Ефим Фиштейн: 12 апреля 1961 года состоялся первый орбитальный облет Земли советским космическим кораблем «Восток». Его пилотировал Юрий Гагарин, дослужившийся за время полета до звания майора ВВС. С тех пор 12 апреля отмечается в СССР, а затем и в России как День космонавтики. В канун этого праздника мой коллега Владимир Тольц обсуждал земные и небесные проблемы того космодрома, откуда стартовал Гагарин, с космонавтом Тохтаром Аубакировым.
Владимир Тольц: Для начала коротко о моем собеседнике. Летчик-космонавт СССР Тохтар Онгарбаевич Аубакиров был удостоен звания Героя Советского Союза задолго до своего полета в космос. Еще в 1988-м за испытания многих моделей и модификаций боевых МиГов. Он был первым летчиком-испытателем, поднявшим серийный сверхзвуковой истребитель МиГ-29 с палубы авианесущего крейсера "Тбилиси". Свой космический полет Аубакиров совершил на излете СССР, в октябре 1991-го, совместно с Александром Волковым и австрийцем Францем Фибеком. Инициатива тут принадлежала Нурсултану Назарбаеву, доказавшему московскому руководству необходимость отправки в космос казаха – представителя коренного этноса республики, с территории которой три с половиной десятилетия к тому времени взлетали космические аппараты. Единственным казахом, готовым к отправке на околоземную орбиту, Москва назвала Тохтара Аубакирова. В 1990-м он оказался на Байконуре.
Тохтар Аубакиров: Назарбаев, не Назарбаев, наверное, выбрал меня. Он обратился в Роскосмос. И российские космические руководители сказали: в России есть один человек, которого мы можем завтра посадить и отправить. Через посольство меня находят и к нему вызывают.
Владимир Тольц: То есть это было прежде всего политическое решение?
Тохтар Аубакиров: Это естественно – это был политический шаг. Потому что 30 лет над Казахстаном разливался гептил, 30 лет гудели ракеты, 30 лет запускали космонавтов. 30 лет Еврокосмос, все, от вьетнамцев до румын летали. А народ, который страдает от этого всего, его представителя не было. Можете представить – 30 лет ждали.
Владимир Тольц: Тут надо коротко пояснить: не все знают, что гептил – это компонент ракетного топлива. Страшно токсичный (говорят, в 4 раза сильнее синильной кислоты). Вдобавок гептил обладает сильным мутагенным воздействием, которое многие жители закрытого города Ленинска (так обозначался космодром Байконур) и отгороженных от него колючей проволокой окрестностей, да и их потомство испытывают на себе до сих пор. Но вернемся к нашей основной теме.
Тохтар Онгарбаевич, в День космонавтики обычно восхваляют космические достижения и полеты. Но сегодня мне хотелось бы поговорить о земных проблемах космодрома, о повседневности людей, так или иначе своим трудом обеспечивавших полеты в космос, о военных, которые охраняли космодром, да просто о людях, которые волею судеб оказались жителями его окрестностей. Прочтя десяток мемуаров и дневников, связанных с Байконуром, я подметил: если во времена Гагарина люди мечтали туда попасть, то в конце 1980-х многие, кто там оказался, стремились всеми правдами и неправдами оттуда вырваться…
Тохтар Аубакиров: Может быть кому-то это будет неприятно слышать, но поняли, что люди живут в таких невыносимых условиях, а получают невыносимо маленькие деньги. Тогда как, допустим, на Западе, в той же Америке за такое служение народу они получали деньги в разы больше. К слову сказать, когда в 92 году я посетил город Хантсвилл – это город ракетостроителей, секретнейший город, закрытый город Америки был. Вот когда они открыли его, я один из первых был, кто переступил порог этого города. И знаете, я встретил огромное количество людей, которые в конце 80-х – начале 90-х годов туда перебрались. И они говорят в один голос: да мы сейчас здесь миллионеры. Мы работаем так, что они нам завидуют, а за это нам платят.
Владимир Тольц: Это перебрались люди из Ленинска, из Байконура?
Тохтар Аубакиров: И из Ленинска в том числе. Я там встретил как раз, и был очень сильно поражен, бывшего военного, тот, который сумел перебраться. Его знания
Там очень востребованы были. Много людей было из Москвы, из института, из того же Баумана. Много людей было с ЦАГИ, Центральный авиагидродинамический институт. Вообще чувство родины, патриотизма, в конце 80-х годов оно было стерто. 91 год, тогда, когда все распалось и каждый оказался сам по себе. Как таковой ни у кого родины нет.
Владимир Тольц: Но вот чуть раньше: Байконур-Ленинск – абсолютно закрытая территория, населенная специально проверенными людьми разных национальностей, про которую по стране все же ползут слухи – там-де «полный коммунизм», обильное снабжение и прочее изобилие…
Тохтар Аубакиров: Давайте немножко отделим, рассортируем. До конца 80-х годов в город Ленинск ни одна нога казаха не вступала. Даже ее первый секретарь казахский Кунаев не смог туда прилететь, потому что туда пускали только по специальным пропускам. Это я к слову говорю. Поэтому люд, который жил вокруг Байконура, три деревни было, все эти три деревни видели, как живут те, кто внутри находится. Это вызывало большую волну противоречий.
Владимир Тольц: Но ведь когда вы лично там появились, положение уже изменилось. Причем радикально…
Тохтар Аубакиров: Когда в конце 80-х годов или начале 90-х годов на Байконуре появилось двоевластие, все с близлежащих деревень казахи сразу мгновенно стали переселяться туда. А люди, офицеры, понимая, что уже нет никакой родины, родины, которой мы когда-то давали присягу, она распалась, они все поувольнялись. Потому что Казахстан объявил, что Байконур – собственность республики Казахстан. Как только было объявлено, российские подданные сразу в спешке начали уезжать, думали, сейчас все отберут. Начался настоящий грабеж, мародерство. Те же офицеры, которые обслуживали эти точки, они сами начали грабить все то, что находится под рукой, уносить. И только большими усилиями с двух сторон, и с российской стороны, и с нашей, с казахстанской стороны, стоило очень много труда, чтобы всех убедить, что: ребята, не надо грабить. Граждане России будут гражданами России, останутся. За колючую проволоку ни один казах не прошел, если только он не офицер, который был туда призван служить. Поэтому все то, что произошло в начале 90-х годов, падение такого огромного предприятия, просто рухнувшее, канувшее вниз – это было страшно смотреть.
Владимир Тольц: Прибывший в ту пору в Байконур полковник Аубакиров был в апреле 1990 года избран депутатом Верховного Совета Казахской ССР, а после своего космического полета, уже в апреле 1992 года, был назначен первым заместителем председателя Государственного комитета по обороне Республики Казахстан, помощником президента Казахстана по освоению космоса, а позднее получил чин казахстанского генерала…
Тохтар Аубакиров: Я в то время приехал в Казахстан из Москвы, переехал жить. И сами понимаете, по обстоятельствам я был у истоков сохранения. Меня обязали, мое государство обязало сохранить Байконур. И мне пришлось днями и ночами быть на Байконуре. И то обеспечение, которое было до того московское, то отношение людей вокруг байконурцев, та гордость исполнения своих обязанностей, все это кануло в вечность. Никто никому ни в чем не верил, к сожалению. Я должен констатировать: и Россия великая в том числе, она забросила своих граждан. И они своими только силами старались оттуда перебраться куда-то.
Владимир Тольц: А ведь в ту пору дошло там и до солдатского бунта! Ну скажите, что там сейчас? Того ужаса, который вы застали там, когда приехали на Байконур, сейчас там уже нет? Или?…
Тохтар Аубакиров: Что вы! Я скажу, что в то время смотреть на город Ленинск без слез нельзя было. Это зияющие, как амбразуры в военное время, окна. Все окна выбиты. Это был Сталинград. Тысяч 40-50 уехало сразу, одномоментно, можете представить? Сначала командование старалось не пускать, но как меня не пустишь, у меня есть орава детей, я в деревне жил в лачуге, в полуземлянке. И вот так люди начали занимать, обустраиваться постепенно. А потом грянул среди ясного неба гром, который сказал: ребята, все, давайте теперь жить дружно и давайте возводить все. И все снова схватились и начали возводить. Некоторых начали выселять, но и казахстанская сторона была против, и те, кто уже заселился, был против. Хотите строить новые жилища – стройте, а кто уже там, является гражданами Казахстана или России. Нам все равно.
Владимир Тольц: Так говорит сегодня летчик-космонавт СССР, генерал-майор армии Казахстана Тохтар Аубакиров. Ныне он в отставке и, как сообщили мне мои казахские коллеги, «получает пенсию, равную примерно месячной зарплате прапощика-контрактника в Казахстанской национальной армии». На ожидающихся в этом году парламентских выборах он намерен баллотироваться от оппозиционной Общенациональной социально-демократической партии Казахстана.
Владимир Тольц: Для начала коротко о моем собеседнике. Летчик-космонавт СССР Тохтар Онгарбаевич Аубакиров был удостоен звания Героя Советского Союза задолго до своего полета в космос. Еще в 1988-м за испытания многих моделей и модификаций боевых МиГов. Он был первым летчиком-испытателем, поднявшим серийный сверхзвуковой истребитель МиГ-29 с палубы авианесущего крейсера "Тбилиси". Свой космический полет Аубакиров совершил на излете СССР, в октябре 1991-го, совместно с Александром Волковым и австрийцем Францем Фибеком. Инициатива тут принадлежала Нурсултану Назарбаеву, доказавшему московскому руководству необходимость отправки в космос казаха – представителя коренного этноса республики, с территории которой три с половиной десятилетия к тому времени взлетали космические аппараты. Единственным казахом, готовым к отправке на околоземную орбиту, Москва назвала Тохтара Аубакирова. В 1990-м он оказался на Байконуре.
Тохтар Аубакиров: Назарбаев, не Назарбаев, наверное, выбрал меня. Он обратился в Роскосмос. И российские космические руководители сказали: в России есть один человек, которого мы можем завтра посадить и отправить. Через посольство меня находят и к нему вызывают.
Владимир Тольц: То есть это было прежде всего политическое решение?
Тохтар Аубакиров: Это естественно – это был политический шаг. Потому что 30 лет над Казахстаном разливался гептил, 30 лет гудели ракеты, 30 лет запускали космонавтов. 30 лет Еврокосмос, все, от вьетнамцев до румын летали. А народ, который страдает от этого всего, его представителя не было. Можете представить – 30 лет ждали.
Владимир Тольц: Тут надо коротко пояснить: не все знают, что гептил – это компонент ракетного топлива. Страшно токсичный (говорят, в 4 раза сильнее синильной кислоты). Вдобавок гептил обладает сильным мутагенным воздействием, которое многие жители закрытого города Ленинска (так обозначался космодром Байконур) и отгороженных от него колючей проволокой окрестностей, да и их потомство испытывают на себе до сих пор. Но вернемся к нашей основной теме.
Тохтар Онгарбаевич, в День космонавтики обычно восхваляют космические достижения и полеты. Но сегодня мне хотелось бы поговорить о земных проблемах космодрома, о повседневности людей, так или иначе своим трудом обеспечивавших полеты в космос, о военных, которые охраняли космодром, да просто о людях, которые волею судеб оказались жителями его окрестностей. Прочтя десяток мемуаров и дневников, связанных с Байконуром, я подметил: если во времена Гагарина люди мечтали туда попасть, то в конце 1980-х многие, кто там оказался, стремились всеми правдами и неправдами оттуда вырваться…
Тохтар Аубакиров: Может быть кому-то это будет неприятно слышать, но поняли, что люди живут в таких невыносимых условиях, а получают невыносимо маленькие деньги. Тогда как, допустим, на Западе, в той же Америке за такое служение народу они получали деньги в разы больше. К слову сказать, когда в 92 году я посетил город Хантсвилл – это город ракетостроителей, секретнейший город, закрытый город Америки был. Вот когда они открыли его, я один из первых был, кто переступил порог этого города. И знаете, я встретил огромное количество людей, которые в конце 80-х – начале 90-х годов туда перебрались. И они говорят в один голос: да мы сейчас здесь миллионеры. Мы работаем так, что они нам завидуют, а за это нам платят.
Владимир Тольц: Это перебрались люди из Ленинска, из Байконура?
Тохтар Аубакиров: И из Ленинска в том числе. Я там встретил как раз, и был очень сильно поражен, бывшего военного, тот, который сумел перебраться. Его знания
Там очень востребованы были. Много людей было из Москвы, из института, из того же Баумана. Много людей было с ЦАГИ, Центральный авиагидродинамический институт. Вообще чувство родины, патриотизма, в конце 80-х годов оно было стерто. 91 год, тогда, когда все распалось и каждый оказался сам по себе. Как таковой ни у кого родины нет.
Владимир Тольц: Но вот чуть раньше: Байконур-Ленинск – абсолютно закрытая территория, населенная специально проверенными людьми разных национальностей, про которую по стране все же ползут слухи – там-де «полный коммунизм», обильное снабжение и прочее изобилие…
Тохтар Аубакиров: Давайте немножко отделим, рассортируем. До конца 80-х годов в город Ленинск ни одна нога казаха не вступала. Даже ее первый секретарь казахский Кунаев не смог туда прилететь, потому что туда пускали только по специальным пропускам. Это я к слову говорю. Поэтому люд, который жил вокруг Байконура, три деревни было, все эти три деревни видели, как живут те, кто внутри находится. Это вызывало большую волну противоречий.
Владимир Тольц: Но ведь когда вы лично там появились, положение уже изменилось. Причем радикально…
Тохтар Аубакиров: Когда в конце 80-х годов или начале 90-х годов на Байконуре появилось двоевластие, все с близлежащих деревень казахи сразу мгновенно стали переселяться туда. А люди, офицеры, понимая, что уже нет никакой родины, родины, которой мы когда-то давали присягу, она распалась, они все поувольнялись. Потому что Казахстан объявил, что Байконур – собственность республики Казахстан. Как только было объявлено, российские подданные сразу в спешке начали уезжать, думали, сейчас все отберут. Начался настоящий грабеж, мародерство. Те же офицеры, которые обслуживали эти точки, они сами начали грабить все то, что находится под рукой, уносить. И только большими усилиями с двух сторон, и с российской стороны, и с нашей, с казахстанской стороны, стоило очень много труда, чтобы всех убедить, что: ребята, не надо грабить. Граждане России будут гражданами России, останутся. За колючую проволоку ни один казах не прошел, если только он не офицер, который был туда призван служить. Поэтому все то, что произошло в начале 90-х годов, падение такого огромного предприятия, просто рухнувшее, канувшее вниз – это было страшно смотреть.
Владимир Тольц: Прибывший в ту пору в Байконур полковник Аубакиров был в апреле 1990 года избран депутатом Верховного Совета Казахской ССР, а после своего космического полета, уже в апреле 1992 года, был назначен первым заместителем председателя Государственного комитета по обороне Республики Казахстан, помощником президента Казахстана по освоению космоса, а позднее получил чин казахстанского генерала…
Тохтар Аубакиров: Я в то время приехал в Казахстан из Москвы, переехал жить. И сами понимаете, по обстоятельствам я был у истоков сохранения. Меня обязали, мое государство обязало сохранить Байконур. И мне пришлось днями и ночами быть на Байконуре. И то обеспечение, которое было до того московское, то отношение людей вокруг байконурцев, та гордость исполнения своих обязанностей, все это кануло в вечность. Никто никому ни в чем не верил, к сожалению. Я должен констатировать: и Россия великая в том числе, она забросила своих граждан. И они своими только силами старались оттуда перебраться куда-то.
Владимир Тольц: А ведь в ту пору дошло там и до солдатского бунта! Ну скажите, что там сейчас? Того ужаса, который вы застали там, когда приехали на Байконур, сейчас там уже нет? Или?…
Тохтар Аубакиров: Что вы! Я скажу, что в то время смотреть на город Ленинск без слез нельзя было. Это зияющие, как амбразуры в военное время, окна. Все окна выбиты. Это был Сталинград. Тысяч 40-50 уехало сразу, одномоментно, можете представить? Сначала командование старалось не пускать, но как меня не пустишь, у меня есть орава детей, я в деревне жил в лачуге, в полуземлянке. И вот так люди начали занимать, обустраиваться постепенно. А потом грянул среди ясного неба гром, который сказал: ребята, все, давайте теперь жить дружно и давайте возводить все. И все снова схватились и начали возводить. Некоторых начали выселять, но и казахстанская сторона была против, и те, кто уже заселился, был против. Хотите строить новые жилища – стройте, а кто уже там, является гражданами Казахстана или России. Нам все равно.
Владимир Тольц: Так говорит сегодня летчик-космонавт СССР, генерал-майор армии Казахстана Тохтар Аубакиров. Ныне он в отставке и, как сообщили мне мои казахские коллеги, «получает пенсию, равную примерно месячной зарплате прапощика-контрактника в Казахстанской национальной армии». На ожидающихся в этом году парламентских выборах он намерен баллотироваться от оппозиционной Общенациональной социально-демократической партии Казахстана.
