Полковник Каддафи — один из самых последовательных диктаторов в истории последних ста лет. В отличие от кампучийских Пол Пота и Йенг Сари, он не склонен уничтожать собственный народ и вводить чудовищный первобытный коммунизм. Каддафи любит роскошь, и за это им восхищаются многие из тех, кто ненавидит диктаторов.
Кто, кроме Каддафи, может раскинуть шатер у Московского Кремля, в центре Парижа — или Минска? Кто еще позволит себе возить с собой отряд амазонок-телохранительниц? Шоу, которое Муаммар Каддафи разыгрывает для собственного народа и всего мира — смесь традиционализма и самого неистового постмодернизма; оно возможно только в мире, где существуют такие культурные феномены, как "этническая электронная музыка", движение "Третий Путь" и группа под названием Asian Dub Foundation. Каддафи — явление столь же культурное, сколь и политическое. Без всесильных медиа, которые сопровождают каждый его шаг, этот ловкий человек не достиг бы своего.
А достиг он многого. Каддафи — единственный из революционных деятелей "третьего мира" конца 1960-х - начала 1970-х, который смог превратиться сначала из "хорошего парня" в "плохого", а затем — из "плохого" в "очень плохого", и, наконец, в последние несколько лет — в "хорошего".
Он начинал как социалист и арабский националист, а затем превратился в настоящего восточного деспота — капризного, хитрого коварного, вероломного. Кстати говоря, тот же путь — но с меньшим размахом — проделал и покойный палестинский лидер Ясир Арафат.
Главный политический талант полковника Каддафи — талант удивлять. Чтобы выжить в мире, где "холодная война" сменилась эпохой "войны с террором", он резко менялся — сначала боготворил египетского президента Насера, затем очень выгодно дружил с СССР, поддерживал любых антизападных экстремистов (от Ирландской Республиканской Армии до палестинских террористов), сам устраивал теракты в Европе. А потом, когда политическая ситуация в мире резко поменялась, а добыча нефти в Ливии резко упала, Каддафи вдруг принялся осуждать "Аль-Каиду", платить компенсации жертвам собственных преступлений, наконец, даже остановил ядерные разработки. Запад оценил этого хитроумного Протея и сделал вид, что забыл все — группировку "Черный сентябрь", взрыв в берлинской дискотеке 1986 года, Локерби, Карлоса Шакала, много чего еще. В восьмидесятые Рональд Рейган назвал Каддафи "бешеным псом Ближнего Востока", а в 2008-м госсекретарь США Кондолиза Райс посетила с официальным визитом Триполи.
Этот гений выживания, с которым сравнится, пожалуй, лишь наполеоновский министр иностранных дел Талейран, всю жизнь превосходно жонглировал идеологиями. Вот и сейчас этот бывший революционер, социалист и несостоявшийся общеарабский лидер разыгрывает новую идеологическую карту. Арабского единства достигнуть невозможно — это очевидно, так почему же не попытаться поставить на единство африканское? Тем более, что Африка все больше и больше становится важнейшей мировой проблемой; геноцид в Руанде заставил западный мир проснуться и увидеть Heart of the Darkness там, где его увидел в свое время Джозеф Конрад. Континент, изнемогающий от голода, эпидемий, гражданских войн и экономического хаоса — вот новый "тренд" мировой политики. Это понял даже Джордж Буш-младший, главная среди немногочисленных заслуг которого — резкое увеличение помощи африканским странам. И, конечно, это понимает Каддафи.
План полковника Каддафи по созданию "Соединенных Штатов Африки" предполагал наличие у жителей континента общих паспортов, единую внешнюю политику и создание армии этих "новых США". Однако, конечно же, сам ливийский лидер прекрасно осознает, что ни помочь африканским странам, ни создать Соединенные Штаты Африки ни он, ни кто-либо другой не сможет.
Даже "старые США" и ООН ничего не могут поделать с гуманитарной катастрофой в Дарфуре, с гражданской войной в Судане, с сомалийскими пиратами, с непристойным политическим цирком в Зимбабве. Запад теряет в Африке финансовые средства, порой — солдат, и, естественно, политические очки. Каддафи, наоборот, пытается выиграть здесь политически и идеологически. Он теперь не лидер "Социалистической Народной Ливийской Джамахирии", а царь, "царь царей Африки", как его торжественно провозгласили в августе прошлого года 200 племенных вождей со всего континента. И идеи у него вполне традиционалистские. Каддафи считает, что демократия западного типа, партийная система, прежде всего, — неприемлема для Африки. "Наши партии — племенные, и это ведет к кровопролитию", — сказал он на заседании Африканского Союза, который Ливия будет возглавлять ближайшие 12 месяцев. Надо сказать, что здесь он прав — в Африке (как в Латинской Америке XIX века) за политическими партиями часто скрываются либо олигархические кланы, либо племенные верхушки, либо местные сепаратисты. Сделав верное наблюдение, полковник Каддафи делает неверный вывод: ни партии, ни оппозиция на континенте не нужны. Далеко не все в Африке разделяют это мнение.
Что же до идеи Соединенных Штатов Африки, которую предложил Каддафи, то она была мертва еще до своего рождения. Составлять федерацию или конфедерацию могут только зрелые государственные образования, устоявшиеся, консолидированные, не разрываемые противоречиями. Таковы были первые 13 североамериканских штатов, или, скажем, швейцарские кантоны. Даже в благополучной, по африканским меркам, Европе о возможности создания Соединенных Штатов серьезно никто не говорит. Наконец, Африка огромна; она включает в себя арабские модернизированные страны с сильной экономикой на севере, мощную современную ЮАР на юге, а между ними — тысячи километров, населенные племенами, которые находятся на совершенно разных стадиях развития — от традиционного общества до индустриального. Десятки религий, сотни, если не тысячи, этнических групп. Ничто не может их объединить, нет такой религии или идеологии, которые заставили бы всех этих людей носить одинаковые паспорта и служить в одной армии. И лидера такого тоже нет — несмотря на все политические достоинства Муаммара Каддафи.
Кто, кроме Каддафи, может раскинуть шатер у Московского Кремля, в центре Парижа — или Минска? Кто еще позволит себе возить с собой отряд амазонок-телохранительниц? Шоу, которое Муаммар Каддафи разыгрывает для собственного народа и всего мира — смесь традиционализма и самого неистового постмодернизма; оно возможно только в мире, где существуют такие культурные феномены, как "этническая электронная музыка", движение "Третий Путь" и группа под названием Asian Dub Foundation. Каддафи — явление столь же культурное, сколь и политическое. Без всесильных медиа, которые сопровождают каждый его шаг, этот ловкий человек не достиг бы своего.
А достиг он многого. Каддафи — единственный из революционных деятелей "третьего мира" конца 1960-х - начала 1970-х, который смог превратиться сначала из "хорошего парня" в "плохого", а затем — из "плохого" в "очень плохого", и, наконец, в последние несколько лет — в "хорошего".
Он начинал как социалист и арабский националист, а затем превратился в настоящего восточного деспота — капризного, хитрого коварного, вероломного. Кстати говоря, тот же путь — но с меньшим размахом — проделал и покойный палестинский лидер Ясир Арафат.
Главный политический талант полковника Каддафи — талант удивлять. Чтобы выжить в мире, где "холодная война" сменилась эпохой "войны с террором", он резко менялся — сначала боготворил египетского президента Насера, затем очень выгодно дружил с СССР, поддерживал любых антизападных экстремистов (от Ирландской Республиканской Армии до палестинских террористов), сам устраивал теракты в Европе. А потом, когда политическая ситуация в мире резко поменялась, а добыча нефти в Ливии резко упала, Каддафи вдруг принялся осуждать "Аль-Каиду", платить компенсации жертвам собственных преступлений, наконец, даже остановил ядерные разработки. Запад оценил этого хитроумного Протея и сделал вид, что забыл все — группировку "Черный сентябрь", взрыв в берлинской дискотеке 1986 года, Локерби, Карлоса Шакала, много чего еще. В восьмидесятые Рональд Рейган назвал Каддафи "бешеным псом Ближнего Востока", а в 2008-м госсекретарь США Кондолиза Райс посетила с официальным визитом Триполи.
Этот гений выживания, с которым сравнится, пожалуй, лишь наполеоновский министр иностранных дел Талейран, всю жизнь превосходно жонглировал идеологиями. Вот и сейчас этот бывший революционер, социалист и несостоявшийся общеарабский лидер разыгрывает новую идеологическую карту. Арабского единства достигнуть невозможно — это очевидно, так почему же не попытаться поставить на единство африканское? Тем более, что Африка все больше и больше становится важнейшей мировой проблемой; геноцид в Руанде заставил западный мир проснуться и увидеть Heart of the Darkness там, где его увидел в свое время Джозеф Конрад. Континент, изнемогающий от голода, эпидемий, гражданских войн и экономического хаоса — вот новый "тренд" мировой политики. Это понял даже Джордж Буш-младший, главная среди немногочисленных заслуг которого — резкое увеличение помощи африканским странам. И, конечно, это понимает Каддафи.
План полковника Каддафи по созданию "Соединенных Штатов Африки" предполагал наличие у жителей континента общих паспортов, единую внешнюю политику и создание армии этих "новых США". Однако, конечно же, сам ливийский лидер прекрасно осознает, что ни помочь африканским странам, ни создать Соединенные Штаты Африки ни он, ни кто-либо другой не сможет.
Даже "старые США" и ООН ничего не могут поделать с гуманитарной катастрофой в Дарфуре, с гражданской войной в Судане, с сомалийскими пиратами, с непристойным политическим цирком в Зимбабве. Запад теряет в Африке финансовые средства, порой — солдат, и, естественно, политические очки. Каддафи, наоборот, пытается выиграть здесь политически и идеологически. Он теперь не лидер "Социалистической Народной Ливийской Джамахирии", а царь, "царь царей Африки", как его торжественно провозгласили в августе прошлого года 200 племенных вождей со всего континента. И идеи у него вполне традиционалистские. Каддафи считает, что демократия западного типа, партийная система, прежде всего, — неприемлема для Африки. "Наши партии — племенные, и это ведет к кровопролитию", — сказал он на заседании Африканского Союза, который Ливия будет возглавлять ближайшие 12 месяцев. Надо сказать, что здесь он прав — в Африке (как в Латинской Америке XIX века) за политическими партиями часто скрываются либо олигархические кланы, либо племенные верхушки, либо местные сепаратисты. Сделав верное наблюдение, полковник Каддафи делает неверный вывод: ни партии, ни оппозиция на континенте не нужны. Далеко не все в Африке разделяют это мнение.
Что же до идеи Соединенных Штатов Африки, которую предложил Каддафи, то она была мертва еще до своего рождения. Составлять федерацию или конфедерацию могут только зрелые государственные образования, устоявшиеся, консолидированные, не разрываемые противоречиями. Таковы были первые 13 североамериканских штатов, или, скажем, швейцарские кантоны. Даже в благополучной, по африканским меркам, Европе о возможности создания Соединенных Штатов серьезно никто не говорит. Наконец, Африка огромна; она включает в себя арабские модернизированные страны с сильной экономикой на севере, мощную современную ЮАР на юге, а между ними — тысячи километров, населенные племенами, которые находятся на совершенно разных стадиях развития — от традиционного общества до индустриального. Десятки религий, сотни, если не тысячи, этнических групп. Ничто не может их объединить, нет такой религии или идеологии, которые заставили бы всех этих людей носить одинаковые паспорта и служить в одной армии. И лидера такого тоже нет — несмотря на все политические достоинства Муаммара Каддафи.
