Программу «Итоги недели» ведет Андрей Шарый. Принимают участие корреспондент Радио Свобода Маргарита Романова и военный эксперт Александр Гольц.
Андрей Шарый: Усилиями Москвы замят неприятный инцидент в Омском танковом инженерном институте между начальником института, генерал-майором Александром Яковенко и двумя теперь уже бывшими курсантами. По одной версии, пьяные курсанты завязали драку с начальником учебного заведения во время вечерней проверки. По другой версии, генерал-майор обвинил в пьянстве и ударил замешкавшегося при построении курсанта Александра Позднякова. За товарища вступился курсант Александр Лазарев, в итоге обоих курсантов исключили из института. На официальном уровне к товарищу генералу они претензий не имеют. У микрофона - омский корреспондент Радио Свобода Маргарита Романова.
Маргарита Романова: На контрольно-пропускном пункте Омского танкового инженерного института меня встретили настороженно, дежурный на просьбу о встрече с начальником по воспитательной части Евгением Пановым испуганно отвечал:
Дежурный: О встрече он не договаривался, никакого разговора не будет. Вам отказали. Мне запрещено общение с журналистами. Вы не по адресу попали.
Маргарита Романова: На территорию института журналистов не пускают, военнослужащие от комментариев воздерживаются.
До приезда в институт я неоднократно пыталась дозвониться до начальника по госпитальной части Омского танкового института Евгения Панова, но секретарь под различными предлогами не соединяла меня с ним.
Секретарь: Попробуйте перезвонить.
Дело в том, что он вышел. Только что был в кабинете, я посмотрела - там пусто.
Добрый день. Танковый институт.
Маргарита Романова: Здравствуйте. Могу я услышать Евгения Панова?
Секретарь: А вы это вы? Наверное, у начальника. Кабинет открыт, его до сих пор нет. Я не могу вас пустить. Он ушел, мне не докладывает.
Маргарита Романова: Не удалось поговорить и с одним из участников конфликта – начальником танкового института Александром Яковенко. Военнослужащие и сотрудники института на вопрос: что же все-таки случилось, кто первым завязал драку, отвечали одинаково: «Мы только что приехали из командировки и ничего не знаем о произошедшем».
Женщина: К сожалению, в это время меня не было в институте, мы были в отпуске. Так слухи только ходят, что какой-то инцидент произошел между курсантами нашими и генералом.
Маргарита Романова: Курсанты больше расположены к общению, но, видимо, опасаясь карательных мер со стороны начальства, предпочитали молчать. Мне все-таки удалось поговорить с одним из свидетелей события. По понятным причинам курсант не представился.
Курсант: 26 мая у нас все по распорядку дня. Я дежурным стоял. Вечерняя проверка была произведена. Где-то 22 часа 40 минут поднялся генерал-майор Яковенко, начальник нашего института. Дал приказ поднимать курс и всех выводить на улицу. Он выводит со строя Позднякова и Лазарева, просто стоит, разговаривает, ругается, орет, руками размахивает. Приказывает им следовать на КПП, а потом оттуда на гауптвахту. Он просто сказал, что они якобы находятся в состоянии алкогольного опьянения. Они не находились. Он потом придумал, что они в алкогольном опьянении. А до этого он очень плохо к Позднякову относился, какое-то предвзятое отношение. Он неоднократно Позднякова и на гауптвахту пытался посадить, и здесь на КПП. В тот момент он тоже решил его посадить на гауптвахту. Заставил их следовать на КПП. Они пошли, все выполнили команды. Что-то нашло на генерала, он просто догнал Позднякова и со спины правой рукой в ухо.
У нас баня, должны были обмывать должность с полковником товарищем. Вполне возможно, что они и были пьяные.
Маргарита Романова: По словам курсанта, сейчас стороны, участвовавшие в конфликте, претензий друг к другу не имеют. Уголовное дело по факту неуставных отношений в Омском танковом инженерном институте не возбуждено.
Курсант: Сейчас дело замяли. Сюда приезжали и генералы, и полковники московские, разговаривали с Поздняковым и Лазаревым, и их уговорили забрать дело. И Лазарев, и Поздняков за десять дней до выпуска отчислили. Уговорили забрать заявление, пугали, нас всех замучили. Мы в прокуратуре ночевали. Тишина в институте.
Маргарита Романова: С журналистами не хочет общаться и адвокат Владимир Высоцкий.
Владимир Высоцкий: Он интервью больше не будет давать на эту тему. Он столько интервью уже дал. Просто попросил больше не сообщать его номер.
Маргарита Романова: Омский танковый институт всегда был на хорошем счету и пользовался у молодых ребят большой популярностью. Учиться в нем было престижно. Институт выпускает офицеров с 39 года. Тогда, правда, это было еще училище, преобразованное в 98 году в высшее учебное заведение. Драка начальника института с курсантами - первый подобный случай за всю историю Омского танкового института. По сообщению Интерфакса, комиссия Министерства обороны занялась расследованием инцидента сразу же после случившегося 26 мая. Говорят, что сейчас генерал-майор исполняет свои обязанности, а двоих курсантов-пятикурсников за две недели до выпуска отчислили из института.
Андрей Шарый: По сравнению со страданиями искалеченного сослуживцами в Челябинске рядового Андрея Сычева, предварительные слушания по делу которого прошли на этой неделе, омская история – всего лишь мелкий инцидент, очевидно, отражение каждодневной практики. Рукоприкладство и зуботычины в российской армии – тема моей беседы с известным московским военным экспертом Александром Гольцем.
Насколько типична эта ситуация для нынешней российской армии? Все-таки здесь речь идет не о дедовщине – это генерал ударил без двух минут лейтенанта.
Александр Гольц: Большая иллюзия, если полагать, что как-то кардинально отличаются взаимоотношения внутри офицерской среды от того, как офицеры относятся к солдатам срочной службы. Дедовщина в российской армии в отношениях между младшими и старшими офицерами точно так же существует. Она редко выливается в такие дикие формы как мордобитие, но в общем-то проблема заключается в том, что младший офицер полностью абсолютно зависим от своего старшего начальника.
Андрей Шарый: Московские генералы и полковники, если верить курсантам института, все-таки побывали в Омске, накажут как-то генерала?
Александр Гольц: Думаю, что с карьерой у него будет плохо, но это все будет сделано тихо, так, чтобы эта история не получила какой-то огласки. Я думаю, что в довольно скором времени его уволят просто.
Андрей Шарый: Александр, почему российские военные так тупо запираются от журналистов?
Александр Гольц: Вся служба российского офицера – это бесконечная попытка что-либо спрятать, так, чтобы не увидело начальство каких-то недостатков, так, чтобы никто ни о чем не знал. И в этом проблема. Потому что люди за годы службы учатся тому, чтобы не бороться с недостатками, говоря суконным армейским языком, всячески их маскировать. И понятно, что в этом смысле журналист - главный враг военного. Ведь это частный, довольно мелкий при всей омерзительности случай некоей общей тенденции, которая заключается в том, что в России на протяжении десятилетий сохраняется совершенно ненормальное положение внутри офицерского состава. Необходимость тупо выполнять приказы, отношение к младшему как к быдлу – следствие существующей системы взаимоотношений. Поскольку служба офицера совершенно не транспарентна, не прозрачна. У нас не существует такого понятия, как назначения на должности по конкурсу, по открытому конкурсу. Офицер знает, что он абсолютно зависим от своего командира – это создает извращенную, чудовищную систему взаимоотношений, где есть и рукоприкладство, и коррупция.
Андрей Шарый: Но ведь и царская армия была такой же.
Александр Гольц: Немножко по-другому. Все-таки с присвоением звания прапорщика человек получал дворянство. Многое было вполне себе омерзительного, но это неким образом нивелировало взаимоотношения в офицерской среде, потому что как младший офицер в чем-то был равен генералу. Это создавало те взаимоотношения, которые пытаются создать в западных странах в офицерском корпусе, как некоей команды профессионалов, где по званию люди отличаются, где разница в званиях означает, что человек, который носит более высокое звание, является лучшим профессионалом, более опытным.
Тот конфликт, который является основой большинства советских и российских произведений про Великую отечественную войну, который заключается в том, что некий полк или батальон отправляют для того, чтобы нанесли отвлекающий удар и все погибли, и никто не знает про боевую задачу, про реальную боевую задачу, которая стоит перед этими офицерами, немыслим с точки зрения уставов и традиций, скажем, британской или американской армии. Немыслимо, чтобы старший профессионал послал своего молодого коллегу выполнять некую задачу, не поставив его в известность о смысле этой задачи.
Андрей Шарый: Генералу Яковенко, я боюсь, что дворянское звание в любом случае не помогло бы. А как сложится судьба вчерашних курсантов? Поздняков и Лазарев, им уже назад дороги в российскую армию нет, потому что они стали участниками, пусть пострадавшей стороной, такого рода инцидента.
Александр Гольц: Судя по всему, их уволили из армии, и они будут как-то жить на гражданке. Им надо было идти до конца в возбуждении уголовного дела и доказывать свою правоту, они, видимо, по каким-то обстоятельствам этим путем не пошли. Эти самые полковники, приехавшие из Москвы, объяснили, какая у них будет служба, если они пойдут до конца.
Андрей Шарый: А были такие случаи, известные вам, когда в подобных эпизодах все-таки удавалось нижестоящим солдатам или командирам доказать свою правоту судебным путем и восстанавливаться?
Александр Гольц: Я как-то не могу вспомнить.
