Программу ведет Андрей Шарый. Принимает участие обозреватель Радио Свобода Петр Вайль.
Андрей Шарый: В Литве отмечают 65-летие начала массовой депортации жителей Литвы в Сибирь. Из Вильнюса в Сибирь отправилась первая из четырех молодежных экспедиций, участники которых собираются привести в порядок литовские кладбища в местах сибирских ссылок.
Об исторической памяти больших и малых народов я беседовал с моим коллегой, писателем Петром Вайлем.
Петр Вайль: Прежде всего надо говорить, наверное, об инстинкте самосохранения малых народов в силу арифметики: их так мало, что дорог, что называется, каждый человек. И память о каждом человеке действительно хранится. Я это наблюдал в Латвии, я рижанин, родился и до 28 лет прожил в Риге. Там есть на набережной Музей красных латышских стрелков. Сейчас в этом помещении, в этом здании Музей оккупаций - обратите внимание, во множественном числе. Такой же мрачной страницей, как аннексия Советским Союзом балтийских стран, представляется оккупация и немецкая. Об этом, кстати, не надо было бы забывать и России, которая только отмечает, что там как-то хранят память тех солдат, которые воевали на стороне нацистской Германии. Такие же доблестные части были и на стороне советской армии. Память обо всех людях сохраняется там, и к этому нужно относиться как минимум с уважением, а уже потом разбираться, кто эти люди. Важно, что эти люди - латыши, эстонцы, литовцы - они погибли.
Андрей Шарый: То, что русские - это большой народ, и поэтому они слегка разбрасываются своим прошлым, - это исчерпывающее объяснение проблемы?
Петр Вайль: Вероятно, все-таки нет, но вот эти арифметические соответствия очень показательны. Есть такое наплевательство к собственной истории.
Андрей Шарый: Есть основания говорить о каких-то общественных тенденциях, об общественной моде и о том, что все-таки 70 лет определенного политического режима накладывают свой отпечаток на общественные настроения в этом отношении?
Петр Вайль: Это отношение к любому своему прошлому. Получается так, что прошлое не едино, как будто человек может выбирать: вот это прошлое у нас было симпатичное, а это не очень симпатичное, и про это не будем говорить. Я скажу, что я был на Соловках, и девушка-экскурсовод с упоением рассказывает о монастырском прошлом Соловков. На вопрос о лагерном прошлом - это был первый концлагерь в Советском Союзе - она ответила: "Вы знаете, я не люблю мешать прошлое". Милая моя, да кто же это любит? Оно само мешается, прошлое. Кто ты такая, чтобы отделать - вот это у нас хорошее прошлое, а это у нас плохое прошлое?
Андрей Шарый: Но, кажется, это и происходит на уровне политической команды, на уровне политической моды сейчас в России?
Петр Вайль: Совершенно верно. Человек, который написал замечательную "Историю Соловков", Юрий Бродский, фотограф и публицист, когда он пытался издать свою книгу, ему в нескольких издательствах говорили: "Вы там чекистов все ругаете, а кто у нас президент?" Есть какой-то разрыв исторического сознания. То есть о том, то творилось в 30-е, 40-е, 50-е годы можно говорить совершенно откровенно, и на центральных каналах, всероссийских, вы видите потрясающей силы документальные фильмы и передачи об этих зверствах. После этого появляются новости - и мы выясняем, что ФСБ - это и есть совесть нации, как будто прошлое не переходит в настоящее.
Андрей Шарый: С одной стороны, есть политика, есть общественная мода, есть отчасти объяснимый страх высунуться. А с другой стороны, есть ведь семейная память, есть какие-то очень дорогие воспоминания. Ведь огромное количество этих семей репрессированных. Почему люди выбирают не личное, не то, что связано с их собственной историей, историей их семьи, а они выбирают вот эту общественную моду?
Петр Вайль: Действительно, нет же семьи, в которой, так или иначе, кто-нибудь не погиб или не был посажен. Я не знаю, мой дед был расстрелян, дядя мой отсидел 10 лет. И что, я должен это забыть что ли? И я не понимаю, как живут люди, которые согласны об этом не думать.
Андрей Шарый: Вы понимаете, почему это происходит, или нет?
Петр Вайль: Конечно, это комфортабельность. Так жить проще. Но ни к чему хорошему это не ведет, потому что без покаяния и осмысления никакого движения вперед не будет. Вот вам наглядные примеры - Германия и Япония, которые самым наглядным образом покаялись в своих грехах времен Второй мировой войны. Посмотрите, как процветают эти нации. Я уверен, что это важнее любых полезных ископаемых и любой производительности труда.
Андрей Шарый: А как вы считаете, покаяние власти снимает вину с граждан страны?
Петр Вайль: Кто-то должен быть репрезентантом. Раз вы выбираете президента, губернатора (правда, сейчас и губернаторов-то не выбирают), значит, они это и должны произнести.
Андрей Шарый: Но не произносят.
Петр Вайль: Не произносят, да.
