Ссылки для упрощенного доступа

Каким должен быть современный театр для детей


Программу ведет Татьяна Валович. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Татьяна Вольтская. Гости студии – режиссер театра «Карлсон-Хаус» Борис Константинов и арт-директор Алексей Шишов.



Татьяна Валович: В Петербурге на набережной Фонтанки, 50 открылся новый детский кукольный театр «Карслон-Хаус». Первый спектакль, который здесь можно увидеть, называется, конечно, «Мой Карлсон». Рассказывает корреспондент Радио Свобода Татьяна Вольтская.



Татьяна Вольтская: Театр «Карлсон-Хаус» создали выпускники петербургской Театральной академии, которые сами делают и декорации, и кукол. Премьерная постановка «Мой Карлсон» - это музыкальная повесть, в которой объединено несколько жанров: мультипликация, актерская игра и кукольное представление. Причем рассказчиком является уже не ребенок, а взрослый Малыш, который оживляет для себя и для зрителей историю своего детства.


«Карлсон-Хаус» задуман как театр европейского типа. Здесь нет стульев, нет даже четкой границы между сценой и зрительным залом. Гостей театра – всего около 30 человек – размещают на мягких подушках и пуфах, что, по мысли устроителей, должно погружать зрителей в непринужденную и мягкую атмосферу детства. Помощь Шведского консульства пока выразилось только в том, что оно подарило театру портрет Астрид Линдгрен, говорит консул по культуре Швеции в Петербурге Мартин Хагстрем.



Мартин Хагстрем : Когда они позвонили мне и попросили, чтобы мы передали им портрет Астрид Линдгрен, мне лично очень понравилась идея, что у Карлсона появится дом на второй родине. Потому что Россия – вторая родина, может быть, даже больше родина, чем Швеция. Потому что здесь его любят гораздо больше, чем в самой Швеции.



Татьяна Вольтская: Мартин Хагстрем считает, что Карлсона любят в России благодаря широко известному мультфильму, но многие относят такую популярность за счет того, что Карлсон воплощает существенные черты русского характера – гораздо больше, чем шведского. В Швеции очень сильны традиции детского театра. В конце марта на сцене «Балтийского дома» будет показан настоящий шведский детский театр, его современное течение, которое пытается говорить с детьми о взрослых проблемах, например, справляться с жизнью в семьях, где ссорятся, а то и разводятся родители. Но театр «Карлсон-Хаус» обращен, скорее, к золотому детству.



Мартин Хагстрем : Это экспериментальный театр в такой домашней уютной обстановке. Все сидят на полу. Мне кажется, что это звучит очень интересно, очень правильно, очень по-детски. Я думаю, что детям должна нравиться такая обстановка.



Татьяна Вольтская: У организаторов театра большие планы – они собираются кормить зрителей плюшками от фрекен Бок, а на крыше построить настоящий домик Карлсона, откуда он может летать, куда ему вздумается.



Татьяна Валович: Сегодня у нас в гостях авторы проекта нового театра «Карлсон-Хаус» Борис Константинов и Алексей Шишов.



Борис Константинов и Алексей Шишов поют песню-приветствие



Татьяна Валович: Можно сказать, что Карлсон прилетел к нам в студию, поскольку я знаю, Алексей, вы еще и исполнитель главной роли в спектакле?



Алексей Шишов: Да, потому что в данном случае считается, что для того, чтобы раскрыть образ, нужно сначала самому прочувствовать, чтобы передать его актеру. Мы как организаторы придумали это представление. И для того чтобы я передал этот образ актеру, который придет и будет играть, я должен сам сначала его размять и найти. Но я пока нахожусь на половине пути, чтобы понять до конца, что же такое Карлсон для нас, для меня лично.



Татьяна Валович: Давайте вместе попробуем разобраться, что же такое Карлсон для нас, для россиян, что такое вообще детские театр сейчас в современной России.


Борис, кому принадлежала идея, как она родилась создать театр?



Борис Константинов: Идея принадлежала Денису Шадрину, Алексею Шишову, а потом стала принадлежать и мне. Думаю, что Алексей расскажет.



Татьяна Валович: То есть это такое коллегиальное выношенное дитя.



Борис Константинов: Да.



Алексей Шишов: Действительно, потому что для меня это началось очень давно, еще в самом детстве. Я читал эту книгу очень много раз. Она была моей настольной книгой. Если не приврать, то раз 70, а может быть ближе к 100.



Борис Константинов: Приврал.



Алексей Шишов: Да, нет.



Татьяна Валович: В какую сторону - в большую или меньшую - приврал?



Алексей Шишов: Думаю, что около сотни точно, потому что каждый год я обращался к ней раза по 3-4. В каждом возрасте находил что-то новое для себя в том, как Карлсон ведет себя с Малышом, с фрекен Бок. Если в детстве для меня казалось, что это просто какие-то шалости, то сейчас я вижу в этом какую-то философию – философию свободы, жадности к приключениям, к авантюрам.



Татьяна Валович: А вот не страшно конкурировать с таким, действительно, знаменитым мультфильмом? Понятно, что спектакли о Карлсоне ставились, но уходили-приходили, поколения меняются, а мультик смотрят, и смотрят, и смотрят, благодаря телевидению, благодаря тому, что можно и запись купить. Или наоборот это хорошо?



Алексей Шишов: Вообще о конкуренции мы не думали, и даже не думали об этом мультфильме. Конечно, осталось, осело в душе, как-то помогало. Но в какой-то этап мы отошли от этого, потому что начиналось все с того, что все-таки спектакль был музыкальный. Началось все с того, что мы сочиняла сначала зонги для него. Сначала это было каким-то психоделическим совершенно мюзиклом. Совершенно детским это стало чуть позже. А для начала мы делали для себя в Театральной академии несколько сцен, озвучивали свое отношение к Карлсону.


Стоит сказать, как это все началось. С Денисом Шадриным, который является медиа-директором проекта, который делал мультипликацию, мы сошлись на этой волне в Театральной академии, когда выяснилось, что он читал это произведение столько же и столько же заинтересован в том, чтобы как-то его представить театрально. Потом, когда выяснилось, что у нас очень много общего, мы стали делать это, но делать именно с точки зрения музыкального какого-то ряда. Мы отталкивались от музыки. Поэтому здесь не совсем правильно было бы сказать, что мы как-то конкурируем с мультфильмом. Это совершенно свое ощущение Карлсона, Карлсона как такого музыкального полета. Звук моторчика – это тоже музыкальный звук, от которого и идут многие песни.



Татьяна Валович: Но вот у вас сказано о том, что это все-таки, естественно, по мотивам. Понятно, что все произведение большое не представить детям. Но рассказ идет от повзрослевшего Малыша, то есть вы предполагаете уже, что пришедший к вам зритель подготовлен. Как вы считаете, действительно ли, должен зритель идти на спектакль подготовленным?



Алексей Шишов: Я и играю Сванте Свантенсена. Ему уже далеко за 30. Я встречаю у дверей зрителей. Как только они открывают дверь нашего «Карлсон-Хауса», они начинают не понимать – где они. Стоит молодой человек с бородой, улыбается, говорит: «Проходите». Театром как таковым и не пахнет. Нет бабушек, нет людей, отрывающих…



Татьяна Валович: Нет вешалки, с которой начинается театр.



Борис Константинов: Нет бабушек, которые на детей шикают, когда они шумят.



Алексей Шишов: Есть маленький 40 на 40 градеробчик у нас, очень красивый такой. Без него нельзя начинать театр. Так вот, я встречаю и говорю: «Здравствуйте, я – Сванте. Как зовут тебя?» Очень все по-домашнему. Я сам в тапочках, предлагаю тапочки и прошу пройти не в зал зрительский (потому что его нет), они проходят и видят детскую комнату.



Борис Константинов: Домой в комнату.



Алексей Шишов: Я приглашаю их к себе домой. Я здесь живу. Я хочу поделиться своими воспоминаниями. Так устроена наша сценка, что не видно, что там где-то, что-то заготовлено. Есть огромное окно, нормальный подоконник белого цвета – это мое любимое место. На нем я усаживаюсь и начинаю рассказывать. Это уже потом, чуть позже, когда начинает звучать красивая музыка, открывается мое окно. А за окном мы видим… Что мы там можем увидеть? Например, улицу. А там мы видим комнату, мою комнату, когда я был совсем маленький.



Борис Константинов: Окно воспоминаний.



Алексей Шишов: Окно воспоминаний, скажем так.



Татьяна Валович: Тогда какого зрителя вы бы хотели видеть у себя в «Карлсон-Хаусе»? Как вы считаете, ваше спектакль на какую возрастную аудиторию подготовлен?



Алексей Шишов: Абсолютное наше задание, может быть, для самих себя было поломать все возраста, чтобы были и взрослые, и дети вовлечены в это мое воспоминание.



Борис Константинов: Так обычно и получается. Потому что взрослые, которые приходили к нам, они говорили, что они на какое-то время потеряли время свое. Они оставили время свое. Они оставили все заботы и проблемы за дверьми, и на какое-то время стали детьми. Они также с интересом смотрели, как и их дети, конечно, с детскими ассоциациями, воспоминаниями о том, что они знают о Кралсоне.



Алексей Шишов: Думаю, что для радиослушателя надо сказать, что от 4 лет точно у нас появлялись дети. Они, конечно, начинают менять подушки по ходу действия, разваливаться, возиться. Это нормально. Но так случилось, что на последнем спектакле не было ни одного ребенка. Были взрослые. Целый зал был набит взрослыми людьми. Это были наши друзья, друзья друзей, люди, которых мы вообще не знаем. Мне нужно начинать такую детскую сказку, а я понимаю, что нет ни одного ребенка. Я начинаю превращать взрослых в детей. Они легко на это идут. Очень легко. Мы понимаем, что на сегодняшний день мы имеем зрителя как взрослого у себя в доме «Карлсон-Хаус», так и ребенка.



Татьяна Валович: Но все равно, что происходит с детским театром вообще, его появление на исторической сцене? Всегда ставят для детей, но ставят взрослые, оценивают взрослые. Как вы считаете, насколько правильно сейчас можно уловить, по сравнению с тем, что происходило 10-15 лет назад, потому что идет как бы убыстрение темпа жизни? Сейчас информационный поток, в который окунается ребенок, особенно благодаря телевидению, совсем другой. Поэтому они и воспринимают-то все по-другому. Вы как-то для себя это понимали, когда начинали весь этот проект? Как-то вы что-то меняете в нем, когда вы видите детскую реакцию?



Алексей Шишов: Конечно, даже само построение спектакля немножко строится уже по сегодняшним, по современным законам. Это не совсем такая линейная история, что начало, конец, развитие. Все-таки клиповое восприятие дает о себе знать. Поэтому там воспоминания о фрекен Бок, воспоминания о манной каше такими яркими мазками. Конечно, это все музыкальные номера. Маленькая сценка, которая переходит в следующий музыкальный номер. Все строится в темпе ритма, удобном для восприятия ребенка. Это, конечно, учитывается.


Но, с другой стороны, мы хотели сохранить эту неторопливость. Неторопливость в чем? Неторопливость в сценах, когда Малыш может заплакать, а Карлсон еще очень долго оценивает, что он плачет. Потом Малыш сквозь плач начинает что-то там всхлипывать, всхлипывать, нам непонятно, что он говорит. А потом мы понимаем, что паровая машина взорвалась и так далее и так далее. А потом все это переходит опять в веселую песню, которую поет Карлсон по поводу того, что не нужно плакать, что машина взорвалась, что это не самое важное.



Татьяна Валович: Конечно, хочется говорить о творчестве, о высоком, добром, хорошем. Но это все невозможно без всяких других моментов. Для меня, как, наверное, для очень многих обывателей, создать новый театр, особенно в таких сложных экономических условиях в России, чрезвычайно тяжело. Кто вам дал помещение? Где вы находитесь? Кто несет всю тяжесть хозяйственных, организационных проблем?



Алексей Шишов: Здесь нужно сказать большое спасибо директора центра танца "Визит" Людмиле Повинской и исполнительному директору Петру Ольшанскому, которые, собственно говоря, и приютили у себя под крылом нас. Они нас кормят, поят, решают все наши проблемы и избавляют нас от каких-то действительно организационно сложных вещей. Мы пока занимаемся только творчеством и ничего не решаем. Поэтому хочется выразить благодарность им в первую очередь.


Театр в наше время организовать сложно с той точки зрения, что действительно где-то взять помещение, найти все эти разрешения, пригласить людей, напечатать билеты - это все сложно. Но мне кажется, что если у человека есть театр внутри, то он все равно найдет возможность это показывать, нести, особенно детям, потому что детей можно собрать где угодно. Можно собрать знакомых детей, устроить домашний театр, постепенно этот домашний театр может быть расширен, кто-то этим заинтересуется, кто-то пригласит. Это дело уже доброй воли.



Татьяна Валович: Очень многие театральные критики обсуждают, когда идет разговор о детском театре, нужен ли детский центр как таковой, и апеллируют, например, к тому, что было до революции. Понятно, что детский театр в России возник, как необходимая потребность социализации тех беспризорников, чтобы их как-то окультурить. И все говорят, что, например, детей просто нужно приводить и окунать в мир театра взрослого. Нужен ли, на ваш взгляд, детский театр вообще?


Борис, вы задумывались когда-нибудь над этим?



Борис Константинов: Да, наверное. Мое первое образование - художник-режиссер драмы, а уже потом я пошел учиться, заинтересовался кукольным театром, мне стало это интересно, именно для детей. На сегодняшний день я ставлю в детских театрах.


Проблема в чем? Когда ты приходишь к директору, он на стол выкладывает репертуарный лист, нужен "Теремок", нужна "Репка", что-то из Пушкина обязательно.



Татьяна Валович: То есть на сегодняшний день это все так же сохранилось, обязательно какие-то детские утренники. То есть коммерциализация все равно в первую очередь.



Борис Константинов: Обязательно, потому что иначе мы не нужны. Родители хотят этих наименований, такая политика. Есть еще специальные звездные спектакли для золотых масок, такую тенденцию тоже я проследил. Это у нас для золотой маски, поэтому сюда и денежек побольше мы положим, и пригласим художника получше. И за этим за всем немножко забывается о малыше, о зрителе, ради которого все это делается. В чем наш плюс здесь? Нас ничего не держит. Одержимы идеей, Карлсон над нами летает со своим пропеллером, и мы несемся, сломя голову.



Алексей Шишов: Потому что мы сами еще остались в этом детском состоянии, мне кажется. Про себя могу сказать точно, про Бориса, наверное, тоже точно сказать могу, что мы все равно находимся в этой эйфории, когда берешь куклу и начинаешь с ней играть, как ребенок, когда берет куклу, представляет, что эта кукла живет, что-то с ней происходит, она что-то чувствует.



Борис Константинов: Театр детский нужен. Нас три соавтора, у нас у каждого есть дети, и эти дети не знали Карлсона, не знали настолько, насколько знали его мы на сегодняшний день. Мы тоже, наверное, хотели в первую очередь познакомить своих детей, поэтому искренне к этому шли. Другие дети с удовольствием знакомятся с Карлсоном.



Татьяна Валович: Вы свои детские ощущения от первого посещения театра помните? Как, может быть, используете их в том, чтобы перенести сейчас, погрузить ребенка, пришедшего к вам в театр, в какую-то атмосферу. Ведь все-таки нужно сделать так, чтобы он пришел и погрузился именно в такое волшебство. Жизни ему хватит там, на улице он все это услышит, то, что с экранов телевизора. А театр, это мое собственное мнение, как мамы, которая водит детей в театр, чтобы в театре он подчеркнул некое доброе. Понятно, что это может быть в результате того, что жизнь течет, изменяется, это преподносится с помощью каких-то новых технологий, но все равно это должно быть как-то эстетически оправдано. Например, я была на одном спектакле, хорошо, что я была без детей, я просто пошла посмотреть по долгу своей службы. Я ушла после первого действия. Я не буду говорить, что это за театр, хотя ставили прекрасные сказки Андерсена. Но апелляция была настолько современная к детям, дети смеялись на какие-то шутки, на какие-то действия этих кукол, но, вы знаете, мне стало не по себе. Как этого избежать в детском театре сейчас, чтобы не на потребу публики, как мы видим, сейчас происходит с юмористическими программами на телевидении, чтобы театр подтягивал к себе, к своему уровню, более высокому, нежели спускался на уровень того, что есть сейчас в культуре.



Алексей Шишов: Это вопрос совести, совести кукольника. Это не должно быть халтурой. Это не должно восприниматься, что если детский театр, то это человек выходит, трясет куклой, чтобы получить какие-то деньги, потому что он просто актер детского театра. Нет, так не должно быть. Человек выходит и дарит радость, и он получает радость оттого, что он дарит радость. Это обязательно должно быть. Должно быть ощущение того, что я делаю вещь - обязательно нужно. Не должно быть вранья.


Первый спектакль детский, который я посмотрел, "Чебурашка" в театре марионеток на Невском. Именно эта какая-то глубина доброты и искренности меня тогда поразила. Я этот спектакль на всю жизнь запомнил. Смотрел потом его еще несколько раз. Теперь уже зная тех людей, которые имели какое-то отношение к этому, зная всю подноготную этого спектакля, я понимаю, что тогда, в то время все было намного чище. Все-таки кукольники приходили в театр и не позволяли себе халтурить. Тогда и не было понятия "халтура". Раньше все-таки была какая-то эстетика.



Борис Константинов: Уважение к профессии, я думаю, в первую очередь. Мой первый спектакль в детстве - это плохо поставленная ширма, через которую я видел актера, который играл куклой. Я видел его, я смотрел на него. Были огромные тени от плохо поставленного света, видимо. Я просмотрел на эти тени. Вот мое первое ощущение. А что уж они хотели донести... Поэтому я, наверное, себе и поставил задачу - чище, тоньше, воспитывать сердце ребенка, чтобы не было, самое главное, формализма или указующего со сцены в зал педагогического перста. Если мы о чем-то и говорим, то это легко, чтобы ребенок верил.



Алексей Шишов: Главное, мы сами должны верить в то, что говорим, ребенок сразу все почувствует.



Борис Константинов: И актеры, которые к нам в "Карлос-Хаус" приходят с просьбой поработать, они как раз немножко и отдыхают от фабрики, которая сегодня происходит в театрах.



Татьяна Валович: Сейчас у вас один спектакль. А что же дальше? Название театра "Карлсон-Хаус", что предполагает, что вы будете ставить только произведения Астрид Линдгрен или нет?



Алексей Шишов: Нет, "Карлсон-Хаус" это не значит, что мы зациклились на шведской теме и Астрид Линдгрен. "Карлсон-Хаус" это, прежде всего, свобода, то есть опять же Радио Свобода и наша свобода тоже, потому что Карлсон для нас - это символ свободы, приключений и авантюры. Поэтому мы хотим, чтобы в этом домике была свобода, то есть человек, который пришел бы к нам и сказал: "Ребята, у меня есть отличный спектакль. Я его очень люблю. Хочу, чтобы вы его посмотрели. Если это то, то можно он будет здесь?" Если это, действительно, то, то он будет там. Почему театр-студия? Потому что студийная обстановка. Приходит человек, приносит что-то свое. Если это действительно то, что нам надо, оно будет там. А в планах следующий спектакль, который мы планируем...



Борис Константинов: "Мой домовой".



Алексей Шишов: Да, "Мой домовой" про домового уже питерского, который во время блокады спасает девочку от голодной смерти. Такая серьезная тема, но тоже для детей. Потому что дети немножко подзабыли, что это такое.



Татьяна Валович: Многие и не знают.



Борис Константинов: Многие не знают, и вот посредством чуда, сказки мы и хотим такую тему попробовать поднять.



Татьяна Валович: Не боитесь?



Алексей Шишов: Боимся.



Борис Константинов: Мы Карлсона боялись тоже. Набежало очень много друзей. Молодые интересные ребята из других театров принимали и принимают участие в нашем театре.



Татьяна Валович: Можно сказать, что ваш театр это такой живущий организм, постоянно возобновляющийся. Нет постоянной труппы, нет постоянного какого-то художественного руководителя. Как вы определяете тогда степень дальнейшего развития?



Борис Константинов: Мы все-таки будет постоянными, я думаю.



Алексей Шишов: Да, мы трое - это ядро, которое все задумывало. Если приходит человек и приносит что-то свое, мы всегда это берем, всегда рады этому чему-то. Мне кажется, что в дальнейшем все это будет разрастаться и обогащаться.



Татьяна Валович: У вас театр камерный, причем, он предполагает приход с родителями. Это очень хорошо. Потому что как раз устанавливается какая-то еще и связь между поколениями. А как вы считаете, существование в дальнейшем, если говорить вообще о существовании детского театра, нужно ли создавать такие огромные ТЮЗы, например, которые сейчас существуют, чтобы посещали целыми классами? Как должен трансформироваться театр? Сегодня, когда средства массовой информации и, может быть, телевидение (извечный вопрос!) поглощают все внимание, как конкурировать театру в современной жизни?



Борис Константинов: Если ТЮЗы создаются, значит, это кому-нибудь нужно.



Алексей Шишов: Есть камерные театры, а есть ТЮЗы. Есть большой глобальный мюзикл-проект, где 50 человек на сцене, конечно, для этого нужен ТЮЗ, а есть два человека и маленькие куколки - для этого нужен очень маленький зальчик. В ТЮЗе это просто не пойдет, потому что совершенно другие масштабы, совершенно другая атмосфера. Нужен ТЮЗ, нужен БКЗ и нужен маленький камерный театр, нужные домашние театры, нужны передвижные театры, которые ездят по городам, по выставкам, по школам, по детским садам, по интернатам, по детским домам. Это все тоже надо.



Борис Константинов: Только не нужны те маленькие театры, которые занимаются только тем, что зарабатывают. Качество там просто убивает.



Татьяна Валович: Если ваш театр, скажем, пригласят в какой-то детский дом, поедете?



Алексей Шишов: Если у нас будет возможность вывести какой-то спектакль, я думаю, появится когда-нибудь такой спектакль, который мы будем возить. Потому что "Мой Карлсон" - это все привязано к месту.



Борис Константинов: Не задумываясь, можно приглашать любой детский дом.



Алексей Шишов: Да, мы будем только рады.



Борис Константинов: Мы только открылись. Нам нужен зритель, пожалуйста, приходите.



Татьяна Валович: Скоро детские каникулы. Кстати, как часто у вас будут идти спектакли? Где можно узнать петербуржцам о том, что такой театр открылся, есть, что новое посмотреть?



Борис Константинов: Пока мы решили каждое воскресенье.



Алексей Шишов: Узнать можно через наш сайт Центр танца "Визит" либо в кассе Центр танца "Визит".



Татьяна Валович: А билеты можно купить в любой театральной кассе, или нужно приезжать в центр?



Алексей Шишов: Пока только через сайт кассир.ру и у нас в центре. Но я надеюсь, что потом в будущем, когда мы немножко разгребем эту ситуацию, потому что только все началось. Поэтому сейчас все сложно.



Татьяна Валович: А как бы вам в дальнейшем хотелось - продолжать работу в такой камерной обстановке или выходить с чем-то большим к детской аудитории? Для себя как вы определяете свое будущее?



Борис Константинов: А что вы имеете в виду?



Татьяна Валович: Например, на сцене ТЮЗа поставить большой спектакль, использующий гораздо большие пространства.



Алексей Шишов: Если у нас будет возможность сделать таких больших кукол, которые на сцене ТЮЗа будут ходить и что-то говорить, и мы почувствуем, что выросли.



Борис Константинов: Надобность нужна.



Татьяна Валович: А по душе, как вы чувствуете, что для вас ближе?



Алексей Шишов: Мне ближе, конечно, маленькая сценка всегда была. Мне кажется, что большое пространство подразумевает совершенно другие масштабы. Я бы не сказал другую энергию, но жанр другой.



Татьяна Валович: Как вы тот жанр описали, который сейчас у вас создался? Есть такие возможности? Что это?



Борис Константинов: Если простым языком, то это домашний театр, может быть, по жанру.



Татьяна Валович: Если вы чувствуете, что, например, маленький зритель начинает, если не мешать, то вторгаться в тот спектакль, который вы создали, он уже идет совсем по-другому. Как вы реагируете?



Алексей Шишов: Это очень хорошо, когда они вторгаются. Когда они вторгаются, от этого спектакль может по ходу изменяться. Все реплики, который слышит актер, это обязательно влияет на ход спектакля. Это очень здорово. Когда дети сидят, молчат и ничего не понимают, либо засыпают, либо начинают возиться и заниматься своими делами - это одно, а когда ребенку интересно, он начинает что-то подсказывать, как-то реагировать, это, естественно.



Борис Константинов: Это здорово.



Алексей Шишов: Даже когда они лезут на сцену, даже когда они хватают кукол - это часть интерактивного общения. Это всегда радует.



Татьяна Валович: "Детский театр должен быть таким же, как и взрослый только лучше, ибо все лучшее - детям". Сказал это Станиславский. Последнюю часть "ибо все лучшее - детям" у нас воздвигли давно как лозунг, пытались превозносить все советское время, порой забывая первую часть, что "детский театр должен быть таким же как и взрослый, только лучше". Действительно, ребенок - это индикатор. Он сразу чувствует какую-то ложь, фальшь.



Борис Константинов: Абсолютно.



Татьяна Валович: Как вы будете справляться с этим? Думали ли вы об этом, как в дальнейшем получат развитие все ваши идеи детских спектаклей?



Алексей Шишов: Борис уже говорил о детях, которые нам помогают.



Татьяна Валович: То есть они индикаторы в первую очередь.



Борис Константинов: Абсолютно, честные, говорящий.



Алексей Шишов: Что-то делаем, приводим, они смотрят. Тем более что они уже знают, что от них требуется, что сказать - либо нравится, либо нет. Если они говорят, что не нравится, значит, нужно что-то переделывать.



Борис Константинов: Они внутри процесса.



Алексей Шишов: Конечно.



Борис Константинов: Кто-то из детей уже участвовал в спектаклях. Они понимают, что это такое.



Татьяна Валович: Это уже более подготовленные дети, нежели те, которые просто придут к вам в театр.



Борис Константинов: Дети легко могут себя сделать неподготовленными и посмотреть. Нам взрослым еще как-то нужно себя заставить представить ребенком, а им не нужно.



Алексей Шишов: Моему сыну 10 лет. В принципе, он всегда говорит, когда ему неинтересно. Он даже не говорит, я это вижу.



Борис Константинов: Конечно.



Алексей Шишов: Если ему неинтересно, значит - все, значит, дальше можно это не продолжать, нужно думать, чтобы привлечь внимание.



Борис Константинов: Просто становится неинтересно самому себе.



Алексей Шишов: Благо мы - дети.



Татьяна Валович: Пожелаю вам творческих успехов, чтобы ваш театр развивался.


XS
SM
MD
LG