Владимир Тольц: Непросвещенность, как и молодость, обладают рядом общих достоинств. Одно из них – возможность рассматривать происходящее, как нечто новое, уникальное и никогда небывалое. Но перенос этой «свежести восприятия» в сферу анализа политической повседневности неизбежно оглупляет последнюю. Как и аналитиков, впрочем, тоже. Избрав сегодня в качестве предмета обсуждения одно из политических событий минувшей недели, мы попытаемся найти его прообразы в прошлом и с их помощью оценить наблюдаемое нами настоящее. В общем, типичная «разница во времени».
В создании при правительстве России Военно-промышленной комиссии с бюджетом в размере около 25 миллиардов долларов, во главе которой поставлен министр обороны и вице-премьер Сергей Иванов, наблюдателями были сходу выделены сразу несколько аспектов – экономический, политический, аппаратный, военный… Менее очевидным оказался для них исторический разворот этой темы, позволяющий, мне кажется, по-новому взглянуть на все перечисленное.
Возможно Владимир Путин даже не подозревал двойного смысла сказанного им на традиционной встрече с кабинетом министров о новосозданной суперструктуре . "Комиссия подобного рода у нас была – сказал российский президент, - отличия заключаются в том, что вновь созданный орган будет работать на постоянной основе" . Президент России скорее всего имел в виду госорган, ведавший на рубеже веков делами пяти федеральных оборонных агентств: по обычным вооружениям, по системам управления, по боеприпасам, по судостроению и Российского авиакосмического агентства. Однако первая военно-промышленная комиссия возникла еще в советское время, - в предвоенные годы, - в условиях мобилизационной милитаризации всей экономики страны. Исследователь истории советского военно-промышленного комплекса (ВПК) Ирина Быстрова говорит:
Ирина Быстрова: Военно-промышленная комиссия при Комитете обороны была создана в 1938 году в целях подготовки к войне, мобилизации промышленности к войне, на военные нужды. И существовала вплоть до начала Великой отечественной войны, когда был создан Государственный комитет обороны и все функции по военной мобилизации перешли, соответственно, к ГКО.
Владимир Тольц: С окончанием войны на первый план выступают и обособляются несколько крупных стратегических программ и военно-промышленных проектов, ключевые решения по судьбам которых принимал лично Сталин. Контроль над этими направлениями концентрировался в Совете министров, значимость которого в последние годы жизни вождя в отличие от ЦК возрастала.
Ирина Быстрова: После войны существовал ряд специальных комитетов при Совете министров, которые занимались атомной проблемой, проблемами радиолокациями и реактивной техникой. И координирующую функцию по всем программам выполняло Бюро по военно-промышленным вопросам. Но при Сталине не существовало такой могущественной комиссии, которая бы координировала все военно-промышленные вопросы.
Владимир Тольц: Вторая послевоенная Военно-промышленная комиссия была создана уже в правление Хрущева в 1957 году. О причинах ее создания и последующих перипетиях историк советского ВПК Ирина Быстрова рассказывает так:
Ирина Быстрова: Создание второй Военно-промышленной комиссии в 57 году было связано с тем, что Хрущев провел реформу по децентрализации управления. То есть он ликвидировал все министерства и создал государственные комитеты и совнархозы. Совнархозам были переданы все полномочия в управлении народным хозяйством, в том числе и военные предприятия тоже перешли к совнархозам. Соответственно, в условиях децентрализации, чтобы координировать все военные и военно-промышленные вопросы, как раз была воссоздана Военно-промышленная комиссия.
Существовала она до конца существования Советского Союза, и функции ее были значительно более обширными, чем комиссия 38-41 года. В состав этой комиссии входили руководители оборонных министерств, руководители министерства обороны и представители высшей партийной элиты. Возглавлял эту комиссию в течение ряда лет Дмитрий Федорович Устинов, затем Смирнов и ряд других руководителей. Она существовала вплоть до конца существования СССР. В период перестройки была сделана попытка несколько реорганизовать управление военной промышленностью при Горбачеве. И естественно, с крушением Советского Союза комиссия прекратила свое существование.
Владимир Тольц: И наконец, в 1999 году была создана комиссия правительства Российской Федерации, названием и функциями весьма напоминающая советскую – та самая, которую упомянул недавно Владимир Путин. Не секрет, что некоторые ведущие деятели оборонной промышленности (так называемые «генералы ВПК») были недовольны этими многочисленными административными перетасовками и реорганизациями, считая, что в результате их оборонная промышленность потеряла свой кадровый потенциал и распыляет средства, в результате чего возникла деградация ряда производственных направлений, а некоторые предприятия попросту закрылись. И вот новая реорганизация. Связана ли она со всем перечисленным? Чем она мотивирована? – Известный военный аналитик Павел Фельгенгауэр говорит мне:
Павел Фельгенгауэр: Как это обычно бывает во всякой бюрократии – это реагирование на реальность. То есть плохо с военной промышленностью, с оборонной промышленностью, она не в состоянии обеспечить вооруженные силы современным оружием, и проблемы там только нарастают. О том, что там плохо, особенно никто не скрывает. И как отвечает бюрократическая система на проблемы? Создается комиссия, чтобы решить проблему. Поскольку в советское время была такая же структура, и тогда все вроде было замечательно, то есть производили огромное количество современного вооружения, и каждая единица формально стоила очень дешево. Решили, что естественная реакция – сделать как тогда, и хорошо станет.
Владимир Тольц: Редактор отдела внешней политики Издательского дома "КОММЕРСАНТЪ" Азер Мурсалиев видит смысл и побудительные мотивы создания нынешней Военно-промышленной комиссии совершенно иначе:
Азер Мурсалиев: Мне, честно говоря, кажется, что реально есть только одно значение – это аппаратное. Все остальные значения ничуть не меняются от создания этого суперведомства. С аппаратной же точки зрения, Сергей Иванов, безусловно, стал одной из самых сильных фигур на политическом поле России, то есть он фактически стал вровень с премьером Фрадковым, оставил позади себя другого кандидата в президенты Медведева, и, в общем, параллельный, запасной премьер-министр.
Владимир Тольц: Зачем России в преддверии президентских выборов 2008 года два кандидата в «преемники», которых упомянул Азер Мурсалиев? Зачем ей запасной премьер? И означает ли новая должность Сергея Иванова, отдающая в его распоряжение гораздо больше госбюджетных средств, нежели те, что находятся в распоряжении руководящего нацпроектами Дмитрия Медведева, что окончательный выбор «преемника» Владимир Путин уже для себя (и не только для себя) сделал? – Мнение Павла Фельгенгауэра:
Павел Фельгенгауэр: Я лично, как человек, анализирующий военную и политическую политику России, считал всегда, что у Сергея Иванова очень высокие шансы стать формальным преемником Путина. У них очень близкие отношения, они вместе учились не только в одном университете, но были вместе одновременно завербованы в КГБ, причем завербовал их один и тот же человек, а именно Виктор Иванов, который сейчас занимает весьма важную позицию в путинской администрации. То есть это очень близкие отношения. И это делает Иванова, мне Александр Волошин говорил, что из всего своего окружения именно Сергею Иванову больше всего доверяет Путин. Но само по себе назначение, его шансы от этого не меняются. Назначение в действительности функциональное, что Иванов, как министр обороны, генерал Балуевский, начальник Генштаба публично жаловались, что цены необоснованно растут на военную продукцию, что ВПК не обеспечивает. Им сказали: пожалуйста, вот вам теперь новый орган, давайте, обеспечивайте. Причем понятно, что Иванов реально это возглавлять не будет, будет возглавлять генерал Путилин, который до этого работал в Генштабе заместителем начальника, потом работал в Минэкономразвития, то же самое курировал, что и сейчас будет.
Другое дело, что в рыночных нынешних условиях советские методы, связанные с тотальной секретностью и бюрократическим контролем управления, ничего кроме коррупции, чудовищной совершенно коррупции не порождают. Сейчас такая система управления совершенно бесполезна. То есть это будет еще одно визирующее ведомство, которое будет что-то координировать с чем-то. Там останутся также координаторами работы ВПК и Минэкономразвития, и Минфин, и Росатом и много других ведомств. Не выйдет из этого ничего кроме дополнительной бюрократической волокиты и возможности распиливать государственные деньги.
Владимир Тольц: Так считает независимый эксперт по военным вопросам Павел Фельгенгауэр. Редактор отдела внешней политики Издательского дома "КОММЕРСАНТЪ" Азер Мурсалиев расценивает политические аспекты назначения Сергея Иванова главой нового военно-промышленного ведомства совершенно иначе:
Азер Мурсалиев: Собственно говоря, до выборов еще довольно далеко, по российским меркам. Настолько далеко до этого никогда преемника не вытаскивают. В российской истории новейшей был только один прецедент, когда был объявлен преемник и этот преемник реально сменил действующего президента. Произошло это за полгода. Следовательно, ожидать, что за два года до ожидаемых выборов будет объявлен преемник, в некотором смысле это означает подставить человека, который претендует на роль преемника. Потому что как бы монолитной ни была власть, она, тем не менее, внутри себя делится на разные подпирамидки, группы влияния, мелкие кланы, более крупные. Естественно, вся остальные начинают «топить» наиболее вероятного преемника. С этой точки зрения, на мой взгляд, ни тот, ни другой не рассматриваются всерьез в роли преемника. Есть и третий человек, который в последнее время обрел довольно-таки обширные полномочия – это глава ФСБ Патрушев, который стал главой Национального антитеррористического комитета с полномочиями, в определенный момент практически равными президентским.
Владимир Тольц: Сегодня мы рассматриваем эту разницу, сопоставляя детали истории советских военно-промышленных комиссий с сообщениями о создании новой, им подобной, - возглавляемой Сергеем Ивановым. И поскольку участники нашей передачи находят в этой новой суперструктуре некоторое сходство с аналогичными институтами советских времен, стоит, вероятно, сопоставить прежние решения в них «кадрового вопроса» с нынешним.
Но прежде пару слов о том, о чем вскользь упомянул Азер Мурсалиев, - о «третьем человеке», обретшем в последнее время «обширные полномочия». О главе ФСБ генерале Николае Платоновиче Патрушеве. «Обширными полномочиями» обладали и многие его советские предшественники. Карьеры (и жизни) большинства из них закончились плачевно. Наркомы внутренних дел СССР Генрих Ягода, Николай Ежов, Лаврентий Берия были расстреляны. Нарком госбезопасности Всеволод Меркулов и министр госбезопасности Виктор Абакумов – тоже. Чудом уцелел рано списанный на пенсию министр ГБ Семен Игнатьев. В крайней бедности завершил свой земной путь раздавленный поездом глава объединенного с МГБ МВД Сергей Круглов. Его за "причастность к политическим репрессиям" лишили генеральской пенсии и выгнали из партии и элитной квартиры. Правда, с дважды разжалованным и изгнанным из партии первым председателем КГБ обошлись помягче – он и квартиру в «Доме на набережной» сохранил, и дачу, и тюрьмы в отличие от предпоследнего председателя КГБ Владимира Крючкова избежал. А еще можно припомнить низвергнутых с гебешного олимпа «комсомольцев» Александра Шелепина и Владимира Семичастного. И до сих пор поносимого чекистами последнего председателя КГБ Вадима Бакатина. Предшественников Патрушева, «ушедших на повышение», только двое – Андропов и Путин. В общем, как говорят спортивные комментаторы, «счет разгромный»! Но при этом, думаю, что шансов у Николая Платоновича на «благополучный финал» все-таки существенно больше, чем у большинства его предшественников. – Время другое!
Но текущий момент накладывает и свои ограничения на возможности политического роста Патрушева. Система теперь устроена по-другому. И шансы на достижение в ней высших ступеней власти больше у тех, кто входит в качестве членов правления и руководителей закрытого акционерного общества «Российская Федерация», поставляющего за рубеж традиционный русский товар – нефть, газ, оружие… А ФСБ ныне более напоминает некое охранное предприятие при этом ЗАО. Политических возможностей куда больше у тех, у кого больше в распоряжении бюджетных средств. В распоряжении новой супер-комиссии Сергея Иванова средства, как мы уже отмечали, гигантские. Как они будут расходоваться? – Павел Фельгенгауэр:
Павел Фельшенгауэр: То, что теперь будут большие деньги проходить, во всяком случае новая комиссия будет участвовать в распределении серьезных средств – это да. И деньги там не просто большие, там гигантские суммы исчезают неизвестно куда. Потому что все засекречено, неизвестно, сколько стоит ни одна единица закупаемой техники, нет никаких тендеров. Если на закупку одежды, продовольствия для вооруженных сил, строительства, для них есть тендер, то здесь тендеров нет, все засекречено. И в результате тратятся совершенно гигантские деньги. Сейчас на закупки на этот год уходит больше на 20 миллиардов рублей, чем был весь военный бюджет в 2001 году, а закупаться ничего не закупается: 20 танков, модернизируется несколько самолетов, несколько ракет. Специалисты просто не понимают, куда уходят деньги. А генералы мне говорят, что это просто для «распила» идет вся закупка. Хотя я не уверен и нет оснований утверждать, что именно Сергей Иванов на этом руки греет, может и не греет, там и другие найдутся. Но деньги это очень большие, тут есть за что бороться.
Владимир Тольц: Вернемся, однако, к тому, с чего начинали – к увязке создания новой военно-промышленной комиссии с проблемой президентского преемничества.
Павел Фельгенгауэр: Люди просто обычно этим не занимаются, они не думают о том, кто будет их преемникам, а думают, что сейчас Путин хочет, чтобы дела делались реально, чтобы деньги не ушли налево. Потому что деньги могут уйти налево в национальных проектах, они точно уходят куда-то налево в больших количествах в ВПК. Дело не делается, оружия нет, надо решать вопросы. Я полагаю, в основном цели, чтобы дело делать. Другой вопрос, что такими методами дело точно не сделаешь.
Владимир Тольц: Так считает независимый военный аналитик Павел Фельгенгауэр. Если вновь взглянуть на советское послевоенное прошлое и в 50-е – последние годы жизни Сталина, то можно заметить, что «проблема преемника» постоянно обдумывалась им, в то время как он тасовал своих ближних по разного рода отраслевым военно-промышленным комитетам, назначая то одного, то другого главой, а остальных членами этого образования. Вот лишь пара коротких примеров. Первый из мемуаров Анастаса Микояна:
Диктор: " Кажется, это был уже 1948 год. Как-то Сталин позвал всех, кто отдыхал на Черном море в тех краях к себе на дачу на озере Рица. Там при всех он объявил, что члены Политбюро стареют (хотя большинству было немногим больше 50 лет и все были значительно младше Сталина, лет на 15-17, кроме Молотова, да и того разделяло от Сталина 11 лет). Показав на Кузнецова, Сталин сказал, что будущие руководители должны быть молодыми (ему было 42-43 года), и вообще, вот такой человек может когда-нибудь стать его преемником по руководству партией и ЦК. Это, конечно, было очень плохой услугой Кузнецову, имея в виду тех, кто мог мечтать о такой роли.
Владимир Тольц: А теперь краткая цитата из мемуаров Никиты Хрущева:
Диктор: Последние годы Сталин порой заводил речь о своем преемнике. Помню, как Сталин при нас рассуждал на сей счет: "Кого после меня назначим Председателем Совета Министров СССР? Берию? Нет, он не русский, а грузин. Хрущева? Нет, он рабочий ,а нужно кого-нибудь поинтеллигентнее. Маленкова? Нет, он умеет только ходить на чужом поводке. Кагановича? Нет, он не русский, а еврей. Молотова? Нет, уже устарел, не потянет. Ворошилова? Нет, стар и по масштабу слаб. Сабуров? Первухин? Эти годятся на вторые роли. Остается один Булганин". Естественно, никто не вмешивался в его размышления вслух. Все молчали.
Владимир Тольц: Вот так Булганин, имя которого под конец жизни Сталин иногда забывал, записной член нескольких военно-промышленных комитентов, становился «преемником» Сталина на посту Предсовмина. А то, что он в последствии был низвергнут оттуда Хрущевым – отдельная, другая история. Кстати и другой куратор советского ВПК Брежнев тоже поднялся в свое время до высшего поста в СССР. Как по-вашему, - спрашиваю я Азера Мурсалиева, - возможны тут какие-то параллели с нынешней историей?
Азер Мурсалиев: Мне кажется, нет. Во-первых, операция «Преемник» в случае со Сталиным так и не состоялась. Сталин никому не передавал власть. Следовательно, по сталинской модели власть передать невозможно. Во-вторых, это была совершенно другая страна, и роль ВПК в Советском Союзе была совершенно иной. ВПК стояла наверху экономической пирамиды. ТЭК, энергетика, все остальное – это было все внизу, это было все обслуживающим. Сейчас это далеко не так. То есть, безусловно, ВПК уделяется большое внимание, ВПК имеет перспективы, но ВПК далеко не главный сегмент, не доминирующий сегмент российской экономики. Советская экономика была идеологичной, то есть она при Сталине задумывалась как средство обеспечения глобальной цели. Глобальная цель заключалась в построении мирового Союза Социалистических республик, всемирной совдепии. Современная Россия перед собой такую задачу не ставит. Соответственно, она должна считаться с реалиями рынка, пусть и не совсем адекватного, пусть со своими особенностями, пусть с госкапитализмом, но, тем не менее, капитализмом. И ТЭК опускать на самый нижний уровень пирамиды, чтобы он снабжал дешевой энергетикой ВПК, ВПК развивалось, сейчас это невозможно. Следовательно, глава ВПК не является в современной России, или куратор ВПК, самым главным человеком. Самым главным человеком может являться тот, кто курирует в современной России энергетику, то, что позволяет России играть некую заметную роль в мире. А энергетику курирует у нас один человек – это президент.
Владимир Тольц: Редактор отдела внешней политики Издательского дома "КОММЕРСАНТЪ" Азер Мурсалиев. Приметно полгода назад Владимир Путин сказал, что знает имя преемника, но пока не скажет. Посмотрим, как долго еще продержится этот секрет, и насколько нынешнее создание военно-промышленной комиссии поможет его разгадать.
