[ Радио Свобода: Программы: История и современность: Документы прошлого ]
Елена Зубкова: В июне 1940 года, 65 лет назад начался новый этап в истории стран Балтии - Латвии, Литвы, Эстонии. Исчезли с карты Европы три независимых государства, зато существенно расширились границы Советского Союза, почти сравнявшиеся тогда с границами Российской империи. В пылу большой войны это событие осталось не то чтобы вовсе незамеченным, но каким-то периферийным, второстепенным. 15 июня 1940 г. войска вермахта вступили в Париж, и мало кто обратил внимание, что в тот же день усиленный контингент частей Красной армии оказался на территории Литвы. А спустя два дня, 17 июня аналогичные события произошли в Латвии и Эстонии. Владимир Тольц: Конечно, Париж есть Париж, но давайте будем справедливы: с формальной точки зрения в самом факте военного присутствия Советского Союза на территории Литвы, Латвии и Эстонии не было ничего экстраординарного. В конце концов, эта возможность оговорена была в договорах, заключенных осенью 1939 г. между СССР и тремя балтийскими государствами. Другое дело, что аппетит, как говорится, приходит во время еды, и в июне 1940 г. Сталин, видимо, решил форсировать события. Триумф Гитлера в Париже только ускорил это решение. Поэтому в отношениях с лидерами балтийских стран, и до этого не слишком уступчивыми, Сталин перешел на язык ультиматумов. Елена Зубкова: Об этой истории много написано. Но все-таки давайте напомним нашим слушателям, в чем была суть дела. 14 июня полномочный представитель Литвы в Москве получил ноту с обвинениями, что Литва не выполняет условия договора о взаимопомощи. А дальше следовал ультиматум: сменить правительство и разрешить ввести в Литву дополнительные части Красной Армии. 16 июня аналогичные ноты получили руководители Латвии и Эстонии. Ультиматумы были приняты, войска введены. А вместе с частями Красной армии в балтийские страны прибыли советские эмиссары - Жданов в Эстонию, Деканозов - в Латвию, Вышинский - в Литву. Их задача заключалась в том, чтобы наблюдать за исполнением требований ультиматума, и в первую очередь за созданием новых правительств. На самом деле эмиссары, как этого следовало ожидать, не ограничились ролью наблюдателей. Вот как вспоминал об обстоятельствах формирования правительства в Эстонии будущий министр иностранных дел в новом кабинете Нигол Андрезен. В документе упоминается пресс-атташе советского посольства в Эстонии Изместьев. "Зимой 1939/40 года я познакомился с Изместьевым, который, в свою очередь, свел меня с секретарем посольства СССР Бочкаревым. С обоими до переворота я имел беседы почти исключительно на литературные темы. В начале второй половины июня Изместьев встретил меня на улице (тогда в Эстонии уже разразился правительственный кризис и требования СССР были уже предъявлены) и сообщил мне, что надо искать подлинно демократических кандидатов в члены правительства, потому что предстоит создание правительства нового типа. Под вечер 20 июня Изместьев заехал за мной и отвез меня в посольство СССР - он сказал, по приглашению Жданова. Жданов принял меня вместе с послом Никитиным, и наша беседа длилась примерно часа два. Жданов сообщил мне, что надо создать в Эстонии новое, подлинно демократическое правительство и стал расспрашивать меня о возможностях и деятельности отдельных лиц. Он спросил мое мнение об Иоханнесе Варесе как премьер-министре. Я ответил, что очень доверяю Варесу, но знаю, что ему совершенно чужда всякая административная работа, и боюсь, что у него возникнут трудности. "Насколько я знаю профессора Крууса?" Ответил, что лично сталкивался с ним очень мало; охарактеризовал его как историка, говорил о его антипястовских выступлениях. Все это Жданов знал. "Могу ли я рекомендовать Крууса в члены правительства?" Я побоялся это сделать и сказал это; я близко Крууса не знал. Какое министерство я сам мог бы взять - был один из последних вопросов. "Я об этом не думал", - ответил я. Время было бы подумать, и он предлагает министерство иностранных дел. Вечером (21 июня) кандидаты в члены нового правительства были приглашены к Жданову, где он кратко спрашивал у каждого, согласны ли мы стать членами правительства. Вскоре после этого Варес отправился к президенту со списком правительства, и когда я около 22 часов пошел домой, услышал по радио состав нового правительства. Что касается меня, то мне никто, кроме Жданова, не делал предложений войти в состав правительства (в том числе и Варес, с которым раньше на эти темы разговора не было!)". Владимир Тольц: В составе нового кабинета министров, сочиненного на скорую руку под диктовку Андрея Жданова, я как-то не заметил имен эстонских коммунистов. Все больше профессура да известные своими либеральными воззрениями журналисты. Что это - результат сознательной политики, чтобы правительство хотя бы внешне не выглядело скроенным на "московский" фасон? Или в Эстонии действительно не хватало коммунистических вожаков? Елена Зубкова: И то, и другое. Конечно, не хотелось "дразнить гусей" и поэтому ставка делалась на людей авторитетных, но не откровенно просоветских. С другой стороны, коммунистов действительно не хватало. Вся эстонская компартия набрала бы тогда едва ли больше двух сотен человек. А самые главные их них почти 15 лет провели в тюрьме: в 1924-ом сели и в 1938 вышли. По амнистии. Для Москвы они были в общем чужаками: ни "коминтерновской" закалки, ни московских связей. Похожая ситуация складывалась и в других балтийских странах. В Литве в состав правительства вошли только четыре коммуниста, но они получили совсем не важные портфели. За исключением, пожалуй, Мичисловаса Гедвиласа. Тогда он стал министром иностранных дел. Да и в советские времена в отличие от своих менее удачливых коллег не "потерялся". В Латвии министрами стали двое коммунистов, из них только писатель Вилис Лацис сохранил свои позиции при советской власти. Владимир Тольц: Ну хорошо, поиграли в демократию, сочинили эти новые, якобы демократические правительства. Демонстрации там всякие провели: мол, народ поддерживает и одобряет. Потом организовали выборы. Провозгласили советскую власть. На все про все ушло где-то месяца два. А дальше-то что? Елена Зубкова: А дальше, как водится, началось самое интересное. Балтийские страны оказались не очень подходящей "площадкой" для организации советской власти. И традиции не те, и привычки, и народ какой-то странный, "несознательный" одним словом. И ладно, если бы только народ. Министры и то далеко не всегда чувствовали "генеральную линию" и пытались проводить какую-то "свою". Поэтому в Литве, Латвии и Эстонии постоянно находились наблюдатели и контролеры. Теперь они назывались Уполномоченными ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР. Вот что докладывал в Москву уполномоченный по Литве Позняков в октябре 1940 года: "Совершенно секретно. В ЦК ВКП (б). Товарищу Сталину. Товарищу Маленкову. В работе партийных и советских органов Литовской ССР наступает полоса трудностей. Главнейшая из них та, что сами кадры руководящих работников еще далеко не подготовлены к тому, чтобы во всеоружии встретить надвигающиеся на них очередные задачи. Значительным препятствием на пути деятельности ЦК Компартии Совнаркома являются старые кадры госаппарата. Они крепко держатся за насиженные места, а у наркомов не хватает смелости к освежению отдельных наиболее важных звеньев. Некоторые наркомы даже не видят в этом необходимости. Например, нарком земледелия Мицкис никак не может согласиться с тем, что какой-то пришедший человек со стороны, без диплома, может руководить той или иной частью Наркомата. Намечаемое в этой обстановке выдвижение на руководящую работу рабочих, служащих и прогрессивной части рядовой интеллигенции натолкнется на сильное сопротивление . Группа руководящих советских работников во главе с Совнаркомом в идеологическом отношении весьма неоднородна. Например, Наркомзем Мицкис вызывает прямые опасения в смысле политики наркомата. Недавно нам пришлось основательно нажать на него и заставить смелее наделять землей батраков. Мицкис подчинился, но своего взгляда не изменил. Он не стесняется в разговорах со своими сотрудниками заявлять, что батрак - это лентяй, что земля, предоставленная батракам, не будет ими полностью использована, что наделение землей батраков оставит "передовые" хозяйства без рабочей силы. Все это свидетельствует о том, что настроения Мицкиса есть кулацкие настроения Принимаем все меры к тому, чтобы поставить Мицкиса на правильный путь. Если, однако, в самые ближайшие дни не добьемся этого, то придется снимать его с поста наркома. Елена Зубкова: Нарком Мицкис так и "исправился". Пришлось его снимать и назначать на этот пост более "понятливого" товарища. Как говорится, не проблема. Проблема же заключалась в том, что Мицкис был не один такой. "Особый вопрос - это литовский шовинизм. Его проявления можно наблюдать не только в низах, но и у отдельных руководящих работников. Приходится на этот рецидив прошлого пока реагировать сдержанно из опасения несвоевременным вмешательством лишь усилить шовинистические настроения Мелкая городская буржуазия уже начинает открыто выявлять недовольство. Достаточно привести один штрих. Если не так давно проходящие по улицам части Красной Армии дружелюбно приветствовались публикой, то теперь они встречаются и провожаются угрюмым молчанием. Обратную картину наблюдаем мы, когда по тем же улицам проходит соединение национального корпуса. Его не только встречают приветствиями, но его как правило сопровождает восторженная толпа в 100-200 человек. Даже были случаи, когда из толпы раздавались антисоветские профашистские лозунги. Органы НКВД своим вмешательством прекратили эти маленькие демонстрации. Это недовольство в рядах мелкой городской буржуазии усилится, как только будет проведена национализация домов, кинотеатров, аптек и проч. Ворчит и городской обыватель (семья чиновника, офицера или бывшего офицера, люди свободных доходных профессий и пр.). Он недоволен тем, что проводимые новшества нарушают его сложившиеся привычки и быт, что эти новшества потрясают его бюджет (рост цен и проч.). Распространяются слухи, что товары скоро исчезнут, что скоро будет новое повышение цен. Националистическое направление агитации систематически бьет в одну точку, что Красная Армия не освободила, а "оккупировала" Литву. Немецкие агенты вносят в этот концерт свою ноту, пуская слухи, что скоро будет германо-советская война и что советская власть долго не продержится в Литве ". Елена Зубкова: На фоне слухов о скорой войне особенно тревожно воспринимались настроения военных. Новая власть пока не решалась распускать национальные воинские части и даже собиралась привести их к присяге, к советской присяге, разумеется. Но военные думали иначе. И в этом смысле ситуация в Латвии, Эстонии или Литве мало отличались. "Положение в Литовском национальном корпусе, несмотря на принимаемые меры командованием РККА, все еще остается тревожным. Бойцы расквартированного в городе Вильнюс артдивизиона в начале октября сделали попытку открыто возмутиться и увлечь за собой другие части корпуса, но она не удалась. Они выступали под лозунгом отказа принимать новую присягу. Это настроение нашло свое отражение и в письмах, направленных потом бойцами в деревню. Военнослужащий Стокай Иван писал: "Нам советские политруки говорят, чтобы мы дали присягу советской Конституции. Мы против присяги. Нас демобилизуют или нас вышлют туда, где растет перец, но это не важно. Что будет - пусть будет, но присяги принимать не будем и большевиками быть не хотим". Военнослужащий Боникс писал: "Мы еще не потеряли надежду ожидаем, когда засветит солнце и возродится Литва. Сначала Советы говорили, что будет свобода, но мы почувствовали на себе, что получается наоборот, хотя нам продолжают пускать туман в глаза. Мы знаем, что нас ожидает, все равно мы не поддадимся. Нас не переделают: как были литовцами, так и останемся литовцами, мы не мальчишки. Нас агитируют, чтобы мы приняли присягу, но нам другой присяги не нужно. Мы знаем, что осенью придут другие друзья. Я с Зигмунтом все время веду агитацию, но нас заметили и за нами следят". Такие настроения еще не ликвидированы полностью. После проделанного изъятия зачинщиков центр тяжести в настоящий момент перенесен на политико-воспитательную работу. Ранее стоявшим в стороне офицерам сказано, что в будущем они первые будут отвечать за политическое состояние частей ". Елена Зубкова: В одном документе мне встретилось объяснение советского политрука: почему литовцы или эстонцы не хотят принимать новую присягу. В тексте советской присяги, считал политрук, не упоминается о боге, а прибалты - люди набожные, им без бога никак нельзя. Принятие новой присяги намечалось на февраль 1941 года. "К этому сроку мы их перевоспитать никак не успеем", - докладывал политрук. Странно, что этому человеку так и не пришла в голову мысль, что военные присягают один раз. Владимир Тольц: Но это Вы все о высоком. А обыватель, простой обыватель, или тот же крестьянин - что они получили от новой власти и что потеряли? Елена Зубкова: Давайте тогда начнем с приобретений. Малоземельные крестьяне получили землю и были освобождены от налогов. В государственных больницах стали лечить бесплатно. Отменили плату за обучение в старших классах школы (в других республиках Советского Союза, кстати, приходилось платить). Повысили зарплату рабочим, учителям, врачам. Однако эти новые заработки очень скоро были сведены на "нет" в результате повышения цен. А кроме того, обыватель видел реальные перемены в своей жизни. Например, после повышения цен с прилавков магазинов стали исчезать самые необходимые товары. Такого не было уже много лет. В Латвии, например, обстановка складывалась следующим образом. "После проведения повышения заработной платы рабочим и служащим, а также цен на товары, в первой половине октября месяца, наметилось некоторое оживление в торговле. Враги народа, бывшие торговцы и промышленники начали распространять антисоветские вредительские слухи о том, что "товаров больше не будет", что "будет ведена карточная система", что "скоро будет война с Германией", дополняя эти разговоры спекуляцией и скупкой товаров. На эту злостную агитацию поддались мещанско-обывательские круги и дали втянуть себя в покупательскую горячку. 13 октября несознательными гражданами были скуплены во всех магазинах Риги почти все пищевые товары, масло, колбаса, хлеб и т.д. Часть продавцов в национализированных магазинах проводила работу не в пользу Советской власти. Имелись случаи, когда продавцы заявляли покупателям: "Берите, пока есть, будет ли еще товар - не знаю", "ничего у нас нет и не будет". Подобные заявления работников прилавка закрепляли распространяемые антисоветские вредительские слухи. Правительством Латвии был издан указ, карающий спекулянтов и вредителей до 10 лет тюремного заключения. Наряду с применением изданного указа со стороны Наркомата торговли и инспектора цен в октябре месяце было оштрафовано за скупку товаров и за торговлю по более высоким ценам против установленных 214 человек на сумму 20 тыс. лат, уволено ряд работников прилавка Введены карточки на сахар и кусковое хозяйственное мыло. Каждый гражданин республики имеет право получить 1 килограмм 800 гр. сахару и 125 гр. кускового хозяйственного мыла в месяц. Введено ограничение на приобретение текстильных товаров и обуви". Елена Зубкова: Это в России сахар и мыло по карточкам было делом привычным. В Эстонии, например, повышение цен и исчезновение товаров вызвало не только недоумение. "Сегодня, 1-го октября, в 14 часов дня на фабрике "Килгас" гор. Таллинна, где работает до 1000 человек рабочих, произошел следующий случай: Рабочие 2-ой смены фабрики "Килгас" в связи с повышением цен на продукты отказались приступить к работе, те товарищи, которые оставались у станков, их оттаскивали от станков и пытались помешать в работе. Потребовалось созвать митинг, где выступил секретарь Сталинского городского комитета партии т. Окк и несколько рабочих. По окончании митинга большинством рабочих было решено приступить к работе, но так чтобы 2 октября была подробная информация и беседы по вопросу причин повышения цен на продукты. Объясняется все это наличием активных антисоветских элементов, в том числе и из числа бывших служащих политической полиции, которых до настоящего времени, несмотря на отдельные антисоветские выпады не арестовали. В настоящее время органы НКВД принимают меры, развернута массовая политическая разъяснительная работа". Елена Зубкова: Пока одни "органы" отлавливали возмутителей спокойствия, а другие - проводили агитацию за новую жизнь, в этой жизни тем временем встречалось все больше вопросов. Тем более удивительно, с каким энтузиазмом власти брались за решение проблем, которые, казалось бы, вполне могли подождать. Например, занимались переименованием улиц. Впрочем, и этот вопрос оказался не из легких. Уполномоченный ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР по Литве Поздняков докладывал в Москву: "Мне уже приходилось писать о национальном вопросе в Литовской ССР. В частности, мною было высказано пожелание, чтобы Академия наук СССР помогла нам разобраться в историческом прошлом литовского народа. В ближайшее время для республики этот вопрос становится актуальным. С мая 1941 года в городах начинается паспортизация. Решением Бюро ЦК Компартии Литвы горисполкомам предложено предварительно привести в порядок наименования улиц. Вследствие этого решения отдельные исполкомы создали Комиссии на предмет переименования улиц В связи с этим мною было обращено внимание тов. Снечкуса, секретаря ЦК, на необходимость осуществления в этом деле руководства. Мною было указано, что Комиссия одного города может встать на путь оставления старых наименований, а Комиссия другого города, наоборот, может выбросить все литовские наименования и заменить их общесоветскими. И то и другое было бы на сегодня политически вредно. При этом следует учесть, что с переименованием улиц, площадей и т.п. национальная политика Советского Союза приобрела широко публичный характер, она буквально вышла на улицы городов Литовской республики". Елена Зубкова: Московский уполномоченный попросил ученых дать свое заключение и прояснить детали биографии великих литовских князей - Гедиминаса, Витовта, других. Тогда всех исторических деятелей делили на "прогрессивных" и не очень. И тот же Гедиминас вполне мог попасть в категорию "неблагонадежных". С одной стороны, воевал с немецким орденом, а с другой - выступал против московского князя в союзе с тверским. Так что было о чем задуматься. Поэтому Бюро Центрального Комитета литовской компартии приготовило специальное решение по столь деликатному вопросу, как переименование улиц. "В предстоящей работе ... по установлению наименований улиц в городах Бюро ЦК КП(б) Литвы предлагает Укомам и Исполкомам строго руководствоваться следующими указаниями: 1. Переименование улиц не должно носить массового характера, а проводиться только в необходимых случаях. 2. Обязательному переименованию подлежат такие улицы (а также площади, парки, скверы, сады), существующее наименование которых противоречит советскому времени , например: - старорежимные наименование - "Президентская", "имени Сметоны" и т.д., включая имена политических деятелей и названия политических организаций сметоновского режима; - наименования религиозного происхождения - в честь разных орденов, святых, ксендзов и т.п.; - наименования иностранного происхождения - "Парижская", "Немецкая", "Финская" и т.д. 3. Наименования, связанные с именами исторических деятелей прошлых эпох ... оставить нетронутыми. 5. При внесении предложения о присвоении улицам новых наименований следует руководствоваться следующим: В новых наименованиях улиц должна отражаться память народа о погибших борцах за дело коммунизма, новая советская эпоха ("Советская", "Комсомольская", "Пионерская", "Московская", "Октябрьская" и т.д.), жизнь Советского Союза и его деятелей и имена прогрессивных деятелей литовского народа разных эпох, сознательно спрятанных от народа литовской буржуазией". Владимир Тольц: Вы упомянули, Лена, что Литва, Латвия и Эстония оказались не вполне подходящей "строительной площадкой" для советского эксперимента. Может быть поэтому эти республики, уже будучи в составе Советского Союза, сохранили свои особенности, традиции. И по-своему влияли на жизнь Союза. Во всяком случае, уже в позднесоветские времена Прибалтику воспринимали как своего рода "окно в Европу", и не только в смысле географии. Елена Зубкова: Это было не только в позднесоветские времена. Республики Балтии всегда воспринимались как особая территория. Как советский Запад, у которого, кстати, было чему поучиться. Не всегда, правда, это получалось, но желание такое было. И люди, приехавшие из России, подмечали в жизни и порядках латышей, литовцев или эстонцев много интересного и достойного распространения. Вот, например, небольшая выдержка из многостраничного документа, который в феврале 1941 г. составил и направил в Москву уполномоченный по Латвии Деревянский : "Аппаратом Уполномоченного ЦК ВКП (б) и СНК СССР по Латвийской ССР был изучен основной ассортимент товаров широкого потребления, вырабатываемый на предприятиях Латвийской республики, которые заслуживает внимания с точки зрения его качества, внешнего и внутреннего оформления, а также удобства применения в быту. Все нижеперечисленные товары и изделия считал бы необходимым поставить на более глубокое и детальное изучение их технологических процессов изготовления и приемов работы с тем, чтобы в ближайшее время перенести все полезное и необходимое на предприятия других союзных республик. Так, например: Упаковка. Заслуживает исключительного внимания качество упаковки всех видов товаров: кондитерских изделий, галантереи, канцелярских принадлежностей и т.д. Хорошее качество упаковки всех видов товаров: кондитерских изделий, галантереи, канцелярских принадлежностей и т.д. Хорошее качество упаковки облагораживает и культивирует как торговлю, а также и обращение с выпускаемыми товарами на рынок со стороны продавцов, производителей и покупателей. Производство пива. Изготовление пива на пивоваренных заводах Латвийской ССР по своему качеству далеко превосходит качество пива, изготовляемого в других союзных республиках. Это достигается в основном культурой производства и строгим соблюдением технологического процесса. Рижский бальзам пользуется большой известностью не только в Латвии, но и за границей. Его раньше вывозили в Англию, Норвегию, Швейцарию и др. западноевропейские государства и особенно в Голландию. Рижский бальзам считают универсальным целебным средством, особенно против желудочных заболеваний. Укупорка духов. Существующая укупорка флаконов для духов и одеколонов является очень удобной и экономной в смысле расходования духов, а поэтому считал бы необходимым внедрение на предприятиях парфюмерной промышленности других союзных республик указанную ниже укупорку (эскиз прилагается). Выпускаемая нашими заводами и в особенности заводом Наркомместпрома РСФСР хозяйственная алюминиевая посуда по сравнению с посудой, выпускаемой на заводах Латвийской республики, является хуже по качеству. На заводе "Красный металлист" ЛССР алюминиевые ложки вырабатываются такого высокого качества, что они по своему виду и твердости не отличаются от ложек, изготовленных из стали - не изгибаются и имеют ярко металлический никелевый цвет, что считал бы необходимым присылку специалистов для перенятия опыта по отливке алюминия и его дальнейшей обработке. Особо следует отметить культуру торговли. Так, например, если покупатель купил шерстяную или бумажную пряжу, то его у прилавка продавец учит вязать из этой шерсти или бумаги различные изделия. При покупке швейной машины покупателя обязательно обучают в течение месяца как обращаться с машиной и учат шить, вышивать, штопать на ней". Владимир Тольц: Насчет шить и вышивать - не знаю. А Рижский бальзам, и пиво, и парфюмерия - это точно, если уж не завоевали мировой рынок, то на советском рынке были на первом счету. И обычные граждане - из России, Украины или Грузии - ездили в Прибалтику как за границу - в Ригу, старый Таллинн или Палангу. Теперь многое изменилось. То есть качество Рижского бальзама и эстонского пива остались примерно прежним, но Балтия из эрзац-заграницы советских времен превратилась для России, и не только для нее, в настоящее зарубежье. И, как явствует из недавних опросов общественного мнения в России, в главного врага России в глазах нынешних россиян. Но, как мы прекрасно знаем, общественное мнение - вещь не менее рукотворная, чем упомянутые уже бальзам, пиво и духи. Понадобится - его качество улучшат. Хотя и тут свои ограничения: рижские духи ведь никогда не станут "Шанель".
[18-06-05]
Москва и Балтия. К 65-летию июньских событий 1940 г.
Редактор и ведущийВладимир Тольц
Авторы Елена Зубкова и Ольга Эдельман
Елена Зубкова: В июне 1940 года, 65 лет назад начался новый этап в истории стран Балтии - Латвии, Литвы, Эстонии. Исчезли с карты Европы три независимых государства, зато существенно расширились границы Советского Союза, почти сравнявшиеся тогда с границами Российской империи. В пылу большой войны это событие осталось не то чтобы вовсе незамеченным, но каким-то периферийным, второстепенным. 15 июня 1940 г. войска вермахта вступили в Париж, и мало кто обратил внимание, что в тот же день усиленный контингент частей Красной армии оказался на территории Литвы. А спустя два дня, 17 июня аналогичные события произошли в Латвии и Эстонии. Владимир Тольц: Конечно, Париж есть Париж, но давайте будем справедливы: с формальной точки зрения в самом факте военного присутствия Советского Союза на территории Литвы, Латвии и Эстонии не было ничего экстраординарного. В конце концов, эта возможность оговорена была в договорах, заключенных осенью 1939 г. между СССР и тремя балтийскими государствами. Другое дело, что аппетит, как говорится, приходит во время еды, и в июне 1940 г. Сталин, видимо, решил форсировать события. Триумф Гитлера в Париже только ускорил это решение. Поэтому в отношениях с лидерами балтийских стран, и до этого не слишком уступчивыми, Сталин перешел на язык ультиматумов. Елена Зубкова: Об этой истории много написано. Но все-таки давайте напомним нашим слушателям, в чем была суть дела. 14 июня полномочный представитель Литвы в Москве получил ноту с обвинениями, что Литва не выполняет условия договора о взаимопомощи. А дальше следовал ультиматум: сменить правительство и разрешить ввести в Литву дополнительные части Красной Армии. 16 июня аналогичные ноты получили руководители Латвии и Эстонии. Ультиматумы были приняты, войска введены. А вместе с частями Красной армии в балтийские страны прибыли советские эмиссары - Жданов в Эстонию, Деканозов - в Латвию, Вышинский - в Литву. Их задача заключалась в том, чтобы наблюдать за исполнением требований ультиматума, и в первую очередь за созданием новых правительств. На самом деле эмиссары, как этого следовало ожидать, не ограничились ролью наблюдателей. Вот как вспоминал об обстоятельствах формирования правительства в Эстонии будущий министр иностранных дел в новом кабинете Нигол Андрезен. В документе упоминается пресс-атташе советского посольства в Эстонии Изместьев. "Зимой 1939/40 года я познакомился с Изместьевым, который, в свою очередь, свел меня с секретарем посольства СССР Бочкаревым. С обоими до переворота я имел беседы почти исключительно на литературные темы. В начале второй половины июня Изместьев встретил меня на улице (тогда в Эстонии уже разразился правительственный кризис и требования СССР были уже предъявлены) и сообщил мне, что надо искать подлинно демократических кандидатов в члены правительства, потому что предстоит создание правительства нового типа. Под вечер 20 июня Изместьев заехал за мной и отвез меня в посольство СССР - он сказал, по приглашению Жданова. Жданов принял меня вместе с послом Никитиным, и наша беседа длилась примерно часа два. Жданов сообщил мне, что надо создать в Эстонии новое, подлинно демократическое правительство и стал расспрашивать меня о возможностях и деятельности отдельных лиц. Он спросил мое мнение об Иоханнесе Варесе как премьер-министре. Я ответил, что очень доверяю Варесу, но знаю, что ему совершенно чужда всякая административная работа, и боюсь, что у него возникнут трудности. "Насколько я знаю профессора Крууса?" Ответил, что лично сталкивался с ним очень мало; охарактеризовал его как историка, говорил о его антипястовских выступлениях. Все это Жданов знал. "Могу ли я рекомендовать Крууса в члены правительства?" Я побоялся это сделать и сказал это; я близко Крууса не знал. Какое министерство я сам мог бы взять - был один из последних вопросов. "Я об этом не думал", - ответил я. Время было бы подумать, и он предлагает министерство иностранных дел. Вечером (21 июня) кандидаты в члены нового правительства были приглашены к Жданову, где он кратко спрашивал у каждого, согласны ли мы стать членами правительства. Вскоре после этого Варес отправился к президенту со списком правительства, и когда я около 22 часов пошел домой, услышал по радио состав нового правительства. Что касается меня, то мне никто, кроме Жданова, не делал предложений войти в состав правительства (в том числе и Варес, с которым раньше на эти темы разговора не было!)". Владимир Тольц: В составе нового кабинета министров, сочиненного на скорую руку под диктовку Андрея Жданова, я как-то не заметил имен эстонских коммунистов. Все больше профессура да известные своими либеральными воззрениями журналисты. Что это - результат сознательной политики, чтобы правительство хотя бы внешне не выглядело скроенным на "московский" фасон? Или в Эстонии действительно не хватало коммунистических вожаков? Елена Зубкова: И то, и другое. Конечно, не хотелось "дразнить гусей" и поэтому ставка делалась на людей авторитетных, но не откровенно просоветских. С другой стороны, коммунистов действительно не хватало. Вся эстонская компартия набрала бы тогда едва ли больше двух сотен человек. А самые главные их них почти 15 лет провели в тюрьме: в 1924-ом сели и в 1938 вышли. По амнистии. Для Москвы они были в общем чужаками: ни "коминтерновской" закалки, ни московских связей. Похожая ситуация складывалась и в других балтийских странах. В Литве в состав правительства вошли только четыре коммуниста, но они получили совсем не важные портфели. За исключением, пожалуй, Мичисловаса Гедвиласа. Тогда он стал министром иностранных дел. Да и в советские времена в отличие от своих менее удачливых коллег не "потерялся". В Латвии министрами стали двое коммунистов, из них только писатель Вилис Лацис сохранил свои позиции при советской власти. Владимир Тольц: Ну хорошо, поиграли в демократию, сочинили эти новые, якобы демократические правительства. Демонстрации там всякие провели: мол, народ поддерживает и одобряет. Потом организовали выборы. Провозгласили советскую власть. На все про все ушло где-то месяца два. А дальше-то что? Елена Зубкова: А дальше, как водится, началось самое интересное. Балтийские страны оказались не очень подходящей "площадкой" для организации советской власти. И традиции не те, и привычки, и народ какой-то странный, "несознательный" одним словом. И ладно, если бы только народ. Министры и то далеко не всегда чувствовали "генеральную линию" и пытались проводить какую-то "свою". Поэтому в Литве, Латвии и Эстонии постоянно находились наблюдатели и контролеры. Теперь они назывались Уполномоченными ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР. Вот что докладывал в Москву уполномоченный по Литве Позняков в октябре 1940 года: "Совершенно секретно. В ЦК ВКП (б). Товарищу Сталину. Товарищу Маленкову. В работе партийных и советских органов Литовской ССР наступает полоса трудностей. Главнейшая из них та, что сами кадры руководящих работников еще далеко не подготовлены к тому, чтобы во всеоружии встретить надвигающиеся на них очередные задачи. Значительным препятствием на пути деятельности ЦК Компартии Совнаркома являются старые кадры госаппарата. Они крепко держатся за насиженные места, а у наркомов не хватает смелости к освежению отдельных наиболее важных звеньев. Некоторые наркомы даже не видят в этом необходимости. Например, нарком земледелия Мицкис никак не может согласиться с тем, что какой-то пришедший человек со стороны, без диплома, может руководить той или иной частью Наркомата. Намечаемое в этой обстановке выдвижение на руководящую работу рабочих, служащих и прогрессивной части рядовой интеллигенции натолкнется на сильное сопротивление . Группа руководящих советских работников во главе с Совнаркомом в идеологическом отношении весьма неоднородна. Например, Наркомзем Мицкис вызывает прямые опасения в смысле политики наркомата. Недавно нам пришлось основательно нажать на него и заставить смелее наделять землей батраков. Мицкис подчинился, но своего взгляда не изменил. Он не стесняется в разговорах со своими сотрудниками заявлять, что батрак - это лентяй, что земля, предоставленная батракам, не будет ими полностью использована, что наделение землей батраков оставит "передовые" хозяйства без рабочей силы. Все это свидетельствует о том, что настроения Мицкиса есть кулацкие настроения Принимаем все меры к тому, чтобы поставить Мицкиса на правильный путь. Если, однако, в самые ближайшие дни не добьемся этого, то придется снимать его с поста наркома. Елена Зубкова: Нарком Мицкис так и "исправился". Пришлось его снимать и назначать на этот пост более "понятливого" товарища. Как говорится, не проблема. Проблема же заключалась в том, что Мицкис был не один такой. "Особый вопрос - это литовский шовинизм. Его проявления можно наблюдать не только в низах, но и у отдельных руководящих работников. Приходится на этот рецидив прошлого пока реагировать сдержанно из опасения несвоевременным вмешательством лишь усилить шовинистические настроения Мелкая городская буржуазия уже начинает открыто выявлять недовольство. Достаточно привести один штрих. Если не так давно проходящие по улицам части Красной Армии дружелюбно приветствовались публикой, то теперь они встречаются и провожаются угрюмым молчанием. Обратную картину наблюдаем мы, когда по тем же улицам проходит соединение национального корпуса. Его не только встречают приветствиями, но его как правило сопровождает восторженная толпа в 100-200 человек. Даже были случаи, когда из толпы раздавались антисоветские профашистские лозунги. Органы НКВД своим вмешательством прекратили эти маленькие демонстрации. Это недовольство в рядах мелкой городской буржуазии усилится, как только будет проведена национализация домов, кинотеатров, аптек и проч. Ворчит и городской обыватель (семья чиновника, офицера или бывшего офицера, люди свободных доходных профессий и пр.). Он недоволен тем, что проводимые новшества нарушают его сложившиеся привычки и быт, что эти новшества потрясают его бюджет (рост цен и проч.). Распространяются слухи, что товары скоро исчезнут, что скоро будет новое повышение цен. Националистическое направление агитации систематически бьет в одну точку, что Красная Армия не освободила, а "оккупировала" Литву. Немецкие агенты вносят в этот концерт свою ноту, пуская слухи, что скоро будет германо-советская война и что советская власть долго не продержится в Литве ". Елена Зубкова: На фоне слухов о скорой войне особенно тревожно воспринимались настроения военных. Новая власть пока не решалась распускать национальные воинские части и даже собиралась привести их к присяге, к советской присяге, разумеется. Но военные думали иначе. И в этом смысле ситуация в Латвии, Эстонии или Литве мало отличались. "Положение в Литовском национальном корпусе, несмотря на принимаемые меры командованием РККА, все еще остается тревожным. Бойцы расквартированного в городе Вильнюс артдивизиона в начале октября сделали попытку открыто возмутиться и увлечь за собой другие части корпуса, но она не удалась. Они выступали под лозунгом отказа принимать новую присягу. Это настроение нашло свое отражение и в письмах, направленных потом бойцами в деревню. Военнослужащий Стокай Иван писал: "Нам советские политруки говорят, чтобы мы дали присягу советской Конституции. Мы против присяги. Нас демобилизуют или нас вышлют туда, где растет перец, но это не важно. Что будет - пусть будет, но присяги принимать не будем и большевиками быть не хотим". Военнослужащий Боникс писал: "Мы еще не потеряли надежду ожидаем, когда засветит солнце и возродится Литва. Сначала Советы говорили, что будет свобода, но мы почувствовали на себе, что получается наоборот, хотя нам продолжают пускать туман в глаза. Мы знаем, что нас ожидает, все равно мы не поддадимся. Нас не переделают: как были литовцами, так и останемся литовцами, мы не мальчишки. Нас агитируют, чтобы мы приняли присягу, но нам другой присяги не нужно. Мы знаем, что осенью придут другие друзья. Я с Зигмунтом все время веду агитацию, но нас заметили и за нами следят". Такие настроения еще не ликвидированы полностью. После проделанного изъятия зачинщиков центр тяжести в настоящий момент перенесен на политико-воспитательную работу. Ранее стоявшим в стороне офицерам сказано, что в будущем они первые будут отвечать за политическое состояние частей ". Елена Зубкова: В одном документе мне встретилось объяснение советского политрука: почему литовцы или эстонцы не хотят принимать новую присягу. В тексте советской присяги, считал политрук, не упоминается о боге, а прибалты - люди набожные, им без бога никак нельзя. Принятие новой присяги намечалось на февраль 1941 года. "К этому сроку мы их перевоспитать никак не успеем", - докладывал политрук. Странно, что этому человеку так и не пришла в голову мысль, что военные присягают один раз. Владимир Тольц: Но это Вы все о высоком. А обыватель, простой обыватель, или тот же крестьянин - что они получили от новой власти и что потеряли? Елена Зубкова: Давайте тогда начнем с приобретений. Малоземельные крестьяне получили землю и были освобождены от налогов. В государственных больницах стали лечить бесплатно. Отменили плату за обучение в старших классах школы (в других республиках Советского Союза, кстати, приходилось платить). Повысили зарплату рабочим, учителям, врачам. Однако эти новые заработки очень скоро были сведены на "нет" в результате повышения цен. А кроме того, обыватель видел реальные перемены в своей жизни. Например, после повышения цен с прилавков магазинов стали исчезать самые необходимые товары. Такого не было уже много лет. В Латвии, например, обстановка складывалась следующим образом. "После проведения повышения заработной платы рабочим и служащим, а также цен на товары, в первой половине октября месяца, наметилось некоторое оживление в торговле. Враги народа, бывшие торговцы и промышленники начали распространять антисоветские вредительские слухи о том, что "товаров больше не будет", что "будет ведена карточная система", что "скоро будет война с Германией", дополняя эти разговоры спекуляцией и скупкой товаров. На эту злостную агитацию поддались мещанско-обывательские круги и дали втянуть себя в покупательскую горячку. 13 октября несознательными гражданами были скуплены во всех магазинах Риги почти все пищевые товары, масло, колбаса, хлеб и т.д. Часть продавцов в национализированных магазинах проводила работу не в пользу Советской власти. Имелись случаи, когда продавцы заявляли покупателям: "Берите, пока есть, будет ли еще товар - не знаю", "ничего у нас нет и не будет". Подобные заявления работников прилавка закрепляли распространяемые антисоветские вредительские слухи. Правительством Латвии был издан указ, карающий спекулянтов и вредителей до 10 лет тюремного заключения. Наряду с применением изданного указа со стороны Наркомата торговли и инспектора цен в октябре месяце было оштрафовано за скупку товаров и за торговлю по более высоким ценам против установленных 214 человек на сумму 20 тыс. лат, уволено ряд работников прилавка Введены карточки на сахар и кусковое хозяйственное мыло. Каждый гражданин республики имеет право получить 1 килограмм 800 гр. сахару и 125 гр. кускового хозяйственного мыла в месяц. Введено ограничение на приобретение текстильных товаров и обуви". Елена Зубкова: Это в России сахар и мыло по карточкам было делом привычным. В Эстонии, например, повышение цен и исчезновение товаров вызвало не только недоумение. "Сегодня, 1-го октября, в 14 часов дня на фабрике "Килгас" гор. Таллинна, где работает до 1000 человек рабочих, произошел следующий случай: Рабочие 2-ой смены фабрики "Килгас" в связи с повышением цен на продукты отказались приступить к работе, те товарищи, которые оставались у станков, их оттаскивали от станков и пытались помешать в работе. Потребовалось созвать митинг, где выступил секретарь Сталинского городского комитета партии т. Окк и несколько рабочих. По окончании митинга большинством рабочих было решено приступить к работе, но так чтобы 2 октября была подробная информация и беседы по вопросу причин повышения цен на продукты. Объясняется все это наличием активных антисоветских элементов, в том числе и из числа бывших служащих политической полиции, которых до настоящего времени, несмотря на отдельные антисоветские выпады не арестовали. В настоящее время органы НКВД принимают меры, развернута массовая политическая разъяснительная работа". Елена Зубкова: Пока одни "органы" отлавливали возмутителей спокойствия, а другие - проводили агитацию за новую жизнь, в этой жизни тем временем встречалось все больше вопросов. Тем более удивительно, с каким энтузиазмом власти брались за решение проблем, которые, казалось бы, вполне могли подождать. Например, занимались переименованием улиц. Впрочем, и этот вопрос оказался не из легких. Уполномоченный ЦК ВКП(б) и Совнаркома СССР по Литве Поздняков докладывал в Москву: "Мне уже приходилось писать о национальном вопросе в Литовской ССР. В частности, мною было высказано пожелание, чтобы Академия наук СССР помогла нам разобраться в историческом прошлом литовского народа. В ближайшее время для республики этот вопрос становится актуальным. С мая 1941 года в городах начинается паспортизация. Решением Бюро ЦК Компартии Литвы горисполкомам предложено предварительно привести в порядок наименования улиц. Вследствие этого решения отдельные исполкомы создали Комиссии на предмет переименования улиц В связи с этим мною было обращено внимание тов. Снечкуса, секретаря ЦК, на необходимость осуществления в этом деле руководства. Мною было указано, что Комиссия одного города может встать на путь оставления старых наименований, а Комиссия другого города, наоборот, может выбросить все литовские наименования и заменить их общесоветскими. И то и другое было бы на сегодня политически вредно. При этом следует учесть, что с переименованием улиц, площадей и т.п. национальная политика Советского Союза приобрела широко публичный характер, она буквально вышла на улицы городов Литовской республики". Елена Зубкова: Московский уполномоченный попросил ученых дать свое заключение и прояснить детали биографии великих литовских князей - Гедиминаса, Витовта, других. Тогда всех исторических деятелей делили на "прогрессивных" и не очень. И тот же Гедиминас вполне мог попасть в категорию "неблагонадежных". С одной стороны, воевал с немецким орденом, а с другой - выступал против московского князя в союзе с тверским. Так что было о чем задуматься. Поэтому Бюро Центрального Комитета литовской компартии приготовило специальное решение по столь деликатному вопросу, как переименование улиц. "В предстоящей работе ... по установлению наименований улиц в городах Бюро ЦК КП(б) Литвы предлагает Укомам и Исполкомам строго руководствоваться следующими указаниями: 1. Переименование улиц не должно носить массового характера, а проводиться только в необходимых случаях. 2. Обязательному переименованию подлежат такие улицы (а также площади, парки, скверы, сады), существующее наименование которых противоречит советскому времени , например: - старорежимные наименование - "Президентская", "имени Сметоны" и т.д., включая имена политических деятелей и названия политических организаций сметоновского режима; - наименования религиозного происхождения - в честь разных орденов, святых, ксендзов и т.п.; - наименования иностранного происхождения - "Парижская", "Немецкая", "Финская" и т.д. 3. Наименования, связанные с именами исторических деятелей прошлых эпох ... оставить нетронутыми. 5. При внесении предложения о присвоении улицам новых наименований следует руководствоваться следующим: В новых наименованиях улиц должна отражаться память народа о погибших борцах за дело коммунизма, новая советская эпоха ("Советская", "Комсомольская", "Пионерская", "Московская", "Октябрьская" и т.д.), жизнь Советского Союза и его деятелей и имена прогрессивных деятелей литовского народа разных эпох, сознательно спрятанных от народа литовской буржуазией". Владимир Тольц: Вы упомянули, Лена, что Литва, Латвия и Эстония оказались не вполне подходящей "строительной площадкой" для советского эксперимента. Может быть поэтому эти республики, уже будучи в составе Советского Союза, сохранили свои особенности, традиции. И по-своему влияли на жизнь Союза. Во всяком случае, уже в позднесоветские времена Прибалтику воспринимали как своего рода "окно в Европу", и не только в смысле географии. Елена Зубкова: Это было не только в позднесоветские времена. Республики Балтии всегда воспринимались как особая территория. Как советский Запад, у которого, кстати, было чему поучиться. Не всегда, правда, это получалось, но желание такое было. И люди, приехавшие из России, подмечали в жизни и порядках латышей, литовцев или эстонцев много интересного и достойного распространения. Вот, например, небольшая выдержка из многостраничного документа, который в феврале 1941 г. составил и направил в Москву уполномоченный по Латвии Деревянский : "Аппаратом Уполномоченного ЦК ВКП (б) и СНК СССР по Латвийской ССР был изучен основной ассортимент товаров широкого потребления, вырабатываемый на предприятиях Латвийской республики, которые заслуживает внимания с точки зрения его качества, внешнего и внутреннего оформления, а также удобства применения в быту. Все нижеперечисленные товары и изделия считал бы необходимым поставить на более глубокое и детальное изучение их технологических процессов изготовления и приемов работы с тем, чтобы в ближайшее время перенести все полезное и необходимое на предприятия других союзных республик. Так, например: Упаковка. Заслуживает исключительного внимания качество упаковки всех видов товаров: кондитерских изделий, галантереи, канцелярских принадлежностей и т.д. Хорошее качество упаковки всех видов товаров: кондитерских изделий, галантереи, канцелярских принадлежностей и т.д. Хорошее качество упаковки облагораживает и культивирует как торговлю, а также и обращение с выпускаемыми товарами на рынок со стороны продавцов, производителей и покупателей. Производство пива. Изготовление пива на пивоваренных заводах Латвийской ССР по своему качеству далеко превосходит качество пива, изготовляемого в других союзных республиках. Это достигается в основном культурой производства и строгим соблюдением технологического процесса. Рижский бальзам пользуется большой известностью не только в Латвии, но и за границей. Его раньше вывозили в Англию, Норвегию, Швейцарию и др. западноевропейские государства и особенно в Голландию. Рижский бальзам считают универсальным целебным средством, особенно против желудочных заболеваний. Укупорка духов. Существующая укупорка флаконов для духов и одеколонов является очень удобной и экономной в смысле расходования духов, а поэтому считал бы необходимым внедрение на предприятиях парфюмерной промышленности других союзных республик указанную ниже укупорку (эскиз прилагается). Выпускаемая нашими заводами и в особенности заводом Наркомместпрома РСФСР хозяйственная алюминиевая посуда по сравнению с посудой, выпускаемой на заводах Латвийской республики, является хуже по качеству. На заводе "Красный металлист" ЛССР алюминиевые ложки вырабатываются такого высокого качества, что они по своему виду и твердости не отличаются от ложек, изготовленных из стали - не изгибаются и имеют ярко металлический никелевый цвет, что считал бы необходимым присылку специалистов для перенятия опыта по отливке алюминия и его дальнейшей обработке. Особо следует отметить культуру торговли. Так, например, если покупатель купил шерстяную или бумажную пряжу, то его у прилавка продавец учит вязать из этой шерсти или бумаги различные изделия. При покупке швейной машины покупателя обязательно обучают в течение месяца как обращаться с машиной и учат шить, вышивать, штопать на ней". Владимир Тольц: Насчет шить и вышивать - не знаю. А Рижский бальзам, и пиво, и парфюмерия - это точно, если уж не завоевали мировой рынок, то на советском рынке были на первом счету. И обычные граждане - из России, Украины или Грузии - ездили в Прибалтику как за границу - в Ригу, старый Таллинн или Палангу. Теперь многое изменилось. То есть качество Рижского бальзама и эстонского пива остались примерно прежним, но Балтия из эрзац-заграницы советских времен превратилась для России, и не только для нее, в настоящее зарубежье. И, как явствует из недавних опросов общественного мнения в России, в главного врага России в глазах нынешних россиян. Но, как мы прекрасно знаем, общественное мнение - вещь не менее рукотворная, чем упомянутые уже бальзам, пиво и духи. Понадобится - его качество улучшат. Хотя и тут свои ограничения: рижские духи ведь никогда не станут "Шанель".
