[ Радио Свобода: Программы: Культура: "Свобода" в ОГИ ]

Современное кино Петербурга

Ведущая:Елена Фанайлова

Елена Фанайлова: Свобода в клубе "Платформа", Петербург. Современное кино Петербурга. За нашим столом главный редактор журнала кино "Сеанс" Любовь Аркус, Константин Шавловский, кинокритик, редактор журнала "Сеанс", режиссер Алексей Герман-младший и режиссер Алексей Попогребский. Мы обозначили тему - современное кино Петербурга. Если хотите, современный кинематограф Петербурга. Что для вас в этом определении является наиболее важным или какое слово для вас звучит ярче всего - современный, кинематограф или Петербург?

Алексей Герман-младший: Вы знаете, для меня, как человека, который все-таки существует между Питером и Москвой, живу и работаю в двух городах, конечно, самым важным здесь является кино. Это то, ради чего я живу, это то, без чего я не мыслю себя, что мне наиболее интересно. Поэтому, наверное, только кино.

Любовь Аркус: Для меня важны все три слова. И наименее, вероятно, важно слово "современный", потому что, слава тебе Господи, кино Петербурга существует, я бы не сказала, что вне времени, наоборот-таки, во времени, но его основные типологические черты сохраняются и в этом его дух, в этом его основная ценность.

Алексей Попогребский: Наверное, следует уточнить, что я родом из Москвы и большую часть жизни прожил в Москве, и только сейчас в связи с постановкой нового фильма переехал в Петербург, нахожусь здесь пока что три месяца. Для меня, наверное, важны слова "современное кино". Не Петербурга, а современное кино России, за которым я с огромным интересом слежу, стараюсь смотреть все фильмы, которые выходят в России. Для меня, честно говоря, не очень принципиально, где они сделаны - в Москве, в Петербурге или в Екатеринбурге, как недавний фильм "Первые на Луне". Я, честно говоря, не настолько искушен в истории отечественного кино, как Любовь Аркус, типологические черты именно петербургского кино для меня не совсем понятная формулировка. Возможно, была какая-то оппозиция между "Мосфильмом и "Ленфильмом" в советское время. Для меня она не ясна. Поэтому я слежу за общим кинопроцессом в стране. А снимаю сейчас в Петербурге.

Константин Шавловский: Для меня, конечно, кино Петербурга современное ровно также значит гораздо меньше. Но я-то как раз всегда с какой-то опаской смотрю на современное петербургское кино, потому что богатая школа и традиция мастерской первого фильма, которая была, - я не чувствую ее прямого продолжения именно в современности, за редким исключением.

Елена Фанайлова: Сказал Шавловский и посмотрел на Германа-младшего.

Константин Шавловский: Но для меня это очень важно. То есть образ города Петербурга если появляется в современном кино, для меня это очень важно и ценно, конечно.

Елена Фанайлова: Может быть, мы об этом поговорим, о том, как образ города наличествует, по крайней мере, в кино присутствующих здесь режиссеров. Я знаю, что критики очень хвалили фильм Алексея Германа-младшего "Гарпастум" и говорили о том, что там какой-то совершенно странный Петербург, которого никто никогда не видел. У меня вопрос и к Алексею Попогребскому. Вы, вероятно, впервые снимаете в Петербурге, каким он предстает для вас? Начнем с Алексея Германа.

Алексей Герман-младший: Мне в этой картине было важно показать не Петербург Пушкина и Достоевского, который все знают, который часто показывают в кино, показать не те открыточные места, не те какие-то знаковые улицы Петербурга, которые, на мой взгляд, слишком часто повторяются в кино и мешают восприятию Петербурга, превращают его не в живой город, а в набор глянцевых открыток, а для меня было важно, учитывая, что у меня картина историческая, что у меня картина про 1914-й год, показать Петербург не как город прошлого в исторической картине, а как город настоящего. Мне было интересно показать фабричные кварталы того времени, потому что герои картины - молодые люди, и по аналогии с сегодняшним днем они живут, что называется, в спальных районах. Поэтому мне изначально было интересно показать Петербург, как Манчестер, как развивающийся город, а не город теней, не город знаменитого прошлого, а город настоящего.

Елена Фанайлова: Алексей Попогребский, какую натуру выбираете вы для съемок, как это связано с вашим сюжетом? Расскажите немного о том, что вы снимаете сейчас.

Алексей Попогребский: Во-первых, натуру я выбирал даже сегодня с утра. Я только что вернулся со станции метро "Чернышевская", мы там искали место, где будем класть бомжа с собакой. Но в принципе, наверное, стоит рассказать про то, как развивался сюжет, его привязка географическая в моей голове. Изначально просто мне очень хотелось поработать в Петербурге, потому что это город, который я всегда очень любил и очень любил сюда приезжать не по работе, а просто в выходные, на праздники.

Елена Фанайлова: Алеша, этот ваш герой - не тот, который был в фильме "Коктебель"? Может быть, он из Крыма переехал на север?

Алексей Попогребский: Нет-нет. Самое интересное, что главную роль в моем фильме будет исполнять отец мальчика, который у нас играл главную роль в фильме "Коктебель" Сергей Пускепалис, который в прошлом актер, потом учился у Петра Наумовича Фоменко режиссуре. Сейчас возглавляет театр в Магнитогорске. Он будет исполнять роль врача-анестезиолога, центральный персонаж. Как-то так получилось по мере того как я писал сценарий, в какой-то момент я вдруг осознал, что все мое кино, все ключевые персонажи, кроме единственного, не главного, а ключевого, все персонажи - иногородние, из самых разных областей, из самых разных регионов, люди, которые несут с собой, будь то в Москве, будь то в Петербурге, совершенно другую витальность, другую ментальность, другое ощущение жизни. Вообще, от Петербурга у меня всегда было немного странное ощущение, как будто город был построен какой-то ныне забытой, потерянной цивилизацией, и есть люди, которые в нем живут, но люди, почему-то существующие как будто чуть-чуть отдельно от города, как будто фотомонтажом внедренные в - нельзя сказать декорации, город-то живой, - но в эту среду. И так получилось, что эти иногородние персонажи у меня каким-то образом будут взаимодействовать со средой. Опять же, выбирать натуру я начал где-то месяца два назад и, по мере того как я ее выбирал, я понял, что все действие у меня концентрируется вокруг одного района, это мой любимый район - Коломна, отнюдь не самый парадный, не самый известный, но очень интересный. И вот совсем недавно я, наконец, осознал, что этот район для меня является даже, может быть, не центром и не образом Петербурга, а в чем-то образом вообще российских городов, не столичных, не совсем провинциальных, но таких городов - от полумиллиона и больше. Сейчас я просто четко понимаю, что такой детальной привязки к Петербургу в моем фильме не будет, будет ощущение такой российской жизни. Там может мелькнуть канал, но вряд ли мелькнут Исаакий. Петербург Достоевского или Петербург Бродского вот так впрямую заявляться не будет, будет такой, может быть, срез российской жизни в городах вне Москвы.

Елена Фанайлова: Мне показалось, что есть общее между тем, что говорили оба режиссера, оба Алексея, это фабричные кварталы, о которых упоминал Алексей Герман-младший, и Коломна - образ российских городов. Когда я шла сегодня на запись, я почему-то думала про фильм Алексея Балабанова "Жмурки", там действие происходит в Нижнем Новгороде, но у меня такое ощущение, что образ Питера все время присутствует, потому что фабричные кварталы построены в эпоху модерна, например, те, которые Алексей Герман-младший имеет в виду, они точно так же возникали и в Нижнем Новгороде. В этой архитектуре есть какая-то своеобразная пластика, которая влияет и на пластику кинематографа. Это мои личные впечатления. А вот я бы хотела сейчас обратиться к кинокритикам, чтобы все-таки поговорили о том, что же такое питерская эстетика в кино, есть ли у питерского кино какой-то неописуемый звук, неописуемый вкус, неописуемые тени и свет?

Любовь Аркус: Я думаю, что, безусловно, есть. Обычно считается, что эта тема - приоритет критиков. Есть такое мнение, что это очередной критический фантом - ленинградская школа. Однако это вовсе не так. Дело в том, что таким же фантомом в свое время можно было назвать болонскую школу в живописи, венецианскую школу. Но это, как мы знаем, совсем не так, просто очень многое определяется и местом. В Петербурге, как мы знаем еще по литературе есть некий genius loci, гений места, который присутствует во всей петербургской культуре. И он, конечно, переселился и в кино. Хотя во многом это объяснялось и совершенно конкретными историческими причинами, потому что удаленность Ленинграда, переезд советского правительства в Москву определил, с одной стороны, очень многие трудности для ленинградских режиссеров и, вообще, художников, но, с другой стороны, стал неким благословением для них, потому что эта удаленность определила негласное разрешение на удаленность от имперского мейнстрима. Никакой оппозиции, условно говоря, между художниками не было, у них, разумеется, был общий, единый кинопроцесс, но была не оппозиция между "Мосфильмом" и "Ленфильмом", а была такая исторически сложившаяся разница, что бюджеты и госзаказы основные идеологические были в Москве, а художники, которые, с одной стороны, занимались формотворчеством, с другой - подходили к человеку, к истории интимно, по определению Бориса Михайловича Эйхенбаума. Исторически сложилось, что в основном это направление развивалось здесь. Вот сидит за столом наглядное воплощение того, о чем я говорю, я имею в виду Алексея Германа-младшего, потому что его дедушка Юрий Павлович - классический оттепельный автор, и "Дорогой мой человек" - классический пример как раз интимного подхода к человеку. Ничего там оппозиционного не было по отношению к режиму, но уже само наличие интеллигентного человека на экране, его грустных, беспомощных глаз, его неумения встроиться в эту жизнь, его кодекс чести, - вот это уже была такая примета ленинградского оттепельного кино. Ну, дальше мы знаем Алексея Юрьевича Германа, его сына. И вот теперь сидит Алексей Герман-младший. Я надеюсь, что это будет очень все здорово, то есть уже есть здорово.

Елена Фанайлова: Я хочу сейчас отдать слово Константину Шавловскому для того, чтобы Костя что-то сказал, как человек самый молодой, наверное, за нашим столом, что он думает о молодом современном кино Петербурга. Я помню 90-е годы, такую оппозицию, было кино совершенно официальное питерское и в то же время всякие безумные подпольные авторы, андеграундные. Я не знаю, кто из них сейчас самый известный, ну, может быть, Евгений Юфит. А вот что сейчас происходит?

Константин Шавловский: Я тут помощник слабый, потому что про такое подпольное кино Петербурга не знаю почти ничего именно в силу того, что я тоже живу в Москве последние пять лет...

Елена Фанайлова: Костя, не отпирайтесь, вы все-таки питерский человек.

Константин Шавловский: Я не знаю, правда, про вот эти арт-движения, которые подпольно существуют, наверняка существуют, как в Москве фестиваль "Стык". Наверняка эти ребята находятся все равно на периферии процесса, наверняка они живут какой-то своей жизнью, правда, не знаю о них ничего, может быть, потому что о них ничего не надо знать, а может быть, потому что я очень серый человек. Я хотел комплимент Алексею Попогребскому сделать, как современному кинорежиссеру, поскольку это очень важно, что люди стали выбираться из Москвы и снимать вне Москвы не потому, что, там, в Белоруссии дешевле, как это делают другие наши, уже более маститые режиссеры, а потому что пытаются найти новую фактуру, пытаются сказать с помощью места то, что они чувствуют. И Петербург для этого подходит чрезвычайно. В продолжение того, о чем Люба говорила, я, скорее, как вопрос задам, наверное, опять же Любе. Понятно, что происходило, когда режим советский существовал, центральные образы в петербуржском кино "Про уродов и людей" Алексея Балабанова и "Железная пята олигархии" Саши Баширова, такие...

Елена Фанайлова: Такие паттерны 90-х годов... "Про уродов и людей" - это такой образцовый фильм 90-х годов.

Константин Шавловский: Они, как мне кажется, очень сильно отличались от общего потока, помимо качества, еще и выбором тем, и выбором мыслей. Я уверен, что в этом большую роль играл город как таковой. Но объяснить это, наверное, я сейчас не в силах. Если Люба может меня продолжить...

Любовь Аркус: Ну, вопрос очень сложный, тут надо гадать на кофейной гуще, каким образом это переместилось все. На самом деле основные питерские режиссеры, снимавшие в 90-е годы, не являются петербуржцами. На самом деле петербурженкой не являюсь и я, я родилась в городе Львове и там выросла. Но тем не менее, когда я стала делать журнал, я решила делать его питерским, черно-белым, нецветным. Это влияние города, безусловно. Но я бы хотела ответить на предыдущий, Леночка, твой вопрос по поводу, как ты назвала, арт-движений.

Елена Фанайлова: Андеграундное кино.

Любовь Аркус: Дело в том, что в этом вся потрясающая суть, что есть, конечно, Евгений Юфит, которого я считаю выдающимся кинематографистом, хотя он знаком, что называется, кучке эстетов. Именно сейчас он таким становится, потому что ранее его фильмы, все, что касалось вот этого самого некрореализма, я просто смотреть не могла, мне дурно становилось. Тем не менее недюжинный талант всегда в нем ощущался. Ну да, были некрореалисты, скажем, сейчас есть Саша Баширов со своим движением "Дебошир-фильм". Но на самом деле вот этими самыми андеграундными арт-движениями можно считать и самого Александра Николаевича Сокурова, и самого Алексея Юрьевича Германа. Это всегда было в Петербурге, всегда что-то, что совсем поперек, и что-то, что существует не то чтобы на обочине процесса, но самостоятельно, отдельно, где-то на своем участке, пользуясь теми благами и привилегиями, я говорю в самом широком художественном смысле, которыми пользуется художник, который находится внутри мейнстрима, который существует в нем социально, эстетически и как угодно. Это вообще одна из тех самых типологических черт кино-Петербурга, о которой я говорила в самом своем первом выступлении.

Елена Фанайлова: Итак, некая эстетика протеста, если я правильно понимаю.

Любовь Аркус: Это не эстетика протеста, нет-нет. Это эстетика отдельности, это эстетика такого совершенно самостийного художественного мира, который менее всего подвержен влияниям. С другой стороны, я сейчас себя опровергну, сказав, что Кира Георгиевна Муратова, которая живет и работает в Одессе, собственно, в той же мере может быть отнесена к этим самым андеграундным арт-движениям. Это отдельность, это самостоятельно-стояние художника.

Алексей Герман-младший: Я думаю, что на самом деле это не вопрос города, не вопрос Одессы и не вопрос Петербурга, это даже не вопрос Москвы, это вопрос удаления от славы на самом деле в плохом понимании этого слова, это вопрос удаления от тусовки в плохом понимании этого слова, это вопрос интимности того, что ты делаешь. Если говорить просто, я думаю, что самое главное - заслуга Петербурга, вспоминая Муратову, и Одессы - это провинциальность некоторая. И именно благодаря провинциальности... Я не говорю про культурную провинциальность, я говорю про провинциальность социальную, именно это и замечательно, именно это и делает петербургскую школу живой. На мой взгляд, есть петербургская школа, на мой взгляд, есть московская школа, на мой взгляд, основное кино в Петербурге, если говорить честно и прямо, на мой взгляд, московская режиссура слабее во многом. Все же это очень просто. Я смотрю на своих московских товарищей. У них в 7 часов презентация, на следующий день в 6 часов банкет и так далее. И это очень вредно на самом деле, потому что кино все-таки делается во многом не то что для себя, но для роста своей души, и это основное.

Елена Фанайлова: Спасибо Алексею Герману-младшему. А мы сейчас у москвича Попогребского спросим, мешают ли ему презентации, фуршеты, тусовки и, главное, слава, которой в Москве так много?

Алексей Попогребский: Вы знаете, нет, не мешает, потому что я как-то в стороне от этого вместе со своим другом и коллегой Хлебниковым Борисом, мы вместе работаем. И "Коктебель" мы снимали вне Москвы, чуть-чуть снимали в Подмосковье, как-то немного в стороне, наверное, были от тусовок в плохом или в хорошем понимании слова. Честно вам скажу, мне сейчас в Питере работается как-то легче, чем в Москве, потому что мне, вообще, очень странно себе представить работу над фильмом, когда ты просыпаешься у себя дома, в собственной постели с теми же мыслями, которые были те полгода, год, или два года простоя между фильмами, который абсолютно естественен для работы кинематографиста. Мне кажется, мешает обыденность среды. Для меня очень важно вырваться из обыденности именно и переехать куда-то еще. В данном случае это Питер. В следующий раз это может быть какое-то другое место. Ну, а в Питере мне всегда хорошо думалось, хорошо мыслилось, особенно осенью. Сейчас наступила осень, у меня голова ясная, работается неплохо, тьфу-тьфу-тьфу. Посмотрим, что будет дальше.

Алексей Герман-младший: Вообще, ты здесь как-то очень облагородился.

Алексей Попогребский: Спасибо. Мы, слава богу, с тобой довольно редко видимся в Москве, поэтому я на свой счет лично это не воспринимаю.

Елена Фанайлова: Давайте мы, наконец, назовем имена. Люба сказала, что главными режиссерами 90-х были не питерские люди. Алексей Герман-младший сказал, что основное кино делается в Петербурге.

Любовь Аркус: Я этого не говорила. Я сказала, что они... Давайте разберемся. Сокуров родом из Сибири. Балабанов родом из Екатеринбурга. Баширов тоже совсем издалека. То есть если мы сейчас разложим по полочкам ключевых персонажей, мы поймем, что... Дело не в происхождении. Алеша очень правильно сказал, дело в удаленности, соответственно, в сосредоточенности, вот в чем дело, не в происхождении, как я думаю.

Елена Фанайлова: Алексей Герман-младший, основное кино делается в Петербурге, сказали вы. Разверните, пожалуйста, это умозаключение.

Алексей Герман-младший: Его можно даже не разворачивать, можно просто перечислить имена - Сокуров, Рогожкин, Боброва, не буду здесь называть имя Балабанова, потому что мне крайне несимпатично, что он делает, я считаю, что это вредное, провокационное и, на мой взгляд, малоталантливое кино. Но это мое мнение. И так далее, и так далее, и так далее. Мне кажется, что хватит имен, достаточно, потому что мы говорим не об именах-ододневках, не о людях, которые делают хорошо один-два фильма, а о людях, которые делают хорошо много фильмов, и это коренная разница. Я многих не назвал на самом деле. Но если по уму сесть и составить список фильмов за последние 10 лет, то, конечно, перевес будет на стороне Петербурга, потому что, действительно, здесь, на мой взгляд, легче писать, здесь легче снимать, потому что на "Ленфильме" все-таки у людей какие-то живые глаза в отличие от "Мосфильма". Мне не нравится работать на "Мосфильме". Здесь людям что-то еще интересно. Я не хочу заниматься каким-то восхвалением Петербурга, потому что он сложный город, разный, более холодный, чем Москва, более жестокий во многом, как ни странно, более закрытый, здесь много дурного. Но как ни странно, искусство, если говорить о кино, здесь, наверное, развивается лучше и, на мой взгляд, это естественно. Я надеюсь, что многие поколения будущие, люди, которые начинали в Москве и в других городах, будут приезжать именно в Питер.

Елена Фанайлова: Алексей Герман-младший подвел нас к такой мысли, что жить в Петербурге, довольно сложно, зато искусство здесь развивается лучше, чем в Москве и других городах нашей родины.

Алексей Попогребский: Я хотел бы подхватить, немного развить и уточнить тезис насчет того, что самое интересное кино снимается в Петербурге. Уточнение будет следующим - самое интересное кино снимается вне Москвы. И вот почему. Добавим еще так или иначе прозвучавшие и интересные фильмы Прошкина-младшего "Солдатский Декамерон", его последний фильмы, предыдущий фильм - "Игры мотыльков", добавим фильм Андрея Звягинцева "Возвращение", все фильмы, снятые вне Москвы. Я снимаю фильм "Простые вещи" в Петербурге, фильм про современную городскую жизнь, как я уже сказал. Но дело в том, что огромная сложность - ухватить и как-то более-менее внятно и плюс к этому еще, может быть, талантливо передать фактуру современной жизни. Это очень редко кому удавалось в последнее время и, по сути, на 100% пока что никому. А ухватить и передать фактуру современной жизни столичной в Москве - это, вообще, дико сложная задача, которая гораздо, может быть, сложнее. Я даже про себя говорю, я снимаю в Петербурге, здесь есть совершенно уникальная среда, которая отличается от московской, смесь несовременности и современности жизни, условий, правил игры современных. А тот, кому удастся то же самое сделать в Москве, я просто сниму шляпу, это очень сложно. В принципе снимать вне Москвы, может быть, даже легче, если ставить перед собой какие-то задачи авторского кино. Вот что я хотел бы уточнить. Петербург - не Петербург, будь то Выборг или Урал, как у Звягинцева и Прошкина, будь то Коктебель, как у нас с Борисом Хлебниковым. В столице совершенно странная жизнь, в чем-то пошлая, в чем-то неэстетичная, очень хочется ее ухватить, я пока не в состоянии.

Елена Фанайлова: Но она же и очень динамичная, эта жизнь. Когда вы говорили, я вдруг вспомнила, что кинофильм "Прогулка" о современных молодых людях, который как раз балансирует на этой грани между жизнью естественной и жизнью искусственной, жизнью между клубами, sms-ками, какими-то безумными телефонными звонками, он снят именно в Петербурге.

Дорогие друзья, у вас есть реплики в адрес Алексея Германа, который обозначил, что в Петербурге жить сложно, но художнику работать хорошо?

Любовь Аркус: А какие у меня могут быть реплики, когда я целиком и полностью с ним согласна?! Я могу сказать, что да, это чистая правда.

Константин Шавловский: Тут тоже спорить нечего, действительно, в Петербурге работается лучше всегда. Но я бы немножко все-таки поспорил с тем, что перевес в сторону Петербурга настолько велик за последние, скажем, 15 лет, потому что если говорить о постоянно работающих мастерах, наверное, да, а если говорить о фильмах, которые возникают, удачные и талантливые, то мне кажется, что и в Москве было снято... Ну, не в Москве... Не в Петербурге было снято довольно много очень хороших фильмов. Тот же Ваня Дыховичный со своими фильмами, который что-то снимал в Петербурге, что-то в Москве.

Алексей Попогребский: Сейчас будет снимать в Петербурге.

Константин Шавловский: Да, я знаю. Но, там, "Прорва" - это московский фильм абсолютно, с московской эстетикой. Нет, я бы так не стал, надо считать, сравнивать, наверное, но я бы так огульно не стал бы говорить, что лучшее кино снимается только в Петербурге, это неправильно.

Алексей Герман-младший: Я не соглашусь. Дело не в количестве фильмов, дело не в именах, дело в тенденции, потому что все-таки, на мой взгляд - не люблю пафосных слов - искусство, не искусство, но художник существует не на короткой дистанции, а на длинной. Режиссер, актер, театр существуют не единоразово, а на протяжении какого-то длительного времени. И сам факт только того, что Сокуров продолжает снимать и продолжает снимать, на мой взгляд, нестыдное кино, сам факт, что Рогожкин продолжает снимать и продолжает снимать тоже нестыдное кино, и сняли достаточно много фильмов за последнее время, уже говорит о том, что здесь виновата культурная среда, вернее, благодаря культурной среде. Другое дело, что это все перекрещивается, безусловно, с тем, что в Питере гораздо меньше культурный обмен, чем в Москве, гораздо меньше культурных течений, гораздо меньше одномоментно ярких эстетических вещей. Но тем не менее, может быть, в этом, как ни странно, как ни парадоксально, я уже говорил об этом, в этом провинциализме и есть ответ, потому что здесь режиссер может смотреть вглубь себя, а не оглядываться по сторонам. Это и дает ему развиваться.

Константин Шавловский: В общем, "если выпало в империи родиться, лучше жить в глухой провинции у моря".

Алексей Герман-младший: Наверное, да.

Елена Фанайлова: Я хочу спросить у вас одну простую вещь. Итак, художнику здесь просто замечательно и кино снимается замечательно, но мы все время говорим об авторском кино. У меня вопрос, подкупающий своим простодушием: почему Питер стал столицей сериалов? Почему не только художнику с большой буквы здесь хорошо, а почему и ремесленнику тоже оказалось совсем неплохо, и питерские сериалы с большим удовольствием смотрит вся страна? Есть этому какое-нибудь объяснение?

Любовь Аркус: Я напомню историю вопроса. Сериальный бум начался, действительно, в Петербурге в 1998 году с сериала "Улицы разбитых фонарей". Я думаю, что со мной сейчас не согласятся наши замечательные режиссеры, но тем не менее я скажу, что, как ни странно, и это поразительная история, но именно если брать этот сериал не в его многотонном унылом объеме, во всей его массе, а взять его просто как единицу и посмотреть, что там происходит, то можно понять, что на самом деле это очень питерский сериал, потому что это то, что называется человек casual, абсолютно питерская тема. Это не правдивые менты, скорее всего, но это образ совершенно обычного человека, это образ обычной жизни, неприглядной и негламурной, который абсолютно точно попал в нерв зрительских ожиданий, неслучайна совершенно эта популярность. На самом деле в тот момент, когда этот сериал начинал делаться... Когда мы делали предыдущий номер журнала "Сеанс", мы углубились в историю, как это все происходило, ведь сериалов никто еще не делал и никто не знал, что это очень выгодно, никто не знал, во что это выльется и как это все будет. Это было сделано наобум. Это очень тоже характерно для Питера, потому что здесь умеют рисковать и здесь умеют ловить вот эти идеи, которые в воздухе. Надо сказать, что дальше произошла тоже очень классическая история, когда это было подхвачено, адаптировано, поставлено на конвейерный поток, на массовое производство, и это уже была заслуга Москвы. Это очень характерный пример.

Алексей Герман-младший: Я соглашусь абсолютно. Мне кажется, что надо еще сказать, что делали талантливые люди на самом деле и подходили к этому не как к акту зарабатывания денег, а все-таки как к некому творчеству. И благодаря этому вышло не пошло, в определенной степени для сериала достоверно. Главное, с какой-то душой снято. Мне кажется, что это, вообще, одно из лучших, что было на российском телевидении, и лучше, кстати, к разговору о сериалах, в Москве-то не получалось, а если получаются неплохие сериалы, там питерские актеры. Я не могу это объяснить. Но опять же потому что власть денег, меньше власть престижа собственного, меньше амбиций в этом направлении. Это важно. Только это все и может работать, мне кажется.

Константин Шавловский: Я не могу так уж прямо опять согласиться. Я хочу привести пример, есть замечательный сериал "Закон" Саши Велединского, снятый не в Петербурге. Весьма спорный сериал, но местами очень интересный сериал "Бригада", тоже снятый не в Петербурге. Давайте уж не будем это все приватизировать. Да, началось это здесь, это правда было здорово, и "Агенты", первые серии, и "Улицы", первые серии, я подчеркиваю, это, конечно, было замечательно.

Алексей Герман-младший: Я не соглашусь. Я считаю, что у Велединского замечательная картина полнометражная...

Елена Фанайлова: "Русское" имеется в виду?

Алексей Герман-младший: Да. Я думаю, что следующая будет полнометражная картина. Но это вопрос верю - не верю. Вот я не очень верю в сериал "Закон", вот, честно говоря, не очень я верю.

Константин Шавловский: То есть больше в "Улицы разбитых фонарей"?

Алексей Герман-младший: Да, я верю больше в "Улицы разбитых фонарей". Потому что я не верю в таких работников отечественного правосудия, вот не верю. А в таких ментов я верю. И мне кажется, что, упомянув сериал "Закон", вы на самом деле вернулись к началу нашего разговора, когда говорилось о госзаказе и о негосзаказе. Это было госзаказ. А, как известно, в России, к сожалению, это беда на самом деле, это плохо. Госзаказ все время кривоватый какой-то.

Любовь Аркус: Я первый раз не согласна с Алешей. Нет, я ничего не говорю про, условно говоря, главного героя, но меня совершенно несказанно обрадовала работа Александра Велединского в данном случае. И вот тут как раз, между прочим, пример интеграции и школ, и направлений. Это как раз всегда была прерогатива питерского кинематографа, вот этот замечательный второй и третий актерский план, и даже четвертый и пятый. Это качество, которое было решительно утрачено отечественным кинематографом в 90-е годы, когда, дай-то бог, чтобы на первом плане два героя разместились, чтобы они были достоверными, а на втором плане просто была какая-то мутноватость, какие-то блики, какой-то задник нарисованный, и персонажей не было. Меня в "Законе" потрясло то, что любой человек, который там появляется в кадре, даже хотя бы на пять минут, на минуту, он живой, он проработанный, он достоверный, он работает на сюжет и это я считаю несомненной заслугой режиссера Велединского.

Алексей Герман-младший: Просто человек талантливый снимал.

Любовь Аркус: Ну, это безусловно.

Алексей Герман-младший: Снимал бы где поспокойнее, снял бы лучше. Хотя хороший сериал, правда.

Елена Фанайлова: У нас есть вопрос из публики от Валерия Иванова, Агентство журналистских расследований.

Валерий Иванов: Слушая разговор, я бы хотел сделать небольшое замечание. Мне очень нравится все то, что вы говорите. И, действительно, очень приятно слушать много лестных слов о Петербурге, как родине не только петербургских сериалов, не только сериалов как таковых, но и российского кино за последние 15 лет. Но тем не менее в разговоре, как мне кажется, улавливаются некие нотки великомосковского шовинизма. Я заранее прошу прощения за некоторую категоричность. Говоря о тех петербургских сценах, которые становятся наиболее знаковыми в контексте снимаемых и уже снятых фильмов, вы формулируете это, как общее место, некий образ города, находящийся за пределами Москвы. Некие серые улицы, где-то мелькнет канал, но, не дай бог, попадет в кадр крыша Исаакия. Конечно, я понимаю, что открыточный Петербург всем надоел и образ парадного Петербурга, блистательного Петербурга ушел в прошлое вместе с правительством Владимира Ильича Ленина, который в неудобный и не в самый счастливый час для Петербурга вынес решение о переезде правительства Москвы. Но это общее место, которое таким образом, может быть, формируется у зрителя по отношению к Петербургу. Этот серый образ провинциальных городов за пределами Москвы - а что в нем, собственно, петербургского? Ведь это же действительно нечто усредненное и нечто среднестатистическое. Здесь потерян сам петербургский шарм, который - может, из Москвы этого не видно, - тем не менее присутствует в Петербурге.

Алексей Попогребский: Это явно камень в мой огород, поэтому я отвечу так. Мы говорили про госзаказ, а я не получал госзаказа на съемку фильма о Петербурге. Я хочу рассказать историю конкретных людей, которые так или иначе приехали из разных мест и живут в большом городе, приехав из городов глубоко провинциальных. У меня нет задачи показать парадный Петербург, у меня нет задачи показать Петербург вообще. Я работаю в этом городе, потому что мне здесь хорошо работается. Я работаю в этом городе, потому что здесь есть люди, интересные мне. Я работаю в этом городе, потому что мне кажется, что свою историю я смогу наиболее адекватно рассказать здесь. Если ставить перед собой задачу показать Исаакий, Невский проспект... Может быть, у меня родится такая история, сейчас пока ее нет. Вот все, что я могу сказать.

Константин Шавловский: Про Петербург вообще я, как специалист по современному кино, скажу, что был только что такой "замечательный" фильм "Черный принц" с Анастасией Волочковой, про Пушкина. Там как раз показан парадный Петербург, но смотреть это совершенно невозможно. Я даже не помню имя режиссера, настолько он плох.

Алексей Герман-младший: А вы, оказывается, Волочкову не любите.

Константин Шавловский: Потому что она москвичка.

Любовь Аркус: Леша, ее такое количество людей любит, что она переживет без нашей любви.

Елена Фанайлова: Ну, а если серьезно?

Любовь Аркус: Если серьезно, я хочу сказать, что на самом деле никогда, начиная с 20-х годов, и это была совершенно потрясающая история, никогда Питер не был парадным в кино. Слава тебе Господи, все было всегда совершенно наоборот. Вот Алексей упомянул Коломну, которая тоже мой любимый район, я его обожаю. Васильевский остров. Не стрелка Васильевского острова, а сам Васильевский остров, его "фасад темно-синий". Вот он замечательно был снят у Авербаха, например. Асанова никогда не снимала парадного Петербурга. Хейфиц никогда не снимал парадного Петербурга. Все наилучшие примеры Петербурга в кино - это Петербург не парадный. Открытки, которые выпускались миллиардными тиражами, навсегда отвратили режиссеров от этих видов. Но надо сказать, что, в сущности говоря, мы и Рим не видели парадным в лучших фильмах, и Париж не видели парадным в лучших фильмах, и Нью-Йорк не видели парадным в лучших фильмах. У хороших режиссеров это всегда дух города, и хорошие режиссеры всегда наоборот пытались уйти, условно говоря, от репрезентативных видов, потому что это само по себе антиэстетично для искусства, извините за это слово, но это совершенно так. Понимаете, дело в том, что когда, допустим, у Германа в "Лапшине" едет трамвайчик и он поворачивает, или в Ташкенте едет трамвайчик и он поворачивает, или у Сокурова в фильме "Отец и сын" едет трамвайчик и он поворачивает, это не парадные виды Ташкента, Лиссабона или Саратова, это такое место в городе, которое режиссер увидел. Он так построил кадр, что ты чувствуешь этот дух среды, в которой живет герой, в которой он обитает. Вот и все. А причем здесь Исаакий?!

Алексей Герман-младший: Можно я скажу, как человек, который только что снял Исаакий...

Елена Фанайлова: Можно я, как ведущий, тоже вставлю свою реплику? Я-то вообще не вижу на самом деле здесь противоречий. Я полагаю, что можно и Исаакий снять иначе, не так, как привыкли люди его видеть. Можно и Кремль снять не так, как люди к нему привыкли.

Алексей Герман-младший: Я абсолютно согласен с тем, что сказала Любовь Аркус, это очень тонко, очень правильно, это действительно так. Когда мы снимали Исаакий, мы старались показывать его небанально, неузнаваемо. Но на самом деле это все не так важно. Важно то, что, к сожалению, сложно снимать парадные части того, что не сохранилось. Поясню свою мысль. Я, как человек, который немножко занимался историей города, могу сказать, что за последние 80 лет образ Петербурга настолько отошел от того, каким он был задуман, настолько с помощью большевиков стал эклектичным, что это может не получиться чисто технически. Понимаете, если взять на примере, условно, Зимнего дворца, ну, зеленый цвет не подходит ему, и от этого идет нежелание хороших режиссеров снимать вот эти парадные виды, потому что они просто, к сожалению, художественно настолько далеки от того, что было 100-150 лет назад, они перекрашены, они опошлены какими-то современными фонарями, что этого просто лучше не делать, потому что будет хуже и потому что не будет правды. Когда я вижу фильмы о революции, когда штурмуют зеленый Эрмитаж, мне уже смешно, потому что я считаю, что это мог сделать только на редкость бездарный человек, потому что мне кажется, что режиссер должен снимать правдиво, а мы знаем, что цвет был абсолютно другой. Еще и в это упирается. Мне кажется, это очень важно, потому что все-таки надо сохранить правду о городе, все-таки, если мы говорим об истории, о воссоздании, здесь не должно быть фальши.

Алексей Попогребский: Просто короткая реплика. Давайте доведем эту тему обсуждения до абсурда. Заменим слово "парадный" на "хороший" и заменим слово "Петербург" на "русские", "крестьяне", "евреи". Давайте покажем "хороших русских", давайте покажем "хороших врачей", давайте покажем "хороших евреев". И мы получим позицию, которая была абсолютно позицией Министерства культуры Советского Союза, наверное, министерства культуры Франции и так далее. Только в разных случаях она разным образом педалировалась. Задача показать что-то парадное и хорошее изначально губительна, мне кажется, для творчества. Вот и все.

Любовь Аркус: Если еще вспомнить таких замечательных петербургских авторов, как Федор Достоевский и Александр Пушкин, Николай Васильевич Гоголь, то мы поймем, что редко действие их произведений происходили в парадном Петербурге. Как раз таки в Коломне, как раз таки в обшарпанных подворотнях, как раз таки на Лиговке, как раз таки в местах, очень удаленных от парадных видов. Петербург очень разный, а мы об этом тоже забываем. Есть парадный Петербург, есть трущобный Петербург, есть деловой Петербург, это совершенно третий Петербург. Как во всяком городе на самом деле, как во всяком большом городе, который сформировался, как среда обитания, как культурная среда, у которого есть свой дух.

Елена Фанайлова: Мне всегда казалось, что питерское документальное кино и питерское художественное кино между собой связаны эстетически. Для меня это абсолютно интуитивное ощущение. Вы можете его подтвердить или опровергнуть?

Любовь Аркус: Я могу абсолютно это подтвердить. Понимаете в чем дело? Если брать "Ленфильм" и "Мосфильм", то здесь даже эта оппозиция была менее видна. Потому что, во-первых, режиссеры мигрировали. Скажем, Глеб Панфилов, на мой взгляд, выдающийся режиссер до перестройки, просто выдающийся, он свои лучшие картины снял в Питере, но потом тоже снял не худые в Москве, я имею в виду "Прошу слово" или "Вассу". То есть снимал и там, и там. Или, скажем, в Петербурге снимал Резо Исадзе. Или в Петербурге снимала та же Кира Муратова фильм "Познавая белый свет". Поэтому петербургское кино складывалось как бы из очень многих вещей. Но вот в документальном кино это было гораздо более видно, потому что Ленинградская студия документальных фильмов в силу очень разных причин отличалась от Центральной студии документальных фильмов просто как небо и земля. Здесь был очень либеральный директор, которого я хотела бы, так сказать, помянуть добрый словом, Владилен Кузин. Здесь снимались замечательные фильмы Семена Арановича о Горьком, которые были положены на полку на этой студии. Здесь снимал Николай Обухович. В общем, документальное кино Питера, как и художественное, тоже было обращено, с одной стороны, к человеку, а с другой стороны, здесь, что называется, процветал формализм, то есть художникам было позволено экспериментировать с киноязыком. Я думаю, что в силу той же удаленности от столицы. Мы еще анимацию не упомянули, потому что и в анимации следует упомянуть Константина Бронзита. Хотя, с другой стороны, опять же школа анимации в Екатеринбурге наиболее сильная у нас. Поэтому все очень взаимосвязано.

Елена Фанайлова: Дорогие друзья, нам пора завершать запись программы о современном кино Петербурга. Я бы хотела, чтобы вы сказали напоследок, то, что вы хотели сказать, но не успели, либо чего бы вы хотели пожелать современному кино Петербурга.

Алексей Герман-младший: Чего-то желать кино - для меня это выглядит глуповатым, потому что, ну, как можно желать хорошему художнику? Желать, чтобы, условно, он рисовал картины лучше? Наверное. Желать, чтобы эти картины продавались? Наверное. На самом деле важно, как ни странно, сохранение студии "Ленфильм", в которой сейчас, как известно, назревает приватизация. Мне кажется, что это нельзя допустить. Мне кажется, что необходимо сохранение студии, как просто производящей структуры. Я не хочу быть наивным, я прекрасно понимаю, что это неизбежно, но за сохранение студии, как студии, должны поднять свой голос достаточно много человек. Мы видим, как ремонтируются музеи, мы видим, что происходит с Мариинкой, мы видим, что сейчас огромные деньги вкладываются в реконструкцию Большого театра. Я хотел бы сказать, что, на мой взгляд, "Ленфильм" является абсолютно не меньшим культурным достоянием, чем вышеперечисленные объекты. Безусловно, беда чиновников, что достаточно много людей не очень образованных, они знают, что есть опера, балет и театр, и все, в общем, куда редко ходят, с детства знают, со школы. Но мне кажется, что это просто необходимо сохранить. Я не знаю механизма, я не знаю, как это должно делаться, кто это должен делать. Но в принципе, если "Ленфильм" будет так или иначе по-плохому приватизирован, это действительно будет большая потеря для культуры, это раз. И два, мне кажется, что такие процессы не должны происходить незаметно, а сейчас они происходят незаметно. Как-то мне кажется, что очень многие немножко махнули на это рукой. А об этом надо говорить, об этом надо говорить больше, потому что это опасная тенденция не столько для города или отдельно взятой студии, а в принципе для общекультурного контекста страны.

Константин Шавловский: Я не могу не присоединиться к Лешиным словам целиком и полностью и отчасти добавить, что современному кино Петербурга есть, что пожелать. Вот я желаю, чтобы Алексей Юрьевич Герман снял фильм "Трудно быть богом", потому что его очень хочется всем увидеть. Спасибо.

Алексей Попогребский: Даже не знаю, что пожелать, и, главное, не понятно, кому мое пожелание может быть адресовано. Просто то, с чем я столкнулся - передо мной стояла задача максимально набрать питерскую команду, потому что кино - все-таки искусство коллективное. Есть режиссеры, которые как бы на слуху, есть актеры, которые видны в кадре, а есть очень важные люди, которые, собственно, с тобой и делают кино. Это команда, это художники, операторы, звукорежиссеры, осветители и так далее. То, с чем я столкнулся в Петербурге на сегодняшний день: есть целый пласт мэтров, условно говоря, мэтров-звукорежиссеров, мэтров-художников-постановщиков, операторов и так далее, и ощущение того, что молодые профессионалы, не знаю, как их назвать, соратники режиссеров - операторы, художники и так далее, очень многих из них переманила Москва. Какое-то ощущение вакуума, это плохое слово - "среднее звено", некоторый вакуум молодой команды в Петербурге. Многие работают на сериалах, многие уехали в Москву, многие уехали за границу. Хочется, чтобы больше работало именно в Питере, именно молодых. И, во-вторых, чтобы из других регионов ехали не только в Москву, но и в Петербург, потому что любой процесс питается не только изнутри, но и снаружи. Каждый новый человек, который приезжает из какого-то другого места, несет с собой что-то новое.

Любовь Аркус: Есть ряд слов в нашем современном новоязе, которые я ненавижу. Например, креатив, позиционирование или слово "бренд", такие слова, которые омерзительные совершенно. Какой-нибудь современный журналист написал бы, что "Ленфильм" - это бренд. А на самом деле что по сути-то происходит? Я совершенно с Лешей согласна, что пожелать-то можно сейчас самого главного, чтобы сохранился "Ленфильм". Почему? Я боюсь показаться старой и сентиментальной, но когда я пришла работать на эту студию, а в моей трудовой книжке одна запись, собственно, после института, после ВГИКа - "киностудия "Ленфильм", то я отчетливо понимала, это ощущалось каждую секунду, что по этим коридорам ходили Козинцев, Хейфиц и Зархи. Авербах и Асанова - это уже при мне было. Мне кажется, что "живите в доме - и не рухнет дом". Если это место уже сформировано, если оно прожило столько десятилетий и если здесь было сделано столько фильмов, более того, если здесь люди демонстрировали такие потрясающие модели поведения... А я понимаю, о чем я говорю, потому что, например, если вы прочтете две стенограммы заседания худсовета - по поводу фильма "Зеркало" Андрея Тарковского, где режиссеры в Москве уничтожали своего товарища, и если вы прочтете стенограмму худсовета по поводу фильма Александра Сокурова "Скорбное бесчувствие" в 83-м году, то вы увидите, что одной стеной встали такие разные совершенно художники, как Виктор Трегубович, Игорь Масленников, Алексей Герман, Илья Авербах. Там не было фактически ни одного коллаборациониста, это фантастический документ истории киностудии "Ленфильм", когда они все исповедовали совершенно разные принципы, они так или иначе жили по совершенно разным законам и делали очень разные фильмы. Но в тот момент, когда их младшего товарища хотели "опустить", извините за это отвратительное тоже слово, то вот в стенограмме (она опубликована в моей книге "Сокуров", которая вышла в 94-м году) вы не заметите ни одного стыдного выступления, и даже наоборот, каждый по-своему, кто пафосно, а кто хитро, кто как умел, защищали. Если это есть, то просто было бы преступлением, если эта студия была бы уничтожена. Потому что, если она будет, то там возникнет новый Козинцев, новый Авербах, новый Герман, новый Сокуров и так далее. Так и должно быть.