Ссылки для упрощенного доступа

В марте отмечается 100-летие подводного флота России


Программу ведет Светлана Кулешова. В программе принимает участие Павел Саенко, капитан первого ранга, сотрудник Уральского военно-исторического музея, председатель областного Совета ветеранов Военно-морского флота.



Светлана Кулешова: Сразу две даты, связанные с подводным флотом, отмечают в Екатеринбурге в марте - празднуют 100-летие подводного флота России и 20-летие атомного крейсера «Екатеринбург». О связи далекого от большой воды города и флота рассказывает екатеринбургский корреспондент Радио Свобода Ирина Мурашова.



Ирина Мурашова: Около сотни субмарин российского флота названы в честь городов страны. Одна из них – подводная лодка «Екатеринбург». О том, что город и крейсер носят одно имя, вспоминают не только в канун круглых дат. Благодаря помощи властей и бизнесменов Екатеринбурга, дети и жены подводников регулярно отдыхают и лечатся на Юге и на Урале, увольняющиеся в запас приезжают сюда учиться, во время службы получают именную стипендию, а солдаты-срочники живут в отремонтированной казарме и в столовой на десерт едят сладости.


Бывший командир атомохода «К-219» Игорь Британов точно знает о том, что нужно подводникам. Поэтому помощь созданного им семь лет назад Фонда шефской помощи ВМФ всегда к месту.



Игорь Британов: Мы организовали пошив спецодежды подводникам, передачу ботинок. Ну, если парню-срочнику на год три пары носков дают – это же анекдот.



Ирина Мурашова: Заботятся шефы и об отдыхе моряков. Благодаря присланной технике подводники могут смотреть фильмы и слушать музыку. Высылали на юг Баренцева моря и контейнеры с книгами. Причем сначала собрали груз только из миниатюрных книг и книг карманного формата, рассказывает заместитель директора библиотеки главы города Ольга Мордвинова.



Ольга Мордвинова: Мы все сориентировались на то, что люди находятся в жестких условиях, когда экономится воздух, экономится пространство. На что Игорь Анатольевич Британов усмехнулся, потому что когда рассказали, каковы все-таки объемы этих субмарин, то представить, конечно, все это очень трудно.



Ирина Мурашова: Для наглядности: подводная лодка «Екатеринбург» - это примерно пятиэтажная «хрущевка» длиной с футбольное поле. Обитатели крейсера «Екатеринбург» - 150 матросов, старшин, мичманов и офицеров, - в том числе и те, кто родился на Урале.


На подлодке «Екатеринбург» командует капитан первого ранга Сергей Клиженко. Он уверяет, что на подводном флоте нет места неуставным отношениям.



Сергей Клиженко: Если есть уверенность в себе и в тех, кто находится рядом с тобой – справа, слева, за спиной, - не оглядываешься, то, в принципе, не страшно. Таких кораблей можно пересчитать по пальцам. Одна ракета, которая вылетает на Камчатку, – это далеко не одна Хиросима.



Ирина Мурашова: Рядом с таким серьезным оружием живут забавные для посторонних морские традиции – выпить при посвящении в подводники плафон забортной воды, встретить из плавания с зажаренным молочным поросенком и так далее.


В дни празднования 20-летия подлодки «Екатеринбург» жители ее сухопутного тезки узнают об этом больше – в городе идут выставки, встречи, викторины. А воды мирового океана бороздят еще два «символа» Свердловской области – атомная субмарина «Верхотурье» и большой морской тральщик «Новоуральск».



Светлана Кулешова: В Екатеринбургской студии Радио Свобода - председатель областного Совета ветеранов Военно-морского флота, капитан первого ранга Павел Саенко.


Доброе утро, Павел Андреевич.



Павел Саенко: Доброе утро.



Светлана Кулешова: Для празднования таких дат, как 100-летие подводного флота, есть какие-то особенные традиции или применяются обычные традиции?



Павел Саенко: Традиции у нас на флоте наработаны. И мы как раз благодарны судье за то, что эти традиции есть, и мы их поддерживаем. Вот 300-летие флота отпраздновали в 1996 году. А сейчас 100-летие подводного флота – ну, примерно так же.



Светлана Кулешова: А какие традиции?



Павел Саенко: Естественно, мы уточняем списки живых, здравствующих ветеранов. Тех, кто не может появляться, может быть, далеко от дома, мы посещаем дома, вручаем им поздравления и какие-то подарки. Тех, кто в состоянии быть с нами вместе, мы собираем на торжественное собрание. Если это День флота, то торжественное построение обязательно, подъем военно-морского флага, какое-то подведение итогов нашей деятельности ветеранской. Вот если это важное, значимое событие, скажем, как 300-летие флота или, может быть, 100-летие подводного флота, то, видимо, возможен прием где-то у властей и так далее.



Светлана Кулешова: Но все это очень серьезные вы упоминаете традиции. А то, о чем нам рассказывал екатеринбургский корреспондент Радио Свобода в своем материале, - забортная вода из плафона, молочный поросенок при встрече, - застольные традиции какие-то есть?



Павел Саенко: Вы знаете, эти традиции, скорее всего, поддерживаются журналистами, чем серьезными моряками. Ну, я понимаю, для украшения передачи это должно быть.



Светлана Кулешова: К разговору о связи сухопутного Урала и российского подводного флота мы будем возвращаться сегодня постоянно.


А пока предлагаем слушателям Радио Свобода присоединиться к нашему разговору. Как вы считаете, каким целям в сегодняшней России служит подводный флот?


Павел Андреевич, какая связь существует между подводным флотом и Уралом – Свердловской областью и Екатеринбургом?



Павел Саенко: Можно сказать несколько шире. Флот всегда был тесно связан с Уралом, как с промышленным краем, он что-то поставлял благодаря деятельности промышленных предприятий на флот, в том числе и на подводный флот. И в то же время призывной контингент часто пополнялся именно из этих краев, ибо люди здесь технически более грамотные, подготовленные. И вообще всегда на Урале люди крепкого закала жили. И поэтому непростая служба на подводном флоте уральцам была всегда по душе. И поэтому многие из них служили, достигли адмиральских званий, и просто командиры были прекрасные, или старшины, матросы на различных флотах.



Светлана Кулешова: А традиция призывать с Урала в подводный флот появилась уже в советской России или до революции тоже...



Павел Саенко: Вы знаете, и в дореволюционной России тоже. Из всех командиров подводных лодок Российского флота с 1906 по 1917 годы два командира были с Урала. Один – оренбуржец, а второй из уфимских краев. То есть даже тогда, когда более 70 процентов командиров подводных лодок были дворянами, и тогда уральцы были среди них представлены. Я уже не говорю о рядовых членах экипажей подводных лодок.



Светлана Кулешова: Павел Андреевич, а у вас все сосчитаны капитаны и рядовые за эти 100 лет подводного флота?



Павел Саенко: Скажем так, все командиры Российского флота сосчитаны, есть соответствующие публикации. Прекрасная книга Ковалева «Рыцари морских глубин», известного российского подводника. Ну и масса публикаций, которые прошли к 100-летию подводного флота, и несколько раньше, где, по крайней мере, описана деятельность и достижения наиболее заметных подводников достаточно полно. Хочу назвать прекрасную книгу бывшего главкома Военно-морского флота Чернавина, она называется «Атомный подводный». И что интересно, там упоминаются многие уральские подводники.



Светлана Кулешова: Можно ли назвать какой-то процент уральских подводников среди вообще всех подводников? Сколько там уральцев?



Павел Саенко: Вы знаете, трудно об этом говорить. Давайте скажем о подшефном корабле. Вот на наших подшефных кораблях примерно третья часть – это уральцы, это те, кто пришел по призыву с Урала, и конкретно из Свердловской области, на наших «Екатеринбурге» и «Верхотурье», примерно третья часть.



Светлана Кулешова: Какова обычно технология службы у уральских подводников? Они приходят туда как срочники, а потом дальше учатся, чтобы стать капитанами, или учатся они уже где-то отдельно, после?



Павел Саенко: Если говорить о сегодняшней службе, то здесь изначально технология этой службы такова. Призывает областной военкомат. Их направляют в учебный отряд. Там они получают первичную профессию подводника. И после этого продолжают службу на том корабле, куда их назначат. Естественно, те, кого мы рекомендуем, они, как правило, попадают на наши корабли. Ну а как офицеры попадают... Естественно, первоначально поступают в военно-морское училище, сейчас это Военно-морской институт имени Петра Великого. Там и подводников, и надводников готовят. И после этого, получив специальность соответствующую, приходят в качестве офицера на первичные офицерские должности на подводные лодки.



Светлана Кулешова: А никакого образования морского получить нельзя в Свердловской области?



Павел Саенко: Почему? Можно. Хороший вопрос вы задали. Спасибо. И это первичное образование... я бы даже сказал, не образование, а первичные азы, первичные элементы морской культуры получают во многих детских морских школах, в том числе в морских кадетских классах и школах. Например, Сысертская школа готовит сегодня мальчишек и девчонок, влюбленных во флот, в его романтику, изучающих со школьной скамьи историю великого Российского флота. Естественно, когда такой выпускник кадетской школы соответствует по уровню образования, по уровню здоровья требованиям, предъявляемым к подводникам, они и становятся потом подводниками.



Светлана Кулешова: Павел Андреевич, а есть требования только по образованию и по здоровью или есть еще какие-то дополнительные требования к людям, которые могут служить в подводном флоте?



Павел Саенко: Мне кажется, это одинаковые требования, которые существуют во всех флотах. Естественно, должен быть и нравственный стержень соответствующий – это должны быть патриоты своей страны. Естественно, эти патриоты должны быть готовы освоить сложную профессию. И если бы вам сейчас представилась возможность побывать на подводной лодке, то у вас было бы ощущение, что вы почти на космическом корабле, – настолько все сложно, настолько все красиво. Действительно, это вершина научно-технического прогресса. И чтобы управлять таким кораблем или исполнять должность командира подразделения какого-то, надо много знать. Поэтому, действительно, базовая подготовка должна быть приличной.



Светлана Кулешова: Сейчас там очень просторно, а были времена, когда подводные лодки были достаточно тесными. И тогда, наверное, требовали от призывников, чтобы у них не было страха замкнутого пространства, и чтобы рост соответствовал...



Павел Саенко: Ну, страха замкнутого пространства и сегодня не должно быть. Потому что если сегодня происходит какая-то аварийная ситуация или просто учения проходят, каждый подводник должен пройти через трубу торпедного аппарата, а его длина примерно 8 метров. Запускают троих, начинают подавать воду. И все это надо пройти, и попробовать. И если у тебя есть не только страх перед замкнутым пространством, а просто ты человек робкого десятка, то тогда тебе там делать нечего. Такое требование существует и на современных кораблях тоже. Ну а то, что на первых дизелях было трудно, так это и в американском флоте так же было, и во французском, и в английском. Первым всегда труднее.



Светлана Кулешова: Спрашивают у призывников «смелый ли вы человек?» или на глаз это определяют?



Павел Саенко: Зачем определять на глаз, когда существуют методики, которые позволяют это определить. Ведь наука психология, она же недаром существует.



Светлана Кулешова: Павел Андреевич, у Свердловской области есть две подшефные подводные лодки – «Екатеринбург» и «Верхотурье». Как вообще родилась эта идея взять шефство над подводными лодками?



Павел Саенко: В 1996 году вся страна праздновала 300-летие Российского флота. В этом же году был организован областной Совет ветеранов Военно-морского флота и Уральский Союз подводников. Естественно, одним из пунктов нашей работы было стремление иметь подшефный корабль, где бы лучшие мальчишки нашей области приобретали качества настоящих мужчин. И с тем, чтобы получить возможность иметь такой корабль, капитан первого ранга Британов поехал на Северный флот разговаривать с командующим флота, тогда это был адмирал Попов. Ну а я вместе с Юрием Степановым, который тогда возглавлял областной Совет ветеранов флота, поехал в Москву к начальнику Главного морского штаба, к нашему земляку адмиралу Кравченко. И получилось так, что и Вячеслав Попов пошел навстречу просьбе Британова – так появилась подводная лодка «Верхотурье». Договор о шефстве был подписан между председателем правительства Свердловской области Воробьевым и командиром подводной лодки, тогда командиром был капитан первого ранга Дурцев. И в этом же феврале прибыла делегация с лодки, которая стала «Екатеринбургом», капитан первого ранга Яковлев, он подписал договор о шефстве с главой города Екатеринбурга Аркадием Михайловичем Чернецким. Вот так появились две подшефные лодки. Конечно, предварительно мы разговаривали с администрацией города. Аркадий Михайлович спрашивал нас, ветеранов, зачем это нам нужно. Мы ему рассказали, что другие города, равные Екатеринбургу и меньше Екатеринбурга, имеют подшефные корабли.



Светлана Кулешова: Но это только вопросы престижа или такие моменты тоже есть - сделать службу своих молодых людей более комфортной, чтобы избавить их от дедовщины, чтобы улучшить материальные условия?



Павел Саенко: Вопросы престижа, пожалуй, здесь не на первом плане. А вот именно для того, чтобы помочь в это непростое время нашим мальчишкам лучше служить. А вопросы дедовщины для подводного флота не характерны. Никогда не было дедовщины на подводном флоте.



Светлана Кулешова: Никто из военных никогда не говорит, что, «да, дедовщина есть, и мы с ней сталкивались неоднократно». Чем вы можете доказать, что на подводном флоте ее нет?



Павел Саенко: Видите ли, на подводной лодке, в отличие от любого другого корабля флота, все в равных условиях – или всем дают ордена после окончания похода, или для всех это гроб, если кто-то неправильно что-то сделал. Поэтому там более уважительное отношение. Офицеры, как правило, со времен царского флота обращаются по имени отчеству, они едят из одного котла, и все у них поровну. Поэтому там в принципе дедовщины быть не может. Если ты не уважаешь того, кто рядом с тобой, независимо от звания, то если что-то произойдет, он будет действовать не так, как надо.



Светлана Кулешова: Павел Андреевич, мы задаем слушателям вопрос о целях, которые решает подводный флот в нынешней России. К вам тот же самый вопрос. Какие цели были у подводного флота в дореволюционной России, какие были цели в Советском Союзе и какие сейчас цели у подводного флота?



Павел Саенко: Флот вообще, а подводный флот в частности – это, образно говоря, мускулы на руке государства. В отличие от всех других видов Вооруженных сил, Военно-морской флот всегда позволяет проводить более взвешенную внешнюю политику любого государства. А в современных условиях подводные силы и в США, и в России – это фактор сдерживания возможной агрессии, возможной войны. И вот если мы вспомним немножко историю, почему президент США Никсон пошел на заключение договора ОСВ-1 в 1974 году, потому что аналитики в Штатах просчитали и пришли к выводу, что подводная мощь ракетно-ядерная достаточна в Советском Союзе, чтобы нанести какой-то ответный удар. И тогда, чтобы не было самопроизвольного взрыва, новой войны, надо было договариваться, чтобы дальнейшую гонку вооружений ограничивать. То есть наличие определенного качества и количества подводных ракетоносцев в советском флоте привело к тому, что мы стали вместе думать, как сократить их число.



Светлана Кулешова: Сейчас сколько подводных лодок? Сколько было тогда? Насколько сократили?



Павел Саенко: Вы знаете, я могу сказать вот что. Апрель 1967 года. Тогда в США уже была 41 подводная лодка, и на борту каждой – по 16 ракет. У нас на 1 апреля 1967 года еще ни одного ракетоносца с 16 ракетами не было. Только в ноябре появился первый такой ракетоносец, который получил наименование в НАТОвском флоте «Янки», потому что он был похож на американскую лодку «Джордж Вашингтон». И потом стали строить. И где-то, скажем так, достигли определенного предела, после которого началось сокращение. А когда государство попало в эпоху реформ, то и моральное старение, и недопополнение... Поэтому сегодня российский Военно-морской флот не имеет много подводных лодок. Но их достаточно для того, чтобы защитить себя.



Светлана Кулешова: Но недостаточно, чтобы показывать мускулы на руке государства. Раньше мы их показывали США. А сейчас кому?



Павел Саенко: Я бы хотел ответить так, как ответили представители военно-морских сил США. Когда наш МИД спросил: «А вроде бы сейчас никто вам не угрожает. Зачем ваши лодки на боевом дежурстве в море?». И ответ был очень разумный: «Подводные лодки для того и строятся, чтобы быть в море и быть на боевом дежурстве». То есть они должны быть гарантом на всякий случай возможных действий с любой стороны, откуда бы они ни происходили.



Светлана Кулешова: А строятся ли сейчас подводные лодки или ремонтируются, подлатываются те, что были построены когда-то давно?



Павел Саенко: И строятся новые, и ремонтируются. В частности, наши подводные лодки «Верхотурье» и «Екатеринбург» ремонт прошли в Северодвинске.



Светлана Кулешова: Достаточно много времени из того периода, когда они являются подшефными лодками Свердловской области, они как раз провели в ремонтных базах.



Павел Саенко: Да, может быть, во времена Советского Союза их бы быстрее отремонтировали, но наличие средств, еще чего-то... Но сегодня это ходовые лодки. И я хочу сказать, что командир подводной лодки «Екатеринбург» капитан первого ранга Клиженко за успешное выполнение задач отмечен был Верховным главнокомандующим, президентом Путиным – он получил квартиру в городе Санкт-Петербурге. Это признание заслуг его как командира.



Светлана Кулешова: А решает ли подводный флот какие-то научные задачи?



Павел Саенко: Естественно, подводный флот всегда решал эти задачи. Скажем, в послевоенное время подводные лодки типа «К» и других типов, которые выводились из состава, они использовались для исследования океана, для исследования различных вопросов. И не только в интересах Военно-морского флота, но и в интересах Академии наук. И сегодня они параллельно решают такие же задачи. И запускают космические аппараты, так сказать, в интересах других стран, и изучают на каких-то глубинах течения и так далее. То есть это выполняется параллельно, и всегда будет так.



Светлана Кулешова: Павел Андреевич, мы сегодня вспоминали достаточно много о людях. Давайте теперь поговорим о предприятиях Свердловской области, которые тоже работают на подводный флот.



Павел Саенко: Хотелось бы начать с петровских времен. Когда готовилась камчатская экспедиция, Витус Беринг обратился именно в Екатеринбург с просьбой изготовить пушки для «Святого Петра» и «Святого Павла», котлы для приготовления пищи и все остальное. То есть с тех времен на флот все Урал поставлял, что изготовлено из металла. И сегодня эта традиция продолжается. Корпусной металл для подводных лодок, различные трубопроводы, различная гидравлика, различные баллоны для воздуха. Естественно, и оружие в том числе. Поэтому когда мы говорим «Урал – опорный край державы», то мы в полной мере должны признать, что Урал – это еще и опорный край Военно-морского флота и его важнейшей составляющей – подводных сил.



Светлана Кулешова: Были ли сделаны какие-то значимые изобретения на Урале?



Павел Саенко: Естественно. Скажем, прорывные изобретения были созданы в области управления баллистическими ракетами, в области создания баллистических ракет. Государственный ракетный Центр имени академика Макеева, что в Миассе, Челябинской области, он как раз отличился тем, что создал прекрасные баллистические ракеты морского базирования. Образно можно сказать, что ракета – это бочка с керосином. А вот долететь на заданное расстояние и поразить заданную цель позволяют системы управления, которые делают на НПО «Автоматика». И там, естественно, достижения были и есть, и я полагаю, что еще и будут.



Светлана Кулешова: На подводной лодке «Курск» погиб и служащий из Свердловской области. И это не единственная трагическая страница в истории подводного флота. Какие еще герои есть на Урале, в Свердловской области?



Павел Саенко: Если вы употребили слово «герои», то я бы назвал в первую очередь капитана первого ранга Британова. «К-219», октябрь 1986 года. По не установленным до конца причинам произошел взрыв в шестой ракетной шахте. И Британову удалось поднять лодку из-под воды на поверхность. Он боролся за живучесть, пока было можно. И до минимума свел возможную гибель личного состава. В этом, я уверен, его большая заслуга.


А если взять международный аспект этого события, то готовилась встреча президента Горбачева с президентом США в Рейкьявике. И вообще, была эпоха перестройки, и новая власть хотела показать свою открытость миру. И, естественно, если бы Британову не удалось предотвратить тепловой взрыв реактора или взрыв ракеты в шахте, то отношение к Советскому Союзу тогда было бы другим. То есть он многое сделал для того, чтобы потепление на международной арене в советско-американских отношениях все-таки состоялось.



Светлана Кулешова: По этой истории даже снят в Голливуде фильм.



Павел Саенко: Да, снят фильм и в Голливуде, снимали и у нас. Документальный фильм буквально перед днем 100-летия подводного флота прошел на «Первом» канале, очень добрый и хороший фильм, объективный фильм.


Но вы еще спрашивали и о других авариях. Я бы хотел сказать так. Вот в одном из номеров за 2005 год журнала «Власть» есть статистика, достаточно объективная, на мой взгляд, которая показывает, что аварийность на всех подводных флотах была и есть, в том числе и в США, и во Франции, и в Великобритании, и у нас в России. И она примерно на одном уровне, на одних параметрах. Почему это происходит? Да потому что сама подводная среда, она противна жизни человека. Потому что подводная лодка напичкана взрыво- и пожаробезопасными машинами, механизмами. Иногда техника выходит из строя – на заводе что-то не так сделали. А иногда матрос недостаточно добросовестно что-то выполнил – и по этой причине происходит авария. И приходится бороться с этой аварией. И первое, чего требует наставление по борьбе за живучесть, - это доклад на ГКП, это объявление аварийной тревоги, это задраивание отсека, и бороться до тех пор, пока не будет преодолено это последствие. Поэтому гибель «Курска»... но ведь и в других флотах случались гибели кораблей.



Светлана Кулешова: Но эта статистика объективна на одном уровне или просто в других странах открытости больше? А у нас, по крайней мере, по советскому периоду наверняка были трагедии, о которых мы ничего не знаем.



Павел Саенко: Вы знаете, сегодня по авариям и трагедиям на российском подводном флоте закрытых тем не осталось. Все это описано, есть соответствующие источники. Возьмите книги контр-адмирала Мормуля, начальника Технического управления Северного флота. А еще раньше офицеры на первой атомной подводной лодке «К-3» Северного флота. И в других книгах достаточно объективно и открыто описаны такие случаи.


Но сомнения может вызвать... Например, до сих пор не установлена причина гибели лодки «К-129» Тихоокеанского флота. Ну, нет возможности объективно сказать, что именно по этой причине лодка погибла. Поэтому мы знаем, сколько погибло людей, знаем, в какой точке океана, но что послужило непосредственной причиной трагедии, мы до сих пор не знаем.



Светлана Кулешова: Павел Андреевич, на ваш взгляд, будущее подводного российского флота, как оно выглядит?



Павел Саенко: Я полагаю, что элита российского флота живет и будет жить дальше. Потому что скрытность, мобильность – вот эти тактические качества, они в других составных частях флота и армии не сравнимы с подводным флотом. Поэтому он нужен, и он будет.



Светлана Кулешова: Павел Андреевич, большое спасибо за участие в программе.


XS
SM
MD
LG