Ирина Лагунина: 9 марта – 50-летний юбилей одной из самых революционных игрушек 20 столетия. 9 марта 1959 года кукла Барби - длинноногая стройная красавица с забранной в хвостик копной волос, узкой талией и внушительным бюстом – была представлена на Международной ярмарке детских игрушек в Нью-Йорке. Именно это день считает официальным днем рождения куклы. Об истории создания Барби рассказывает Владимир Абаринов.
Владимир Абаринов: У куклы Барби есть предок, о котором, возможно, ни она сама, ни ее создатели не подозревают.
При дворе Людовика XIV, дабы ознакомить иностранных монархов с французскими фасонами, изготавливали кукол в человеческий рост, с восковой или фарфоровой головой. Они назывались пандорами, потому что к каждой прилагался сундук с туалетами и аксессуарами. Королевские курьеры доставляли пандор в европейские столицы. В Большом Гатчинском дворце по сей день хранится большая пандора императрицы Марии Феодоровны, супруги Павла I, которую она получила в подарок от Марии-Антуанетты. Кукла облачена в платье, созданное предположительно знаменитой модисткой французской королевы Роз Бертэн.
Пандора дожила до наших дней в виде манекена. Но сама Рут Хэндлер, придумавшая Барби, об этих родственниках даже не упоминала. Хэндлер была женой совладельца компании Мэттел – это название составлено из половинок имен партнеров Мэтта Мэтсона и Эллиота Хэндлера. Компания производила рамы для картин, а из остатков материала – кукольную мебель. Этот побочный вид продукции оказался более доходным, чем основной, и предприниматели сконцентрировались на миниатюрных гостиных и спаленках.
Счастливая идея осенила Рут, когда она заметила, что ее дочь Барбара, чей возраст тогда приближался к подростковому, потеряла интерес к обычной игре в куклы. Куклы-игрушки в то время изображали исключительно детей, чаще всего младенцев. Но Барбару уже не увлекала игра в дочки-матери. Она давала своим куклам взрослые роли. А не сделать ли вместо куклы-ребенка куклу-девушку специально для тинэйджеров? Но идея поначалу не понравилась ни мужу Рут, ни его деловому партнеру.
Летом 1956 года Рут с дочерью и сыном отправилась в Европу. В Швейцарии, в сувенирной лавке, она увидела воплощение своего замысла – куклу Лилли - и купила ее. Лилли ни в коей мере не была детской игрушкой. Она была героиней комиксов газеты Бильд и представляла первое послевоенное поколение немецких девушек – раскрепощенных, дерзких, самостоятельных, сознающих свою сексуальную привлекательность. Когда полицейский останавливает ее и объясняет, что ходить по улице в купальном костюме из двух предметов запрещено, Лилли невозмутимо спрашивает его: «Какой из двух предметов я должна снять?»
Для добропорядочной Америки такой характер был чрезмерной вольностью. Но кукла Лилли жила своей жизнью – европейские дети наделяли ее своими мечтами и фантазиями, а сменный гардероб способствовал перемене ролей.
Вернувшись в Америку, Рут Хэндлер взялась за дело. Ее соавтором стал дизайнер Джек Райан. До компании Мэттел Райан работал в корпорации Рейтеон, крупнейшем подрядчике Пентагона, и был автором дизайна ракет Спэрроу и Хок, поступивших на вооружение в 1956 году. Рут назвала куклу уменьшительным именем своей дочери и одела в полосатый черно-белый купальник – разумеется, закрывающий живот. В первой партии барби были как блондинки, так и брюнетки, волосы были завязаны на затылке в хвост. Нахальный взгляд в упор, свойственный Лилли, исчез – Барби предстала перед публикой, скромно потупив очи долу.
Набор одежды для первой Барби создала модельер Шарлотта Джонсон. Одежки эти шились в Японии вручную. Вот фонограмма самого первого рекламного ролика Барби. «Когда-нибудь я стану такой же, как ты, Барби», - поет женский голос. А мужской говорит, что Барби в полосатом купальном костюме стоит три доллара штука. Сегодня коллекционеры платят за экземпляр из той первой партии 5000 и больше.
Барби шокировала публику вызывающе эротическими формами и прежде всего своим пышным бюстом. По тем временам это было почти неприлично. В американском кинематографе тогда еще действовал кодекс Хейса, запрещавший показывать женское тело в профиль, пылкие поцелуи и даже просто смятую постель. Но Барби удалось избежать цензурных запретов. В первый же год было продано 350 тысяч кукол. В 1964 году компания Мэттел приобрела права на куклу Лилли, и немецкий прообраз Барби прекратил существование.
За полвека Барби нисколько не состарилась, обзавелась большим количеством родственников и друзей и сделала успешную карьеру в самых разных профессиях – от школьной учительницы и медсестры до астронавта и супермодели. Она водит целый парк автомобилей, управляет вертолетом и самолетом, умеет скакать верхом, стрелять и отлично плавать. Случается, она попадает в аварию, и тогда фигурка бедной страдающей Барби в инвалидной коляске или на больничной койке служит утешением девочкам, оказавшимся в таком же невеселом положении.
В 1961 году у Барби появился бойфренд Кен, названный так в честь сына Рут Хэндлер. Они все еще не поженились. В феврале 2004 года компания Мэттел специальным пресс-релизом сообщила, что Барби и Кен решили расстаться. Но спустя два года пара соединилась снова.
Барби за свою жизнь не раз подвергалась самым разнообразным нападкам. В ней видели символ американской пошлости и вульгарности, воплощение примитивных вкусов общества потребления; феминистки обличали ее за пропаганду сексизма, консерваторы – за слишком вольный образ жизни, либералы – за консервативные ценности. На нее не раз подавали в суд. Она подвергалась и политическим репрессиям. В сентябре 2003 года власти Саудовской Аравии запретили продажу Барби на своей территории. Куклу назвали продуктом еврейского сознания, символизирующим упадок и разврат западной цивилизации.
А вот пародия на Барби и Кена, которую записала в 1997 году датско-норвежская поп-группа Аква – собственно, именно благодаря этой песни и получившая известность, поскольку Мэттел решил оспорить авторское право. Дело дошло до Верховного суда США, который решил, что песня имеет право на существование, поскольку это – пародия, а пародии защищены первой поправкой к конституции США. «Я – девочка Барби, - поет солистка Лене Нистрём Растед. - Я живу в Барби-мире. Жизнь сделана из пластика, и это фантастика! Ты можешь причесывать меня, можешь меня раздеть. Жизнь – это плод воображения!»
Но Барби не унывает и смотрит на мир с несколько снисходительной усмешкой. Кстати, прямо вперед широко открытыми глазами она стала смотреть в 1971 году. А в 2000 году у Барби появился пупок.
Для Барби создавали наряды всемирно известные дизайнерские фирмы, такие как Донна Каран и Версаче. В прошлом году компания Мэттел организовала Барби фэшн-шоу, в котором участвовало более 50 известнейших кутюрье. Говорят дизайнеры Саймон Дунан и Джонатан Адлер.
Саймон Дунан: Это настоящее признание!
Джонатан Адлер: Она – сверхдива. Я даже не знаю никого, кого можно было бы поставить рядом с ней. Возможно, Мишель Обаму?
Саймон Дунан: Да. Это, пожалуй, единственная личность...
Джонатан Адлер: ...единственная личность такой же силы притягательности, какой обладает Барби.
Владимир Абаринов: Дизайнер Боб Мэки.
Боб Мэки: Я и Барби существуем вместе уже почти 20 лет. Я делал для нее специальные коллекции, костюмы в стиле фэнтези. Это одна из крупнейших звезд, каких я когда-либо одевал. Барби принадлежит к числу очень немногих суперзвезд, которые с годами меняются только к лучшему.
Владимир Абаринов: Ведущая фэшн-шоу на телеканале Браво, супермодель Хэйди Клам.
Хэйди Клам: Мое первое воспоминание о Барби? У меня их так много! Я и моя лучшая подруга Карен разыграли столько разных сценариев с нашими барби, мы никогда не расставались с ними. Одно из самых дорогих для меня воспоминаний – это как мы вместе с мамой шьем платья для Барби. У нас не было денег, чтобы покупать новые наряды и аксессуары, поэтому всякий раз, когда мама шила платье для меня, она из обрезков шила такое же для моей Барби.
Владимир Абаринов: У моей дочери Маши тоже были Барби.
Маша: Это была кукла, с которой я любила играть. Я переезжала ее машиной. Мне нравилось отрывать ей голову.
Владимир Абаринов: Ты что, не любила ее?
Маша: Любила! Просто мне нравилось делать ей это.
Владимир Абаринов: По мнению Маши, попытки ассоциировать Барби с какой-либо религией или политическими взглядами не имеют оснований.
Маша: У Барби нет религии, она – атеистка. Поэтому не имеет значения, какой веры ты сама – ты все равно можешь играть с Барби.
Владимир Абаринов: Моя дочь считает, что Барби исполняет не только культурную, но и миротворческую миссию.
Маша: Это хороший пример для других стран, которые, возможно, воюют друг с другом. Глядя на Барби, они поймут, как прекрасна жизнь в Америке, и последуют ее примеру.
Владимир Абаринов: К 50-му дню рождения Барби компания Мэттел создала совершенную новую Барби – Барби XXI века. В течение недели она будет продаваться по цене три доллара за куклу.
Ирина Лагунина: Об истории Барби рассказывал Владимир Абаринов. Напомню, в эфире Радио Свобода программа Время и мир. У микрофона Ирина Лагунина.
У меня тоже была Барби, хотя в куклы я особо не играла. Когда командировка родителей закончилась, и мы вернулись в Советский Союз, платьице Бабри понемногу износилось. И где там шелк и тонкая фланель! Пришлось сделать ей новое из грубого аляповатого нейлона, который тогда был писком советской моды. Наверное, это был самый большой культурный шок для моей Барби.
Я зашла вчера в супермаркет. Сколько компаний пытаются повторить коммерческий успех Мэттел. Полки завалены бледными копиями примадонны. Бьянка, Стеффи, Сьюзи с приятелем Майком (оба есть в свадебных костюмах), Глория, целая серия диснеевских принцесс, серия Lovely Girl – условно «милашка», Ангел, Лаура и, наконец, Бардиз. А между тем, саму Барби постоянно подвергают критике. Калифорнийский дизайнер Бренда Лаурель в недавней статье приводит распространенные аргументы защитников Барби – она представляет девочкам возможность представить себе свою собственную будущую личность: Барби-учительница, Барби-модель, Барби-дантист, Барби-деловая женщина. «И тем не менее, я ненавижу ее, - пишет Лаурель. – Для меня Барби была не тем, что возможно. Наоборот, она для меня была тем, что невозможно. Барби представляла то, чем я никогда не смогла бы быть. Блондинка, модная, тонкая, самоуверенная. Да никогда в жизни не смогла бы».
Это, действительно, проблема. Подсчитано, что добиться пропорций Барби может одна женщина из 100 тысяч. Но стремятся к этому многие. И часто девочки не создают, а теряют свою личность в попытках быть как Барби. Есть даже пособие для учителей под названием «Противостояние синдрому Барби». В 1997 году компания Мэттел изменила пропорции куклы – немного расширила ее талию и немного уменьшила грудь. Компания объяснила это тем, что такие – более современные пропорции – больше соответствуют современному дизайну одежды. Однако злые языки говорят, что сделано это было из-за публикации в Международном журнале нарушений питания. Автор публикации – профессор Йельского университета Келли Браунелл – исследовал, к каким психическим и физическим расстройствам приводят попытки достичь сходства с Барби. Но так ли виновата кукла?
У успешной молодой женщины, выпускницы одного из самых престижных университетов Америки Duke University, а ныне сотрудницы гуманитарного фонда «Вызов тысячелетия» Дженнифер Ки в детстве было около 30 кукол Барби. Со всеми дополнениями, включая красный автомобиль Феррари. Эти куклы явно были для нее чем-то большим, чем просто игрушки.
Дженнифер Ки: Да, они были очень привлекательны, они были моими любимыми игрушками. Я думаю, что дети и взрослые смотрят на Барби по-разному. Для взрослых, по крайней мере, здесь, в Соединенных Штатах, Барби – это символ сексапильности, материализма и недостижимой формы тела. И они считают, что она подает плохой пример девочкам. Для меня же, когда я была девочкой, Барби была своего рода двигателем, позволяла мне делать вещи, которые я не могла делать, либо в силу обстоятельств, в которых я жила, либо в силу моего возраста. Дело в том, что я выросла на Гаити, запертая в стенах нашей резиденции. Барби давала мне возможность выйти за пределы этих стен. С ней я могла быть где угодно и делать то, что мне хотелось. Думаю, именно это и привлекало в ней больше всего.
Ирина Лагунина: Кто-то говорит, что именно это и плохо – Барби уводит девочек от реальной жизни, причем настолько, что девочки начинают олицетворять себя с Барби, теряют себя.
Дженнифер Ки: По моим воспоминаниям я не представляла себя Барби, в смысле того, как она выглядит. Она, как я сказала, была для меня мотором. Честно говоря, на ее месте могла быть любая кукла. Просто у Барби были замечательные аксессуары, да и любимым ее цветом был розовый.
Ирина Лагунина: Но что вы хотели получить от этой куклы? Возможность через Барби представить свою личность в будущем и, соответственно, в настоящем?
Дженнифер Ки: Я не помню, чтобы она влияла на мою личность. Как я уже сказала, на Гаити не было телевизора, не было журналов. И только когда я переехала обратно в США, я узнала, чтобы такое модели, что такое звезды кино. Только тогда я начала думать о том, как я выгляжу и что такое сексапильность, стала понимать, что вещи могут служить символом статуса. Может быть, это произошло в силу моего возраста. А может быть, из-за того, что настоящими обидчиками в обществе являются живые люди, а не Барби, которая - всего лишь игрушка.
Ирина Лагунина: Так что если вырвать Барби из социальной среды, из культуры, она становится обычной игрушкой.
Саше Скаддер 11 лет. И она согласна с Дженнифер Ки, что дети и взрослые смотрят на эту куклу по-разному. У нее около 20 Барби. Впрочем, это так – навскидку, потому что если посмотреть в подвале их дома в городке Ярдли в штате Пенсильвания, то, может быть, и больше 20.
Саша Скаддер: Мне нравится одевать Барби, менять моду, создавать стиль для одной Барби, а потом подстраивать под этот стиль всех остальных Барби. Так что я думаю, меня больше всего привлекает мода. Ну, может быть, еще возможность создавать семью и контролировать их жизнь. Это мне тоже нравится.
Ирина Лагунина: А одежду ты шьешь сама или это уже готовые платья?
Саша Скаддер: Я сделала несколько вещей для Барби. Я, правда, не очень хорошо шью. Но если есть какие-то кусочки ткани, то Бабри можно в них завернуть – как-то так, чтобы это выглядело красиво.
Ирина Лагунина: А ты когда-нибудь хотела сделать такое платье для себя?
Саша Скаддер: У меня есть подруга, можно сказать, эксперт по шитью. И она однажды помогла мне сделать такое же платье, как у Барби. Оно получилось очень даже красивым. Голубое, с приспущенными плечами и средней длины юбкой.
Ирина Лагунина: Тебе не кажется, что Барби уж слишком красивая. Кстати, взрослые порой критикуют Барби именно за то, что она, скажем так, вызывающе красива.
Саша Скаддер: Мне кажется, что создатели Барби, тот, кто сделал первую Барби, подумали о том, чтобы сделать ее красивой. И она красивая. Это как будто целый мир красивых людей – их мир. Но я думаю, что дети и взрослые по-разному смотрят на Барби. Для детей это просто игрушка. Она не замечают лица. То есть замечают, но одежда отвлекает. А взрослые видят именно красоту Барби, и не хотят, чтобы их дети переживали из-за того, что они не такие красивые, как кукла.
Ирина Лагунина: Я так понимаю, что ни ты, ни твои родители по поводу Барби особенно не переживают.
Саша Скаддер: Моих родителей не особенно интересует, во что я играю. Если только это не ножи или что-нибудь в этом роде.
Ирина Лагунина: 11-летняя Саша Скаддер – еще одно доказательство того, что дело, наверное, не в кукле, а в семье, в том, в какой атмосфере развивается ребенок и какие ценности ему (в данном случае, скорее, ей) прививают. А как складывалась судьба Барби в России? Об этом я спросила постоянного автора программы Время и мир Татьяну Вольтскую.
Татьяна Вольтская: Так случилось, что я, по-видимому, одна из первых в Советском Союзе стала обладательницей Барби, по иронии судьбы, конечно, потому что я относилась к тому немногочисленному разряду девочек, которые в куклы не играют. Но однажды из заграничной командировки, из Дании, кажется, вернулся мой «звездный» дядя, крупный физиолог, и вручил мне длинную узкую коробочку, а мама сказала, что это Барби. Помню, как мы осторожно открыли коробку и извлекли оттуда маленькую стройную женщину, как фею из ореховой скорлупы в английской сказке. Короткий воздушный пеньюар, маникюр, педикюр и - о чудо - стройные резиновые ноги и гнущиеся колени, и крохотные голубые босоножки на шпильках, и маленькие модные журналы в комплекте. Когда я вырасту, я еще сошью себе костюм по одному из них. В эту куклу я тоже не играла, но уже по другой причине – это было явно существо из другого мира. Не знаю, кто был в большем восторге – я или мама. Мы сажали ее на кукольное креслице, и она просто сидела, освещая собой все вокруг. Она и сейчас сидит передо мной я вынула ее из ящика, чтобы посмотреть на нее еще раз. Барби – это действительно другой мир, говорит психолог, доцент кафедры педагогики Российского государственного педагогического университета имени Герцена Ирина Хоменко.
Ирина Хоменко: Я считаю, что появление Барби в Советском Союзе – это яркое заявление о том, что у женщины есть тело.
Вспомним наших кукол бестелесных, безгрудых, с невыраженными гендерными признаками.
Татьяна Вольтская: И к тому же они чаще всего были либо младенцами, пупсами, либо девочками, в крайнем случае.
Ирина Хоменко: В крайнем случае – да. И вот здесь, мне кажется, когда появилась кукла, с помощью которой девочка могла проецировать свое поведение в перспективе и смогла относиться к себе как к женщине маленькой, будущей женщине, сформировать явно феминные качества, мне кажется, что это скорее сыграло на пользу. Потому что одно дело, когда мы имеем дело с пупсиком и с ним не особо много сюжетов можно - дочки-матери.
Татьяна Вольтская: Искупать, положить поспать, полечить.
Ирина Хоменко: Да. А Барби, она выступила в роли такой модели, которая позволила нашим девочкам и мальчикам впоследствии, когда другие появились игрушки, все-таки спроецировать модель своих семейных отношений. То есть благодаря Барби девочки стали задумываться о своих социальных ролях, как это ни парадоксально, не только видя себя в роли матерей, но и в роли женщин красивых, кокетливых, разнообразных.
Татьяна Вольтская: Сергей Бабашов уже был ученым-физиком, и что невероятно, выездным, когда появилась Барби. Правда, он говорит, что для нищего советского командировочного она стоила очень дорого, так что привез он первую Барби не дочке, а уже внучке.
Сергей Бабашов: В свое время, когда моей внучке было пять лет в 80 годы, я, будучи в Америке, привез ей Барби, она была от нее в восторге и с ней играла. Потом моя теща в это время заболела, и она приревновала мою внучку к этой кукле и утверждала, что эта кукла всегда у нее была и стояла на серванте. И она заставляла мою внучку эту куклу ставить на сервант. Внучка при этом ревела и говорила, что это ее кукла. Теща тоже не уступала. Поэтому в семье разгорался конфликт. Будучи в Америке в очередной раз, я рассказал эту историю своему приятелю профессору Джону Рисли, сказал, что Барби, которую мы покупали вместе, привела к такому расколу. Через год он приехал в Петербург, пришел к нам и принес с собой Барби еще одну. И спросил меня: кому ее дарить – внучке или теще? Эти две Барби, которые у нас появились в доме, они разрешили этот конфликт. Одна из них стояла на серванте, потому что она была бабушки, а со второй играла моя внучка.
Татьяна Вольтская: Среди советских игрушек были такие конструкторы, из которых можно было собрать Кремль или мавзолей, а тут Барби. Мне кажется, что она все-таки выглядела как идеологическая диверсия со всем тем, что молчаливо или вслух осуждалось – с косметикой, с повышенным вниманием к моде, к фигуре, явно кокетка.
Ирина Хоменко: Другой мир пришел, и этот мир был более эстетичен, чем те образцы, которые производились в России. В этом смысле, конечно, можно вспомнить кукол более ранних, дореволюционных, которые тоже были одеты, со всякими рюшками, со всякими локонами и девочки могли их заплетать, что-то с ними делать. Потому, мне кажется, Барби нас вернула к эстетике игрушки и позволила все-таки задуматься о том, что игрушка для ребенка должна формировать определенный вкус, не только гражданские качества или материнские. Может даже те игрушки, в которые играли наши девочки только в роли матерей, они и спровоцировали в нашем обществе отношение, что женщина погрузилась в семью в роли мамы заботливой и перестала быть женщиной на каком-то этапе. Поэтому Барби, мне кажется, начала возвращать девочкам, а потом будущим девушкам и женщинам другую функцию, не только детородную и материнскую, но и истинно женскую.
Ирина Лагунина: Действительно, верно подметили Татьяна Вольтская и Ирина Хоменко: Барби пришла в Советский Союз только вместе с горбачевскими переменами. Вслед за жвачкой, джинсами, «сникерсами» и другими атрибутами открывшегося для советских людей мира. Своеобразный символ перестройки.
Владимир Абаринов: У куклы Барби есть предок, о котором, возможно, ни она сама, ни ее создатели не подозревают.
При дворе Людовика XIV, дабы ознакомить иностранных монархов с французскими фасонами, изготавливали кукол в человеческий рост, с восковой или фарфоровой головой. Они назывались пандорами, потому что к каждой прилагался сундук с туалетами и аксессуарами. Королевские курьеры доставляли пандор в европейские столицы. В Большом Гатчинском дворце по сей день хранится большая пандора императрицы Марии Феодоровны, супруги Павла I, которую она получила в подарок от Марии-Антуанетты. Кукла облачена в платье, созданное предположительно знаменитой модисткой французской королевы Роз Бертэн.
Пандора дожила до наших дней в виде манекена. Но сама Рут Хэндлер, придумавшая Барби, об этих родственниках даже не упоминала. Хэндлер была женой совладельца компании Мэттел – это название составлено из половинок имен партнеров Мэтта Мэтсона и Эллиота Хэндлера. Компания производила рамы для картин, а из остатков материала – кукольную мебель. Этот побочный вид продукции оказался более доходным, чем основной, и предприниматели сконцентрировались на миниатюрных гостиных и спаленках.
Счастливая идея осенила Рут, когда она заметила, что ее дочь Барбара, чей возраст тогда приближался к подростковому, потеряла интерес к обычной игре в куклы. Куклы-игрушки в то время изображали исключительно детей, чаще всего младенцев. Но Барбару уже не увлекала игра в дочки-матери. Она давала своим куклам взрослые роли. А не сделать ли вместо куклы-ребенка куклу-девушку специально для тинэйджеров? Но идея поначалу не понравилась ни мужу Рут, ни его деловому партнеру.
Летом 1956 года Рут с дочерью и сыном отправилась в Европу. В Швейцарии, в сувенирной лавке, она увидела воплощение своего замысла – куклу Лилли - и купила ее. Лилли ни в коей мере не была детской игрушкой. Она была героиней комиксов газеты Бильд и представляла первое послевоенное поколение немецких девушек – раскрепощенных, дерзких, самостоятельных, сознающих свою сексуальную привлекательность. Когда полицейский останавливает ее и объясняет, что ходить по улице в купальном костюме из двух предметов запрещено, Лилли невозмутимо спрашивает его: «Какой из двух предметов я должна снять?»
Для добропорядочной Америки такой характер был чрезмерной вольностью. Но кукла Лилли жила своей жизнью – европейские дети наделяли ее своими мечтами и фантазиями, а сменный гардероб способствовал перемене ролей.
Вернувшись в Америку, Рут Хэндлер взялась за дело. Ее соавтором стал дизайнер Джек Райан. До компании Мэттел Райан работал в корпорации Рейтеон, крупнейшем подрядчике Пентагона, и был автором дизайна ракет Спэрроу и Хок, поступивших на вооружение в 1956 году. Рут назвала куклу уменьшительным именем своей дочери и одела в полосатый черно-белый купальник – разумеется, закрывающий живот. В первой партии барби были как блондинки, так и брюнетки, волосы были завязаны на затылке в хвост. Нахальный взгляд в упор, свойственный Лилли, исчез – Барби предстала перед публикой, скромно потупив очи долу.
Набор одежды для первой Барби создала модельер Шарлотта Джонсон. Одежки эти шились в Японии вручную. Вот фонограмма самого первого рекламного ролика Барби. «Когда-нибудь я стану такой же, как ты, Барби», - поет женский голос. А мужской говорит, что Барби в полосатом купальном костюме стоит три доллара штука. Сегодня коллекционеры платят за экземпляр из той первой партии 5000 и больше.
Барби шокировала публику вызывающе эротическими формами и прежде всего своим пышным бюстом. По тем временам это было почти неприлично. В американском кинематографе тогда еще действовал кодекс Хейса, запрещавший показывать женское тело в профиль, пылкие поцелуи и даже просто смятую постель. Но Барби удалось избежать цензурных запретов. В первый же год было продано 350 тысяч кукол. В 1964 году компания Мэттел приобрела права на куклу Лилли, и немецкий прообраз Барби прекратил существование.
За полвека Барби нисколько не состарилась, обзавелась большим количеством родственников и друзей и сделала успешную карьеру в самых разных профессиях – от школьной учительницы и медсестры до астронавта и супермодели. Она водит целый парк автомобилей, управляет вертолетом и самолетом, умеет скакать верхом, стрелять и отлично плавать. Случается, она попадает в аварию, и тогда фигурка бедной страдающей Барби в инвалидной коляске или на больничной койке служит утешением девочкам, оказавшимся в таком же невеселом положении.
В 1961 году у Барби появился бойфренд Кен, названный так в честь сына Рут Хэндлер. Они все еще не поженились. В феврале 2004 года компания Мэттел специальным пресс-релизом сообщила, что Барби и Кен решили расстаться. Но спустя два года пара соединилась снова.
Барби за свою жизнь не раз подвергалась самым разнообразным нападкам. В ней видели символ американской пошлости и вульгарности, воплощение примитивных вкусов общества потребления; феминистки обличали ее за пропаганду сексизма, консерваторы – за слишком вольный образ жизни, либералы – за консервативные ценности. На нее не раз подавали в суд. Она подвергалась и политическим репрессиям. В сентябре 2003 года власти Саудовской Аравии запретили продажу Барби на своей территории. Куклу назвали продуктом еврейского сознания, символизирующим упадок и разврат западной цивилизации.
А вот пародия на Барби и Кена, которую записала в 1997 году датско-норвежская поп-группа Аква – собственно, именно благодаря этой песни и получившая известность, поскольку Мэттел решил оспорить авторское право. Дело дошло до Верховного суда США, который решил, что песня имеет право на существование, поскольку это – пародия, а пародии защищены первой поправкой к конституции США. «Я – девочка Барби, - поет солистка Лене Нистрём Растед. - Я живу в Барби-мире. Жизнь сделана из пластика, и это фантастика! Ты можешь причесывать меня, можешь меня раздеть. Жизнь – это плод воображения!»
Но Барби не унывает и смотрит на мир с несколько снисходительной усмешкой. Кстати, прямо вперед широко открытыми глазами она стала смотреть в 1971 году. А в 2000 году у Барби появился пупок.
Для Барби создавали наряды всемирно известные дизайнерские фирмы, такие как Донна Каран и Версаче. В прошлом году компания Мэттел организовала Барби фэшн-шоу, в котором участвовало более 50 известнейших кутюрье. Говорят дизайнеры Саймон Дунан и Джонатан Адлер.
Саймон Дунан: Это настоящее признание!
Джонатан Адлер: Она – сверхдива. Я даже не знаю никого, кого можно было бы поставить рядом с ней. Возможно, Мишель Обаму?
Саймон Дунан: Да. Это, пожалуй, единственная личность...
Джонатан Адлер: ...единственная личность такой же силы притягательности, какой обладает Барби.
Владимир Абаринов: Дизайнер Боб Мэки.
Боб Мэки: Я и Барби существуем вместе уже почти 20 лет. Я делал для нее специальные коллекции, костюмы в стиле фэнтези. Это одна из крупнейших звезд, каких я когда-либо одевал. Барби принадлежит к числу очень немногих суперзвезд, которые с годами меняются только к лучшему.
Владимир Абаринов: Ведущая фэшн-шоу на телеканале Браво, супермодель Хэйди Клам.
Хэйди Клам: Мое первое воспоминание о Барби? У меня их так много! Я и моя лучшая подруга Карен разыграли столько разных сценариев с нашими барби, мы никогда не расставались с ними. Одно из самых дорогих для меня воспоминаний – это как мы вместе с мамой шьем платья для Барби. У нас не было денег, чтобы покупать новые наряды и аксессуары, поэтому всякий раз, когда мама шила платье для меня, она из обрезков шила такое же для моей Барби.
Владимир Абаринов: У моей дочери Маши тоже были Барби.
Маша: Это была кукла, с которой я любила играть. Я переезжала ее машиной. Мне нравилось отрывать ей голову.
Владимир Абаринов: Ты что, не любила ее?
Маша: Любила! Просто мне нравилось делать ей это.
Владимир Абаринов: По мнению Маши, попытки ассоциировать Барби с какой-либо религией или политическими взглядами не имеют оснований.
Маша: У Барби нет религии, она – атеистка. Поэтому не имеет значения, какой веры ты сама – ты все равно можешь играть с Барби.
Владимир Абаринов: Моя дочь считает, что Барби исполняет не только культурную, но и миротворческую миссию.
Маша: Это хороший пример для других стран, которые, возможно, воюют друг с другом. Глядя на Барби, они поймут, как прекрасна жизнь в Америке, и последуют ее примеру.
Владимир Абаринов: К 50-му дню рождения Барби компания Мэттел создала совершенную новую Барби – Барби XXI века. В течение недели она будет продаваться по цене три доллара за куклу.
Ирина Лагунина: Об истории Барби рассказывал Владимир Абаринов. Напомню, в эфире Радио Свобода программа Время и мир. У микрофона Ирина Лагунина.
У меня тоже была Барби, хотя в куклы я особо не играла. Когда командировка родителей закончилась, и мы вернулись в Советский Союз, платьице Бабри понемногу износилось. И где там шелк и тонкая фланель! Пришлось сделать ей новое из грубого аляповатого нейлона, который тогда был писком советской моды. Наверное, это был самый большой культурный шок для моей Барби.
Я зашла вчера в супермаркет. Сколько компаний пытаются повторить коммерческий успех Мэттел. Полки завалены бледными копиями примадонны. Бьянка, Стеффи, Сьюзи с приятелем Майком (оба есть в свадебных костюмах), Глория, целая серия диснеевских принцесс, серия Lovely Girl – условно «милашка», Ангел, Лаура и, наконец, Бардиз. А между тем, саму Барби постоянно подвергают критике. Калифорнийский дизайнер Бренда Лаурель в недавней статье приводит распространенные аргументы защитников Барби – она представляет девочкам возможность представить себе свою собственную будущую личность: Барби-учительница, Барби-модель, Барби-дантист, Барби-деловая женщина. «И тем не менее, я ненавижу ее, - пишет Лаурель. – Для меня Барби была не тем, что возможно. Наоборот, она для меня была тем, что невозможно. Барби представляла то, чем я никогда не смогла бы быть. Блондинка, модная, тонкая, самоуверенная. Да никогда в жизни не смогла бы».
Это, действительно, проблема. Подсчитано, что добиться пропорций Барби может одна женщина из 100 тысяч. Но стремятся к этому многие. И часто девочки не создают, а теряют свою личность в попытках быть как Барби. Есть даже пособие для учителей под названием «Противостояние синдрому Барби». В 1997 году компания Мэттел изменила пропорции куклы – немного расширила ее талию и немного уменьшила грудь. Компания объяснила это тем, что такие – более современные пропорции – больше соответствуют современному дизайну одежды. Однако злые языки говорят, что сделано это было из-за публикации в Международном журнале нарушений питания. Автор публикации – профессор Йельского университета Келли Браунелл – исследовал, к каким психическим и физическим расстройствам приводят попытки достичь сходства с Барби. Но так ли виновата кукла?
У успешной молодой женщины, выпускницы одного из самых престижных университетов Америки Duke University, а ныне сотрудницы гуманитарного фонда «Вызов тысячелетия» Дженнифер Ки в детстве было около 30 кукол Барби. Со всеми дополнениями, включая красный автомобиль Феррари. Эти куклы явно были для нее чем-то большим, чем просто игрушки.
Дженнифер Ки: Да, они были очень привлекательны, они были моими любимыми игрушками. Я думаю, что дети и взрослые смотрят на Барби по-разному. Для взрослых, по крайней мере, здесь, в Соединенных Штатах, Барби – это символ сексапильности, материализма и недостижимой формы тела. И они считают, что она подает плохой пример девочкам. Для меня же, когда я была девочкой, Барби была своего рода двигателем, позволяла мне делать вещи, которые я не могла делать, либо в силу обстоятельств, в которых я жила, либо в силу моего возраста. Дело в том, что я выросла на Гаити, запертая в стенах нашей резиденции. Барби давала мне возможность выйти за пределы этих стен. С ней я могла быть где угодно и делать то, что мне хотелось. Думаю, именно это и привлекало в ней больше всего.
Ирина Лагунина: Кто-то говорит, что именно это и плохо – Барби уводит девочек от реальной жизни, причем настолько, что девочки начинают олицетворять себя с Барби, теряют себя.
Дженнифер Ки: По моим воспоминаниям я не представляла себя Барби, в смысле того, как она выглядит. Она, как я сказала, была для меня мотором. Честно говоря, на ее месте могла быть любая кукла. Просто у Барби были замечательные аксессуары, да и любимым ее цветом был розовый.
Ирина Лагунина: Но что вы хотели получить от этой куклы? Возможность через Барби представить свою личность в будущем и, соответственно, в настоящем?
Дженнифер Ки: Я не помню, чтобы она влияла на мою личность. Как я уже сказала, на Гаити не было телевизора, не было журналов. И только когда я переехала обратно в США, я узнала, чтобы такое модели, что такое звезды кино. Только тогда я начала думать о том, как я выгляжу и что такое сексапильность, стала понимать, что вещи могут служить символом статуса. Может быть, это произошло в силу моего возраста. А может быть, из-за того, что настоящими обидчиками в обществе являются живые люди, а не Барби, которая - всего лишь игрушка.
Ирина Лагунина: Так что если вырвать Барби из социальной среды, из культуры, она становится обычной игрушкой.
Саше Скаддер 11 лет. И она согласна с Дженнифер Ки, что дети и взрослые смотрят на эту куклу по-разному. У нее около 20 Барби. Впрочем, это так – навскидку, потому что если посмотреть в подвале их дома в городке Ярдли в штате Пенсильвания, то, может быть, и больше 20.
Саша Скаддер: Мне нравится одевать Барби, менять моду, создавать стиль для одной Барби, а потом подстраивать под этот стиль всех остальных Барби. Так что я думаю, меня больше всего привлекает мода. Ну, может быть, еще возможность создавать семью и контролировать их жизнь. Это мне тоже нравится.
Ирина Лагунина: А одежду ты шьешь сама или это уже готовые платья?
Саша Скаддер: Я сделала несколько вещей для Барби. Я, правда, не очень хорошо шью. Но если есть какие-то кусочки ткани, то Бабри можно в них завернуть – как-то так, чтобы это выглядело красиво.
Ирина Лагунина: А ты когда-нибудь хотела сделать такое платье для себя?
Саша Скаддер: У меня есть подруга, можно сказать, эксперт по шитью. И она однажды помогла мне сделать такое же платье, как у Барби. Оно получилось очень даже красивым. Голубое, с приспущенными плечами и средней длины юбкой.
Ирина Лагунина: Тебе не кажется, что Барби уж слишком красивая. Кстати, взрослые порой критикуют Барби именно за то, что она, скажем так, вызывающе красива.
Саша Скаддер: Мне кажется, что создатели Барби, тот, кто сделал первую Барби, подумали о том, чтобы сделать ее красивой. И она красивая. Это как будто целый мир красивых людей – их мир. Но я думаю, что дети и взрослые по-разному смотрят на Барби. Для детей это просто игрушка. Она не замечают лица. То есть замечают, но одежда отвлекает. А взрослые видят именно красоту Барби, и не хотят, чтобы их дети переживали из-за того, что они не такие красивые, как кукла.
Ирина Лагунина: Я так понимаю, что ни ты, ни твои родители по поводу Барби особенно не переживают.
Саша Скаддер: Моих родителей не особенно интересует, во что я играю. Если только это не ножи или что-нибудь в этом роде.
Ирина Лагунина: 11-летняя Саша Скаддер – еще одно доказательство того, что дело, наверное, не в кукле, а в семье, в том, в какой атмосфере развивается ребенок и какие ценности ему (в данном случае, скорее, ей) прививают. А как складывалась судьба Барби в России? Об этом я спросила постоянного автора программы Время и мир Татьяну Вольтскую.
Татьяна Вольтская: Так случилось, что я, по-видимому, одна из первых в Советском Союзе стала обладательницей Барби, по иронии судьбы, конечно, потому что я относилась к тому немногочисленному разряду девочек, которые в куклы не играют. Но однажды из заграничной командировки, из Дании, кажется, вернулся мой «звездный» дядя, крупный физиолог, и вручил мне длинную узкую коробочку, а мама сказала, что это Барби. Помню, как мы осторожно открыли коробку и извлекли оттуда маленькую стройную женщину, как фею из ореховой скорлупы в английской сказке. Короткий воздушный пеньюар, маникюр, педикюр и - о чудо - стройные резиновые ноги и гнущиеся колени, и крохотные голубые босоножки на шпильках, и маленькие модные журналы в комплекте. Когда я вырасту, я еще сошью себе костюм по одному из них. В эту куклу я тоже не играла, но уже по другой причине – это было явно существо из другого мира. Не знаю, кто был в большем восторге – я или мама. Мы сажали ее на кукольное креслице, и она просто сидела, освещая собой все вокруг. Она и сейчас сидит передо мной я вынула ее из ящика, чтобы посмотреть на нее еще раз. Барби – это действительно другой мир, говорит психолог, доцент кафедры педагогики Российского государственного педагогического университета имени Герцена Ирина Хоменко.
Ирина Хоменко: Я считаю, что появление Барби в Советском Союзе – это яркое заявление о том, что у женщины есть тело.
Вспомним наших кукол бестелесных, безгрудых, с невыраженными гендерными признаками.
Татьяна Вольтская: И к тому же они чаще всего были либо младенцами, пупсами, либо девочками, в крайнем случае.
Ирина Хоменко: В крайнем случае – да. И вот здесь, мне кажется, когда появилась кукла, с помощью которой девочка могла проецировать свое поведение в перспективе и смогла относиться к себе как к женщине маленькой, будущей женщине, сформировать явно феминные качества, мне кажется, что это скорее сыграло на пользу. Потому что одно дело, когда мы имеем дело с пупсиком и с ним не особо много сюжетов можно - дочки-матери.
Татьяна Вольтская: Искупать, положить поспать, полечить.
Ирина Хоменко: Да. А Барби, она выступила в роли такой модели, которая позволила нашим девочкам и мальчикам впоследствии, когда другие появились игрушки, все-таки спроецировать модель своих семейных отношений. То есть благодаря Барби девочки стали задумываться о своих социальных ролях, как это ни парадоксально, не только видя себя в роли матерей, но и в роли женщин красивых, кокетливых, разнообразных.
Татьяна Вольтская: Сергей Бабашов уже был ученым-физиком, и что невероятно, выездным, когда появилась Барби. Правда, он говорит, что для нищего советского командировочного она стоила очень дорого, так что привез он первую Барби не дочке, а уже внучке.
Сергей Бабашов: В свое время, когда моей внучке было пять лет в 80 годы, я, будучи в Америке, привез ей Барби, она была от нее в восторге и с ней играла. Потом моя теща в это время заболела, и она приревновала мою внучку к этой кукле и утверждала, что эта кукла всегда у нее была и стояла на серванте. И она заставляла мою внучку эту куклу ставить на сервант. Внучка при этом ревела и говорила, что это ее кукла. Теща тоже не уступала. Поэтому в семье разгорался конфликт. Будучи в Америке в очередной раз, я рассказал эту историю своему приятелю профессору Джону Рисли, сказал, что Барби, которую мы покупали вместе, привела к такому расколу. Через год он приехал в Петербург, пришел к нам и принес с собой Барби еще одну. И спросил меня: кому ее дарить – внучке или теще? Эти две Барби, которые у нас появились в доме, они разрешили этот конфликт. Одна из них стояла на серванте, потому что она была бабушки, а со второй играла моя внучка.
Татьяна Вольтская: Среди советских игрушек были такие конструкторы, из которых можно было собрать Кремль или мавзолей, а тут Барби. Мне кажется, что она все-таки выглядела как идеологическая диверсия со всем тем, что молчаливо или вслух осуждалось – с косметикой, с повышенным вниманием к моде, к фигуре, явно кокетка.
Ирина Хоменко: Другой мир пришел, и этот мир был более эстетичен, чем те образцы, которые производились в России. В этом смысле, конечно, можно вспомнить кукол более ранних, дореволюционных, которые тоже были одеты, со всякими рюшками, со всякими локонами и девочки могли их заплетать, что-то с ними делать. Потому, мне кажется, Барби нас вернула к эстетике игрушки и позволила все-таки задуматься о том, что игрушка для ребенка должна формировать определенный вкус, не только гражданские качества или материнские. Может даже те игрушки, в которые играли наши девочки только в роли матерей, они и спровоцировали в нашем обществе отношение, что женщина погрузилась в семью в роли мамы заботливой и перестала быть женщиной на каком-то этапе. Поэтому Барби, мне кажется, начала возвращать девочкам, а потом будущим девушкам и женщинам другую функцию, не только детородную и материнскую, но и истинно женскую.
Ирина Лагунина: Действительно, верно подметили Татьяна Вольтская и Ирина Хоменко: Барби пришла в Советский Союз только вместе с горбачевскими переменами. Вслед за жвачкой, джинсами, «сникерсами» и другими атрибутами открывшегося для советских людей мира. Своеобразный символ перестройки.
