Лиля Пальвелева: Слова речевого этикета - это достаточно консервативный слой лексики. Однако и в нем, пусть медленно и почти неприметно, происходят изменения. Между прочим, многие, очень привычные слова, которые в течение дня мы машинально произносим бессчетное число раз, не такие уж и древние. К примеру, «спасибо» и «благодарю» пришли в язык никак не раньше, чем было принято христианство. В слове «спасибо» легко угадать конструкцию «спаси тебя бог», а «благодарю» когда-то было двукоренным («благо» и «дар» пришли из старославянского языка).
И вот комментарии Максима Кронгауза, директора Института лингвистики РГГУ.
Максим Кронгауз: Вообще этикет развивается постоянно. Это видно в том, как устроены эти слова. Что такое благодарность? Это словесное пожелание добра в ответ на доброе действие. Как можно отблагодарить? В частности, либо тоже с помощью пожелания, которое лежит в основе нашего "спасибо", то есть "спаси вас бог"...
Лиля Пальвелева: Это была более развернутая формула изначально?
Максим Кронгауз: Да, это была более развернутая формула.
Лиля Пальвелева: А потом она сжалась.
Максим Кронгауз: Но это тоже законы этикета, поскольку этикетные слова необычайно частотны, то действует тенденция к укорачиванию формулы. Иногда к такому укорачиванию, что мы перестаем понимать, из чего эта формула изначально состояла. Собственно, это и произошло в слове "спасибо". Конечно, мало кто из носителей русского языка сегодня осознает, что это слово состоит из двух, а на самом деле из трех слов "спаси тебя Господь", точнее.
А в слове "благодарю" более отчетливо видны эти два составляющих корня. В ответ на доброе действие я дарю тебе благо, дарю словами. Но все равно сейчас это совершенно самостоятельное слово. Если бы мы следовали правилам глагольного управления, то для двух слов мы бы сказали "дарю благо тебе". А сегодняшний глагол управляет винительным падежом: "благодарю тебя или вас", что тоже свидетельствует о том, что из нескольких частей сложилось единое целое, которое ведет себя иначе.
Лиля Пальвелева: И уже оно не ощущается, как состоящее из этих старинных нескольких корней.
Максим Кронгауз: Да, хотя здесь они еще видны, а в "спасибо" они уже и не видны.
Лиля Пальвелева: Кстати, по поводу "спасибо". Мне не раз приходилось слышать, что неверно говорить "большое спасибо", а тем более "огромное спасибо". Потому что вроде как нелепость получается: "большое спаси тебя бог". Верно ли это?
Максим Кронгауз: Конечно, нет. Это своего рода лингвистический снобизм. Это верно только если человек хочет показать, что он знает этимологию данного слова. Конечно, "спасибо" сейчас воспринимается как одно слово. "Большое спасибо" и "огромное спасибо" совершенно нормально, и ничего в этом плохого нет.
Лиля Пальвелева: Еще есть целый ряд слов, если говорить о словах речевого этикета, которые выражают просьбы. С этими словами тоже не все так просто.
Максим Кронгауз: Я бы даже говорил шире - о побуждениях. Мы можем побуждать к чему-то другого человека очень разными способами. В русском языке огромное количество возможностей - от очень грубых до вполне вежливых. Здесь языки тоже довольно сильно отличаются друг от друга, языки и культуры. Это видно, в частности, по письменным объявлениям, которые попадаются, скажем, на дверях закрытого магазина, на воротах, иногда в аэропорту мы видим целую серию надписей на разных языках. Устроены они, как правило, абсолютно по-разному.
Для русского языка, для русской языковой культуры в целом, такие письменные формы были всегда довольно резкими. Использовалась, как правило, неопределенная форма глагола "машины у ворот не ставить" - как некий приказ. Сегодня, кажется, появились и другие, более вежливые формы, но опять здесь есть такая культурная специфика.
Лиля Пальвелева: "Не входить", "не стучать", "не стой под грузом".
Максим Кронгауз: Да, да. Вежливая формула подразумевает использование специальных слов, прежде всего, слово "пожалуйста". А самые грубые формы - это либо приказные с неопределенной формой глагола: "встать", "молчать" и так далее, либо, наверное, еще более грубая форма используется немножко в другой ситуации - это форма прошедшего времени: "упал", "отжался" и так далее. Такие грубые, резкие побуждения.
Лиля Пальвелева: "Пошел отсюда".
Максим Кронгауз: Да, "пошел отсюда".
Лиля Пальвелева: При этом я заметила, что, во всяком случае, если говорить об объявлениях, они все-таки стали более гуманными и не так категоричными. Уже куда чаще можно встретить не только словосочетание "просьба не стучать", но даже на стройках стали появляться плакаты, на которых пишут не просто "не входи - убьет", а "приносим извинения за причиненные неудобства". Честное слово, когда я увидела это первый раз, я долго стояла и не верила своим глазам, перечитывала несколько раз.
Максим Кронгауз: Да, это, безусловно, происходит. Причины, наверное, разные такому повышению вежливости. Можно выделить внутреннюю и внешнюю причины. Внутренняя - это, действительно, изменение отношений между людьми, в том числе и в социуме, то есть в официальных ситуациях. А внешняя - это, по-видимому, влияние других культур и других языков, поскольку взаимодействие русского языка и русской культуры с другими сейчас гораздо более интенсивно. Это как раз тот случай, когда мы имеем дело с хорошим влиянием.
Лиля Пальвелева: Люди просто хотят выглядеть более цивилизованно.
Максим Кронгауз: Соответствовать некоторым стандартам, которые повышают вежливость.
Лиля Пальвелева: И уровень комфорта для человека, который сталкивается со всякими запретительными табличками.
Максим Кронгауз: Да, да. Вообще, вежливость повышает комфорт у человека. И как, может быть, одна из самых важных категорий языка и категорий речи она возникла именно для этого, чтобы снимать агрессию, которая всегда в любом обществе присутствует в отношениях между людьми. Эти формулы, о которых мы сегодня с вами говорим, отчасти снимают, устраняют эту агрессию, иногда просто потому, что, говоря хорошее слово, мы как бы вербально словами гладим собеседника, ласкаем его.
Лиля Пальвелева: Мы все о старых словах сегодня больше говорим. А появились среди терминов, используемых для речевого этикета, совсем какие-то новые слова и выражения?
Максим Кронгауз: Да, можно назвать некоторые новые формулы прощания, которые появились под влиянием английского языка и встречаются, прежде всего, в речи теле- и радиоведущих, но потихоньку проникают и в обыденную речь. Приведу несколько примеров. Сегодня можно услышать прощание "пока-пока", которое, по-видимому, появилось под влиянием английского "бай-бай". Вообще говоря, в русском языке можно повторять слова. Можно говорить "до свидания, до свидания", "пока, пока", но это делается в обычном темпе речи. А вот такое убыстренное "пока-пока" с проглатыванием, редуцированием гласных, по-видимому, явилось заимствованием из английского языка.
Еще одно приветствие, которое тоже возникло, прежде всего, в телевизоре, - "берегите себя". Это просто перевод с английского. Надо сказать, что для русского уха это выглядит страшновато. Потому что если это конвенциональное прощание, то смысл стирается, и никакой угрозы не чувствуется. Если же воспринимать эти слова буквально, то "береги себя" можно сказать только в ситуации, когда что-то угрожает.
Лиля Пальвелева: Да, ты находишься в опасности.
Максим Кронгауз: Да, да. Поэтому, когда, скажем, после футбольного репортажа я слышу прощание комментатора "берегите себя", то я, конечно, внутренне вздрагиваю. Для меня это не стертая этикетная формула, а вполне конкретное сочетание русских слов.
Лиля Пальвелева: С Максимом Кронгаузом трудно не согласиться. Услышав после матча такое напутствие, можно ведь предположить: вот сейчас начнут расходиться буйные болельщики, и тут самое время себя поберечь.
