Программу ведет Дмитрий Морозов. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Марьяна Торочешникова.
Дмитрий Морозов: По факту дедовщины в Челябинском танковом училище расследуется 11 уголовных дел, по которым к ответственности привлечены уже 12 военнослужащих. О юридических перспективах этого уголовного дела наш корреспондент беседовала с сотрудником Фонда "Нет дедовщине" адвокатом Владимиром Прохоровым.
Владимир Прохоров: Специфика данного рода уголовных дел состоит в том, что следственные действия ведут органы военной прокуратуры. Кстати, первичную дознавательную деятельность, по закону, должен проводить командир воинской части непосредственно, но в целом ряде случаев - как, в том числе, в том вопиющем случае в Челябинской области - уже непосредственно возбуждается уголовное дело без предварительных дознавательных действий. Тем более что командиры воинских частей не заинтересованы как-либо выносить сор из избы, а зачастую и опираются прямо на порядке дедовщины, которые существуют в армии.
Есть четкая закономерность, что чем выше по званию лицо, скажем так, подозреваемое в совершении преступления, тем сложнее возбудить уголовное дело. Те, кто занимается непосредственной практикой защиты, в том числе, прав потерпевших от дедовщины, прекрасно знают, что возбудить уголовное дело против солдата гораздо легче, чем против старослужащего, сверхсрочника-сержанта, и уже тем более сложно возбудить уголовное дело по каким-либо действиям офицера. Вот офицеры крайне редко, действительно, привлекаются к уголовной ответственности, если брать общий объем преступлений. Кстати сказать, вполне очевидно, что здесь высокая латентность преступлений, то есть подавляющее большинство из них остается, в общем-то, невидимыми миру слезами и так и не доходит до каких-либо следственных действий, пока гром не грянет, как в случае в Челябинской области.
Марьяна Торочешникова: Скорее всего в рамках этого уголовного дела будет рассматриваться еще и гражданский иск потерпевшего. Скажите, пожалуйста, какие суммы взыскивают суды обычно в таких случаях? И здесь речь может идти только о возмещении вреда здоровью и о назначении пожизненной пенсии, скажем, или еще и требование компенсировать моральный вред можно приобщить?
Владимир Прохоров: Я полагаю, что потерпевшие должны ставить вопрос и о взыскании непосредственного ущерба, и о компенсации морального вреда. Что касается практики судебной, то, конечно же, она достаточно противоречива. Суммы взыскиваются, как правило, небольшие. Единственное, что здесь является положительным недавний прецедент - решение, вынесенное Европейским судом по правам человека, который взыскал с Российской Федерации в пользу потерпевшего - правда, по уголовному делу, не связанному с воинским преступлением, но, тем не менее, известный случай в Нижегородской области, - 250 тысяч евро. Парень остался инвалидом, и с Российской Федерации взыскано 250 тысяч евро. Это очень правильно, и я полагаю, что это должно послужить хорошим прецедентом и для российских судов, в том числе.
