Ирина Лагунина: Вернусь еще раз к пресс-конференции Владимира Путина во вторник на этой неделе. Президент России отметил несколько достижений за 2005 год, в том числе и Чечню.
Владимир Путин: И конечно, я бы назвал окончательное формирование органов государственной власти в Чеченской республике. С избранием парламента этот процесс завершен, Чеченская республика полностью возвращена в конституционное поле Российской Федерации.
Ирина Лагунина: О том, что ситуация в Чечне медленно, но верно улучшается, официальные российские лица говорят уже давно. Но в словах Владимира Путина было и нечто новое. Он заявил, что контртеррористическая операция завершена и что некоторые другие республики Северного Кавказа беспокоят федеральный центр больше, чем Чечня. Об этих и других аспектах выступления российского президента мой коллега Андрей Бабицкий говорил с экспертами и политиками, оппонентами и сторонниками Владимира Путина.
Андрей Бабицкий: Картина, происходящая в Чечне, нарисованная Владимиром Путиным, далеко не всем кажется реалистичной. Председатель правления фонда «Демос» Татьяна Локшина говорит о том, что сегодня появились совершенно разные республики под названием Чечня. Одна из них действительно имитирует восстановительные и мирные процессы, и именно она описана российским президентом.
Татьяна Локшина: Никаких других слов в данном случае от Путина я и не ожидала. Уже в последние пару лет в подконтрольных средствах массовой информации, когда говорят о Чечне, говорят только том, что ситуация стабилизируется, что Чечня постепенно возвращается в правовое поле, что отстраиваются институт власти и что скоро все будет нормально. И вот этой высшей точкой нормальности, точкой, за которой наступает статус-кво, считали парламентские выборы, которые очень долго готовились федеральным центром. Естественно теперь, когда парламентские выборы завершены и формально, за исключением местного самоуправления, все институты власти в Чечне созданы, президент будет говорить о том, что в Чеченской республике нормализовалась окончательно. Другой вопрос - это то, что к реальности все эти слова не имеют ни малейшего отношения.
Чечня вообще существует разная. Есть та Чечня, которую мы видим по телевидению на ОРТ, на РТР, где отстраивается город Грозный, ходят счастливые люди, все совершенно замечательно, заседает парламент и так далее. А есть Чечня настоящая, где убивают людей, где продолжают похищать людей, Чечня, которая до сих пор погружена в страшный и все не завершающийся конфликт. Чечня, в которой люди спрашивают друг друга: ну когда-то это должно кончиться. Это длится дольше, чем длилась Великая отечественная война.
Андрей Бабицкий: Генеральный директор Агентства политических и экономических исследований Дмитрий Орлов, напротив, полагает, что Путин дал точную и взвешенную оценку ситуации в Чечне.
Дмитрий Орлов: Президент относительно адекватно оценивает ту ситуацию, которая сложилась в Чеченской республике. Ясно, что количество террористических актов значительно выше, чем в целом по России. Ясно, что там действуют преступные сообщества и бандитские группы. Но все-таки ситуация далека от регулярных полувоенных операций – это несомненно. Что же касается создания органов власти и передачи им полномочий, то ставка Кремля на чеченизацию конфликта в принципе удалась. Конечно, есть проблемы, они возникают регулярно. Это проблемы легитимности властей, проблемы лояльности центру по проблемам финансирования. По многим другим вопросам есть противоречия. В принципе чеченизация удалась. Этот план, который явно существует по назначению Рамзана Кадырова, по его продвижению на пост президента республики, чтобы его избрало население, он закрепит власть за одним из наиболее влиятельных кланов и, мне кажется, сделает ее относительно стабильной.
Андрей Бабицкий: Представитель президента Ичкерии в Европе Ахмед Закаев предполагает, что у Владимира Путина может не быть правдивой информации о происходящем, и представление российского президента о Чечне основано на лживых докладах.
Ахмед Закаев: Я, конечно, не разделяю того оптимизма, который высказал Путин на пресс-конференции по ситуации в Чечне. Если говорить о реальных вещах – применение артиллерии, авиации, продолжающиеся боевые столкновения, в классическом понимании это война. А то, что ему докладывают, вырисовывается какая-то другая картина, та идиллия, о которой как раз российский президент и говорил. Буквально с пятницы на субботу был похищен в очередной раз отец Доки Умарова, вице-президента Чеченской республики. Такие акции похищения и исчезновения людей продолжаются, и это явление каждого дня. В отличие от Путина, я действительно получаю достоверную информацию. А Путину, видимо, подчиненные докладывают то, что ему хочется услышать и демонстрируют потемкинские деревни, которые сегодня создаются в Чечне, в частности, в городе Грозном под руководством Кадырова и Алханова, и он исходит из этих соображений.
Андрей Бабицкий: Татьяна Локшина считает, что ситуация не только не улучшается – она ухудшается, и сами люди в Чечне, в том числе и представители чеченской власти отдают себе в этом отчет.
Татьяна Локшина: Что касается парламента, первым решением которого было назвать город Грозный именем Ахмада Кадырова - все это некая имитация реальности, имитация мирного процесса. И когда говоришь сегодня с людьми в Чечне, не только просто с людьми, а и с сотрудниками местных силовых структур, то на самом деле почти любой скажет тебе о том, что обязательно будет третья волна конфликта, и все этой третьей волны ждут и считают ее неизбежный. Дальше версии варьируются. Говорят, например, и о том, что амбиции Рамзана Кадырова непрерывно растут и сейчас его отношения с Путиным вроде бы замечательные. Но подождите еще немного, подождите буквально еще полгода-год, и Рамзан Кадыров, которому окажется мало того, что он получил от федерального центр, повернется к Путину, повернется к Кремлю совсем по-другому.
Андрей Бабицкий: Что имел в виду Владимир Путин, когда заявил, что федеральные власти гораздо больше беспокоит ситуация в некоторых других республиках Северного Кавказа? Говорил ли он в данном случае о расширении зоны военных действий, спросил я политолога Дмитрия Орлова.
Дмитрий Орлов: Президент имел в виду ситуацию в Дагестане и Ингушетии. На протяжении несколько последних лет мы наблюдаем там откровенную вспышку терроризма. Те крупные акции, которые проводили боевики на территории этих республик, были сопоставимы по масштабам с теми акциями, которые проводили чеченские боевики в середине 90 годов. Кабардино-Балкарию можно тоже к числу этих регионов отнести. Дело не в расширении зоны военных действий, а в расползании бандитской угрозы. О военных действиях мы говорить не можем, но бандитская угроза, террористическая опасность и организованные преступные группы действуют в сопредельных с Чеченской республикой регионах – это совершенно несомненно. Зона конфликта, зона напряжения образовалась в начале 90 годов и напряженность там не спадает, несмотря на военные действия, и активная фаза контртеррористической операции явно завершилась.
Андрей Бабицкий: Ахмед Закаев уверен: из Чечни к Путину доходит только позитивная информация, промосковские власти скрывают от Кремля сведения о реально идущих в республике процессах. В то же время власти других северокавказских республик напротив пытаются обратить внимание Путина на опасные тенденции.
Ахмед Закаев: Новые руководители, которые находятся и в Дагестане, и в Ингушетии, и в Кабардино-Балкарии, в Карачаево-Черкесии, они дают очень тревожные сигналы об идущих процессах. Исходя из этого, Путин и сделал такое заявление. Безусловно, руководство отдает себе отчеты, они понимают: не все подвержены той пропаганде, которую они сегодня ведут. Они реально понимают, что ситуация на Северном Кавказе и в этих республиках просто взрывоопасная. И чем дальше будет продолжаться, тем усилится и сопротивление, и закрыть это в рамках, в границах Чечни не удастся локализовать войну. Сейчас с уверенностью можем сказать, что в границах Северного Кавказа не удастся локализовать начинающую большую войну на Кавказе.
Андрей Бабицкий: Ну и наконец, почему на последней пресс-конференции так мало внимания было уделено Чечне? Никто из журналистов не попытался, в отличие от предыдущих лет задать сколько-нибудь острый вопрос на эту тему. Председатель правления центра «Демос» Татьяна Локшина.
Татьяна Локшина: Люди и пресса просто устали от этого конфликта. Ничего не меняется годами, конфликт перестал быть новостью давным-давно. Кроме того, после смерти Масхадова никто не понимает, а что именно можно сделать. Был жив Масхадов, понятно, что российские власти, Европа призывала к переговорам, было с кем переговариваться, пресса об этом достаточно много писала. Сейчас же на любой вопрос касательно Чечни и того, что в Чечне неспокойно, представители федеральной власти разводят руками и говорят: а что, вы нам предлагаете сесть за стол переговоров с Шамилем Басаевым? Естественно, этого им уже никто не предлагает. Журналисты не спрашивают, потому что им нечего спросить.
Андрей Бабицкий: Ахмед Закаев считает, что пресс-конференция не показатель, а пробела лишь в том, какая именно следующая акция северокавказских моджахедов вновь заставит журналистов заговорить о Чечне.
Ахмед Закаев: Тема о Чечне не уйдет до тех пор, пока не будут решены все те проблемы, из-за чего возник этот конфликт, этот конфликт будет продолжаться. Но разница в том, какими методами будет вестись борьба обеими сторонами. Вот это для нас сегодня намного важнее, чем пресса очередной раз или умолчала или сделала заявление сенсационное по Чечне.
Андрей Бабицкий: Контртеррористическая операция завершена, сказал Путин. Но без ответа вопрос: означает ли это, что в Чечне не осталось террористов?
Индия и Китай – две модели экономической реформы.
Ирина Лагунина:
Китаю и Индии, их стремительному развитию и обретению нового места в мировой экономике на завершившемся в швейцарском Давосе Всемирном экономическом форуме было посвящено больше дискуссий, чем всем вопросам мировой энергетики, вместе взятым. Китайская и индийская модели экономических реформ – в чем их главные отличия? Об этом – в материале Сергея Сенинского...
Сергей Сенинский: По итогам 2005 года экономика Китая стала четвертой в мире – после американской, японской и немецкой – обойдя по объему ВВП такие страны, как Великобритания и Франция. Объем экономики Индии – в три с лишним раза меньше, он примерно совпадает с объемом экономики России. При этом стабильно высокие все последние годы темпы экономического роста в Китае и Индии, по всем прогнозам, сохранятся и в будущем. Две страны – с крупнейшими на планете внутренними рынками - стали главными объектами для иностранных инвестиций среди всех развивающихся стран мира. Лоуренс Саммерс, президент Гарвардского университета, бывший министр финансов США:
Лоуренс Саммерс: То, что происходит в Индии и Китае, что происходит на развивающихся рынках – демонстрирует интеграцию четырех пятых населения мира, которые бедны, и одной его пятой, которая преуспевает. Этот процесс имеет все шансы стать одним из выдающихся достижений экономического развития минувшего тысячелетия – наряду с Возрождением и Индустриальной революцией. Однако его продолжение ни в коей мере не гарантировано – как можно предположить, если иметь в виду результаты недавних выборов в странах Латинской Америки или политические события в других регионах мира...
Сергей Сенинский: Сегодня более 50% ВВП Индии приходится на долю сектора услуг и ~ 30% - на долю промышленного производства. В Китае соотношение, скорее, обратное: почти 50% - промышленность и 35-40% - услуги. При этом на долю сельского хозяйства в Индии приходится 22% ВВП, а в Китае – всего 13%. Из Калифорнии - научный сотрудник Гуверовского института Стэнфордского университета профессор Михаил Бернштам:
Михаил Бернштам: Обе страны – и Китай, и Индия добились огромных успехов, но они шли разными путями, у них разная структура экономики. Если сравнивать долю сельского хозяйства, то Индия получается более отсталая страна, чем Китай. А если сравнивать долю услуг, Индия более передовая страна, чем Китай. На самом деле получается вот что: индийские услуги – это услуги на экспорт, это услуги не на внутреннее потребление. Индия обслуживает сферу услуг Соединенных Штатов и других англоязычных стран. А Китай имеет долю валового внутреннего продукта по промышленности в сфере услуг и сельского хозяйства, они типичные для уровня дохода Китая. Индия является исключением за счет большого сектора услуг, который является сектором экспорта услуг. Китай типичная страна, индия – не типичная. Так что дело не в стартовых условиях, по-моему, а в экономически выгодной специализации. Индия использует свое конкурентное преимущество как страна дешевого труда и образованного англоязычного населения, а Китай производит промышленные товары для внутреннего потребления и на экспорт.
Сергей Сенинский: "Услуги на экспорт" применительно к Индии – это, в первую очередь, программное обеспечение для компьютеров, а также, например, разного рода международные диспетчерские услуги по телефону. Но как получилось, что именно этот сектор индийской экономики занял в ней теперь такое место? Научный сотрудник Центра международной экономики при фонде Heritage Ана Эйрас, Вашингтон:
Ана Эйрас: Сектор услуг в Индии, особенно в сфере информационных технологий, до недавнего времени фактически не регулировался правительством, в то время как остальные секторы экономики регулировались самым жестким образом. Именно поэтому сектор услуг рос таким высокими темпами.
Квалифицированная рабочая сила в этом секторе в Индии значительно дешевле, чем в Европе и США, поэтому все больше компаний индустрии информационных технологий открывают здесь свои филиалы. Этого пока не наблюдается в Китае. Там упор делается в основном на промышленное производство...
Сергей Сенинский: Темпы экономического роста в Индии в последние годы - ~ 7% в год, на 3% ниже, чем в Китае. Но при этом объем иностранных инвестиций в Индии – в 10 раз меньше, чем в Китае, а внутренних инвестиций – в 2 раза меньше... Как объяснить, почему при значительно больших объемах инвестиций темпы роста экономики в Китае оказываются лишь ненамного выше, чем в Индии?
Михаил Бернштам: Рост экономики Индии в последние три года в среднем был 7% в год, в Китае 10%. Разница 3% - это далеко не пустяк. При 7% в год роста экономика удваивается каждые десять лет, а при 10% роста экономика удваивается каждые семь лет. Но источник высоких инвестиций в Китае – это исключительно высокая доля сбережений. 47% валового внутреннего продукта в Китае сберегается, а не потребляется. То есть народ относительно мало потребляет, очень много накапливает. В чем дело? Причина даже не в экономике, причина в семье. Как все помнят, в течение нескольких десятилетий в Китае проводилась политика одного ребенка, и сейчас доля детей в населении уже очень мала, а доля стариков еще очень мала, в отличие от западных стран. Очень велика доля населения рабочего возраста, то есть того населения, которое старается сберечь на старость. За счет этого высокая доля сбережений, а за счет этого, соответственно, очень высокая доля инвестиций.
Сергей Сенинский: Промышленное производство в Индии оказывается пока менее привлекательным для инвестиций, чем индустрия информационных технологий? Или правительство намерено что-то здесь менять?
Ана Эйрас: Индийское правительство об этом, по крайней мере, говорит. Но если присмотреться, видно, что, даже по сравнению с Китаем, открыть новое промышленное предприятие в Индии оказывается гораздо сложнее. В Китае зарубежные фирмы, заинтересованные в открытии здесь своего производства, ведут переговоры с представителями властей, оговаривая с ними "правила игры".
Индия же - демократическое государство, с устоявшимся законодательством. Просто договориться о чем-то с тем или иным индийским политиком оказывается вовсе недостаточно... Чтобы изменить что-то в тех же "правилах игры" необходимо реформировать многие действующие законы... Да и в целом эти две страны управляются совершенно по-разному...
Сергей Сенинский: "Управляясь по-разному", эти две страны, по сути, определяют сегодня изменение баланса сил во всей мировой экономике. Мукеш Амбани, руководитель крупнейшей нефтехимической компании Индии:
Мукеш Амбани: Мы все понимаем, что экономика Китая и Индии развиваются сегодня стремительными темпами. По всем прогнозам, они сохранятся и в ближайшие десять лет. Но на фоне развития в этих странах рыночной экономики, ключевым вопросом для мира остается то, как и сколь справедливо распределяются её плоды?
Именно модели и весь опыт современного экономического развития Китая и Индии дают миру возможность увидеть результаты эксперимента более справедливого распределения благ и достатка, которые приносит рыночная экономика.
И сегодня на 20% населения мира все еще приходится 80% всего его достатка. Вот почему дальнейшее развитие Китая и Индии даст мировой экономике столь необходимую ей устойчивость, устранит дисбаланс. И здесь нельзя говорить, Индия или Китай?! Нет – Индия и Китай!
И в этом контексте - мировому сообществу важно понять, как именно строить партнерские отношения и с Индией, и с Китаем?.. Как приспособиться к новой парадигме экономического развития?..
Сергей Сенинский: Тем не менее, экономическое соперничество Китая и Индии – это в каком-то смысле и соперничество двух моделей экономических реформ: одна – с сильным государственным регулированием на фоне ограничения демократических свобод; другая – с гораздо меньшим участием государства, более независимыми административной и судебной системами, и, как гласил рекламный лозунг индийской делегации в Давосе, "самой быстро развивающейся демократией". Многие эксперты ставят вопрос и так...
Михаил Бернштам: Не надо смотреть на Китай и Индию как на соперников в использовании того или иного экономического пути, той или иной экономической модели. У каждой страны свой путь к успеху. И здесь как раз дело в исходных условиях. Потому что Индия постепенно снимала барьеры к экономическому росту в течение уже 60 лет. Сначала произвели земельную реформу после получения независимости в 47 году, создали более свободную долю сельского хозяйства. Затем в Индии ликвидировали в значительной степени касты и кастовые привилегии, и возникла возможность создать либеральные реформы, уменьшить государственное регулирование. Для Индии это был успешный путь.
Сергей Сенинский: В этом смысле – в Китае экономические реформы начинались в абсолютно других условиях – полного господства социализма...
Михаил Бернштам: В Китае другие исходные условия. Китай, как и Россия, был страной государственного планирования, было тотальное перераспределение дохода. Китай пошел другим путем: он сохранил государственный контроль за унаследованным государственным сектором экономики и создал совершенно новые предприятия, так называемые городские и сельские предприятия, они начались с нуля. Сейчас они производят 80% валового внутреннего продукта Китая. Все это находится под государственным контролем. Значит для Китая был более успешным такой нелиберальный путь. У каждой страны свой путь к успеху, единой столбовой дороги не существует. Сейчас и Китай, и Индия используют свою собственную экономическую модель для экономического роста.
Сергей Сенинский: К концу 2005 года Китай – по объему экономики – вышел на четвертое место в мире, обойдя и Францию, и Великобританию. Теперь он уступает только Соединенным Штатам, Японии и Германии. Китайская экономика – сегодня ровно в три раза больше, чем экономика России. А экономика Индии, в которой 70% всей потребляемой нефти приходится на долю импорта, в 2005 году не только сравнялась по объему с российской, но и обошла её...
Грузия - суд над журналистом.
Ирина Лагунина: 27 августа прошлого года в Тбилиси по подозрению в вымогательстве задержан основатель местной частной телекомпании «202» Шалва Рамишвили. Операцию по его задержанию провели сотрудники МВД Грузии в Тбилиси.Этот арест и последовавший судебный процесс вызывают в Грузии резкую политическую дискуссию. Я передаю микрофон моему коллеге Олегу Панфилову.
Олег Панфилов: По данным МВД Грузии, Рамишвили вымогал у депутата парламента Грузии от правящей партии Кобы Бекаури сначала $100 тыс., а затем $70 тыс. за видеоматериал, якобы компрометирующий Бекаури. По тбилисским телеканалам была показана оперативная съемка МВД Грузии, на которой зафиксирован момент, когда Бекаури передает Рамишвили $25 тысяч из $70 тысяч. В тот же день по решению суда был арестован генеральный директор этой телекомпании Давид Кохреидзе.
16 января, спустя полгода после ареста, после завершения следствия, в Тбилисском городском суде начался процесс.
И арест, и судебный процесс вызвал в Грузии большой резонанс. Часть журналистов восприняла суд как повод, чтобы говорить об ухудшении положения прессы в стране, другие говорят о политической подоплеке преследования телекомпании, которую многие в Грузии называют оппозиционной.
Чтобы попытаться разобраться в этой ситуации, я пригласил прокомментировать ее директора кавказских программ британского Института освещения войны и мира Маргариту Ахвледиани и известного политолога, директора Кавказского института Мира, демократии и развития Гиа Нодия. Они на связи с нами по телефону из Тбилиси. Но прежде предлагаю вашему вниманию материал нашего корреспондента Георгия Кобаладзе.
Георгий Кобаладзе: Этот процесс, можно сказать, самое главное событие и наиболее сложное испытание для гражданского общества Грузии после «революции роз». Дело в том, что журналисты студии «Репортер», сотрудничающие с телекомпанией «202» при содействии с западными спонсорами сняли фильм о коррупционной и противозаконной деятельности депутата Бекаури. А Шалва Рамишвили, по утверждению прокуратуры, обещал депутату запретить показ фильма в эфире своей телекомпании, если тот заплатит сто тысяч долларов. Однако депутат от правящей партии сделал очень хитрый ход: он обратился в Министерство внутренних дел и записал процесс передачи денег на скрытую камеру. После показа видеозаписи получения денег журналистом, сам фильм о его деятельности, который затем все-таки был показан в эфире общественного грузинского телевидения, не вызовет, да и не вызвал широкого общественного резонанса. Журналистское расследование было дискредитировано. Все грузинские телеканалы показали кадры, как Шалва Рамишвили, считавшийся самым принципиальным грузинским журналистом, берет 30 тысяч долларов у Бекаури, требует еще 70 тысяч и обещает в этом случае не выпускать в эфир фильм «Долг депутата». Кроме того отчетливо слышно, как журналист в беседе с депутатом от правящей партии оскорбляет своих коллег, работавших над фильмом.
Впрочем, во всей этой довольно мрачной истории депутат Бекаури – фигура второстепенная, гораздо важнее то, что совершил Шалва Рамишвили. Грузинские журналисты всегда гордились своим влиянием и авторитетом в обществе. Шалва Рамишвили был не просто тележурналистом, но основателем определенного стиля и направления в грузинской журналистике, подразумевающего бескомпромиссное нравственное противостояние власти. Сатирический мультсериал «Дордубала», главным автором которого был Рамишвили, сыграл если решающую, но очень значительную роль в подготовке и формировании общественного мнения против режима Шеварднадзе перед «революцией роз». Тем более сокрушительным был очевидный факт получения денег самым известным тележурналистом, который постоянно публиковал в прессе статьи с призовом к коллегам свято чтить журналистскую этику и ценность нравственного противодействия власти.
А главной причиной произошедшего, как отмечают многие наблюдатели, стало то, что журналисты не размежевались с бывшими соратниками, уже командой власти после «революции роз». Они идентифицировали себя в качестве членов той же так называемой «новой элиты» и сохранили с представителями новых грузинских властей неформальные отношения, то есть отношения, нерегламентированные этикой поведения журналистов в демократическом обществе.
Олег Панфилов: Вымогательство, к сожалению, распространенное преступление среди журналистов на постсоветском пространстве. На днях завершился судебный процесс над московской журналисткой Юлией Пелеховой, которая приговорена к условному лишению свободы. Такие факты известны в Азербайджане, Узбекистане, в других странах СНГ. Но почему судебный процесс над Рамишвили и Кохреидзе вызвал такой политический резонанс? Я думаю, Гиа, вам удобнее отвечать на этот вопрос.
Гиа Нодия: Этот канал становился главным оппозиционным каналом и в этом смысле у правительства был бы интерес в том, чтобы как-то этот канал приструнить. Поэтому возникли подозрения, что может быть что-то не так. Хотя, с другой стороны, те люди, которые видели запись скрытой камерой передачи денег, конечно, было трудно его так однозначно защищать.
Олег Панфилов: Маргарита Ахвледиани, ситуация с грузинской прессой, как я уже говорил, вызывает опасения у некоторой части журналистов в Грузии и у экспертов. Говорят о том, что правительство Саакашвили, нынешняя власть проводит некоторую политику давления и ограничения свободы слова в Грузии. Дело Рамишвили могло быть частью этой кампании давления? Вообще, есть ли это давление в Грузии сейчас?
Маргарита Ахвледиани: Я начну со второго. Насколько я могу судить, работая довольно много и часто с региональными журналистами в Грузии, это давление есть, оно усугубляется и оно имеет весьма разные формы, формы все время множатся. Причем от простой примитивной формы, когда редактору могут просто позвонить и запретить что-то делать, до каких-то сложных вариантов, когда подставляются каким-то образом его родственники или начинаются налоговые проверки или вдруг кого-то грабят или нападают якобы по бытовым причинам. И случаев таких много. Даже наши газеты, несколько региональных газет объединились не так давно и провели акцию протеста, журналистскую акцию. Они выпустили газеты свои, в которых не было ничего написано, были чистые страницы и заявили, что это протест против того, что им не дают свободно работать. Даже приняло такие формы. Это, несомненно, есть в регионах и это, несомненно, есть в Тбилиси, в первую очередь касается телеканалов.
К сожалению, может быть еще более худшая проблема - это то, что те, кто сталкиваются с этим давлением, часто говорят об этом в частных разговорах и больше избегают говорить на эту тему в открытых публичных дискуссиях. И может быть это усугубляет проблему.
А что касается истории, связанной с Шалвой Рамишвили, с каналом «202», то Шалва утверждает, что он сам пытался вывести на чистую воду человека, который замешен в каких-то незаконных делах. Но может быть все, что случилось, лишний раз говорит о том, что трудно достичь чистой цели грязными руками. Я боюсь, что методы, если это даже так, и методы, которые периодически используют различные журналисты для получения информации, если они не чисты и незаконны, то может быть не надо ими пользоваться. В любом случае политическую окраску вся эта история в большей степени, чем какую-то иную, получила потому, что ситуация вокруг медиа тревожная, опасная, болезненная и продолжает прогрессировать, несмотря на то, что мы довольно много об этом говорим.
Олег Панфилов: Гиа Нодия, скажите, в чем все-таки причина таких отношений между властью и грузинской прессой сейчас? Ведь не секрет, что Михаил Саакашвили победил в вашей революции в том числе и благодаря журналистам, благодаря телекомпании «Рустави-2». И он довольно часто говорит о том, что пресса должна быть свободна. Но, тем не менее, как мы слышим, есть многочисленные факты «неудобной» работы журналистов в этой политической ситуации. С чем это связано?
Гиа Нодия: Можно очень просто отвечать, что Саакашвили пришел к власти во многом при помощи свободной прессы, он знает ее силу, понимает ее силу хорошо и боится, что его политические противники как-то используют этим же образом. Но другое дело то, что пресса привыкла общаться с слабой деморализованной властью, а сейчас у нас власть очень молодая, активная. И соответственно, баланс сил изменился и оказалось, что на прессу воздействовать намного легче, чем это казалось раньше. Еще большая структурная проблема, мне кажется, заключается в том, что в большей части средств массовой информации, будь то пресса или электронные средства массовой информации, у них очень слабая экономическая база, то есть большинство из них или почти все экономически не самостоятельны. И поэтому на них сравнительно легко воздействовать, используя экономические рычаги.
Олег Панфилов: Гиа, не кажется ли вам, что ситуация сложилась таким образом, что к власти пришли новые люди, молодые, очень образованные, говорящие на многих европейских языках, а журналистка в Грузии осталась той же самой, что и была - постсоветской во многом и, наверное, в какой-то части и непрофессиональной. Может быть причина и в этом?
Гиа Нодия: Я согласен и с этим. Конечно, профессиональный уровень журналистики достаточно низкий. И об этом мы говорили во времена Шеварднадзе, это остается реальностью. Маргарита говорила, что много есть нарушений, но очень мало журналистов об этом открыто говорят. То есть это говорит во многом о низком уровне журналистской этики, солидарности. То есть в основном говорят о проблемах давления на прессу, неправительственные организации, но очень мало фактов, которые можно доказать. И поэтому международные организации, когда говорят о проблеме прессы в Грузии, они говорят о проблеме самоцензуры, а не открытом давлении со стороны власти, потому что власть достаточно умная, ее трудно поймать за руку.
Олег Панфилов: Маргарита, есть ли надежда на то, что грузинская журналистика начнет постепенно улучшаться и по своему качеству приближаться к тому качеству, которое из себя представляет грузинское правительство сейчас?
Маргарита Ахвледиани: Я бы так не противопоставляла. К сожалению, профессионализм не является такой уж отличительной чертой нашего правительства. Я скажу, что пресса у нас в большей степени непрофессиональная и ей нужно учиться очень многому, меняться. Надо захотеть, наверное, вначале это делать. Но я думаю, что у нас есть какой-то потенциал в газетной журналистике. Я там наблюдаю какие-то попытки, какие-то изменения работать более изощренно с правительством, постоянно думать о своих тылах, о том, чтобы ты сам делал свою работу чисто, чтобы тебя нельзя было заподозрить в том, что ты пытаешься склонить чашу весов на одну сторону.
Деньги из песка, воды и солнца – история и современность испанского туризма.
Ирина Лагунина: В прошлом году Испанию посетило рекордное число иностранных туристов – 55 миллионов 600 тысяч человек. Так называемый «туризм солнца и пляжа», то есть поездки на отдых, принес также рекордный доход - в 46 миллиардов евро. По числу посещающих страну иностранцев Испания находится на втором месте в мире после Соединенных Штатов. А ведь туристическая отрасль – ныне основная в экономике Испании - сравнительно молодая: ей меньше полувека. Как она создавалась и что представляет собой сегодня? – об этом заметки нашего корреспондента в Мадриде – Виктора Черецкого.
Виктор Черецкий: На только что прошедшей в испанской столице международной туристической выставке ФИТУР-2006 с участием 12-ти тысяч фирм из 170 стран мира говорилось, что туристическая отрасль в Испании может служить образцом для тех государств, которые намерены развивать у себя международный туризм.
Сегодня туризм в Испании – это сотни благоустроенных пляжей, гостиниц, кемпингов, ресторанов, увеселительных заведений, спортивных портов, полей для игры в гольф и теннисных кортов. Это коттеджные поселки для так называемых «туристов-резидентов», то есть для иностранцев, в основном западноевропейских пенсионеров, живущих в Испании круглый год. Неотъемлемая часть туристической отрасли – широкая сеть скоростных автомагистралей, железных дорог и аэропортов. И разумеется, квалифицированный персонал. В обслуживании туристов в Испании занято 12 процентов трудоспособного населения.
Говорит начальник департамента туризма Министерства промышленности, туризма и торговли Испании Рамон Мартинес Фрайле:
Рамон Мартинес Фрайле: Я полагаю, что Испания завоевала сегодня прочные позиции на мировом туристическом рынке. По количеству поездок иностранцев она в первой тройке вместе с США и Францией. В данной ситуации самое трудное – это удержать свои позиции. Итоги последнего года свидетельствуют, что нам удается справляться с этой задачей. Рост туризма налицо, учитывая, что его объемы и без этого достаточно большие.
Виктор Черецкий: Все началось на рубеже 50-ых и 60-ых годов, когда министром туризма Испании был назначен Мануэль Фрага Иррибарне. Он считал, что организация отдыха для иностранцев имеет широчайшую перспективу и должна принести огромные доходы. Ведь в Испании тогда было мало других источников дохода: здесь нет нефти и газа, нет особых полезных ископаемых, да и возможности для развития сельского хозяйства всегда были ограничены. Большинство земель, особенно в центральной части страны, непригодны для земледелия. Часты засухи. Зато на побережье теплый климат, много песчаных пляжей, много солнечных дней в году.
Мануэль Фрага Иррибарне: Я хочу отметить, что нам надо было поднять Испанию, найти для нее самый перспективный способ развития, открывающий путь к благосостоянию народа. Драм у нас в истории было достаточно. Ведь раньше наша страна славилась лишь мятежами и гражданскими войнами. Пора было заняться большим делом. Думаю, что теперь, подводя итоги, можно сделать вывод, что мы кое-чего добились.
Виктор Черецкий: Кроме того, в 60-ые годы испанские власти, привлекая иностранцев, пытались прорвать политическую изоляцию, в которой оказалась страна после второй мировой войны. Тоталитарный режим генерала Франко не нравился демократической Европе. Испания оказалась за бортом НАТО и «Общего рынка», предшественника нынешнего Европейского Союза. Не хватало иностранных инвестиций. Расчет испанских властей был прост – иностранцы познакомятся поближе с Испанией, с ее приветливым и гостеприимным народом, и потихоньку изменится отношение к стране в целом.
В создании туристической отрасли самое широкое участие принимало государство. Оно строило гостиницы, дороги, благоустраивало приморские поселки, всячески поощряло частный капитал в отрасли – свой и иностранный, вело пропаганду туристических возможностей Испании за рубежом.
Рассказывает Хосе Мануэль Масиньейрас, президент Ассоциации туристических агентств Испании:
Хосе Мануэль Масиньейрас: С момента начала развития туризма у нас многое изменилось. Испания перестала быть страной с минимальными туристическими услугами, куда люди ездили лишь для того, чтобы поваляться на пляже - с этого мы начинали. Наши клиенты теперь тоже изменились: только лежание на пляже их больше не устраивает, их материальные и духовные запросы значительно возросли. Наша задача – удовлетворить эти запросы.
Виктор Черецкий: Что касается бывшего министра Фраги Иррибарне, то он стал подлинным «отцом» испанского туризма. Возможно, кто-то вспомнит одну нашумевшую историю: в 1966 году американский бомбардировщик, взлетевший с одной из военно-воздушных баз США в Испании, по технической ошибке при дозаправке в воздухе «уронил» бомбы с ядерными боеголовками. Это произошло у восточного побережья Испании, в районе поселка Паломарес, провинция Альмерия. Американским летчикам, ценою жизни, удалось предотвратить трагедию. Бомбы не взорвались, их нашли и обезвредили. Но весь мир заговорил тогда о заражении испанских пляжей, и люди стали отказываться от поездок в Испанию.
Чтобы спасти свое детище, Фрага отправился на побережье и в присутствии десятков репортеров со всего мира полчаса барахтался в воде, как раз в том месте, где упали бомбы. Его здоровью это явно не повредило. Сейчас в возрасте восьмидесяти четырех лет он продолжает заниматься политикой - является сенатором. Ну а тогда он спас испанский туризм.
Как любая иная, туристическая отрасль нуждается в постоянном обновлении, модернизации. Ведь с каждым годом у Испании появляется все больше конкурентов, к примеру, страны Восточного и Южного Средиземноморья, упорно развивающие свой туризм. Начальник департамента туризма Рамон Мартинес Фрайле:
Рамон Мартинес Фрайле: Что касается наших новых конкурентов, государств, которые пытаются решить свои экономические проблемы с помощью туризма, то мы, с общечеловеческой точки зрения, разумеется, приветствуем их усилия. В конце концов, у них такие же, как у нас, солнце, песок и море. Однако появление жесткой конкуренции заставляет нас постоянно совершенствовать нашу отрасль, чтобы предлагать гостям более качественный и более дешевый туризм.
Виктор Черецкий: Один из «резервов» туризма, который сейчас вовсю используется испанцами – это внесезонные поездки, то есть осенью, зимой и весной, а также экскурсионные поездки по историческим местам. Кстати, экскурсии по городам – это тоже в основном внесезонный туризм, поскольку летом, к примеру, в центральных областях Испании слишком жарко.
Ну а чтобы использовать гостиничное хозяйство круглый год, испанцы обустроили и продолжают обустраивать в районе морских курортов поля для игры в гольф. Этот вид спорта весьма популярен во всей Европе. В Испании в него можно играть даже зимой.
Между тем, бурное развитие туристической отрасли – огромное строительство на побережье - и гостиниц, и индивидуального жилья для «туристов-резидентов», и различных культурно-спортивных и развлекательных учреждений – имеет и свою негативную сторону. В частности, оно вызывает беспокойство экологов. По их инициативе Европейский парламент недавно выступил с предупреждением Испании, чтобы она не слишком увлекалась «освоением» побережья, чтобы не забывала оставлять «неосвоенными» островки живой природы, бережно относилась к лесным массивам и так далее. Подобные рекомендации были одобрены местным отделением международной экологической организации «Гринпис». Ее представитель Хуан Лопес заявил:
Хуан Лопес: Темпы строительства на всем побережье в последние годы увеличились примерно на 50 процентов. Появляются все новые и новые проекты. Отрадно, что Европарламент обратил внимание на опасность, которую представляют такие темпы развития для окружающей среды.
Виктор Черецкий: Как показал, в частности, опыт Испании и других стран, успех «туризма солнца и пляжа» гарантируется сбалансированностью цен и качества услуг. Однако не малое место принадлежит и такому фактору, как уровень развития демократии, степень «открытости» страны, предлагающей свои услуги для отдыха иностранцев. Так, до середины 70-ых годов, когда в Испании рухнул авторитарный режим, количество иностранцев, приезжающих в страну, было примерно в 10 раз меньше, чем сейчас, когда в стране существует развитая европейская демократия.
«Возьмем пример Северной Африки, - поясняет начальник департамента туризма Мартинес Фрайле. – Там в последние десятилетия тоже многое сделано для развития туризма. Иностранцам предоставлены все условия, причем по довольно низкой цене. Но европейцы предпочитают по-прежнему Испанию. Ведь сегодня отдыхающих нельзя удерживать в подобии «гетто». Им нельзя сказать: вот ваше место – здесь для вас хорошие рестораны, кинотеатры, отели, дискотеки и бары. А вокруг всего этого – нищета и полицейский террор. Современному европейцу это не по нраву. Он хочет отдыхать в развитой, безопасной и демократической стране, чтобы можно было пойти куда угодно и чувствовать себя свободно как дома. Все эти условия есть сегодня в Испании. Рамон Мартинес Фрайле:
Рамон Мартинес Фрайле: У нашего туризма есть отличительная черта. Это комфорт и безопасность. Люди хотят отдыхать в безопасной для жизни обстановке. У нас неприятных сюрпризов практически не бывает.
Виктор Черецкий: Побывав однажды в Испании, многие выбирают эту страну в качестве постоянного места отдыха. Кроме того, с каждым годом все больше иностранцев хочет иметь здесь свое собственное жилье, тем более что иностранные граждане имеют одинаковые с местными жителями права на приобретение недвижимости.
В Испании было много революций, смут и гражданских войн, но на недвижимость частных лиц здесь редко кто покушался. Так что, у многих местных жителей земля и дома сохраняются по наследству еще со Средних веков. Этот «фактор надежности» известен иностранцам.
Вдоль всего побережья Испании тянутся коттеджные поселки. Их обитатели – граждане Англии, Германии, Франции, Голландии и скандинавских стран. С начала девяностых годов немало здесь и россиян. Живущие круглый год в Испании европейцы создали определенную атмосферу благопристойной и безмятежной жизни, вовсе несвойственную этой «темпераментной» стране.
Интерес иностранцев к недвижимости в Испании определяет постоянный строительный бум на побережье. Говорит архитектор, руководитель проектного отдела Министерства строительства Франсиско Мартинес:
Франсиско Мартинес: С развитием туризма у нас, похоже, все в порядке. Я сейчас как раз занимаюсь сбором предложений к генеральному плану застройки курортных зон побережья. По-прежнему предусматриваются высокие темпы строительства жилья для иностранцев. Уже сегодня, к примеру, в провинцию Мурсия летает больше самолетов из Лондон, чем из Мадрида.
Виктор Черецкий: Многие называют Испанию “раем” для иностранцев, имея в виду, в первую очередь, условия, существующие здесь для курортной жизни. Понятно, что и строительные компании, продающие им жилье, не остаются в накладе. Ну а простым испанцам, что дал им наплыв иностранцев?
Социологи говорят, что туризм поменял саму форму жизни обитателей испанского побережья. Они занялись торговлей и сферой обслуживания, делом куда более доходным в Испании, чем сельское хозяйство или рыболовство.
На побережье практически нет безработицы, которая в целом по стране охватывает 10 процентов трудоспособного населения. На полную мощность работают заводы по производству стройматериалов и мебельные фабрики. Чтобы обеспечить отдыхающих свежими овощами и фруктами, в Испании появились крупнейшие в Европе парниковые хозяйства.
Туризм сказался и на доходах муниципалитетов. Это позволило превратить некогда беднейшие рыбацкие поселки в процветающие современные города.
О развитии туристической отрасли в целом говорит министр промышленности, туризма и торговли Хосе Монтилья:
Хосе Монтилья: Основные показатели развития туризма у нас положительные. 2005 год был лучше 2004, а тот соответственно, лучше предыдущего. В международном туризме происходят изменения: пребывания гостей становятся короче. Зато ежедневно туристы теперь тратят больше, чем раньше. Конкуренция со стороны новых туристических рынков присутствует, но мы остаемся конкурентоспособными – качество у нас вполне соответствует цене. К традиционному туризму солнца и пляжа мы добавляем возможность познакомиться с нашей культурой, с нашей гастрономией, с архитектурным и историческим наследием, заняться водными видами спорта и так далее. В туризме, как в других сферах экономики, всегда надо совершенствоваться, быть конкурентоспособным.
Виктор Черецкий: По только что опубликованным данным статистики, больше всех любят отдыхать на испанских пляжах англичане. В прошлом году Испанию посетили 16 миллионов граждан этой страны. За ними следуют немцы и французы. Что касается россиян, то здесь цифра значительно скромнее – 250 тысяч. Больше всего иностранных гостей отдыхает на курортах Каталонии, на северо-востоке Испании.
Со временем в стране сложилось несколько курортных зон, привлекающих ту или иную публику. Самым дорогим из средиземноморских курортов считается город Марбелья, на юге страны. Здесь обосновалось много англичан. Восточное побережье попроще. Тут самый массовый туризм, да и жилье для постоянного проживания дешевле, чем на юге. На Восточном побережье живут в основном немцы.
Есть в Испании курорты и на северном атлантическом побережье. Известностью пользуется город Сантандер. Здесь летом нежарко – отдыхает много пожилых состоятельных людей, в основном, испанцы. Из иностранцев – англичане, которые добираются сюда на пароме. Из других курортных мест особо выделяются Канарские острова. Тепло здесь круглый год, а посему ездят сюда со всей Европы – и зимой и летом.
