Анна Качкаева: Кризис на телевидении переливается. Даже новый Патриарх поговорил с журналистами канала «Россия» о кризисе и о народном терпении. В федеральных новостях те же герои, которые еще осенью говорили, что все под контролем, а кризис бушует только за рубежами нашей родины, теперь вдохновенно рассказывают, как плавно и правильно удерживается рубль, как озабочены они судьбой безработных и пенсионеров. В эти новости по-прежнему не прорываются сообщения о протестах и разгонах. Для сообщений такого типа есть новости на «Рен-ТВ» и на «Пятом канале». Вслед за министром Голиковой пришел тут на неделе к Максиму Шевченко Герман Греф. Можно было, конечно, порадоваться. Наконец-то людей, понимающих в экономике, призвали на массовые каналы. Но не тут то было! Вместо Грефа не умолкал главный публицист Первого Михаил Леонтьев. Министр Кудрин отметился у Максимовской и Брилева. А «Вести-24», выпустив замечательный репортаж региональной компании из Сургута, добавили оттенков теме, рассказав про простую работающую женщину, которая готовится к неизбежному увольнению на предприятии, которое закроют, скорее всего, к весне.
Еще одна знаковая эфирная деталь – президента и премьера перестали уравнивать в эфирных правах. У Евгения Ревенко этот баланс еще удерживается – президент и премьер в эфире чередуются. А вот у Петра Толстого в воскрсенье все больше и больше выделяют президента. Показательную выволочку Медведева по поводу сгоревшего дома престарелых показали только в «Воскресном времени».
Зато в разговорных программах, особенно в ночных, говорят сейчас много и довольно свободно. Вот как раз о разговорах и разговорных программах. О том, какие разговоры и какие собеседники нам сегодня с вами нужны в программе «Смотрим телевизор» мы будем разговаривать с известным телеведущим, режиссером, писателем Андреем Максимовым.
Андрей Максимов: Меня потрясает ваша дикция. Такое количество цифр сказать быстро и все понятно.
Анна Качкаева: Спасибо. Давайте, Андрей, начнем сначала с ситуации такой не очень ясной и, видимо, вам не очень приятной. С вопроса с вашим «Ночным полетом». Перед Новым годом я попала как раз на ваш выпуск, где вы, завершая год, с астрологом традиционно беседовали о жизни, о перспективах и о будущем. И из вопросов и реплик мне стало понятно, что что-то с программой происходит, и как-то судьба ее не ясна. Из сетки «Культуры» она не исчезла, она выходит по-прежнему, но теперь понятно, что это повторы. И тут недавно мне слушатели написали, задавая вопрос, не разъясните ли нам, что там с этими повторами? Потом я заглянула на ваш форум, поняла, что проблема гораздо более существенна, особенно любящие вас зрители по поводу этого беспокоятся и пишут письма не только на радиостанции, но еще куда-то их собираются писать. И я позвонила на «АТВ», где вашу программу производят, я так поняла, что там очень ценят ваш талант ведущего. Мне объяснили, что программа действительно идет в повторах и будет идти, потому что канал «Культура» из экономии не может себе позволить сейчас покупать новые выпуски, но окончательно судьба «Ночного полета» обсуждается. Теперь что вы по этому поводу скажете?
Андрей Максимов: Много интересного я узнал сейчас от вас. Например, я узнал, что меня как ведущего ценят на «АТВ». Это потрясающе, потому что в течение многих лет я прошу как телеведущий, ведущий прямой эфир, дать мне компьютер. Я думаю, что я единственный телеведущий прямого телеэфира, у которого нет компьютера. Но, видимо, меня ценят как-то так, а вот компьютер мне не дают. Это я просто по поводу того, как меня ценят. С передачей история следующая. Просто чтобы было понятно нашим слушателям, что передача выходит на канале «Культура», делается на «Авторском телевидении», а сам я работаю на ВГТРК. Вот такая вот сложная история.
Анна Качкаева: То есть зарплату вам платят на ВГТРК что ли?
Андрей Максимов: Я – сотрудник ВГТРК, холдинга, внутрь которого входит канал «Культура», и с которым у меня очень хорошие отношения. Я продлил с ними контракт, вне зависимости от судьбы передачи, что очень важно, как вы понимаете, в кризисное время.
Анна Качкаева: Ну, мы знаем такие истории. Вам будут платить деньги за то, что вы сделали год назад.
Андрей Максимов: Мне будут платить деньги за то, что я буду делать программу «Дежурный по стране».
Анна Качкаева: А, вот за «Дежурного по стране».
Андрей Максимов: Да, и за то, что я буду, наверное, делать что-нибудь еще. Если, например, «Ночного полета» не будет. В результате Малкин, руководитель «Авторского телевидения» и Татьяна Олеговна Паухова, руководитель канала «Культура» сели как-то и решили, как будет выходить «Ночной полет», меня, естественно, не пригласив. Поставили меня перед фактом, они сказали, что программа будет выходить в пять часов. Это, конечно, прерогатива Пауховой, хотя логики в этом я никакой не вижу. Но ладно, я ничего не могу сделать, главный редактор имеет право делать как угодно, и будет две программы новых, две программы в записи. Я сказал, что так делать невозможно. Это медленная гибель программы, и я так делать не будут. Мне сказали: «Ну, хорошо, не надо», и все, на этом все закончилось. Дальше начались народные волнения. Они начались в основном на форуме телевидения «Культура» и на форуме моем. И люди уже говорят, что они будут писать Медведеву. Я очень благодарен, это трогательно, но мне кажется, что это очень смешно, когда в разгар кризиса… Я прекрасно понимаю, что у президента масса, просто ворох забот. И писать ему по поводу одной маленькой передачи – это смешно, но трогательно. Мне никто ничего не говорит, сейчас идут повторы. То, что идут повторы, мне кажется, довольно странно, потому что программа «Ночной полет» всегда опирается на какие-то новости. И когда я вижу артиста, который говорит: «Вот я вчера впервые вышел в этом спектакле», а это случилось в сентябре, мне лично как зрителю странно. Не говоря уже, что получается невероятная каша с номерами эфиров, потому что мы эфиры все нумеруем. Но это опять-таки дело канала. Мне никто не сказал, что программа закрыта. Мне никто не сказал, что программа будет выходить. Я сказал, что у меня нет выбора. И если она будет выходить в пять, значит она будет выходить в пять, я тут ничего не могу сделать. Но я готов делать четыре новых программы. Если у канала «Культура» нет денег на «Ночной полет», то значит этот канал – банкрот. Потому что ничего дешевле, чем два стула и два человека, нету. Вот я высказывал разные предложения о том, чтобы перестать делать программу на «АТВ», если это дорого. Я могу ее делать непосредственно на канале «Культура», это будет дешевле, чтобы не делать программу в прямом эфире. Но это все происходит: я говорю кому-то, кто-то передает Пауховой и так далее. После того как со мной снова заключил контракт ВГТРК, то у меня сбылась мечта любого русского человека – я ничего не делаю, при этом мне платят деньги и показывают по телевизору.
Анна Качкаева: Ой, не накликайте, Андрей. Сейчас вас послушают, скажут: зачем мы ему платим деньги?
Андрей Максимов: У меня пока не было повода сомневаться в приличии своих начальников. Но всяко, конечно, может быть. Я делаю раз в месяц программу «Дежурный по стране», которая отнимает у меня очень большое количество, сил, эмоций и так далее.
Анна Качкаева: Мы вроде бы завершили эту тему. Если кого-то еще что-то заинтересует, они могут уточнить, позвонить, спросить. Но просто она в данном контексте исчерпана, потому что большего мы с вами не знаем, и кто-то из начальников должен про это сказать.
Андрей Максимов: Единственное, что поскольку у всех людей могут возникнуть вопросы, почему это все происходит, а в чем причина. Причина, мне кажется субъективно, находится в том, что Татьяна Олеговна Паухова очень плохо ко мне относится. Вот, собственно, причина на самом деле находится в этом.
Анна Качкаева: Но ведь это же не так страшно. Начальник в конце концов, нанимая ведущего, может относиться не очень хорошо.
Андрей Максимов: Это не так страшно, потому что… Я не вижу причин, я ничего плохого Татьяне Олеговне не делал. Потому что ничем иным, кроме как отношением ко мне, перенос программы с 19:00 на 17:20 я не могу объяснить. Из-за экономии? А почему ее переносят, и в это время показывают старые документальные фильмы.
Анна Качкаева: Я так примеряю на себя, не дай Бог, конечно. Но вот начальник, например, может сказать, формат подустал, ведущий как-то уже по набеганному, и наезженному, задает одни и те же вопросы. Персонажи… сколько можно? Вот цикл перемен, сколько людей прошло через программу, как часто они меняются? Раз в три-четыре месяца обязательно может кто-нибудь повториться. Вы не допускаете, что в этом тоже есть причина?
Андрей Максимов: По поводу… Единственное из того, что вы сказали не так, это по поводу того, что часто повторяются люди. Люди повторяются не чаще, чем раз в полтора-два года. Мы за этим специально следим. По поводу того, что я… Вы сейчас что сказали? Что передача стала плохой, и я стал плохим.
Анна Качкаева: Нет, я этого не сказала.
Андрей Максимов: Ну, грубо говоря. Вы сказали интеллигентно вот это, что передача стала плохой, и я стал плохим ведущим. Ну, может быть. Но мне никто этого никогда не говорил. Программу закрывали много раз же уже. Когда ее закрывали, например, на канале ТВЦ, то Олег Максимович Попцов сказал: «Хватит». Я его спросил: «Программа плохая?» Он: «Не, но просто хватит». Ну, хорошо. Значит, мы ушли, и тут же мне позвонил первый и последний раз в жизни домой Олег Борисович Добродеев и сказал, что он хочет дать ее на канал «Культура». Я сказал большое спасибо. Вот, собственно, и все. Я не буду же кричать: «Вы что, я такой ведущий, лучше всех!» Я же не буду так говорить, понятно. У меня такого ощущения нет. Я могу сказать одно, что мне программу делать очень интересно. И судя по тому, какие люди ко мне приходят, эта программа, видимо, интересна не только мне. Мне кажется, что самое обидное во всей это истории, что в общем, к сожалению, трибуны, на которую мог придти деятель культуры и поговорить спокойно про то, что его волнует, больше нет. Не то что у меня лучше всех, просто больше нету. И вот то, что отнимается такая трибуна у людей, это мне кажется, очень неправильно. И они все мне тоже звонят. Я просто человек не скандальный, и я не устраиваю себе пиар и не буду себе устраивать пиар. Они тоже звонят. И не потому, что они меня так любят, а потому что некий режиссер, когда у него случается премьера, и даже дело не просто в пиаре, а просто ему хочется, у него бурлит, ему некуда больше пойти.
Анна Качкаева: Как вам кажется, каких разговоров на сегодняшнем телевидении не хватает?
Андрей Максимов: Мне кажется, что на сегодняшнем телевидении не хватает людей, умеющих разговаривать. Я скажу в эфире то, что я вам сказал лично. Я с удовольствием посмотрел вас в программе «Совершенно секретно» с Кучером. Правда, это было замечательно. Вот Кучер, например, человек, который умеет разговаривать. Вот он – замечательный, на мой взгляд, интервьюер. Или есть на канале «Ностальгия» замечательный интервьюер Володя Глазунов, который делает программу «Рожденные в СССР». Вот таких людей очень мало. В основном на телевидении происходит жанр допроса. То есть человека приглашают и начинают его допрашивать. И это очень плохо, потому что телевидение, как мне кажется, дает какую-то норму. И люди понимают, что разговаривать надо вот так. Вот это вот правильно.
Анна Качкаева: Для вас разговор – это всегда исповедь?
Андрей Максимов: Для меня разговор – всегда попытка понять другого человека, вне зависимости от того, он исповедуется или закрывается. И в том, и в другом случае его можно понять. Для меня разговор – это попытка понять другого человека. И для меня самое интересное, почему программа «Ночной полет» так долго живет. Потому что я там во-вторых. Любой бы ведущий, даже в миллион раз лучше, чем я, надоел бы за десять лет. А этого не происходит, потому что я там как бы во-вторых. Моя задача – выставить вперед человека. Вот сейчас должна выйти вторая книжка, которая называется «Не молчи или книга для тех, кто хочет получать ответы». Я, поскольку преподавал, как вы знаете, на журфаке, делал это с удовольствием. Я, когда учу студентов или когда им читаю лекции, я все время исхожу из того, что во время разговора вы должны попытаться другого человека понять как новость. Человек для вас новость, вы пытаетесь эту новость понять. Вот таких разговоров на телевидении для меня катастрофически не хватает. Катастрофически не хватает людей, которые могут полюбить своего собеседника. Потому что, как правило, такое ощущение, что его вызывают на дуэль, и начинается дуэль, и кто кого. И когда ты смотришь передачу потом, разговариваешь, обсуждаешь, говорят: «Здорово вот он его сделал или не сделал». А очень редко, когда «надо же, как раскрылся человек».
Анна Качкаева: Для меня, например, «Личные вещи» стали неожиданным. Я понимаю, что овеществление иногда каких-то историй из жизни неожиданным образом открывают очень привычных нам людей. Вот это случилось.
Андрей Максимов: Спасибо вам большое! Кстати говоря, программа «Личные вещи», которая выходит на «Пятом» питерском канале, у которой тоже проблемы, потому что сейчас пока выходит повтор, но там все понятно. Там руководитель канала Владимир Трипольский меня вызвал лично и сказал, что есть проблемы с деньгами. Если мы их решим, все будет в порядке. Дай мне месяц. Это был такой нормальный разговор. Это их формат, они его придумали. Я его очень сильно переделал, но это не моя идея. И когда мы приходим домой к какому-то человеку, это важно, или в то место, которое он назначает, когда человек находится не в студии, где он нервничает по определению, любой. Меня поразило, в свое время у меня был Чубайс, он очень нервничал. Чубайс то не должен, а он нервничал. А когда ты приходишь к человеку домой или в какое-то пространство, которое ему нравится, и он видит фотографии мамы, детей, какие-то игрушки, то он начинает, конечно, совершенно иначе раскрываться и иначе к тебе относиться. И иногда бывают невероятные открытия.
Самое поразительное для меня открытие было, как ни странно покажется вам, это Дима Билан. Потому что мы же с вами понимаем, кто такой Дима Билан, чего тут долго объяснять? Понятно все. Я перед эфиром спрашивал оператора: «Как вы думаете, он умеет слова складывать в принципе? Он может составить предложение внятно?» А человек пришел и в качестве личных вещей принес кипу из 15-20 тетрадок, в которых написаны эссе и стихи, причем все трагические, причем все так искренне трагические. Оказалось, что он потрясающе говорит, потрясающе, он очень умный и очень интересный человек. Вот пропасть между нашим восприятием Билана и им самим, вот такой огромной пропасти у меня не было ни с какими другими героями. Не хочу сказать, что он самый умный. Я беседовал с Лихачевым и с Питером Устиновым. Но вот эта пропасть она самая большая. И вот это для меня самое интересное. Мне кажется, что для меня это интересно и для зрителя это ужасно интересно. Если это будет уходить безотносительно моей передачи, это будет неправильно, тем более в эпоху кризиса.
Анна Качкаева: А кто в этой программе вас не удивил или скорее разочаровал? Я бы сказала даже о медийных персонах. В вашей программе много людей…
Андрей Максимов: Знаете, я вам скажу, что почти за две тысячи эфиров «Ночного полета» не было такого. Мне кажется, что такого не может быть в принципе. Потому что разочаровал, это значит, что я был очарован, а потом разочаровался.
Анна Качкаева: Но разве такого не бывает у интервьюера?
Андрей Максимов: Не бывает.
Анна Качкаева: У интервьюера не бывает?
Андрей Максимов: Нет. Я за всю Одессу не могу сказать, но у меня не бывает. Я иду к человеку абсолютно свободным.
Анна Качкаева: Читаете как книжку.
Андрей Максимов: И пытаюсь понять, что это за человек. Это интересно всегда, вне зависимости от того, медийное лицо, не медийное лицо.
Анна Качкаева: Как для вас связан человек и актуальные события? Вот если бы сейчас «Ночной полет» не выходил в записи, вы бы приглашали людей с улицы, лидеров нынешних протестных движений?
Андрей Максимов: Если мы говорим конкретно про «Ночной полет», который выходит сейчас на канале «Культура», мне бы этого никто не дал бы делать. Не потому что нельзя про этих людей, а потому что на канале «Культура» надо говорить с людьми, имеющими отношение к культуре.
Анна Качкаева: Но ведь у нас есть и люди, имеющие отношение к культуре. Например, Союз кинематографистов, как известно, скандальная тема.
Андрей Максимов: Вот я бы, если бы сейчас выходил «Ночной полет», я бы бился с Татьяной Олеговной Пауховой за то, чтобы пригласить Хуциева, а потом Михалкова или наоборот. Мне, скорее всего, этого не разрешили бы делать, я так думаю, потому что на канале «Культура» не бывает, как вы заметили, наверное, никогда никаких скандалов. Все скандалы проходят мимо канала «Культура», канал «Культура» это к культуре, видимо, не относит. Но если бы была возможность у меня, я бы, конечно, это делал с удовольствием. И мне кажется, это очень важно. Если позиция Михалкова мне в общем понятна, то позиция выдающегося режиссера и потрясающего человека Марлена Хуциева, который просто абсолютно потрясающий приличный интеллигентный человек, вот его позиция мне вообще не ясна. Зачем ему все это надо?
Анна Качкаева: А он просто молчать, у меня такое ощущение, больше не может.
Андрей Максимов: Да всякий может молчать. Мне кажется, всякий, на самом деле, может молчать. Почему-то он начинает не молчать. Почему? Мне это было бы ужасно интересно. Я бы с удовольствием по этому поводу поговорил, если бы мне дали такую возможность, даже бы бился за это. Скорее всего, я бы проиграл, но бился бы, потому что это очень важно. Мне вообще кажется, что надо говорить про то, про что говорят. Вот про что люди говорят на улицах, про это обязательно надо говорить.
Анна Качкаева: По-вашему, сейчас они про что особенно говорят?
Андрей Максимов: Какое-то время назад я писал колонку в «Известиях» про то, что, к сожалению, почему-то или не к сожалению сейчас нет никакого интереса, который бы всех объединял. На мой взгляд, какого-то общего. Нельзя сказать, что все говорят про кризис. Нельзя сказать, что все говорят про съезд кинметографистов. Вот раньше выходит фильм «Остров», и про него все говорят, так ли сяк ли… Таких фильмов сейчас нету. Наверное, когда умер Патриарх, и были выборы нового Патриарха, про это все говорили, насколько вообще это все правильно, неправильно. А так вообще каких-то особых тем нет. Значит, надо выхватывать такие темы, про которые говорит большинство людей. «Ночной полет» - же информационная история. Мы же хотели всегда рассказывать про те события из культурной жизни, которые являются событиями, через людей, которые их создавали.
Анна Качкаева: А, скажем, Жванецкий в этом контексте – это что, тоже способ его презентовать, или все-таки это тоже ваш разговор со страной, вот вы лично?
Андрей Максимов: Если вы спрашиваете меня, тут как бы в этой программе два ведущих Жванецкий и я. Вот моя задача – его презентовать. Моя задача – создать Жванецкому такие условия, чтобы он мог перед страной показать все то лучшее, что у него есть. Жванецкий – очень трепетная и сложная фигура, и работа в этой программе чрезвычайно тяжелая и неблагодарная.
Анна Качкаева: А если бы вам пришлось представлять Задорнова, вы бы делали это с тем же удовольствием?
Андрей Максимов: Мы делали передачу с Задорновым не раз. Мы делали передачи, они даже выходили. Кого бы мне ни пришлось представлять, я бы это делал с удовольствием. Мне нравится разговаривать с людьми очень. Задорнов – замечательный человек.
Анна Качкаева: Вы телевизор смотрите сейчас?
Андрей Максимов: Да, конечно.
Анна Качкаева: А что?
Андрей Максимов: Вы знаете, у меня вчера сломался видик, я хотел посмотреть кино, у меня сломался видик. Я не смог найти, у меня есть «НТВ плюс», в результате все закончилось тем, что я на канале «Ностальгия» стал смотреть программу «Монтаж», очень старую программу Столярова и Диброва. Я посмотрел все эти фильмы, все эти новости, которые есть, и я понял, что я буду смотреть программу «Монтаж». Вот вчера вечером у меня не было видика впервые за долгое время, и я понял, что у нас не очень интересное телевидение. Масса скучного, невозможно.
Анна Качкаева: Андрей, вы мне сказали, что вы мечтали быть знаменитым.
Андрей Максимов: Да, я это никогда не скрываю, потому что это глупо скрывать.
Анна Качкаева: И глупо скрывать. Вот сейчас славы хочется еще или ее достаточно?
Андрей Максимов: Сейчас нет такого критерия просто. Сейчас абсолютно какие-то другие критерии.
Анна Качкаева: А что это сейчас? Успех это что сейчас?
Андрей Максимов: Интересно, чтобы было. Сейчас, чтобы было интересно. Сейчас я, чтобы деньги платили, потому что понятно, и чтобы было интересно. Я ставлю спектакль, например. Последний мой спектакль был «В раю» на малой сцене Школы современной пьесы. Малая сцена приносит меньшую славу, чем большая, очевидно. Не важно.
Анна Качкаева: У вас вышло несколько книг.
Андрей Максимов: У меня вышло около 30 книг. И тоже не так важно. Вышел роман «Карма», в котором я попробовал сказать про любовь. Мне очень хотелось сказать про любовь. Надо это трем тысячам людям, шести тысячам людям или всему миру – не имеет никакого значения. Вот так хочется поговорить про любовь в современном мире. И спасибо издателям, которые книжку издают, и я могу ее дарить. Все.
Анна Качкаева: А разговоры про любовь возможны на нынешнем телевидении?
Андрей Максимов: Необходимы.
Анна Качкаева: Но их нет.
Андрей Максимов: Есть.
Анна Качкаева: Где?
Андрей Максимов: Программа Тани Устиновой, например, на «Пятом канале».
Анна Качкаева: Ну, вот где это?
Андрей Максимов: Но только у нас разговоры про любовь всегда превращаются не в разговоры про любовь, а в разговоры, почему ты бросил жену? Это другая история. А у любви есть, кроме практики, теория. И она, мне кажется, может быть очень интересной. Вообще, мне кажется, что (я сейчас скажу то, что нельзя говорить на Радио Свобода) в сегодняшнее время надо говорить о том, что людей успокаивает. То есть что делает журналист? Он хочет сказать правду. Правда про кризис неизвестна. Мне кажется, никто в мире, даже Обама, не знает правду про кризис. Поэтому, мне кажется, надо сегодня говорить про то, что успокаивает людей. И в этом смысле если…
Анна Качкаева: А ведь успокаивает как, Андрей? Можно не говорить, не замечать, что люди выходят на улицы и уже четыре месяца не получают зарплату, и в моно-городах на самом деле через пару месяцев будет очень непросто. Можно не замечать и бесконечно говорить, что, ребята, все у нас хорошо, и мы выскочим. И можно все-таки об этом говорить, но не сеять панику. Есть же разница.
Андрей Максимов: Есть чувство меры. Надо ли в новостях рассказывать про то, что на самом деле происходить? Надо. Но надо, мне кажется, сейчас, именно в этой ситуации надо больше думать о том, как отзовется твое слово. Потому что оно может отозваться просто ужасом каким-то.
Анна Качкаева: Я ведь не случайно вас спрашиваю про любовь именно шире, как про понятие и про как некие отношения с детьми, людьми, старшими.
Андрей Максимов: Вот я вам могу сказать, что меня очень редко поражают газетные публикации. Вот есть такая замечательная журналистка Наташа Радулова. Я вчера прочитал в каком-то интернет-издании ее материал про то, что единственный наш выбор во время кризиса – это полюбить кого-нибудь и жить с любимым человеком. Потому что тогда все проблемы – не проблемы. Это так просто и так здорово. Она пишет заметку про то, что она в детстве, юношестве сдала анализ на СПИД, и была уверена, что она, конечно, заразилась. И тут она полюбила человека, когда она его полюбила, вдруг стало не важно, заразилась она или нет, хотя оказалось, что она, конечно, не заразилась. И вот это очень правильная вещь. Вообще, мы недооцениваем. Почему я начал говорить про свой роман «Карма». Потому что мы недооцениваем силу любви. Это не романтический такой сейчас всхлип, а это правда. Мы недооцениваем того, насколько человек, у которого есть любовь, сильней, насколько человек, у которого есть любовь, проще может переживать кризис. И об этом, мне кажется, надо говорить и на Радио Свобода, и на радио «Вести FM», и на радио «Маяк», где угодно, и по телевизору тоже. Это очень важная вещь. И это то, в чем реально может быть спасение.
Анна Качкаева: Спасение, на самом деле, в спокойном и позитивном разговоре. Это не значит, не правдивом. Не значит, шапкозакидательским. Просто в спокойном разговоре, которого не хватает.
Андрей Максимов: На канале «Культура» была встреча с Юрием Михайловичем Ростом в честь его, по-моему, 70-летия. Я шел мимо телевизора, сел и досидел до конца. И Рост, который говорит, например: «Я люблю ангелов, они за нас работают». Это же вообще невероятно. Вот просто человек сидит и говорит, и ты слушаешь его, и тебе хочется жить. Вот такого не хватает катастрофически. И более того, мне кажется, что никто и не хочет этим заниматься. Никто особенно не думает над тем, как вот это вот все внедрить на телевидение.
Анна Качкаева: Да, что вот эта стратегия разговора на самом деле должна быть, особенно в такое время.
Андрей Максимов: Другой вопрос – что это очень трудно делать, и очень трудно найти людей, которые смогут спокойно разговаривать со своим собеседником, очень трудно. Потому что наезжать проще и выгоднее. Мне почему нравится тот же Кучер, например? Потому что он все выясняет, я слушал беседу с вами или беседу с Барщевским. Вот он все вопросы, которые бы я задал Барщевскому, он задал. Но при этом как-то спокойно все, без истерики, без криков, без слов «вы адвокат и продажная сволочь». Ничего этого не было сказано. Но про все про это было спрошено. Вот это замечательно совершенно. Но это мало кто может, к сожалению.
Анна Качкаева: Яков из Москвы, вы в эфире.
Слушатель: Из всех разговорных программ я достаточно регулярно слушаю упомянутого уже Кучера и Велехова в «Совершенно секретно». Также я смотрю только ночью, несмотря на то, что мне почти 50. И «К барьеру». Смотрю эти программы только в том случае, если мне интересны темы, и интересны гости. Как человек левых коммунистических взглядов я никогда не буду слушать правых одиозных для меня лично граждан. Не буду слушать упомянутого Чубайса. Но лично мне не хватает ток-шоу как «Свобода слова» в прямом эфире во времена кризиса с привлечением пусть даже тех же самых правых, того же самого Гайдара, того же самого Чубайса, но при этом, чтобы была уравновешена и левая сторона. То есть чтобы были левые экономисты, коммунистические экономисты. Анна, а почему вы никогда не пригласите человека по фамилии Колосов. Тем более был такой хороший информационный повод под названием как программа «Бесценный доллар».
Анна Качкаева: А, Илью вы имеете в виду?
Слушатель: На мой взгляд, очень честный, порядочный человек.
Анна Качкаева: Спасибо, я приняла вашу просьбу.
Андрей Максимов: Я не потому, что я человек абсолютно некоммунистических взглядов, и когда человек говорит, сразу хочу с ним спорить. А вот мне кажется, что сейчас как раз вот таких вот историй, где Чубайс разговаривает с Зюгановым, не надо делать. На мой взгляд, не надо. Итак все очень взвинчено. Понятно, что спокойный разговор между либералами и коммунистами я не слышал никогда. Я когда-то вел программу «Пресс-клуб», и я помню свои ощущения, когда я как ведущий сидел, у меня слева сидела Новодворская, а справа – Анпилов, и они начали друг с другом разговаривать. Никогда из таких разговоров ничего найти невозможно, кто кого перекричит, собственно и все. Я то как раз считаю, что нужно не это, а нужен спокойный разговор про то, что называется вечными ценностями.
Анна Качкаева: Андрей, я с вами не соглашусь, потому что если бы, например, Греф или господин Дворкович пришли к тому же Максиму Шевченко, и если бы там большой синклит из кричащих экспертов, а главным образом Миши Леонтьева, не зашикивали и не шумели в публицистическом задоре по поводу того, что они думают в связи с высказываниями этих господ, то это было бы тоже небесполезно.
Андрей Максимов: Так не бывает. Вот как только есть разные взгляды, то начинает кто-нибудь кого-нибудь перекрикивать. Я вообще, мне кажется, что я сейчас узнавал, что делал Рузвельт во время Великой депрессии. Вот одно из его самых главных достижений состояло в том, что он каждую неделю стал приглашать журналистов к себе в Белый дом, чего не делали до него, и объяснять, чего происходит. Вот мне кажется вот это вот очень важно. Причем чтобы нам все время говорили, что есть проблемы, но они решаются. Я не прав, моя позиция ужасная, Радио Свобода не соответствует. Я хочу слышать от наших начальников, что все, что делается…
Анна Качкаева: Андрей, вы все-таки не смотрите телевизор. Наши начальники каждый день говорят о том, между прочим, что все хорошо, и все заботятся о стране. Но замечаю вам, три месяца назад эти же начальники говорили, что у нас все хорошо, кризиса нет, и он исключительно за забором. А вопрос в журналистах, которые бы задавали им неприятные им вопросы…
Андрей Максимов: У меня нет такого ощущения, что они говорят именно это. А мне не кажется, что они говорят именно это, хотя когда они говорят именно это, они делают правильно. На мой взгляд, они делают правильно. Потому что вы, я, у нас определенный круг общения. Нашей стране нужно. Почему невероятное происходит? Почему не падают рейтинги ни Путина, ни Медведева, почему они не падают? Хотя жизнь ухудшается. Потому что эти люди выбрали, я не знаю, кто им сказал это или они сами решили, что надо говорить людям: ребята, мы на месте, все под контролем.
Анна Качкаева: Ну, они сами по себе – хорошие новости. Это правда.
Андрей Максимов: Это необходимо. В нашей стране необходимо говорить народу, что все под контролем. Это просто очень необходимо. Иначе будет ужас.
Анна Качкаева: Валерий, Москва, мы вас слушаем.
Андрей Максимов: Сейчас он скажет всю правду про меня.
Слушатель: Да, Андрей, вы угадали. Действительно, сегодня страшно не повезло. Я хотел как-то припомнить один замечательный эфир, когда вы признались в любви к Екатерине Второй, вы сказали, что вы ее любите.
Андрей Максимов: Да.
Слушатель: Между тем, более отвратительной фигуры среди женщин, царствовавших где бы то ни было и когда бы то ни было, трудно найти. Это женщина, которая приказывала наказывать всех дам высшего света, которые о ней говорили плохо. Она призывала их призывать в тайную канцелярию и избивать плетьми.
Андрей Максимов: Кого? Это неправда.
Слушатель: Это правда.
Анна Качкаева: Валерий, у нас не исторический эфир сегодня.
Андрей Максимов: Я с удовольствием Екатерину обсужу с вами. И то, что вы рассказываете, это неправда. Вообще, женщин в России плетьми не наказывали никогда. Это было совершенно невозможно. Но я готов сейчас защитить Екатерину, не думаю, что это надо делать.
Анна Качкаева: Иван, мы вас слушаем.
Слушатель: Мне кажется, что ваша дискуссия несколько неестественна, потому что оба вы прекрасно понимаете, какая ситуация в стране, вы прекрасно понимаете одно и то же, как надо вести себя властям.
Анна Качкаева: Подождите, мы вот как раз сейчас с Андреем разошлись во мнениях. И в чем же наша дискуссия искусственная?
Слушатель: На самом деле, Андрей с вами придерживается одних взглядов, но просто один говорит их достаточно откровенно, а другой предпочитает говорить несколько другое, а думаете вы примерно одно и то же.
Андрей Максимов: Я не замечал вас в своей голове. Я не знаю, чтобы ходили в моей голове и читали мои мысли. Я не могу сказать, что я всегда на 100 процентов откровенен, это надо быть просто полным идиотом, но я стараюсь никогда не врать. Я стараюсь говорить именно то, что я думаю на самом деле.
Анна Качкаева: У вас есть что-то по существу нам сказать по поводу программ и людей?
Слушатель: Мне кажется, телевидение направлено на то, чтобы проповедовать то, что проповедует наше руководство, то есть принцип человек человеку враг, и у него это хорошо получается, к сожалению.
Андрей Максимов: Но я вот этого, честно говоря, не вижу вообще. То есть у меня как у любого зрителя есть огромное количество претензий к телевидению, но чтобы там вот это так проповедовалось, человек человеку враг, не замечаю этого совсем.
Анна Качкаева: Читаю пейджеры. «Мне нужны Савик Шустер, Леонид Парфенов, Михаил Хазин, Анатолий Бышовец, а не либералы вроде Грефа», - Андрей из поселка Красная Горбатка нам пишет.
Из Междуреченска наш слушатель пишет, что ему нужны Пайпс, Березовский и Каспаров.
Ирина Волкова пишет, что «неделю назад мы говорили о «Честном понедельнике», попробовала посмотреть его еще раз (это на НТВ такая программа с господином Минаевым). Серьезная тема. Камера показывала серьезные лица. А время от времени все они начинали опять визжать и улюлюкать. Стало быть, фанера, вернувшаяся из Парижа, теперь летает над Останкино».
«Будет ли продолжаться в эфире «Роковая ночь» с Александром Скляром на «Культуре»?» - Александр из Сызрани. Я вопроса этого не задавала.
Андрей Максимов: Я не знаю, надо спрашивать руководство канала «Культура». Что касается программы Минаева, которую я видел, первую программу, то это программа, которая сделана для популяризации Минаева. И она, собственно, выполняет прекрасно. Больше никаких задач у этой программы нет. И она выполняет эту роль. И я думаю, что тиражи его книг вырастут еще больше.
Анна Качкаева: Олег вас спрашивает: «А не может телевидение передать передачу на другой канал?» Нет, Олег, оно не может передать, должен тогда отказаться, закрыть.
Андрей Максимов: Может. Такая возможность есть. Но еще раз говорю, что я работаю в холдинге ВГТРК. Значит, единственная возможность выходить не на «Культуре», это выходить на канале «Спорт». И все. потому что из федеральных каналов больше каналов нету. Ну, на канале «Россия», видимо, не будет программа выходить. Теоретически может такое быть, но пока никто не отказывался от «Ночного полета». Пока такой ситуации, чтобы мне сказали, что программа закрыта, не было.
Анна Качкаева: Тут Чукаева Диана вам пишет, что когда-то вы приглашали к себе Владимира Васильева и задавали ему очень пакостные вопросы, зная, что тот будет уволен. «Он его не просто спрашивал, а пытал, ставя в неловкое положение. Что же вы теперь, господин Максимов, говорите о том, что другие вопросы должны быть?»
Андрей Максимов: Не совсем правильно. Я не то что знал, что его уволят. А он к нам пришел, когда он уже был уволен. И это был эфир, во время которого нам позвонил Родион Константинович Щедрин и сказал Васильеву, что Васильев врет. И видимо, у слушательницы создалось ощущение, что это был я. Это был не я. Это был великий композитор Щедрин. Меня можно обвинять в чем угодно, что регулярно делается. Но мне кажется, что я такие вопросы пакостные стараюсь никогда не задавать.
Анна Качкаева: Михаил из Москвы, мы вас слушаем.
Слушатель: По поводу любви, наверное, я с вами согласился бы. Но мне хотелось бы, чтобы вы прокомментировали мое понимание. Вес слов наших политиков, экономистов и ваших отчасти про Екатерину вообще ничего не весят. То есть вы обсуждаете Екатерину, как будто вы вчера вместе с ней общались и обсуждаете ее. Давайте, чтобы слова что-то весили.
Андрей Максимов: Что касается обсуждения Екатерины, видит Бог, я все что угодно ожидал, кроме того, что мы будем обсуждать Екатерину. Конечно, вы правы. Просто есть какие-то вещи, которые интересны. Мне интересно узнавать про нее. Что касается вообще слов политиков, они очень много весят. И любое слово политика, если это не политик-шут, которых мы знаем, а такой политик, который занимает определенную должность, может что-то на ней решать, любое слово, например, сегодня Грефа оно может привести к бунту. Вот сейчас Греф скажет: «Знаете, все вклады в Сбербанке замораживаются». Вот что будет! Представляете себе! Я не говорю уже про слова премьер-министра и президента.
Анна Качкаева: Он этого не говорил, подчеркиваю. Не дай Бог, сейчас кто-нибудь превратно поймет. Греф этого не говорил.
Андрей Максимов: Это я сказал как пример. «Сбербанк» работает чудесно, прекрасно. У меня у самого все вклады мои немногочисленные лежат именно там. Но слово действующего политика это очень важно.
Анна Качкаева: Я так понимаю, что вы как раз об этом размышляете в вашей книге «Многослов». Вы же пытаетесь разобраться о сути явлений, которые скрываются за словами. А вот для вас сейчас какое слово главное?
Андрей Максимов: Спасибо большое, что вспомнили книгу. Я сейчас пишу второй «Многослов», и там слова политико-экономические. И вчера я писал слово «телевидение». Второй «Многослов» имеет подзаголовок «Записки офигевшего человека», это человека, офигевшего от политики и экономики, который пытается разобраться в том, что такое демократия, что такое власть, что такое война, что такое политическая партия и так далее. Вот вчера как раз я писал главу «Телевидение». Было очень интересно мне самому с собой. Что меня больше всего поражает… Там помимо всяких открытий, кто чего открыл, что телевидение не сделало никаких художественных открытий, что все, что показывает телевидение, существовало и до него. Просто оно стало это показывать.
Анна Качкаева: Ну, это как сказать. Эфрос, например, с его театральным…
Андрей Максимов: Ну, это все равно театр, чуть улучшенный театр. Сократ, такой был человек, черт те когда жил до нашей эры. Он собирал учеников, и они говорили, что такое любовь… Было много народу, это ток-шоу, которое было черт те когда в Древней Греции. Вот все на самом деле было. Телевидение знаете как переводится? Вижу далеко. Вот все, что сделало телевидение оно приблизило. Каждый ребенок подсматривает в замочную скважину.
Анна Качкаева: Так это же изменило представление людей о масштабах, пространстве и близости и реальности, если угодно. Но поразительно, что человек, который впервые понял, что можно рисовать пейзаж, он сделал невероятное художественное открытие. Или Ионеску, который понял, что можно делать пьесу без всего. Никаких художественных открытий у телевидения нет. А оно просто взяло все открытия человечества, которые были, использовало и начало над нами властвовать. И телевидение, конечно, сейчас невероятный властитель дум. И вообще, уже понятно, что если телевидение про что-то не рассказало, значит, этого нет.
Анна Качкаева: Илья Аронович из Москвы.
Слушатель: Я с большим уважением отношусь к вашему гостю, с удовольствием всегда смотрю его передачи, и сейчас мне тоже крайне интересно все это. С одним я не могу согласиться, когда он приводит в качестве примера двух таких маргиналов слева и справа, как Анпилов и Новодворская.
Андрей Максимов: Я не привожу в качестве примера, я привожу в качестве примера людей…
Слушатель: Ну, они не могут разговаривать, они не будут разговаривать нормально. А с другой стороны, мы никогда не видим таких, как, например, крупного дипломата Квицинского, профессора Мельникова, Олега Смолина. Справедливости надо сказать, на Радио Свобода Олег Смолин достаточно часто бывает.
Анна Качкаева: Это депутат.
Слушатель: Положим, физика Ивана Никитчука. Уже я не говорю про крупных ученых, про инженеров, про рабочих, про крестьян. У нас вдруг почему-то резко пытаются изменить нашу общую ментальность по отношению к производителям, к людям, которые делают дело и не только делают политику. И очень печально, что вот аналогичной передачи я не знаю в вашем формате на «Культуре» можно это делать или нет, но очень печально, что таких передач нет. У нас явно левых коммунистических взглядов игнорирует наше телевидение. Табу на это.
Андрей Максимов: Я должен сказать, что из всех перечисленных вами людей с Олегом Смолиным я лично участвовал в двух передачах. Причем оба раза мы были в одном лагере, если не ошибаюсь. Что касается ученых, то они регулярно приходили в «Ночной полет». Я их обожаю. Поговорить про адронный коллайдер – это просто удивительное счастье. Другой вопрос, который тоже должны иметь в виду, что человек, который пришел на телевидение должен уметь разговаривать. И среди ученых есть великие люди, гениальные, потрясающие, которые не умеют этого делать вообще. Они не могут, им кажется, что так просто, они начинают говорить такими терминами, что я просто схожу с ума, у меня такие были случаи. Но вы правы, что нужно, конечно, расширять сегмент людей, которые… Потому что невозможно, когда одни и те же люди. Вот если не погибнет наш «Ночной полет», то мы будем, конечно, ученых звать, потому что это очень интересно и важно.
Анна Качкаева: Но мне еще кажется, не хватает молодых лиц на экране. Я знаю действительно две или три программы, которые показывают нам не танцующих, не развлекающихся, а все-таки задающих вопросы. Это вот ток-шоу «Только ночью» и «Сто вопросов к взрослому» на больших каналах.
Андрей Максимов: Ну, «Сто вопросов к взрослому» - это все-таки как бы дети.
Анна Качкаева: Дети, да.
Андрей Максимов: А что касается молодых людей или молодых деятелей культуры, что касается эстрадных звезд, которые не разговаривают у нас вообще, вот я придумал программу «Неформат», но случился кризис. Мы даже сняли «пилот» этой программы, где я хотел говорить с эстрадными звездами, разговаривать с ними. То нету места. Просто на телевидении нету места, куда мог придти Филипп Киркоров или Дима Билан, или Наташа Королева и поговорить. Огромное количество мест, где они могут забацать в стопятидесятый раз песенку, а где поговорить – нету. Это печально.
Анна Качкаева: Лев, Москва, это, наверное, последний звонок.
Слушатель: У меня вопрос к Андрею Максимову. Мне кажется, вы наступаете на те же грабли, что наступали мы очень многие десятилетия. Я говорю о том, что бесконфликтность это «Кубанские казаки», то, что вы говорите, чтобы не было скандалов. Нужно уметь вести диалог. Вспомните Савика Шустера, он приглашал всяких.
Андрей Максимов: Понятно. Спасибо вам большое. Я хочу вам сказать, что у меня были разные истории, у меня были ссоры. У меня один раз гость ушел с эфира. У меня бывают конфликты на эфире. Я считаю, что на сегодняшнем телевидении конфликтов должно быть как можно меньше. Более того, конфликтные передачи с большей радостью смотрятся, их делать выгоднее. Я хотел бы делать передачу, сейчас скажу ужасные слова, которые несут добро и спокойствие, а не конфликт. Мне бы так хотелось. Это не всегда получается, но мне бы так хотелось.
Анна Качкаева: Значит, главные слова этого этапа вашей жизни – добро и спокойствие.
Андрей Максимов: Если будет где их нести. Если у меня будет тот эфир, где я смогу это делать. Если это будет, то да.
