруг процесса царила атмосфера цирка и карнавала. Перед зданием суда гулял зазывала в костюме шимпанзе. Туристы не приехали, но сошлось много зевак. Правда, прибыло более 100 журналистов со всех концов страны, но и тех привлекла не только тема спора, но и то, что его вели два известных всей стране адвоката, у которых были между собой давние счеты. Злые языки говорят, что эти выдающиеся ораторы могли бы легко поменяться местами: сторонник науки громил бы ее выводы, а религиозный господин оспаривал бы Библию.

Через 35 лет все это не помешало Стенли Крэмеру снять о процессе серьезный фильм под названием «Пожнешь бурю», в котором участвовали такие звезды, как Спенсер Трейси, Фредрик Марш и Джин Келли. Заодно с религией в нем вполне справедливо осуждался и маккартизм. Лента получила 4 номинации на Оскара, а Трейси и саму премию за исполнение главной роли.

Юрий Жигалкин: Неблагодарную задачу воспеть в одной песне эволюционную теорию и библейскую истину взвалил на себя кантри певец Хью Льюис. И, кажется, достойно выполнил ее песней «Эволюция и Библия»…