Император Николай Второй: в реабилитации отказано
Ирина Лагунина: В самом конце февраля стало известно, что Российский императорский дом повторно обратился в Генпрокуратуру РФ с просьбой направить в суд дело о реабилитации императора Николая II и его семьи. Уже первая просьба об этом и ответ на нее Генпрокуратуры вызвали немало вопросов, часть которых рассматривается в материале моего коллеги Владимира Тольца.
Владимир Тольц: Ну, во-первых, немногие россияне, в том числе и православные верующие, почитающие убитых Николая Второго и его родственников как канонизированных церковью новомучеников, знали о юридической инициативе главы Российского Императорского дома великой княгини Марии Владимировны – заявлении ее адвоката в Генпрокуратуру с просьбой о «реабилитация царской семьи». Во-вторых, отнюдь не все достаточно представляют себе, что такое Российский императорский дом сегодня. Поэтому, прежде всего я попрошу нашего специалиста по правовым проблемам Марьяну Торочешникову рассказать о предыстории этого отнюдь еще не завершившегося юридического казуса.
Марьяна Торочешникова: О возможностях реабилитировать Николая второго и членов его семьи говорится не первый год, однако пока дальше разговоров дело не идет. Российскому императорскому дому, ратующему за реабилитацию Романовых, расстрелянных в 1918 году, никак не удается получить официальный документ, подтверждающий, что император и его семья стали жертвами политических репрессий. Впрочем нельзя сказать, что до декабря прошлого года Российский императорский дом предпринимал что-либо существенное для решения этого вопроса. Но в декабре адвокат Герман Лукьянов все же обратился в Генеральную прокуратуру России с заявлением о необходимости реабилитировать Николая Второго. Ответ из прокуратуры, пришел довольно быстро он был готов уже в феврале этого года. Но его содержание вызвало много споров. В прокуратуре посчитали, что Николая Второго и членов его семьи признать жертвами политических репрессий нельзя и в реабилитации отказали. В документе, который получил поверенный в делах Российского императорского дома, было написано буквально следующее:
Диктор: "Достоверных свидетельств существования каких-то официальных решений судебных или несудебных органов о применении к погибшим репрессии по политическим мотивам, как того требует действующее реабилитационное законодательство, не имеется, что не позволяет нам признать погибших жертвами политических репрессий и принять решение об их реабилитации. Умышленное убийство, пускай и имеющее политическую окраску, совершено лицами, не наделенными соответствующими судебными и административными полномочиями. Какого-то, хотя бы и формального, обвинения императору и членам его семьи предъявлено не было. В это связи совершенное убийство с правовой точки зрения является уголовным преступлением. Требования о реабилитации, основанные не на Законе, а на соображениях, значимых для заявителей, не могут быть удовлетворены правовыми средствами. А иными Прокуратура не располагает".
Владимир Тольц: В Российском императорском доме с этими выводами мириться не намерены. Вот что сказал Марьяне Торочешниковой его адвокат Герман Лукьянов.
Герман Лукьянов: В этом ответе нет ссылки ни на одну норму права и тем более закон, которым бы руководствовалась Генеральная прокуратура, принимая решение об отказе. Решение о расстреле Николая Второго было принято внесудебным государственным органом – Уральским облсоветом. И затем 18 июня 1918 года признано правильным высшим органом государственной власти Всероссийским центральным исполнительным комитетом. Дело в том, что имеется документ юридический высшего государственного органа молодой советской республики. Решение этих коллективных государственных органов никто не отменял. Более того, еще в 1917 году имеется резолюция Центрального комитета, принятая 21 апреля 1917 года, где Центральный комитет РСДРП постановил: «Агитаторы партии должны протестовать еще против гнусной клеветы, пускаемой капиталистами, будто наша партия стоит за сепаратный мир с Германией. Мы считаем Вильгельма Второго таким же коронованным разбойником, достойным казни, как и Николай Второй». То есть до момента захвата большевиками политической власти в России, до Октябрьского переворота уже были приняты политические решения. И после того как была захвачена власть эти решения были реализованы немедленно. Прокуратура не дает оценки ни одному доводу, который был приведен в заявлении по реабилитации царской семьи. А заявление состоит около трехсот страниц.
Владимир Тольц: Марьяна Торочешникова исследовала и другие точки зрения на решение Генпрокуратуры.
Марьяна Торочешникова: В правозащитном обществе «Мемориал», где реабилитационное законодательство изучили вдоль и поперек, считают, что отказ прокуратуры был вполне обоснован. Говорит сопредседатель московского общества «Мемориал» Ян Рачинский.
Ян Рачинский: В соответствии с законом о реабилитации прокуратура действительно занимается только судебными решениями. Ей дано право реабилитировать тех, кто получил свой срок или приговор к расстрелу по решению судебных или квази-судебных органов. Если же решение принимали не судебные органы, а административные, то такого рода реабилитацией занимается управление внутренних дел, куда собственно и следовало обратиться родственникам императора.
Марьяна Торочешникова: Однако пока вариант с обращением в органы внутренних дел Российским императорским домом не рассматривается. По словам адвоката Германа Лукьянова, здесь ждут, когда же Генеральная прокуратура направит дело в суд, поскольку в соответствии с законом при отсутствии оснований для реабилитации, но в случае с поступления заявления от заинтересованных лиц или общественных организаций именно прокуратура должна направить дела с заключениями в суд. Говорит Герман Лукьянов.
Герман Лукьянов: До сих пор дело в суд не было направлено. В связи с этим я вынужден был повторно обратиться уже на имя Генерального прокурора Российской Федерации, где прошу направить дело с заключением прокурора в суд, а также в случае неудовлетворения данной просьбы о направлении дела с заключением в суд сообщить правовые основания и причины отказа.
Марьяна Торочешникова: Если же и это не поможет, представители Императорского дома в суд пойдут сами. Но как выяснилось, идею судиться поддерживают не все члены семьи Романовых. Так по мнению представителя ассоциации членом семьи Романовых в России Ивана Арцишевского, куда более важным было, что Николая Второго причислили к лику святых, а кроме того из письма Генеральной прокуратуры следует, что Николая Второго и его семью расстреляли лица, не наделенные соответствующими судебными и административными полномочиями. Именно это заключение прокуратуры Иван Арцишевский считает принципиальным.
Иван Арцишевский: Людей, расстрелянных без суда и следствия, миллионы и нельзя их реабилитировать, на них тоже нет свидетельств, официальных решений судебных и так далее. В этом смысле царь разделил участь своего народа. Кошмар не в том, что царя не реабилитировали, а в том, что его расстреляли. И причисление императора и членов его семьи к лику святых гораздо важное событие. Получение справки от чиновников, что гражданин Романов и его семья реабилитированы, по моему мнению, не имеет смысла. Святые не нуждаются в реабилитации. Мне кажется, что здесь есть другая сторона вопроса: инициаторы этой процедуры просто поднять шумиху и напомнить о своем существовании. Здесь больше интерес говорить об императорском доме, нежели искренне реабилитировать царя, который причислен к лику святых. По крайней мере, от имени ассоциации, членов семьи Романовых могу сказать, что члены семьи не будут дальше идти, подавать в суд и так далее. Если захочет Мария Владимировна, ну что ж, ее право.
Владимир Тольц: Оставим сейчас в стороне прозвучавшие в высказывании представителя Ассоциации членов семьи Романовых отголоски старого спора монархистов о легитимности возглавляемого великой княгиней Марией Владимировной института – Российского императорского дома. Возникают и куда более актуальные недоумения и вопросы. Живущий за рубежом, один из потомков первой русской эмиграции, узнав о направленном в Генпрокуратуру Российской Федерации прошении реабилитировать причисленного к лику святых мучеников Николая П, высказался по поводу юридических оснований этой просьбы примерно так: «представьте, что какие-то боковые родственники-потомки св. Себастьяна направили в Генпрокуратуру Италии прошение о реабилитации его как жертвы политических и религиозных репрессий императора Диоклетиана.- Нонсенс! Да и кому это нужно?..» А вот что сказал мне живущий в Париже потомок члена одного из наиболее эффективных царских правительств, бывший советский политзаключенный Никита Кривошеин:
Никита Кривошеин: Я абсолютно себе не представляю кому нужна эта реабилитация и прежде всего, зачем она нужна потомкам императорской семьи. Сама просьба об этой реабилитации представляется мне парадоксом. Парадоксом и юридическим, и религиозным, и церковным, и моральным. Как можно себе было бы представить, чтобы кто-то просил реабилитации первоапостолов Петра и Павла у императоров Юстиниана и Антония. Хотя, конечно, императоры Юстиниан и Антоний куда более были легитимны, чем уголовный убийца, садист Юзофский и его сподручные. Государь император и царственная семья канонизирована, их иконы висят во всех церквях, висят во многих семьях, домах очень многих семей русских людей. Убежден, что для большинства неправославных людей в России, может быть за исключением товарищей Зюганова и Анпилова, даже не возникает ни секунды мысль о какой-то правомочности или обоснованности зверского убийства в Екатеринбурге и всего последующего террора, десятилетий террора.
Ирина Лагунина: Другие мнения и развороты этой оказавшейся весьма непростой темы в субботу и воскресение в программе Владимира Тольца «Разница во времени».
Будущее атомной энергетики с точки зрения мировой экономики.
Ирина Лагунина: Будущее атомной энергетики - на фоне высоких цен на нефть и газ - может представляться очевидным. Новый руководитель российского Федерального агентства по атомной энергии Сергей Кириенко заявил недавно, что в ближайшие 25 лет в стране может быть построено 40 новых атомных энергоблоков – это больше, чем действующих сегодня. Индия и США заключили соглашение о развитии индийской мирной атомной программы. О путях дальнейшего развития атомной энергетики спорят и в Европе, и в Соединенных Штатах. При этом некоторые эксперты сходятся в том, что доля атомных станций в производстве электроэнергии вряд ли существенно изменится. Тему продолжит мой коллега Сергей Сенинский...
Сергей Сенинский: Во всем мире сегодня насчитывается примерно 450 атомных реакторов, из которых почти четверть – в Соединенных Штатах. Речь идет именно о реакторах, которых на одной атомной станции может быть и несколько. В России, например, по официальной информации "Росэнергоатома", на 10-ти атомных станциях работают сегодня примерно 35 реакторов. Вместе взятые, реакторы в странах, где они существуют, вырабатывают 16% всей электроэнергии мира.
Её производство на атомных станциях обычно обходится значительно дешевле, чем на обычных тепловых. Но - построить новую атомную станцию – примерно вдвое дороже и вдвое дольше, чем такой же мощности обычную тепловую. В Германии, например, по оценкам Рейнско-Вестфальского института мировой экономики, произвести один киловатт-час на атомной станции стоит сейчас менее одного евроцента, на станции, работающей на угле – 2,5 цента, а на газе – 5 центов. Но ведь цены на нефть и газ могут вновь упасть, говорит руководитель отдела этого института Мануэль Фронде:
Мануэль Фронде: Если цены на природный газ цен упадут на 40-50%, то строительство новых атомных электростанций, с точки зрения окупаемости проектов, можно исключить с большой долей уверенности. Такие проекты экономически невыгодны даже при нынешних высоких ценах на топливо и налогах на выбросы в атмосферу. К тому же в Германии - на весьма либеральном энергетическом рынке - решения принимают частные компании, а не государство.
С другой стороны, уже существующие в стране атомные электростанции настолько приспособились, что производят энергию по минимальным ценам. Плюс к этому – требования Киотского протокола сократить выбросы в атмосферу. Сочетание этих и других факторов фактически вынуждают нас эксплуатировать атомные станции и дальше...
Сергей Сенинский: При этом атомная энергетика – в периоды резких скачков цен на нефть и газ – может смягчить их влияние, говорит профессор экономики Калифорнийского университета Роберт Майклз:
Роберт Майклз: Если цены на природный газ упадут на 40-50%, то атомной энергетике действительно будет трудно оставаться конкурентоспособной. Но следует помнить, что цены на углеводородное топливо, особенно - на природный газ, подвержены сильным колебаниям. Например, в США за последние три года рост цен на газ – даже без учета его транспортировки - составил не менее 300%. Так что, хотя электроэнергия атомных станций и не всегда оказывается дешевле, эта индустрия способна в какой-то мере защитить национальную экономику от резкого роста цен на топливо, который мы наблюдаем на газовом рынке в последние несколько лет.
Сергей Сенинский: Глава "Росатома" Сергей Кириенко недавно заявил, что в ближайшие 25 лет в России необходимо построить до 40-ка новых атомных энергоблоков, что обойдется в 60 миллиардов долларов.
Эти же инвестиции или даже меньшие – теоретически - могут ли дать больший эффект, если их направить на модернизацию обычных, тепловых станций? Из Москвы – аналитик по электроэнергетике инвестиционной группы "АТОН" Дмитрий Скрябин:
Дмитрий Скрябин: Да, безусловно, есть технологии, известные широко за рубежом, которые позволяют увеличивать мощность существующих станций при гораздо меньших капитальных затратах на киловатт установленной мощности, так называемые парогазовые установки, которые, причем, не строятся в чистом поле, а просто надстраиваются конденсационные станции, каких в России очень много. И цена одного такого достроенного нового киловатта мощности варьируется на уровне 350 долларов. Тогда как строительство одного киловатта атомной станции стоит полторы тысячи долларов, то есть в четыре раза дороже.
Сергей Сенинский: Существенно удешевить атомную энергетику может её унификация, говорят во Франции, где на долю этой индустрии приходится 70% всей вырабатываемой в стране электроэнергии. "Мы стандартизировали строительство атомных станций, как в своё время Генри Форд – производство автомобилей", - заявил один из руководителей на 80% государственной компании Electricite de France . Эксплуатация атомных реакторов обходится здесь на 20-30% дешевле, чем во многих других странах.
В этом же направлении теперь предлагается развивать атомную энергетику в США, почти полностью частную, где среди 103-ёх действующих реакторов сегодня нет и двух одинаковых.
Роберт Майклз: Сейчас в Соединенных Штатах говорят о том, чтобы строить новые атомные электростанции не по разным, как прежде, а по стандартным проектам. И чтобы все они были относительно небольшими. Можно ожидать, что создание таких станций, как и любого другого товара, будет поставлено на поток, тогда и стоимость их строительства со временем значительно снизится. При этом необходимо всегда иметь выбор между различными видами топлива для энергетики, потому что постоянно меняющиеся их цены - это фактор риска. То же самое касается тепловых электростанций, работающих на угле, на долю которых сегодня приходится более половины всей электроэнергии, вырабатываемой в Соединенных Штатах.
Сергей Сенинский: Без государственной поддержки, как считают многие эксперты в Европе, представить себе развитие атомной энергетики невозможно. Иначе она просто не выдержит конкуренции. В России, например, руководители отрасли уверенно говорят сегодня о том, что через 20-25 лет на атомных станциях будет производиться уже 25% всей электроэнергии страны, а не 15-16%, как сейчас.
Дмитрий Скрябин: Да, безусловно, я считаю, изменится эта доля в сторону увеличения. Однако, отнюдь не по экономическим причинам, а по причинам политики государства. Ни для кого не секрет, что есть государственная поддержка развития ядерной энергетики в России. И может быть в долгосрочном плане это оправдано на период пятьдесят-сто лет, но в ближайшие те же двадцать-тридцать лет навряд ли строительство и эксплуатация атомных станций будет экономически оправдана.
Сергей Сенинский: В отличие от России или Франции, в Соединенных Штатах атомная энергетика – практически полностью частная.
Роберт Майклз: Сегодня на 64-ёх атомных электростанциях США работают 103 реактора. Подавляющая их часть принадлежит частным компаниям, оказывающим коммунальные услуги. Остальные являются муниципальными и принадлежит властям штатов. Под контролем федеральных властей находятся лишь несколько небольших атомных станций, в основном экспериментальных. Они стоят особняком в общей, корпоративной системе коммунальных служб США.
Сергей Сенинский: Если теперь, по опыту Франции, в США предлагается строить новые атомные станции не разными, как прежде, а по стандартным проектам, можно ли, на ваш взгляд, ожидать, что доля атомной энергетики существенно возрастет?
Роберт Майклз: Атомные станции не станут доминирующим производителем электроэнергии в Соединенных Штатах, хотя их количество в будущем, скорее всего, значительно увеличится. Они просто станут одним из вариантов экономического выбора энергокомпаний. Ведь электроэнергия должна вырабатываться круглосуточно и – максимально эффективно. В этом смысле использование природного газа, например, оптимально лишь несколько часов в сутки. Так что американская атомная электроэнергетика, на мой взгляд, будет развиваться только вместе с другими энергетическими отраслями. Но как именно - предсказать пока трудно...
Дмитрий Скрябин: Я полагаю, что без государственной поддержки в обозримом будущем ядерная энергетика не является хоть сколько-нибудь конкурентоспособной. Расчеты показывают, что, отталкиваясь от текущих уровней цен и затрат на строительство того или иного объекта, для того, чтобы атомной станции быть конкурентоспособной, цена топлива, цена газа для тепловых станций должна возрасти, как минимум, раза в четыре, что в ближайшем будущем, наверное, маловероятно.
Сергей Сенинский: Из всех известных на сегодня проектов строительства новых атомных электростанций самый крупный – в Китае. Здесь правительство готово инвестировать не менее 50 миллиардов долларов (почти как в России) на создание 30-ти новых станций, в дополнение к 9-ти уже существующим. Но даже в том случае, если проект будет реализован полностью, доля атомных станций в производстве электроэнергии в Китае к 2030 году составит лишь 5%. Предполагается, видимо, что большую её часть, как и сегодня, будут производить обычные тепловые станции, работающие на угле, которого в стране хватает, в отличие от нефти или газа.
В Европе, как считает руководитель отдела природных ресурсов Рейнско-Вестфальского института мировой экономики в Эссене Мануэль Фронде, также не стоит ожидать существенных перемен в нынешней структуре топливного баланса электроэнергетики:
Мануэль Фронде: Нужно выиграть время, пока не утвердятся технологии альтернативных источников энергии. Они должны быть, с одной стороны, экологически чистыми, а с другой, экономически выгодными. Конечно, государство всегда может попытаться как-то повлиять на развитие той или иной отрасли энергетики, но в конце концов, все решает исключительно экономическая целесообразность. Поэтому в обозримом будущем, на мой взгляд, ставка по-прежнему будет делаться на обычные тепловые станции, а также на эксплуатацию уже существующих атомных...
Сергей Сенинский: Сегодня новые атомные станции строятся (или их проектирование завершается) в Индии, Японии, на Тайване и в Южной Корее. Что касается Северной Америки и Европы, то первым за последние 10 лет таким проектом стало строительство новой атомной станции в Финляндии, начатое в прошлом году. Он интересен, прежде всего, набором участников. Заказчик строительства – консорциум финских компаний, среди которых, помимо производителей бумаги и целлюлозы, государственная энергокомпания Fortum и несколько муниципалитетов. А строит новую атомную станцию в Финляндии французская компания Areva , также контролируемая государством...
Лучшая борьба с терроризмом – переговоры. Опыт Испании
Ирина Лагунина: В центре политических дискуссий в Испании уже несколько месяцев находится вопрос о целесообразности вести мирные переговоры с баскской вооруженной группировкой ЭТА. Переговоры еще не начались, но их возможные результаты уже подвергаются критике со стороны парламентской консервативной оппозиции. Рассказывает наш мадридский корреспондент Виктор Черецкий:
Виктор Черецкий: Баскские сепаратисты ведут вооруженную борьбу за право самоопределения своего региона – Страны басков на севере Испании - уже более сорока лет. Жертвами террора за это время стали около 900 человек, в основном, сотрудники испанских органов правопорядка и военные, а также политики и люди случайные, прохожие, оказавшиеся на месте теракта. Полицейские меры борьбы с ЭТА, на которые испанские власти делали ставку все эти годы, не дали практически никаких результатов. Потери организации в связи с арестами всегда быстро восполнялись баскской молодежью – сепаратистские, националистические тенденции в Стране басков очень сильны. Так что группировка сегодня по-прежнему представляет реальную опасность. Министр внутренних дел Испании Антонио Алонсо:
Антонио Алонсо: Не будем обманывать себя и выдавать желаемое за действительное. ЭТА жива, полностью сохраняет свою боеспособность и способна совершать любые теракты. И это несмотря на все усилия правительства в борьбе с терроризмом.
Виктор Черецкий: Т о, что терроризм не победить только «зачистками» - облавами и арестами, вполне осознает нынешнее правительство соцпартии. В прошлом году оно заявило о готовности вести переговоры с группировкой ЭТА, выдвинув в качестве условия предварительный отказ экстремистов от насильственных форм борьбы, то есть от террора. Правительство считает также недопустимым обсуждение в ходе этих переговоров какие-либо политических вопросов, связанных с будущим государственным статусом Страны басков. Курс на мирное решение баскской проблемы поддержал и парламент.
Премьер-министр Испании Хосе Луис Родригес Сапатеро:
Хосе Луис Родригес Сапатеро: Есть обстоятельства, которые позволяют мне выразить уверенность в том, что вскоре может начаться мирный процесс. Его успех будет зависеть от многих факторов. Это дело долгое и сложное.
Виктор Черецкий: Как отмечают местные наблюдатели, уверенность испанского премьера основана на том, что представители баскских радикалов тоже хотят начать переговоры. В заявлениях, которые ЭТА публикует в баскской газете «Гара», неоднократно говорилось о желании группировки приступить к мирному диалогу. Кроме того, баски практически объявили властям перемирие – два с половиной года они никого не убивают. О мире неустанно повторяет в публичных выступления Арнальдо Отеги, лидер находящейся под запретом, но активно действующей, партии «Батасуна». Эта партия считается политическим крылом ЭТА.
Арнальдо Отеги: Мы предлагаем мирное решение конфликта. Ведь и баскам, и испанцам нужен справедливый и прочный мир. В ближайшие недели наши предложения обретут конкретную форму. Таким образом, мы сделаем первый шаг к миру для испанского государства и для баскского народа.
Виктор Черецкий: Ситуацию, сложившуюся в последние месяцы в Стране басков анализирует Жосу Жон Имас, лидер правящей в регионе Баскской националистической партии:
Жосу Жон Имас: Есть факторы, которые вселяют в нас надежду на мир. Во-первых, отсутствие терактов со смертельным исходом. Во-вторых, в самой ЭТА весьма сильны желания покончить с насилием и заняться политикой. Не новость, что подавляющее большинство басков отрицает насилие. Но теперь даже те, кто ранее его поддерживал, считают, что терроризм должен исчезнуть как явление. Все это объективные факторы.
Виктор Черецкий: По сообщениям печати, уже разработана примерная схема, как будет протекать мирный процесс, который называют по аналогии с Ближним Востоком – «дорожной картой». Так, на переговорах с властями будут обсуждаться лишь вопросы, касающиеся самой группировки и ее членов. К примеру, положение баскских заключенных в испанских тюрьмах. ЭТА хотела бы амнистии для всех, ну а если это невозможно, то хотя бы перевода всех осужденных за терроризм, находящихся в разных местах заключения, в тюрьмы Страны басков, чтобы родственникам было сподручнее навещать их. Начаться переговорный процесс должен с заявления ЭТА об отказе от терроризма.
Фернандо Мораледа, госсекретарь по связям с прессой:
Фернандо Мораледа: Правительство ждет в начале от ЭТА заявления об окончательном отказе от насилия. Когда заявление появится, правящий кабинет обратится в парламент с тем, чтобы вновь получить от него мандат на ведение переговоров. Полагаю, что начала мирного процесса с нетерпением ждет все испанское общество – и не только избиратели правящей соцпартии, но и те, кто поддерживает консервативную оппозицию.
Виктор Черецкий: Разумеется, было бы наивно полагать, что ЭТА после сорока лет борьбы откажется от нее лишь для того, чтобы помочь своим активистам, отбывающим тюремные сроки. По мнению наблюдателей, группировка полагает, что отныне решить баскскую проблему, то есть добиться больших прав, включая права на самоопределение, можно за столом переговоров. Время для этого подходящее, ведь испанское правительство проводит реформу государственного устройства - пересматривается в сторону расширения прав «статус автономии» регионов, входящих в состав государства. По сути, речь идет о федерализации Испании.
Госсекретарь Фернандо Мораледа:
Фернандо Мораледа: Одна из главных задач правительства - совершенствование автономной структуры нашей страны. Исполнилось 25 лет со времени принятия ныне действующего Статуса автономий. Тогда были иные времена. Испания не входила в состав Европейского Союза. Отдельные регионы страны еще не получили должного развития – и экономического, и политического - не имели опыта самостоятельного управления. Сегодня мы должны адаптироваться к новым реалиям. Наша реформа автономного устройства государства преследует цель улучшение жизни всех граждан Испании.
Виктор Черецкий: Похоже, что на желание ЭТА перейти к мирному диалогу повлияли и планы баскского регионального руководства. К выработке проекта нового Статуса своего региона баскские власти намерены привлечь все политические силы, включая представителей Батасуны. Консультации о проведении баскского «круглого стола» уже ведутся. Говорит руководитель местного правительства – «леендакари» Хуан Хосе Ибаррече:
Хуан Хосе Ибаррече: Мы должны смотреть в будущее с уверенностью, что конфликты не могут разрешаться путем насилия, а лишь посредством диалога и переговоров. Таково требование современности. Это позволит нам жить в более справедливом и более надежном мире.
Виктор Черецкий: Разумеется, надежды на обретение прав на самоопределение путем переговоров остаются лишь надеждами. Кстати, их разделяют далеко не все баски. К тому же проект регионального статуса, после того как его примут местные законодатели, подлежит обсуждению и принятию в центре – в парламенте Испании.
Между тем, сам факт возможных переговоров с ЭТА вызывает резкую критику испанских оппозиционеров-консерваторов, которые видят в переговорах шаг к развалу страны и унижение национального достоинства испанцев. Консерваторы, которых многие считают наследниками тоталитарного мировоззрения умершего 30 лет назад диктатора Франко, считают, что с басками надо продолжать бороться лишь полицейскими мерами. А любые переговоры – это политическая уступка террористам.
Анхель Асебес, генеральный секретарь консервативной Народной партии:
Анхель Асебес: Премьер-министр Испании поменял свои взгляды. Теперь он не борется с терроризмом, а ищет с ним мира и за этот мир собирается заплатить политическими уступками.
Виктор Черецкий: Итак непростые отношение между левым правительством социалистов и консервативной оппозицией после принятия курса на мирное решение баскской проблемы резко обострились. В парламенте царит атмосфера постоянного скандала. Дискуссий то и дело сменяются оскорблениями.
Сколько лет может продлиться баскское вооруженное противостояние и сколько жертв оно еще принесет – консерваторов особо не интересует, считают местные обозреватели. Главное – ничего не менять, не идти ни на какие компромиссы. Исабель Тосино, бывший министр, одна из теоретиков Народной партии:
Исабель Тосино: Мы дожили до того, что у нас все определяют террористы ЭТА. Именно они полностью контролируют правительство. Все это меня крайне тревожит, потому что ЭТА раньше была слабой и деморализованной, а теперь террористы воспрянули духом и задают всему тон. Ну а общественности говорят о мирном процессе и что будто бы мы – деятели Народной партии - противимся этому процессу.
Виктор Черецкий: Правда, еще шесть лет назад, консерваторы, находившиеся в то время у власти, сами вели переговоры с ЭТА. Переговоры проходили в Женеве и закончились неудачей. Об этом Народной партии, естественно, напоминает нынешнее правительство. Припоминают им и то, что тогдашний премьер-консерватор Аснар вовсе не называл ЭТА, как теперь, «преступной бандой убийц», а именовал уважительно – «движением за национальное освобождение Страны басков». Ну а социалисты, находившиеся тогда в оппозиции и считавшие борьбу с терроризмом «делом государственным», не мешали переговорам.
Нынешнюю позицию консерваторов правительство объясняет не столько приверженностью к силовым методам борьбы с терроризмом, сколько стремлением использовать любой повод для конфронтации в межпартийной борьбе, в попытке отправить правительство в отставку. Мария Тереса Фернандес де ла Вега, первый заместитель председателя правительства Испании:
Мария Тереса Фернандес де ла Вега: Нам не представляется конструктивным использование оппозиционной партией темы борьбы терроризмом в своих узкопартийных целях. Такой подход вредит государственным интересам. Я думаю, эту позицию испанское общество не одобряет.
Виктор Черецкий: Правительство Испании постоянно приводит пример Великобритании, где мирный процесс в Северной Ирландии поддерживался сменявшими друг друга у власти консерваторами и лейбористами. О том, что любая борьба с терроризмом – дело не одного лишь правительства, а общенародное, и посему требует не сопротивления, а поддержки со стороны оппозиции, напомнил испанцам социалист Фелипе Гонсалес, также бывший премьер, занимавший этот пост 15 лет:
Фелипе Гонсалес: На правительстве лежит ответственность за борьбу с терроризмом. А оппозиция морально обязана поддерживать эту борьбу, даже, если правительство в чем-то ошибается.
Виктор Черецкий: Власти упрекают также оппозицию в манипуляции чувствами жертв терроризма, в использовании этих людей в своем противостоянии курсу на мирные переговоры. Ведь представители Народной партии утверждают, что переговоры – это предательство памяти тех, кто погиб от рук террористов, что это оскорбление в адрес пострадавших от террора.
Недавно оппозиционеры провели в Мадриде грандиозную антиправительственную манифестацию, якобы, под эгидой ассоциации жертв терроризма. Правда, «жертв» на ней было совсем мало, а основная масса – сторонники консервативной оппозиции, лица, ностальгирующие по режиму Франко. Они приехали в Мадрид со всех уголков Испании, чтобы вспомнить, что при тоталитаризме с басками расправлялись без пощады. Правда, тот факт, что жестокость привела лишь к усилению ЭТА, никто так и не вспомнил.
Председатель ассоциации жертв терроризма Франсиско Хосе Алькарас заявил в ходе манифестации:
Франсиско Хосе Алькарас: Нас убивали, нам не дают спокойно жить. Мы требуем от правительства, чтобы с преступной бандой террористов, когда она сложит оружие, разговаривали только представители силовых структур. Чтобы их допрашивали, судили и чтобы они полностью отбывали наказание и не пользовались никакими льготами.
Виктор Черецкий: Впрочем, автора этого патетического заявления даже нельзя назвать жертвой террора. Его никто никогда не убивал. Пострадал 20 лет назад от террористов его брат. Ну а сам Алькарас – и в этом его обвиняют подлинные жертвы террора - выполняет политический заказ консервативной оппозиции.
Одновременно значительная часть испанцев, действительно являющихся жертвами ЭТА, в антиправительственных маршах не участвует и считает, что главное сейчас – не жить злобой и местью, а установить мирный диалог для того, чтобы в Испании больше никто никогда не страдал от террора.
Роберто Манрике, руководитель региональной ассоциации жертв терроризма Каталонии:
Роберто Манрике: Эта манифестация носит узкопартийный характер, отвечает интересам противников нынешней власти. Мы к ней не имеем никакого отношения и не разделяем взглядов ее участников.
Виктор Черецкий: Положить конец насилию в Стране басков – весьма не просто. Речь идет о столкновении множества политических интересов. Возобладает ли над этими интересами стремление к миру...
П оложение прессы Беларуси накануне выборов.
Ирина Лагунина: Европейская комиссия выразила беспокойство по поводу ситуации в Беларуси и призвала Александра Лукашенко предоставить равные права всем кандидатам на пост президента страны. В Минске избит и задержан кандидат от оппозиции Александр Козулин. Президентские выборы в этой стране состоятся 19 марта. Какими возможностями располагают кандидаты, чтобы вести кампанию через прессу? Об этом мой коллега Олег Панфилов.
Олег Панфилов: 8 февраля было принято постановление о порядке использования эфирного времени и площадей в государственных электронных и печатных СМИ. В случае, если негосударственные СМИ будут использованы в качестве предвыборной агитации, это может повлечь претензии к данному СМИ со стороны контролирующих органов.
10 февраля комитет защиты журналистов, международная организация, расположенная в Нью-Йорке распространила пресс-релиз, в котором выражается обеспокоенность состоянием белорусской прессы, преследованием независимых газет, отсутствием равных возможностей для всех кандидатов.
В студии находится Алекс Люпис, координатор программ по Европе и Центральной Азии Алекса Комитета защиты журналистов, а на связи с нами по телефону из Минска Светлана Калинкина, шеф-редактор независимой газеты «Народная воля».
Алекс, что стало поводом для вашего заявления?
Алекс Люпис: Поводом нашего заявления было, во-первых, привлечь внимание общества, и западных чиновников, западной прессы на ухудшение ситуации свободы прессы в Белоруссии. Нам нелегко привлечь внимание на ситуацию в Белоруссии. Из-за президентских выборов мы решили, что надо более активно работать по этому вопросу.
Олег Панфилов: Вы только что вернулись из Белоруссии. Каковы ваши впечатления? Вам удалось встретиться с кем-то из государственных чиновников? Как вас, кстати, принимали? И вообще очень странно, что в такой ситуации белорусские власти выдали вам визу.
Алекс Люпис: Да, это было немножко неожиданно. Я получил визу только после того, что обещал, что больше не буду или не должен писать о ситуации в Белоруссии. Мы послали факсы в президентскую администрацию, в Министерство информации, в прокуратуру, хотели с ними встретиться, обсуждать ситуацию. Все отказались от встречи. Было интересно, что Министерство информации сказало, что в стране нет проблемы свободы слова, из-за этого нет причин встречаться. Так что никаких официальных контактов не было, они не желали.
Олег Панфилов: Светлана, вы живете в Белоруссии и вы шеф-редактор самой крупной независимой газеты, одной из немногих, которые сейчас выходят в Белоруссии. Как вы видите внутри, как началась эта предвыборная кампания? Действительно ли нет равных возможностей для кандидатов, чтобы они объяснили населению свою предвыборную кампанию?
Светлана Калинкина: Власти стали готовиться к этой выборной кампании еще задолго до того, как ее объявили. В конце прошлого года еще в октябре месяце негосударственные газеты, в том числе и наша газета получили уведомление о том, что они не могут печататься в Белоруссии, не могут продаваться в киосках, а у нас монополия на продажу газет у государства. И с этого года почта не доставляет независимые газеты подписчикам. И поэтому нынешнее решение Центризбиркома о том, что негосударственные СМИ не должны будут наказаны за то, что они будут писать что-либо о президентских выборах, что можно расценить как агитацию, просто, мне кажется, уже излишним. Потому что на данный момент практически все негосударственные СМИ очень немногочисленные, которые остались, они просто реально не имеют выхода на аудиторию, не имеют выхода к читателям. В этих условиях и проходит предвыборная кампания. По всем телеканалам, они у нас только государственные, по всем радиостанциям, они у нас только государственные, и по всем государственным газетам фигурирует один человек – президент Лукашенко, и это не расценивается как агитационная кампания за него.
Олег Панфилов: Светлана, мы с вами говорим уже о констатации того, что сейчас происходит в Белоруссии. Мы, наверное, должны говорить о том, каково настроение белорусских журналистов, есть ли возможность, есть ли желание каким-то образом восстанавливать право на свободу слова в Белоруссии. Как вы думаете работать в дальнейшем? Ведь если победит президент Лукашенко, мы знаем о том, как он побеждал на предыдущих выборах, он начинал мстить журналистам за то, что они не все поддерживали его кандидатуру. Что будет дальше?
Светлана Калинкина: В Белоруссии есть мнение у некоторых, что после президентских выборов наоборот ситуация смягчится, что касается СМИ. Лично я это мнение не разделяю, и я наоборот считаю, что ситуация усугубится, поскольку третий президентский срок для Александра Лукашенко будет не просто сложным, а очень сложным. И власти уже сегодня делают вид, что в стране ничего экстраординарного не происходит. Именно поэтому Алекс Люпис, в частности, получил объяснение – нет проблем со свободой слова. Точно таки же объяснения получали представители евроструктур, которые хотели провести в Минске круглый стол, например, по поводу проблем со свободой СМИ. Но белорусские власти говорят, что таких проблем нет, все нормально. То, что все-таки газеты выходят, журналисты остаются не уезжают и по-прежнему работают в стране – это, как мне кажется, и есть наш главный ответ на то, что происходит и на те действия властей, которые предпринимаются в отношении нас. Я не знаю и не могу прогнозировать, будут ли возбуждены по результатам этой кампании уголовные дела по клевете или по дискредитации, но такие дела были после прошлых, например, парламентских выборов и по референдуму. Но на войне как на войне, мы знаем, мы готовы. Хотя, конечно, хотелось бы подольше оставаться по эту сторону баррикад.
Олег Панфилов: Светлана, скажите, ваш пессимизм связан с недавним ужесточением уголовного законодательства, когда людей будут преследовать или должны преследовать за то, что они попытаются посягнуть на святое имя президента и вообще на государственный устрой?
Светлана Калинкина: Изменения, которые внесены в Уголовный кодекс и в которых появились соответствующие статьи – это только форма. На самом деле мои опасения и мой пессимизм связан с тем, что в Белоруссии власти просто давно уже вообще отошли от каких бы то ни было правил игры. Правил не существует, не существует законов, которые надо соблюдать. Делается все, руководствуясь политической целесообразностью. И еще до того, как были внесены изменения в Уголовный кодекс, у нас журналисты сидели в тюрьме. Отсутствие статьи в Уголовном кодексе никак не повлияло на ход тех процессов. Я вас уверяю, у нас сегодня заведены уголовные дела по факту граффити политических. Статьи соответствующей в Уголовном кодексе нет, но политическая целесообразность движет, и людям грозит до шести лет лишения свободы. Нет правил. И сегодня, наверное, это самое страшное, что происходит в Белоруссии. Потому что власть уже даже перестала делать вид, что она цивилизованная.
Олег Панфилов: Алекс, ваша организация собирает информацию, она распространяет какие-то заявления, обращения. Есть ли какие-то более практические способы для того, чтобы помочь в данном случае белорусским журналистам? Я знаю, что вы периодически встречаетесь с дипломатами, что вы распространяете информацию, в том числе и в международные и финансовые организации, и другие международные организации, которые имеют возможность влиять на внутреннюю ситуацию в Белоруссии. Расскажите, это возможно?
Алекс Люпис: Да, главная цель нашей организации – привлечь общественное мнение и чтобы лоббировать по этому вопросу. Это, к сожалению, не имеет значительного влияния на политику в Белоруссии, потому что они вообще не следят за своим международным имиджем. Иногда мы пробуем как-то более конкретно помогать журналистам. Но из-за ситуации безопасности мы решили лучше об этом в живом эфире не говорить, потому что так опасно для журналистов, что если они будут получать помощь от западных организаций – это уже причина властям их преследовать. И кто его знает, что может с ним случиться.
Олег Панфилов: Тем не менее, я хорошо знаю, что заявления, обращения, материалы Комитета защиты журналистов и организации «Репортеры без границ» и многих других организаций, которые следят за состоянием свободы слова, их читают, эти документы, в различных организациях, начиная с Международного валютного фонда, в структурах международных организаций ОБСЕ и Совета Европы, Евросоюза и Организации Объединенных Наций. Светлана, скажите, насколько сейчас вы чувствуете помощь не со всего мира, но по крайней мере, с той части мира, которая хотела бы видеть Беларусь страной с демократическим режимом?
Светлана Калинкина: За многие-многие годы, в течение которых мы говорили о своих проблемах, нас слушали, но слушали может быть не очень заинтересованно. Сейчас впервые на самом деле то, что происходит в Белоруссии, впервые вызывает уже серьезные опасения у различных структур. Сейчас уже такая обеспокоенность и у стран, и у очень авторитетных организаций. Помощь моральная, помощь очень велика. И я считаю, что те островки немногие, которые пока в Белоруссии остались, островки свободы я имею в виду, они только благодаря этому и остались. Но я очень боюсь, что после выборов президентских 19 марта этот интерес будет утрачен. Потому что ожидание «оранжевой революции» в Белоруссии тоже очень велико, хотя, мне кажется, что это такой простой взгляд на ту проблему, которая у нас. Не будем забывать, что Беларусь – это на самом деле диктатура. И далеко не такая мягкая, какая она была мягкая, как на Украине при Кучме. Лукашенко не Кучма. Белорусские СМИ совсем не такие, как украинские СМИ. И наши олигархи они все возле президента, возле управления делами президента.
Олег Панфилов: Алекс, вы каждый год к 3 мая, Всемирному дню свободы прессы, распространяете пресс-релиз, в котором отмечаете фамилии тех руководителей тех стран, которые более всего оказывают давление на журналистов, и вы их прямо называете врагами прессы. Какое место сейчас Белоруссия занимает среди других стран мира по уровню несвободы?
Алекс Люпис: Беларусь, к сожалению, в самой худшей группе стран, когда говорим о репрессиях журналистов, туда включаем Кубу, и Бирму, и Саудовскую Аравию, и Узбекистан, и Туркменистан. Так что это самая репрессивная группа режимов против журналистов.
