Событие года. Лучшие фильмы года. Стихи года. Песня года. Книги года. Музыкант года

ВедущийАлександр Генис

Александр Генис: Перебирая самые важные события 2005 года, легко остановиться на катастрофических бедствиях, вроде урагана Катрина, или на ходе войны в Ираке, выборы в котором стали самым обнадеживающим событием года. Ну, и, конечно, жителям Нью-Йорка самым важным представляется то, что касается нас в первую очередь, - транспортная забастовка, первая за 25 лет. (Отвлекаясь в сторону, скажу, что, будучи старожилом, я помню и ту, что произошла четверть века назад. Ни тогда, ни сейчас мне не приходилось видеть город в таком хорошем настроении. Есть у Нью-Йорка симпатичная черта - превращать катаклизмы в праздник, даже - в карнавал. Я это замечаю каждый раз, когда удачный снегопад отрезает Манхэттен от большой земли: в барах не протолкнуться). Однако вернемся к событию года, которое, впрочем, косвенным образом связано с забастовкой. Не поддаваясь искушению очевидным, я хочу вынести на обсуждение рядовой, на первый взгляд, эпизод, который вряд ли кто-нибудь вообще заметил. Между тем, это событие, на мой взгляд, наполнено судьбоносным значением, ибо оно способно внести долгосрочные перемены в наш образ жизни. Что же произошло?

После урагана Катрина, когда (правда, на очень короткий срок) цены на бензин - сам видел - дошли до 4 долларов за галлон, вместо обычных двух, президент Буш потребовал, чтобы все федеральные служащие, чьи обязанности это позволяют, работали из дома ради экономии топлива.

Что тут важного? Впервые Белый дом утвердил своей властью и авторитетом ту принципиальную перемену, которую давно уже подготовила жизнь: Америка готова взять работу на дом, стать нацией надомников.

Вслед за Вашингтоном за дело взялись частные компании, которые только ждут, когда налоговая политика позволит им вовсю развернуться. Надомничество решит сразу несколько жгучих проблем: тут и гигантская экономия бензина, и уменьшение загрязнения среды, и рассосавшиеся автомобильные пробки, и рассредоточение производства. Последнее обстоятельство смогут оценить те семь миллионов нью-йоркцев, которые стали заложниками транспортной забастовки. Многие из них подумают о том, чтобы организовать работу на дому, как это сделали уже более 40 миллионов американских служащих, работающих вне офисов.

Но это только начало той тихой революции, которая завершит давно уже предсказанный переход к постиндустриальной, информационной цивилизации.

Ее пророк, известный во всем мире футуролог Тоффлер, так объяснил суть перемены:

Диктор: Реальность индустриального общества, "индуст-реальность", собиралась из отдельных деталей, как автомобиль на конвейерах Форда. Соответственно, и все ее элементы должны были быть стандартными, взаимозаменяемыми, как сталинские "винтики". Продукт массового общества, созданная массами и для масс, она обоготворила фабрику. Но в центре постиндустриальной цивилизации производство уже не вещей, а информации, поэтому собственно на "фабрике" сегодня работает лишь десятая часть американцев.

Александр Генис: Если промышленная эра с ее массовым производством и массовым потреблением требовала коллектива, то теперь общество распадается на мириад особей, каждая из которых защищает и культивирует свою инакость в интимной среде - у себя дома.

Диктор: Если "индуст-реальность" строилась вокруг фабрики, то центр информационной цивилизации - дом, обыкновенный частный дом, который может стоять где угодно.

Александр Генис: Если раньше дом находился рядом с работой, то теперь американцев берут работу на дом. Комфортабельные электронные "пещеры Маклюэна" так размножились, что уже изменили американский бытовой ландшафт. Домашняя жизнь, становясь единственной, дает большую свободу маневра, возвращает в распорядок дня плавность, легче вписывается в круговорот природы и вообще способствует тому неспешному патриархальному быту, который сплавлял воедино труд и досуг.

Средневековый ремесленник работал не восемь, а четырнадцать часов в день, но - не выходя из дома. Более того, цеховой устав требовал от него сидеть у окна, чтобы прохожие могли оценить усердие в работе...

Я предложил обсудить проблему глобального надомничества философу "Американского часа" Борису Парамонову. Борис Михайлович, прошу Вас!

Борис Парамонов: Эта практика началась, собственно, не вчера. Людей рассадил по домам компьютер. Уже несколько лет назад были сообщения о том, что примерно треть работы в современном обществе можно выполнять не на рабочем месте, а дома, в собственном кабинете. Ведь, как известно, всё большая часть нынешней занятости связана с работой, выполняемой так называемыми "белыми воротничками": это квалифицированная, как говорили в старину, чистая работа. И в эру компьютеров такую работу не обязательно делать в офисах.

Но тут одно обстоятельство продолжало играть роль, чисто психологическое: начальство, обязанное присутствовать на рабочем месте в любом случае, не любит, когда подчиненных нет на месте, оно не желает сноситься с ними по телефону или электронной почте, а хочет, чтоб подчиненный предстал перед светлые очи начальника в любой момент по его требованию. Однако в нашем, что называется, меняющемся мире пришлось и руководящему составу сделаться более уступчивым. Причина тут ясная: напряженное положение с нефтью. Если человек остается работать дома, то в американском случае это почти всегда значит, что он не сядет в автомобиль: экономия горючего. В Америке можно обойтись без автомобиля только живя в больших городах - причем, в очень больших, в мегаполисах. А в таких городах живет отнюдь не большинство американцев. Америка, как известно, страна одноэтажная.

Александр Генис: Более того, Америка - страна горизонтальная, приземистая, размазанная вдоль шоссе. Но речь - о другом: вряд ли такая грандиозная перемена в образе жизни, как переезд с работы на дом, ограничится только экономией бензина.

Борис Парамонов: Отнюдь нет! Изменения идут, что называется, по всему фронту. Компьютер не только работающего человека меняет. Изменяются, например, привычные пути потребления, консьюмеристская практика. Всё большая доля купли-продажи идет через компьютерную сеть. Недавно была статья в "Нью-Йорк Таймс Мэгэзин" о конце лишь недавно начавшейся эры шопинг-молов - громадных торговых центров, ставших в Америке важнейшей частью и пейзажа, и повседневного времяпрепровождения. Это в буквальном смысле социальные центры, то есть места преимущественного человеческого общения. В "одноэтажной Америке" почти буквально некуда пойти, кроме молов. Даже кино сейчас большей частью на этих молах размещаются.

Александр Генис: Что кино, молл - это город, вернее - квазигород для жителей пригорода. Вытесненные из зараженных преступностью городов американцы охотно поддались искушению безмятежной пригородной жизни. Однако тихие сельские радости не могли заменить шумные городские соблазны. Так возник компромисс - молл, рафинированный, очищенный от грехов и пороков город, тиражированная цитата из "Диснейленда". Поэтому здесь и не может быть ничего естественного, даже климат, и тот искусственный.

Борис Парамонов: Кстати сказать, моллы всё же очень интересное явление, на новичка они производят исключительно сильное впечатление - не меньшее, я бы сказал, чем нью-йоркские небоскребы. Моллы - выставка американского богатства и могущества. Давно известно, что наибольшее воздействие на человека производит количество, масса, гигантские цифры, громадные экраны. Это и восхищает, и подавляет. В этом смысле куда приятнее, так сказать, человечнее маленькие магазинчики, всякого рода деликатесные лавочки и бутики, скажем, в Нью-Йорке, на Мэдисон авеню.

Ну, что касается монстров, так тут нам надо вернуться в города, в эти самые мегаполисы. Компьютеризация и связанные с ней новые методы работы, это - сверхсовременное надомничество, несомненно, изменят облик городов. Эта перспектива куда важнее любых эстетических новинок двадцать первого века, если он сохранит какую-либо эстетику, кроме той же компьютерной графики и видео-игр.

В идее, города должны сойти на нет, и вся Америка стать уже окончательно одноэтажной. Город вообще явление амбивалентное, как всё на свете. Урбанистической красотой принято было восхищаться в начале двадцатого века, и ее находили не только Маяковский с лефовцами, но и такой старого склада эстет, как Павел Муратов, автор знаменитой книги "Образы Италии". Я читал его статью об эстетике современного города в эмигрантском журнале "Современные Записки".

Главный минус городов, чреватый всякого рода негативными последствиями, - скученность и однообразие городских строений. Недавно много писали о том, что беспорядкам во Франции в какой-то степени способствовала архитектура бедняцких жилищ - их высота, громадность, многоэтажность, и в связи с этим вспоминали недобрым словом Корбюзье, отца современной архитектуры. Такого рода расселение травмирует психику людей. Так что не только экономика, но и эстетика важна для общества.

Александр Генис: И что, красота спасет мир?

Борис Парамонов: Как бы она его не погубила. Ведь вся эта современная зараза, включая компьютерные игры, по-своему красива. И Манхэттен величественно красив, но не знаю, как Вы, Александр Александрович, а меня лично он утомляет. Первые полчаса невероятный подъем настроения, а потом упадок. Автомобиль красив. А уж старинный паровоз каким был красавцем! Как говорил Ильф в "Записных книжках": в старых книгах всего ожидали от радио: вот радио есть, а счастья нет. Мы с Вами счастливы, Александр Александрович? В общем, мораль ясна: лучше всего сидеть дома, отключив радио и телевизор, и писать "Войну и мир".

Александр Генис: Итоги года подводит ведущий "Кинообозрения" Андрей Загданский.

Андрей Загданский: Я начну с жанров. Существует анимация, документальное кино и фильмы игровые. С моей точки зрения, единственным фильмом, который может претендовать на фильм года, в мультипликации был фильм Хэйро Миазаки "Ходячий замок". Мы об этом фильме с Вами говорили, по-моему, в начале этого года. У Вас есть возражения?

Александр Генис: Ни коим образом, потому что я считаю Миазаки самым интересным рассказчиком в современном кино. Дело не только в потрясающей анимации, но и в том, что ему принадлежат самые диковинные истории. То есть, если это сказочник, то это сказочник ранга Андерсена. Он придумывает такие чудовищные, неправдоподобные и, в то же время, интересные сюжеты, каких я просто не знаю в литературе. Поэтому меня совершенно покоряет этот мастер.

Андрей Загданский: Я помню свое состояние, когда я смотрел в кинотеатре этот мультипликат, и у меня было ощущение головокружения. Головокружения не от экрана, а от истории. Ты забываешь о себе, забываешь о своем собственном я, забываешь о собственном присутствии в кинотеатре. Как в детстве. Это был совершенно восхитительно. Теперь другой жанр. Документальное кино.

Александр Генис: Ваш жанр.

Андрей Загданский: Мой жанр. Скажем так, жанр, к которому я испытываю особое отношение. В этом году два фильма, с моей точки зрения, заслуживают особого внимания. Первый - "Пингвины", о котором мы говорили. "Марш пингвинов". Картина совершенно восхитительная, сделана блестяще с точки зрения профессионального труда. Это невероятная работа в условиях безумного холода. Не знаю, как эти люди смогли это сделать. И совершенно потрясающая история птиц, история цикла жизни. Невероятная.

Но есть и другая картина, которая мне больше импонирует. Это фильм замечательного немецкого режиссера, автора многих игровых и документальных фильмов Вернера Герцога. Фильм называется "Человек Гризли", и мы о нем тоже говорили в этой передаче. Эта картина меня совершенно потрясла своим, я бы сказал, антониониевским сюжетом. Человек, который хочет бежать от собственной жизни и стать медведем. И эта история совершенно невероятная, сумасшедшая, со своим трагическим концом, очень точно, очень деликатно решена Вернером Герцогом в этом экзистенциальном фильме. Я бы сказал, что если "Фицгаральда" это самая главная, самая заметная игровая картина Герцога, то "Человек Гризли", наверное, лучший документальный фильм его, который я видал. Поэтому в документальном кино я объявляю фильмом года "Человек Гризли" Вернера Герцога.

И нам остался еще один жанр - игровой фильм. В этой области у меня в этом году нет конкурентов. С чистой совестью я называю лучшим фильмом года фильм "2046" режиссера Вон Карвая.

Александр Генис: Знаете, Андрей, мой товарищ, который живет в Риге, посмотрел этот фильм после того, как мы с Вами о нем рассказали.

Андрей Загданский: Это приятно.

Александр Генис: Неприятно то, что он ушел с середины и сказал, что ничего более скучного он в своей жизни не видал. Что вы ему ответите?

Андрей Загданский: Это неприятно. Но я ничего ему сказать не могу на этот счет. К сожалению, видно он что-то не понял или, скорее всего, не почувствовал. "2046" не надо понимать. Этот фильм надо чувствовать. И если в какой-то момент это сцепление не произошло, то оказывается понимать в картине не Бог весть что и можно. История расщепляется, кажется, что каждая история рассказана отдельно, у них нет общего смысла. У них действительно, в общем-то, нет общего смысла. Есть единое чувственное восприятие. Если оно не попало в Вашего товарища из Риги - мне жаль.

Александр Генис: В прошлом году вы назвали лучшим фильмом года картину корейского режиссера Ким Ки Дука. В этом году - картину гонконгского режиссера. Тенденция, не находите?

Андрей Загданский: Мы давно не видели иранских фильмов.

Александр Генис: А теперь я попрошу поэта "Американского часа" Владимира Гандельсмана почесть "стихи года".

Владимир Гандельсман: Саша, я назову не стихотворение года, а скажу два слова о главном поэтическом событии года. Для меня, конечно. Для меня главным поэтическим событием года стал выход книги Льва Дановского "Слепок". Лев Дановский умер в канун уходящего года, 30 декабря 2004. Это замечательный питерский поэт, горестный, ироничный и любимый. Вот цитата из статьи Валерия Черешни "Большой круг жизни", помещенной в этом сборнике:

"...свой дар он почти никогда не тратил на пустую игру словами, он всегда сознавал, что стихи - не словесная игрушка и не бегство от жизни, они - ее концентрация и "уничтожитель хлама"; результат настоящей поэзии - обретение смысла и радости, даже если речь в ней ведется о бессмысленности и безысходности. Точное слово не описывает состояние, а само им является. Детское впечатление от демонстрации завершается так: "Воздушный шар играет позолотой, Влекомый водородом и свободой" - и на этих "о" мы мгновенно улетаем вслед за шаром в эпоху своего детства. А вот более сложный пример претворения состояния в звук. В стихотворении "Когда не страшен горец был в папахе..." Лев описывает блаженные и ушедшие в небытие молодости времена братства, когда он мог беззаботно шляться по Тбилиси "и пули спали, а грузины пели". Очарование этой строчки не оставляет меня, я все не могу понять, каким чудом пули, пройдя обморок сна, становятся пением. Но чудо происходит, и это чудо поэзии, в которой "у", вывернувшись в "е", превращает смерть в жизнь, приводит не просто к замирению сражающихся, а к стройному хоровому согласию..."

Я прочту стихотворение, напечатанное только что в журнале "Стороны света", - оно в сборник "Слепок" не вошло.

При свете фонаря, слепящей лампы ртутной,
Я белый снег читал, рассеянный, нетрудный,

Как бесконечный стих, которого строка
На адресата смотрит свысока.

Я белый снег читал, и смысл его отвесный
Общедоступен был, как всякий бессловесный.

И так же оставался незамечен,
Как всякий настоящий. Нечем, нечем

Восполнить душу, кроме чистоты
Вечернего, кружащегося чтенья.

И всё же горько чувствовать, что ты
Еще не можешь жить без утешенья.

А надо бы. Такие за окном
Стоят и дни, и ночи, и морозы,

Что не помогут ни слова, ни слезы,
Ни даже снег, беззвучный метроном.

Александр Генис: Песню года представит Григорий Эйдинов.

Григорий Эйдинов: 2005 был хорошим музыкальным годом в Америке. Многие независимые музыканты утвердили свою свободу от концернов, доказав, что могут сами записывать альбомы и с помощью интернета доставлять их напрямую поклонникам. На Бродвее наконец-то появился стоящий мьюзикл - "Спамелот". Группа "Вайт Страйпс" выпустила лучший альбом. После 10 лет работы и сбоев Вилли Нельсону наконец дали закончить его кантри-реги альбом. Доселе мало кому известный Софиан Стивенс выпустил два альбом из серии "50 штатов Америки". Трей Анастажио многообещающе выпустил свой первый "после-Фишный" альбом. У Б.Б. Кинга вышел диск замечательных дуэтов...

Пожалуй, дуэты и прочие виды музыкального сотворчества стали главными музыкальными событиями этого года. Тут все затмил мега-концерт в помощь самым бедным странам - "Лайв Эйд". Его смотрели полпланеты: 3 миллиарда человек. Благотворительные концерты сыграли большую роль в помощь пострадавшим от ураганов Катрина. Было 2005-м и много другой музыкальной филантропии. Причем, почти все эти события объединяют две группы - "Битлз" и "U2".

Солист группы "U2" Боно получил звание "человек года" от журнала "Тайм" за свою благотворительную деятельность. Когда недавно отмечалось 25-тилетие со дня убийства Джона Леннона, Боно, чья музыкальная карьера началась с помощью великого "битла", признался, что 20 лет назад, после первого концерта "Лайв Эйд" Йоко Оно подошла к нему и сказала: "Ты настоящий сын Леннона"...

Для меня одна из самых показательных песен этого года была версия песни "Битлз", исполненная ещё в начале года на церемонии вручения премии "Грамми". Это было только начало 2005-го, и исполнялась она тогда в помощь пострадавшим от цунами в Азии.

Итак, песня года в исполнение человека года Боно и - Стиви Уандер, Бриан Вилсон, Нора Джоунс, Алисия Кейс, а так же ещё целого созвездия музыкантов. Версия песни "Битлз" - "Через всё вселенную" (Across The Universе)

Александр Генис: Ну, а теперь специальный - новогодний - выпуск "Американского часа" продолжит Марина Ефимова, которая, перебирая самые заметные книги уходящего года, выберет лучшую их них.

Марина Ефимова: Число хороших книг, вышедших в Америке в этом году, явно превышает любые читательские возможности. В газете "Нью-Йорк Таймс" напечатан список из более, чем ста произведений, рекомендованных для чтения - художественных и публицистических. Я напомню вам только несколько.

Литературный критик Камилла Палья выпустила антологию англоязычной поэзии для студентов - разбор 43-х стихотворений 43-х авторов. Книгу эту с огромной пользой и удовольствием смогут прочесть люди, давно вышедшие из студенческого возраста. Особенность комментариев Камиллы Пальи в том, что их автор взлетает так высоко, как ей позволяет ее талант и огромная эрудиция, не залетая при этом в безвоздушное пространство литературных теорий и культурологических штудий. Рецензент "Антологии", профессор Клайв Джеймс, пишет:

Диктор: "Палья всегда невысоко ценила подход к литературе со строго научных позиций. Она считает, что, во-первых, такой подход позволяет практиковать извращенную способность литературоведения разрушать литературу, а, во-вторых, превращает университеты в небеса обетованные для посредственностей со званием "полный профессор", ("теньюр"), нахватавшихся знаний, но лишенных литературного чутья и вкуса. "Антология" - очередной залп, данный Камиллой Пальей в ее битве за спасение культуры от теории".

Марина Ефимова: Журналист-ветеран Джаспер Беккер опубликовал книгу "ЗЛОДЕЙСКИЙ РЕЖИМ: Ким Чен Ир и надвигающаяся Северо-Корейская опасность". В книге представлен взгляд, который многие специалисты из академического мира Америки считают слишком категоричным (читай: любительским). Ведущий эксперт, профессор-политолог Зелиг Гаррисон, базируя свое мнение на послаблениях в Северной Корее в последние три года, называет Ким Чен Ира "азиатским Горбачевым", незаметно проводящим в стране либеральные реформы. Преимуществом оптимиста профессора Гаррисона является то, что Северная Корея знакома ему по личному опыту - он регулярно посещает Пхеньян в научных целях. Однако это же обстоятельство может вызвать и недоверие к его мнениям, так как специалист, имеющий доступ в тоталитарную страну, чаще всего поостережется критиковать ее режим. В противном случае его перестанут туда пускать и он потеряет доступ к библиотекам и архивам, необходимым для его карьеры. Так что читателям придется самим выбирать, кому верить: Гаррисону, с его мягким поощрением режима Ким Чен Ира, или Беккеру, считающему, что этот режим страшнее, чем сталинский 30-х годов и камбоджийский при Красных Кхмерах. По его подсчетам за время правления Ким Чен Ира погибло три миллиона человек - в основном, от голода. А в это время "дорогой вождь" - "марксистский король-сан" (как называют его на Западе) ведет жизнь, ни с чем не сравнимую по богатству, экстравагантности и степени абсолютизма. Из книги Беккера:

Диктор: "Какими бы огромными ни были привилегии советских и китайских коммунистических лидеров, эти вожди не пытались равняться с западными миллиардерами. Не то Ким. Он держит гараж на 100 импортных лимузинов и женские бригады под названием "группы наслаждения". В его подвалах - тысячи бутылок дорогих французских вин, и он посылает самолеты за итальянскими поварами, чтобы они спекли для него пиццу. В это время его подданные выкапывают из земли съедобные коренья".

Марина Ефимова: В этом году вышел в свет новый роман Габриэля Гарсии Маркеса - "Memories of My Melancholy Whores" - название, которое буквально переводится как "Воспоминание о моих грустных проститутках", но, вспомнив блюз "My Melancholy Baby" - "Мой Грустный Бэби", можно перевести как "Воспоминание о моих грустных продажных бэби". И этот намек двусмысленен, потому что проститутка - героиня романа - подросток, почти ребенок, и роман открывается фразой:

Диктор: "Когда мне исполнилось 90 лет, я решил сделать себе подарок - ночь безумной любви с юной девственницей".

Марина Ефимова: Роман Маркеса написан не столько о любви, сколько о старости. В рецензии на этот роман писатель Джон Апдайк дает ему такую характеристику:

Диктор: "В медленной разрушительной работе, которую ведет жизнь, воспоминание о любви способно на несколько минут повернуть поток вспять и заглушить голоса, которые бормочут тебе в уши: "смерть - это навсегда". Семидесятисемилетний Габриель Гарсия Маркес написал (с плотской чувственностью и олимпийским юмором) любовное письмо - только адресованное не женщине, а угасающему свету дня".

Марина Ефимова: Выбрать из всех перечисленных книг (и многих других) "Лучшую книгу года" можно, я думаю, только руководствуясь не анализом, а эмоциональным ощущением. И в этом случае я без всякого сомнения выбираю исторический роман И.Л.Доктороу "МАРШ".

Последним, победным маневром северян в Гражданской войне Севера с Югом был знаменитый бросок 62-тысячной армии генерала Шермана через три штата в тыл Южной Армии. В этом событии писателя Доктороу (автора "Рэгтайма" и "Билли Батгейта") интересует не военная сторона дела, а сама жизнь армии, ползущей через страну.

Диктор: "Представьте себе гигантского червя, но только с сотней тысяч ног. Он ползет, спазматически сокращаясь и расширяясь, по дорогам и мостам со скоростью 20 км в день, слизывая все на своем пути. Этот рожденный войной монструозный организм всеяден. Он пожирает не только скот, но и людей: солдат и штатских, молодых и старых, бедных и богатых, и оставляет за собой только несгораемое и несъедобное - печные трубы и скелеты"

Марина Ефимова: Однако Доктороу ярко и детально описывает и другой феномен этого марша: ползучий монстр рождает в своем чреве новую жизнь. Люди, "унесенные ветром" и прибившиеся к армии, с неожиданной легкостью сбрасывают с себя прежние убеждения (и предубеждения), меняют статус, начинают дружить со смертельными врагами, обретают и теряют веру... Армия Шермана (чудовище с разинутой пастью) ползет в облаке вони, с боями, с мародерством, с любовью, с бессмысленными убийствами, с мужеством, с гангренозными бинтами, с новыми принципами... ползет и по пути изменяет людей, которые с ней сталкиваются. Один из рецензентов книги, критик Уолтер Керн, пишет:

Диктор: "Роман Доктороу показывает то, о чем умалчивало большинство других исторических романов о войнах: Да, война - ад. Но ад - это ещё не конец света. И научившись жить в аду и проходить через ад, люди изменяют и обновляют мир. У них нет другого выхода".

Марина Ефимова: Удивительной фигурой предстает в романе генерал Шерман, которого американцы из южных штатов до сих пор называют разрушителем Юга. После победы он пишет в дневнике слова, которыми Доктороу заканчивает роман:

Диктор: "Марш только кончился, а я уже чувствую ностальгию по нему, да простит меня Бог. Не по крови и смерти, но по тому значению, по тому нравственному смыслу и весу, которое приобрело каждое поле на нашем пути, каждое болото, каждая дорога. Теперь они снова станут пейзажем... Но эта планета, не имеющая собственной цели, всегда будет требовать, чтобы мы придавали ей смысл своими страстями и идеями. И Гражданская война, превратившая наших сыновей в горстку костей, - это только война после предыдущей войны, война перед следующей войной".

Александр Генис: Подводя - вслед за Мариной Ефимовой - итоги литературного года, я хотел бы выделить в нем место и для лучшей книги русской Америки. Такой, на мой взгляд, стал новый сборник Вагрича Бахчаняна. Давний житель Нью-Йорка, один из самых ярких персонажей культурной сцены русского зарубежья выпустил книгу драматургических опусов со зловещим названием - "Вишневый ад и другие пьесы".

Этот полноценный - даже увесистый - том вышел в издательстве "Новое литературное обозрение" и украсил собой серию книг премии "Либерти", одним их первых лауреатов которой стал Вагрич.

Представить эту книгу слушателям совсем непросто, как, впрочем, все, чем занимается Бахчанян. Прежде всего, следует сказать, что с самого начала своего пути Вагрич сделал единицей своего творчества книгу, книгу как таковую.

Большая часть их осталась неизданной, но те, что все-таки появились на свет, удивят любого библиофила. Например, выпущенная Синявскими в 86-м году трилогия "Ни дня без строчки", "Синьяк под глазом" и "Стихи разных лет".

Последняя книга - моя любимая. В ней собраны самые известные стихотворения русской поэзии - от крыловской басни до Маяковского. Все это издано под фамилией Бахчанян. Смысл хулиганской акции в том, чтобы читатель составил в своем воображении автора, который смог - в одиночку! - сочинить всю русскую поэзию.

Другая книга Вагрича - "Совершенно секретно" - вышла в очень твердом переплете, снабженном к тому же амбарным замком. Это издание Бахчанян подарил мне на день рождения. Познакомиться с содержанием я смог только через год, когда получил в подарок ключ от замка.

Отсюда уже понятно, что речь идет о концептуальных книгах, которые отличаются от обыкновенных тем, что их не обязательно читать. Обманывая наши читательские ожидания, они служат объектом иронических и издевательских манипуляций с густо "окультуренной" действительностью. В худших случаях такие книги даже жарят.

Ценность подобных лабораторных образцов - в исследовании приема. В чистом виде они малопригодны для широкого употребления, зато в разбавленном оказываются весьма полезны. Разорвав привычные узы, отняв устойчивое сочетание у его контекста, Бахчанян распоряжается добычей с произволом завоевателя.

Так строятся и все его драматические произведения, одно из которых, (оно написано еще в 60-е и почему-то не вошло в книгу) я хочу привести целиком:

Диктор: Ночь. По Красной площади нервно ходят люди. Из мавзолея выходит усталый хирург. Толпа бросается нему. Врач медленно снимает перчатки, маску и, наконец, торжественно объявляет: "Будет жить!"

Александр Генис: Если в данном случае пьесу исчерпывает ремарка и монолог в одну строку, то в других опусах, составивших книгу "Вишневый ад", драматург выводит на сцену длинный ряд всем известных героев. Каждому из действующих лиц он доверяет произнести по одной реплике.

Вот отрывок из этой бесконечной пьесы, в исполнении автора - Вагрича Бахчаняна.

Лазо: Наш паровоз вперед лети.

Вечный жид: Я по свету немало хаживал.

Адам: Выхожу один я на дорогу.

Икар: Пусть всегда будет солнце.

Эдип: Пусть всегда будет мама.

Прометей: Орленок, орленок, взлети выше солнца.

Герострат: Дари огонь, как Прометей, и для людей ты не жалей огня.

Чапаев: Вода, вода, кругом вода.

Венедикт Ерофеев: Шумел камыш.

Мичурин: Эх, яблочко куда ж ты котишься.

Космодемьянская: Гоп-стоп Зоя.

Буденный: Кони сытые бьют копытами.

Данко: Сердце, тебе не хочется покоя?

Ельцин: Союз нерушимый.

Барышников: На Дерибасовской музыка играет, а мы под музыку стали танцевать.

Мопассан: Я люблю тебя, жизнь.

Эдуард Кузнецов: Первым делом, первым делом самолеты, ну а девушки, а девушки потом.

Пикассо: Летите, голуби, летите.

Мичурин: Расцветали яблони и груши.

Венедикт Ерофеев: Что стоишь, качаясь.

Дракула: Я могилу милой искал.

Чапаев: Речка движется и не движется.

Эдип: Помнишь, мама моя, как девчонку чужую я привел к тебе в дом?

Венера Милосская: Руки, вы словно две большие птицы.

Обломов: Под сосною, под зеленою, спать положите вы меня.

Герцен: Однозвучно гремит колокольчик.

Джордано Бруно: Мой костер в тумане светит.

Ленин: Искры гаснут на ветру.

Кукрыниксы: Три танкиста, три веселых друга.

Мухамед Али: Это будет последний и решительный бой.

Чапаев: Выйду я не реченьку, посмотрю на быструю.

Хор Антанты: Споемте, друзья, и завтра в поход!

Венера Милосская: Дайте в руки мне гармонь.

Ротшильд: Золотые планки.

Венера Милосская: Пройдут года, настанут дни такие, когда советский трудовой народ, вот эти руки, руки молодые...

Ротшильд: Руками золотыми назовет.

Александр Генис: Специальный - новогодний - выпуск "Американского часа" завершит Соломон Волков, которого мы попросили выбрать музыканта 2005 года. Прошу, Вас, Соломон!

Соломон Волков: Вы знаете, Саша, я назову сразу четырех музыкантов года, потому что в качестве лучшего музыканта, а в данном случае, лучшего музыкального коллектива года, я предлагаю кандидатуру квартета "Эмерсон", названного так в честь известного и Вам, и нашим слушателям Ральфа Эмерсона, великого американского философа.

Александр Генис: Великого эссеиста, моего любимого.

Соломон Волков: Этот квартет, созданный в 1976 году, взял себе имя Эмерсона. Состоит он из двух скрипачей - Юджина Дракера и Филиппа Зетсера. Причем, что интересно, в отличие от подавляющего большинства других квартетов, здесь нет жесткого разделения на первую скрипку и вторую скрипку. Дракер и Зетсер все время меняются местами. То один исполняет функции первого скрипача, то другой. Альт Лоренс Датен и виолончелист Дэвид Финкель. В каждом квартете есть душа, руководитель. Вот Дэвид Финкель и является душой этого квартета. Они в этом составе играют вот уже скоро 30 лет и, на мой взгляд, являются не просто лучшим американским квартетом, но лучшим квартетом в мире.

Александр Генис: Что же делает их таковыми?

Соломон Волков: Это очень редко, чтобы в квартете на таком высоком уровне были все четыре музыканта. Потому что обыкновенно первый скрипач бывает классным в квартетах, а второй скрипач уже похуже. Чтобы одновременно все четыре человека были практически на уровне солистов, вот такого я не знаю. Такое существует только в квартете "Эмерсон". И это высочайшее мастерство они проявляют во всем репертуаре своем, который очень обширен. И, в частности, ими записаны все квартеты Бетховена. Это такой квартетный подвиг. Когда квартет достигает какой-то колоссальной силы, они берут, исполняют и, в исключительных случаях, записывают все квартеты Бетховена. Это сделал квартет "Эмерсон". На мой вкус это лучшая запись всех квартетов Бетховена. Я хочу это продемонстрировать на примере бетховенского "Квартета номер 9" из его цикла, посвященного графу Разумовскому. Это виртуозный финал. Насколько трудно играть этот финал, я знаю на своей шкуре. Потому что когда я был квартетистом в свои студенческие годы в Ленинградской консерватории, мы этот квартет тоже играли. Это очень трудная музыка. Но как ее играет квартет "Эмерсон", это нечто сверхчеловеческое! Очень редко так бывает, что отдельные артисты квартета также еще и выступают в качестве солистов. Но как я уже сказал, Дэвид Финкель, виолончелист, и как бы душа квартета, записывается так же как и виолончелист-солист. И я хочу показать, что он может делать, как солист-виолончелист. Здесь он играет виолончельную сонату Грига. Кстати, у Дракера инструмент Страдивари, и у других итальянские инструменты. Но у Финкеля виолончель бруклинского мастера работы 1993 года. И, тем не менее, он из этой своей виолончели извлекает, по-моему, замечательный звук. Ему аккомпанирует его жена, китаянка Ву Хан, невероятная красавица.

Александр Генис: А вы хорошо знаете квартет?

Соломон Волков: Я с ними знаком.

Александр Генис: Симпатичные люди?

Соломон Волков: Очень симпатичные, обаятельные, эрудированные, читающие, с чувством юмора. У Финкеля еще и не только ослепительная красавица жена, она еще и замечательная пианистка. И, к тому же, еще и энергичная женщина. Вот как они вдвоем исполняют виолончельную сонату Грига.

А теперь я хочу показать, как они делают американскую музыку. Это квартет Сэмюэла Барбара 1936 года, первая часть. Как выразительно квартет "Эмерсона" может делать современную музыку, как эмоционально они ее показывают! Конечно, Барбара написал замечательную музыку, но еще ее нужно было вот так вот пропеть.

А последний отрывок, который я хочу показать в исполнении музыкантов года, это будет струнный квинтет Шуберта. Для наших слушателей он будет особенно интересен потому, что пятым участником выступает здесь Мстислав Ростропович. И, должен сказать, что они вместе образуют абсолютно нерасторжимое целое. Понять, кто здесь Финкель, кто Ростропович по звучанию совершенно невозможно. Я еще добавлю, что Финкель одно время учился у Ростроповича и говорит о маэстро с огромным уважением. И вот этот огромный энтузиазм ощущается в том, как они все выступают с Ростроповичем. Это замечательная, праздничная музыка.