Программу ведет Татьяна Валович. Принимает участие корреспондент Радио Свобода Татьяна Вольтская. Гость студии - председатель общества охраны памятников Петродворцового района Петербурга Константин Аглинов.
Татьяна Валович: Сегодня 18 апреля – Международный день памятников и исторических мест. В историческом центре Петербурга появляется все больше новых зданий и новых скульптурных объектов, ценность которых часто вызывает сомнение. Сомнение вызывает порой и качество реставрации, которой подвергаются те или иные памятники архитектуры. Рассказывает корреспондент Радио Свобода Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская : На Западе Международный день памятников и исторических мест отмечается с 1984 года, в Петербурге – всего третий раз. Именно в последние годы новых монументальных объектов в Петербурге становится все больше, только в юбилейном 2003 году их появилось больше 80, в 2004 – 24, в 2005 – 38. Казалось бы, сам город является памятником, который нужно только сохранить, но многие старые здания ветшают и разрушаются на глазах. А иным зданиям помогают исчезнуть коррумпированные чиновники, считает художник Михаил Шемякин.
Михаил Шемякин : Я недавно говорил с одним человеком, если говорить о зданиях. Мне было просто сказано довольно цинично, что нормально, если нам нужна какая-то площадка, а здание стоит на учете, как памятник архитектуры, то при определенных суммах это здание становится не памятником архитектуры и не представляет из себя никакой ценности. После чего, говорит, мы это здание убираем и делаем новодел. Законов много, конечно, в России. Если бы они соблюдались хоть на какую сотую часть процента, я думаю, легче бы всем было жить.
Татьяна Вольтская : Но иногда дело не только в несоблюдении законов. С 1945 года живет в Петербурге член всероссийского общества охраны памятников Юрий Шутый. Он прекрасно помнит, как раньше выглядел город и имеет большие претензии к реставрации некоторых зданий, например, того же Елисеевского магазина.
Юрий Шутый : Реставрационный ремонт фасадов Елисеевского магазина проходил с осени 2001 года (почти 6 месяцев длился). Здание было закрыто пленкой. Когда все это было снято с фасадов, то самое резкое, что бросилось в глаза – это изменение цвета всего металлического декора фасада с черного на светло-зеленый. Поскольку я живу в Ленинграде с 1945 года, все десятки лет я видел именно в таком виде это здание, этот же вид показан на фотографии в книге «100 памятников Петербурга», я обратился за разъяснениями к знакомому мне реставратору с 35-летним стажем. Он мне объяснил, что зеленый цвет – это был цвет грунтовки, которым была покрашена вся поверхность металлического декора для ее лучшего сцепления с будущим поверхностным красочным слоем.
Татьяна Вольтская : Обращения в многочисленные инстанции эффекта не возымели. Юрий Шутый также считает недопустимым сбивание исторической штукатурки, которое в последнее время стало сегодня широко применяться при реставрации самых ценных зданий, включая Русский музей и Строгановский дворец.
Татьяна Валович: Мне стало любопытно, когда в России озаботились сохранением памятников архитектуры? Оказывается, что определенное внимание к проблемам охраны культурных ценностей, в том числе и охране архитектурных памятников, российское правительство начинает проявлять в XIX веке. Эта деятельность рассматривается как составная часть политики Российской империи по сохранению национального наследия. В ту эпоху всю государственную политику в области охраны культурных ценностей можно разделить на два основных направления. Первое направление - это попытки создать, очень часто под давлением общественных организаций, например, археологических общество, государственную систему охраны памятников. Второе направление – создание национальных музеев, в которых фонды формировались в основном за счет частных коллекций, благотворительной деятельности, меценатов и приобретений членов императорской фамилии и государства.
Сегодня мы поговорим о том, какую роль в современной России играют общественные организации в деле сохранения памятников. Сегодня у нас в гостях председатель общества охраны памятников «Возрождение Петергофа» Константин Аглинов.
Константин Анатольевич, доброе утро.
Константин Аглинов: Доброе утро.
Татьяна Валович: Константин, скажите, пожалуйста, что вас привело в общество защиты памятников?
Константин Аглинов: В общество защиты памятников (более широкая линия нашего общества – это историко-краеведческая) меня привело воздействие моего учителя Гущина Виталия Андреевича. Когда я преподавал в Высшем военно-морском институте радиоэлектроники (преподавал психологию и педагогику, военно-морское искусство), занимался с ребятами тем, что создал первую в России аллею подводников. Я встретился с этим человеком, он мне сказал, что вы создаете хорошее дело, устроили хорошее мероприятие, объект будет хороший, потому что, наконец-то, подводникам хотя бы России можно будет прийти и склонить голову. Я сам 14 лет отслужил на Северном флоте в объединении атомных подводных крейсеров. Но это все касается современного и будущего. А вот прошлое нашего Петергофа, к сожалению, зачастую остаются без достаточного внимания со стороны не только властей, но и самой общественности. Именно по его инициативе в 1990 году в Петродворце было создано общество «Возрождение Петергофа», главной целью которого, конечно, было сохранение памятников и воссоздание той культурной среды, которая была традиционна для Петергофа.
Кстати говоря, очень часто у нас Петергоф называют Питергоф, как и Петербург, хотя все петербуржцы называют его Питер. Это не случайно, потому что при Петре Первом Петергоф назывался Питергоф на голландский манер. И только при Анне Иоановне в 1730-е годы этот город стал носить немецкую транскрипцию - Петергоф. Петергоф вырос гораздо раньше существующего принятого стереотипа. Создавался он очень интересно. Сам по себе является, конечно, не только архитектурным, но и духовным памятником. В каком плане? Петр Первый назвал его Питергоф из Поповой мызы и был старый Питергоф, где стояли его две светлицы. А потом уже в 1709 году задумал создать новый Питергоф, который знают во всем мире. Но почему-то часто забывают о том, что он называется Питеръ Гоф. Мне удалось только в нашей Национальной библиотеке найти полный голландский словарь, где оказывается, помимо нашего привычного Петров Двор, оказывается переводится Петров Дворец. «Гоф» – имеет второе значение дворца, резиденции.
Татьяна Валович: За эти 15 лет существования вашего общества, что удалось совершить?
Константин Аглинов: Наше общество как раз и ставит задачи все-таки, прежде всего, сохранение памяти. Во время войны 1941-1944 годов в Петергофе произошло разрушений порядка 300 объектов. Первой нашей задачей было освятить те места, которые были задействованы, а сейчас утрачены. Освятить не в церковном смысле, а, чтобы были памятные знаки. Поставлено несколько десятков памятных досок, памятных знаков, обращено внимание остальных обществ и закреплены школы за определенными местами. За ними ухаживают. В продолжении этого была проведена краеведческая работа, например, по возрождению Дня города, в которые вспоминали об этих памятниках. Сейчас активно проводится месячник памятников в Петергофе в апреле. Это дает свои результаты. Но работа очень тяжелая. Как раз тот аспект, который сейчас вами так хорошо был поднят и, по-моему, правильно акцентирован.
Татьяна Валович: Как вы оцениваете количество новодела в Петергофе?
Константин Аглинов: Знаете, слава богу или слава нам, что новодела в Петергофе еще очень мало. Я думаю, что в том большая заслуга, конечно, директора нашего Государственного музея-заповедника «Петергоф» Вадима Валентиновича Знаменова. Потому что им 12 крупных архитектурных объекта года восстановлено. Именно благодаря его воздействию, понимаю со стороны муниципалов, конечно, приводит к тому, что очень осторожно относятся к этому. Хотя не лишены и мы проблем. Более того, надо сказать, что есть проблема как раз, спасибо вам за предоставление эфира, что мы можем обратиться к нашим гражданам, соотечественникам и русскоязычным людям во всем мире, с тем, что есть предмет, о чем нужно беспокоиться. Общество может подсказать нашим чиновникам, специалистам, где обратить и на что внимание. Прежде всего, конечно, можно говорить о многих утраченных памятниках, которые были во время войны разрушены, а сейчас потихоньку восстанавливаются. Но большое количество еще находится в руинах или, вообще уничтожено, как Английский дворец, как Розовый павильон, как собственная дача, которой общество «Возрождение Петергофа» и наши активисты пытаются придать этому памятнику какой-то статус, чтобы найти инвестора.
Больше всего обращает на себя внимание, конечно, наша визитная карточка (для нас это самая актуальная проблема) – это вокзал.
Татьяна Валович: Вокзал Петергофа, который был построен архитектором Бенуа?
Константин Аглинов: Да, Николаем Леонтьевичем Бенуа.
Татьяна Валович: А разве к 300-летию города он не был отреставрирован?
Константин Аглинов: Был. Именно к 300-летию. 300-летие заканчивалось на платформе, куда приехал тогдашний губернатор Яковлев. Его привезли на поезде и пересадили в машину. С той С той стороны, где был губернатор, все отреставрировано, все хорошо. С обратной стороны, что он не видел – это юго-западное крыло все и южная часть – оказалось не реставрированным.
Татьяна Валович: Я имела в виду 300-летие Петергофа, которое как раз отмечалось осенью прошлого 2005 года?
Константин Аглинов: А, 300-летие Петергофа. К этому времени памятник пришел в состояние, когда он стал критическим. В нем стал развиваться процесс деградации. Почему я все время связываю с 300-летием Петербурга? Нам подарили шурфы, которые должны были быть проделаны в основание в бутовом фундаменте. Туда должен был для усиления заливаться бетон. Этого не произошло из-за окончания финансирования сразу после 300-летия Петербурга. В результате эти шурфы нарушили гидроизоляционную систему фундамента этого вокзала. Он стал просто снизу подмываться. Представляете, 150 лет мы будем в следующем году праздновать этому сооружению, как и Балтийской железной дороги в сторону Петергофа 24 июля. А сейчас он может просто не дожить. Если сверху плесень и недоделка крыши поливает все сверху, а грунтовые воды у нас на глубине 15-30 сантиметров, они сейчас все подмывают, и к 2009 или 2010 году, когда мы будем праздновать 300-летие этой исторической морской резиденции Петра, то памятника может и не быть. Хотя по признанию всех современников, это единственный в Европе памятник такого ранга.
Татьяна Валович: Вы так уверено говорите, что была проведена какая-то экспертиза состояния этого памятника – вокзала?
Константин Аглинов: Совершенно верно.
Татьяна Валович: Вы участвовали в нем?
Константин Аглинов: Во-первых, об этом беспокоятся даже сами работники железной дороги. Как бы они не были патриотами корпоративными, не позволяет им об этом громко говорить, но они об этом знают и беспокоятся об этом. Это как раз общественная работа, которая может им помочь. Во-вторых, была проведена такая визуальная экспертиза с привлечением муниципальных сил, администрации района. Был установлен факт того, что в катастрофическом положении находится этот объект культуры, как и многие другие в Петергофе.
Татьяна Валович: Мы затронули тему того, что, оказывается, знаменитый петродворцовый вокзал, построенный в середине XIX века по проекту Николая Леонтьевича Бенуа, находится в критическом состоянии.
Скажите, пожалуйста, вы, как общественная организация, какие будете предпринимать действия или уже предприняли, и каковы вообще механизмы вашего общения с чиновниками или с владельцем этого вокзала? Ведь вокзал, наверное, Октябрьской железной дороге принадлежит.
Константин Аглинов: Во-первых, мы обратились к губернатору, мы обратились к администрации, мы обратились во всемирный фонд ЮНЕСКО, потому что практически весь Петергоф туда занесен, и планируем общение с товарищем Пиотровским и начальником Октябрьской железной дороги и, собственно, всех железных дорог России, у которых есть инструмент, как фонд Штиглица. Дело в том, что вокзал, вся эта дорога была построена на его меценатские дела. Поддержание, как раз финансовое обеспечение этих работ лежит как раз на таких фондах. Мы хотим обратиться с этим, может быть, благодаря вашему эфиру нас услышат из этого фонда. Потому что не только этот вокзал, но и вокзал Володарке, и Сергия, станция Стрельна, они входят в единый комплекс. Кстати говоря, саммит "восьмерки" будет тоже проходить рядом с этими объектами, и они их будут видеть в любом варианте и, наверное, есть еще время для того, чтобы хотя бы фасадные какие-то вопросы решить и направить средства именно на эти объекты, которые были, собственно, созданы и возрождены Штиглицом.
Что касается нашего механизма воздействия на решения этих вопросов, они очень разнообразны. Мы собираем подписи, мы обращаемся с прямыми обращениями, мы сотрудничаем на долговременной основе с комитетом по культуре. Но, к сожалению, наша чиновничья система работает хорошо, говорят, лучше демократы ничего не придумали, но воздействие общества здесь конечно нужно. Я познакомился недавно с супружеской парой Васильевых. То, что у нас в Петербурге вокруг памятника Александровской колонны появилась решетка, показывает, что может влиять на это именно рядовой наш гражданин. Я обращаюсь ко всем, кто нас слышит, объединяться и искать механизмы, обращаться в общественные организации этого профиля, и эта поддержка конечно будет сказываться. Механизмы взаимодействия с властью, эффективного воздействия на нее, как правило, наработан.
Татьяна Валович: Скажите, пожалуйста, какова численность вообще вашего общества? Кроме обращений, что вы еще делаете?
Константин Аглинов: Общая численность наша составляет около 150 человек. Мы не стремимся к расширению. Работа специфическая. Я самый старый, если от молодого возраста, мне 50, средний возраст - 65-70 лет. Мы преподаем в школах краеведения, несем молодежи это, занимаемся экскурсоводческой деятельностью. Я еще преподавал в Балтийском международном институте туризма, и там мы пытаемся обращать внимание наших молодых специалистов к тому, что надо сохранять, как вы правильно говорите, именно воссоздавая, а не делая новоделы, для которых у нас земель очень много.
Татьяна Валович: Как идет отклик от молодого поколения? Может быть, вы их привлекаете, проводите какие-нибудь субботники? Как вы помогаете вообще какими-то конкретными делами?
Константин Аглинов: Да, конечно. Во-первых, мы для всей интеллигентной публики Петродворца и Пушкино (у нас хорошие связи с нашими иностранными коллегами в городе и в регионе) проводим вечера, проводим встречи, слушания, активно участвуем во всех общественных слушаниях по утверждению тех или иных проектов. Слава богу, с администрацией нам удается находить контакт, удается некоторые предложения просто отклонять. По генеральному плану было очень много замечаний, по проведению границ, многие памятники практически встали в разряд уничтожаемых, и только согласование после двух отклоненных проектов нашего генерального плана, это только в нашем, к сожалению, муниципальном образовании было, но удалось как-то воздействовать. Может быть, мы детали какие-то затрагиваем, и они чиновникам, разработчикам этого мало видны, но мы, кто заботится об этом, постараемся их подвигнуть к этому.
Татьяна Валович: У нас есть вопрос от слушателя. Пожалуйста.
Слушатель : Доброе утро. Я хотел бы напомнить, что цунами прокатилось на юге и, в общем-то, ни один памятник Будде не пострадал. Все было сметено, а эти памятники стояли. Но в Афганистане прокатилось цунами в виде "Талибана", там уничтожали огромные памятники Будды, два огромных, высеченных в скале, были утрачены. Они, в общем-то, памятники всего человечества. Мы помним, древние не жаловали ни пирамиды, ни сфинксы, уничтожали, лицо сфинкса потеряно. У нас вроде бы нет ни цунами и люди образованные, но движения любителей Церетели, все это церетелье как бы побеждаем остальные памятники. Как бы нам в России заранее уберечься от такого стихийного бедствия в виде Церетели?
Татьяна Валович: Я, во-первых, напомню, что такое стихийное бедствие, как Октябрьская социалистическая революция принесла достаточно много утрат культурных ценностей. Константин, как вы считаете, как уберечься от такого стихийного бедствия?
Константин Аглинов: Во-первых, я бы был более сдержанный в оценках кого-то: не суди, да не судим будешь. Во-вторых, я нашу культуру воспринимаю такой, какая она есть, я не воспринимаю как стихийное бедствие, я это воспринимаю только как случайные в истории катаклизмы.
Татьяна Валович: А когда возникает одна историческая эпоха, одно историческое течение - одни памятники приходят на смену, тут же нужно убрать, чтобы исчезли с лица земли, стереть.
Константин Аглинов: Мы сейчас пришли и убрали очень много того, что было для наших родителей дорого. Это нормально, молодежь все время пытается установить что-то свое. Я очень признателен всему нашему сообществу Петербурга о том, что у нас культура возрождается. С того цунами, о котором молодой человек начал говорить очень хорошо, у нас, к сожалению, цунами происходит в голове. Помните хорошее выражение, "отчего происходит разруха в туалете". Я думаю, что если мы начнем и вот здесь призыв, объединяйтесь, прежде всего, объединение. Проходим мимо, давайте нашему молодому человеку, скажем, "обратись, пожалуйста, посмотри, это все создано". Разрушить легко, создать очень тяжело.
Татьяна Валович: Я знаю, что как раз ваше общество "Возрождение Петергофа" было за то, чтобы в Петербурге как раз появился Петр Первый Зураба Церетели. Это действительно так?
Константин Аглинов: Не в Петербурге. Когда встал вопрос, а мы поддержали то решение, которое, слава богу, принял общественный совет, мы водили специально ребят к Манежу, о несоразмерности как раз мы говорили этого. Но мы знаем, что у нас в Петродворце есть места...
Татьяна Валович: Но в итоге его устанавливают в Петербурге перед гостиницей "Прибалтийская".
Константин Аглинов: Нашим гражданам все рвано. Если бы было более активное воздействие со стороны общества... Давайте заметим, что даже по количеству звонков очень немного людей, кто свое драгоценное время и свои нервы готов тратить на то, чтобы это производилось активно. Мы были готовы предложить Зурабу Церетели поставить его на одном из мысов, потому что место там как раз приглашающее в Петергоф и такая скульптура была бы там, наверное, более уместной. Она была бы соразмерна, она была бы обращена к морю.
Татьяна Валович: Но ведь Петродворец - это не только всемирно известный музей, фонтаны и парки, это очень уютный городок, интересный по архитектуре. Ведь он был избалован вниманием великих зодчих и в этом нет ничего удивительного, потому что там была царская резиденция, чиновники тогдашнего времени там селились и приглашали для строительства. Как вы оцениваете сохранение тех старых, может быть, усадеб, занимаетесь ли вы этими вопросами, проводите какие-то исторические изыскания?
Константин Аглинов: Вы затронули самый больной вопрос, которым мы только что закончили заниматься. Дело в том, что у нас есть городская усадьба, сохранившаяся с 1850-1853 годов. И никто иной, как Андрей Иванович Такиншнейдер создавал эту усадьбу. Но судьба истории распорядилась так, что это единственный деревянный объект, который сохранился. К сожалению, после ремонта, к 300-летию Петергофа этот объект очень пострадал, оттуда просто убрали историческую решетку. Слава богу, нас поддержали муниципалы, мы собрали подписи самых известных краеведов, только это спасло решетку и этот объект от разрушения и того, что здесь появился новодел.
Татьяна Валович: Константин, а что же будет с этой деревянной усадьбой, построенной Такиншнейдером?
Константин Аглинов: Сейчас с помощью одного из банков Петербурга каменный особняк возрожден, он 20 лет простоял в упадке. Правда, при этом опять появились новоделы, была изменена конструкция.
Татьяна Валович: Вы имеете в виду особняк Гейрота?
Константин Аглинов: Да. Дело в том, что там два особняка: один каменный, а второй деревянный. В каменный сейчас въехал банк, затратили миллион 200 долларов, к сожалению, а не рублей.
Татьяна Валович: Почему к сожалению?
Константин Аглинов: Потому что я больше сторонник нашего рубля. Почему-то употребляют все время доллар, который, собственно, гораздо моложе рубля.
Татьяна Валович: Я думаю, просто потому, что очень много цифр тогда было бы говорить.
Константин Аглинов: Да, просто это удобней пока. Суть в том, что там были надстроены мансарды и эркер изменен. То есть это, опять же, хорошее дело закончилось тем, что сам по себе памятник был утрачен. Остается деревянный особняк, и он сохранился, несмотря на две мировые войны. Сейчас там научно-методический центр, который тоже, слава богу, поддерживает. Конечно, реконструкция его требует капитального ремонта и воссоздания тех условий, которые там были. У нас другие объекты еще есть. У нас недавно был поставлен памятник Рубинштейну. На этом примере тоже можно говорить о взаимодействии. Наши активисты общества эту идею вынашивали с 80-х годов. С открытием общества все 90-е годы еще Руслан Басалиев приложил, на последнем этапе активно включились Барышников Михаил Иванович, это муниципалы. Как ни странно, в праздничный вечер 300-летия Петергофа Знаменов Вадим Валентинович подвел Барышникова к нашему губернатору Валентине Ивановне и только таким способом был решен вопрос о постановке этого памятника. Три года установленным порядком, механизмом, который отработан и законным является, было эту задачу не решить. Муниципалы собрали миллион 100 рублей. Но механизм, который работать должен обратной связью от общественности к чиновникам, к сожалению, как правило, не работает.
Татьяна Валович: Но ведь Петродворец - это еще и ландшафтный парк, ландшафтные какие-то памятные места. Там было решено когда-то построить, по-моему, поле для гольфа или что-то в этом роде. Построено ли оно? Потому что тоже все возмущались, что, возможно, будет усечение каких-то парковых ансамблей.
Константин Аглинов: Здесь нужно привести все к своему знаменателю. Во-первых, Сергей Рыбин, который взялся, там были проблемы, действительно. С другой стороны, эти люди за свои деньги, хочу подчеркнуть, и по своей инициативе, честно отработав первый этап, они восстановили бельведер (бельведер переводится как "замечательный вид"), оттуда открывается отличная панорама, там сделана гостиница, туда сейчас ходят экскурсии.
Татьяна Валович: То есть он доступен?
Константин Аглинов: Он доступен, да. Мы проводим там с гостями города, я еще являюсь экспертом Академии гостеприимства. Я провожу там экскурсии и семинары.
А что касается идеи гольфа, она сейчас переместилась к старой деревне Коркули. Там сейчас, наверное, этот проект будет иметь свое продолжение.
Петергоф - это только начало. У нас сейчас открывается пятилетка - к 2009-2010 году - наш город наукоград.
Татьяна Валович: Хотела спросить о судьбе Фермерского дворца, который горел буквально в конце прошлого года. Как там идут или идут ли восстановительные работы?
Константин Аглинов: Это еще одно информационное болото, в котором истины, к сожалению, утрачиваются. Горел не сам дворец. Горел только коровник, который был рядом. Надо сказать, что были предприняты оперативные меры. Там не было утрат шедевров. Я слушаю Радио Свобода. У вас все-таки достоверная информация. Многие сказали, что Фермерский дворец сгорел. Не сгорел он. Я был на этом пожаре. Был там Вадим Валентинович Знаменов. Были какие-то вопросы, но многое сохранено. Более того, те подрядчики, которые этим занимаются, они восстановят. Это случайность, что, к сожалению, происходило все время.
В Петергофе в 1837 году сгорел один Гостиный двор, в 1876 - другой. Но все восстанавливается и делается не хуже. Слава богу, сохраняются те люди, реставраторы. Наши реставраторы петербургской школы - одни из самых лучших в мире.
Помните "Окно в Европу"? К сожалению, прорубления окна в Европу не было. Мы находимся в географическом центре Европы, который находится здесь у нас в Петербурге. Когда будет саммит, как раз все эти товарищи президенты, которые к нам приедут в очередной раз, они, напротив, будут как раз видеть пересечение нашего пулковского меридиана, который делит на культурную западную и восточную часть весь мир. Ближний Восток начинается от 30-го меридиана. С нами Киев, Александрия и столица ЮАР. Именно мы являемся культурологическим нулевым меридианом. Более того, наша петербургская широка - 60-я - и точка пересечения этих двух географических координат оказывается равно удалена от севера (земля Франца Иосифа), острова Крит на юге Европы, от Уральских гор и острова Рокк у Лиссабона. У нас здесь географический центр.
Мы проект сделали такой, чтобы медаль отчеканить для наших президентов, которые сюда приедут. Губернатор Валентина Матвиенко сказала, что подумает об этом. Я думаю, что они наконец уяснят себе, что центр Европы находится...
Татьяна Валович: Кто же центр Европы.
Константин Аглинов: Да, я книжку приносил, что Петр об этом знал. Все объекты нашего Петергофа и его резиденции, если свести от них прямые перпендикулярные линии они все пересекаются именно в этой точке.
Татьяна Валович: Вы считаете, что основание Петергофа было просчитано Петром Первым с точностью до миллиметра, или потому что ему понравилось? Я лично слышала такую легенду, что, выйдя на определенный ландшафт, увидя здесь возможность строительства дворца, он сказал, что здесь будет Версаль.
Константин Аглинов: Ну, да, столицу ведь он собирался делать в Кронштадте в 1712 году. Это ближайшая точка к этому. Петергоф тоже здесь, потому что на картах начала XVIII века эта точка находилась и Петр знал о ней. Пушкин "Евгения Онегина" делал через зеркало - пять глав туда, пять глав сюда. Леонардо да Винчи Мадонну свою, на улыбку которой теперь все смотрят, сложил пополам и получил мужское и женское начало. А Петр задавал свои загадки вот таким образом.
Татьяна Валович: Которые предстоит еще нам долго, наверное, решать.
Константин Аглинов: Петербург в этом году, например, празднует 1331-ю свою годовщину. В Иакимовской летописи первое упоминание о нашем городе относится к 875-му году. Звучит оно так: "Князь Рюрик подарил свое жене на свадьбу город Приморье у Ижоры". 875-й год.
